Из книги "Динамика пространство и время"
Техногенез ХХ века в техносфере.
Год 1930
Публикация статьи автора экзистенциального анализа Л. Бинсвангера "Сновидение и экзистенция" ("Traum und Existenz")
Сновидение как выраженная экзистенция человека
Статья автора будущего творца экзистенциального анализа немецкого психиатра и философа Л. Бинсвангера "Сновидение и экзистенция" открывает знаменательную страницу эго-психологии: экзестенциальную
(далее по теме: раздел 95, подраздел "Действие в теле-сознании полной машины в экзистенциальном дазайн-анализе Бинсвангера", раздел 192, подраздел "Философская антропология и дазайн-анализ Л. Бинсвангера")
Анализ бытия в человеке, которого мы в данном случае рассматриваем как эмпирическое проявление единичного и цельного субъекта восприятия, отождествляющего и позицирующего себя в мире как эмпирического человека с помощью суммы я-идентификаций тройного комплекса личности индивидуального тела-сознания человека, составляет качественно другую — гомогенно-рефлексивную (внутричеловеческую) онтологию взаимоотношений между целым (субъект, экзистенция эмпирического человека, источник и носитель его бытия) и дифференциальной структурой частей (я-отождествления, которые сами есть вещи первого и второго рода на уровне земных и небесных зон) чем в сетях мировых коммуникаций между людьми в группе и группами людей при гетерогенном общении (между людьми)
В гетерогенных коммуникативных средствах сетей группового бытия тела-сознания человечества на уровне зон комплекса личности (земная желтая зона и голубая небесная зона) происходит в процессе коммуникаций средствами вещного языка производство вещей тела-сознания, обмен и потребление вещей.
Именно на этом на этом строятся взаимоотношения между групповым (общественным или коллективным в производственном социуме) телом-сознанием и телом-сознанием индивидуальным (объект и субъект-объектные, сервер-клиентские или же сервер-серверные)
Гомогенное коммуницирование в теле-сознании человека - самопознание есть дифференцированная среда, которая строит отождествления субъекта согласно своей структуре. Исследованием таких схем занят и классический анализ Фрейда, отделявший функциональные области супер-эго от эго, а эго от Es, и структурный психоанализ Лакана, выделивший в сознании Сферу Воображаемого, Символического и Реального, а в комплексе личности я-общественное и я-социальное.
Другими словами, любые виды психоанализа фиксируют устойчивую мерность (зональную и комлексную, разделенную на функциональные элементы) тела-сознания человека как топологической структуры устойчивых мест-пространств (физическая машина универсума тела-сознания) с определённой иерархией ценностей, между элементами которой существуют "вертикальные" взаимоотношения, дающие ценностям высшей ступени приоритет над низшим:
Например, супер-эго в классическом психоанализе есть моральная над-инстанция в сравнении с эго, то есть, в другой, лакановской, классификации, я-общественное - по отношению к я-социальному (так как социум состоит и коммуницирует из отдельных индивидов "я как мы", а общество — из личностей с идентификацией мы как я»)
В коммуникации между участниками, где действуют рекапитулирующие в универсум архетипы или вмешивается человеческая личность, получившая от антиархетипа Дао прерогативы управления в настоящем и нацеленная к грядущему), и есть бифуркциональная экзистенция группового тела-сознания.
Иное дело - динамические системы сетевых коммуникаций внутри тела-сознания человечества, возникающие в настоящем, когда формируется уровень "горизонтальных" отношений между людьми как существами, сотворенными в любви и для любви, но теряющими друг друга в вещном взаимо-восприятии:
- "я" дифференцированный от остального мира «не-я», воспринимающий другие "я" так же, но вне себя (внешняя функция субъекта)
- "мы" - результат цельного, интегрированного восприятия человека, чья экзистенция предназначена от Бога для людей (внутренняя функция субъекта)
Вероятно, между тем и другим есть кардинальная онтологическая разница: в первом случае мы имеем дело с "я" как с психофизическим феноменом, который можно внушить другому посредством идеи: формы вещи, которая заряжена энергией чувств. Например, вещь голода, воспринятая от другого, побуждает тебя ощущать чувство голода, вещь ненависти побуждает ненавидеть некий объект в полной иллюзии, что ненавидишь ты, вещь привязанности действительно привязывает человека к некому энергоёмкому содержанию (другим людям или просто живым существам, воспринимаемым как вещи - предметы страсти, влечения, заботы)
Миры дифференцированного "я" социума на уровне земных зон изначально разъяты, погружены в дискретное мировоззрение и скреплены идентификацией «мы» формально (»я как мы»)
Напротив, идентификация "мы", отчасти свойственная и субъекту, проявляясь в человеке или общественной группе людей, интегрирует разные психические содержания в цельное восприятие и стройную картину мира ценностями и антиценностями диахрональной культуры этноса (этикой, то есть вещным, заряженным энергией оценок, знанием добра и зла), где отдельные «я» интегрированы целым (»мы как я»)
Экзистенциальный анализ сновидения по Бисвангеру есть уход от символического (в герменевтическом смысле) раскрытия его смыслов "по Фрейду", к вчувствованию (вхождению) аналитика в образы толкуемого им сна.
При этом "я" (экзистенция) аналитика освобождается от обоществленных символов именно в том смысле, что субъект сновидения обладает собственным трансцендентальным (осознанным) бытием по отношению к своим продуктам в сновидении: мультиверсальными сущностям, модусам, способам понимать и жить (имманентными самой жизни)
В осознанном же сне это происходит непосредственно в момент сновидения.
Такова сложная и мучительная, так как неразрешимо противоречивая, попытка в науках о человеческой психике и сознании, о человеческом разуме атеистического экзистенцилизма понять цели и задачи человеческого бытия как такового.
Да, это дазайн, это бытие-в-мире, но при всем том бытие такой экзистенции, которая есть не от мира сего.
Нам нужно обратиться к онтологической диалектике чтобы понять то первичное отношение Бисвангера ко сну как "свободе" субъекта от "его я".
Субъектом сновидения, по Бинсангеру, является само сновидение. Взгляд сновидца-аналитика, имтирующее субъекта, обозревает пространство образа в целом, не персонифицируясь - если конечно речь не идёт обо осознанном сне или с элементами осознанности, когда память о внешнем мире-того, кто видит сон, вторгается в сюжет сновидения.
Бинсвенгер уже теперь, порывая при образном толковании сна с вербальными символами своего учителя Фрейда, начинает путь экзистенциального анализа, то есть идёт к раскрытию модусов человеческой экзистенции (отношений человека к его бытию-в-мире, но отношений извне, ролевых, то есть модусы более или менее сознательно выстраивающих)
На этом пути экзистенциалисту в будущем суждено качественно выделить дуальный модус пространства любви и понимания между двумя близкими людьми (развивая идею Бубера "Я и Ты"), от других модусов, в частности множественного, когда человек относится к другому человеку как к вещи (то, что заботило Хайдеггера)
Связь с идеей цельности интегрированного в комплекс личности человека мировой программы-квазисубъекта Януса проявляется в идее якобы цельности восприятия отдельных я-отождествлений субъекта, принимающих на себя при групповом (на уровне земных и небесных зон) коммуницировании в мировых сетях ролевые самоидентификации с вхождением в структуру «мы».
Эта потенциальная динамичность вхождения человека в мировую экзистенцию при разработке Бинсвангером психологических моделей разнообразных "модусов" постоянно остаётся в подоплёке, в "осадке" любого экзистенциального анализа как непознаваемое "ядро" человеческого бытия, то есть бытия в историческом времени.
В том и проблема самопознания человека, что экзистенция человека-субъекта сотворенного (история его взаимоотношений с Богом), как правило, вне земной истории человека рожденного, эмпирического, но в историю человека, а также общества и всей цивилизации погружается. Ибо в этом и смысл «командировки» человечества на Землю, морально-нравственную школу народов, где ад соседствует с раем, так как зло соседствует с добром.
Экзистенция (экс-исто, то есть «вне истории»)в греческих корнях слова относит нас к тому содержанию, что было скрыто внутри вещей, обладающих идеей-формой (и затем становится явным, доступным анализу, выходит из тени в свет)
Но экзистенция человека не была бы собой, обладай она способностью полностью раскрываться при вопросе субъекта: "Кто я?" в рефлексии. Нет, экзистенция скрыта и цель рефлексии остаётся под вопросом.
Нечто в самопознании человек эмпирического всегда остаётся потаённым, и это нечто есть мера вещей — граница между добром и злом, похожим на добро.
Итак, субъект экзистенциального вопроса рефлексии в человеке и его объект (о котором спрашивают) на Земле всегда разъединены, у них разное бытие (внеисторическое, то есть духовное, и историческое, естественноприродное)
Потому вопрос рефлексии языком вещных знаний не получает полного ответа, любой возможный ответ относит человека к определению "чем являюсь".
Мораль не абстрактна, нравственность не формальна, они конкретны и осуществляются человеком в момент настоящего универсума «сейчас».
Таким образом, все сокровища ценностей добра и антиценностей зла диахрональной культуры этноса, все накопленные народными поколениями вещные знания добра и зла служат лишь началом трудного пути конкретного человека к пониманию добра и зла в конкретных событиях его жизни.
Познать себя кем-то, а не чем-то земной человек может в морально-нравственной школе народов Земли лишь через другого, который служит ему отображением - в дуальном модусе любви к ближнему, и понимания его чувственной жизни, его морали.
Потому и любовь, и творчество — эти созидающие мир силы всегда коренятся в человеке, в его морали, но всегда эгоцентробежно направлены по законам общественной нравственности и в её транзитивной среде к другому: человеку (ближнему), миру, Богу. Об этом и говорят иудео-христианские Заповеди религий Откровения, описывающие условия выживания людей и нарродов на Земле, условия спасения.
Бытие коллективного квазисубъекта, распределяющего людей и групп индивидуальные отождествления, в атеистическом экзистенциализме остаётся закрытым, проявляясь в парадоксе "моего я", каждый раз оказывающегося не тем, кто пытается рефлексировать: Субъект и его объект в акте тела-сознания разведены, первый есть начало момента познания и вектор устремления - путь, то есть сам акт, обретающий статус предметности (образа действия) второе объект познания (образ цели)
Но и субъект, и его объект соединяются в языковой действительности, проявляясь как сюжетная цельность литературного дискурса. Правда, это потенциальное,а не актуальное бытие.
Понятию интенции (направленности внимания субъекта всегда на его предмет) тела-сознания человека как коренного её фактора Бинсвангера научил феноменолог Гуссерль.
Но не меньше дали экзистенциальному психоанализу Бубер и Хайдеггер: этическую составляющую философии экзистенциализма, рассматривающего различные взаимоотношения между людьми как взаимоотношения между "я" и "другим я"
Человек строит отношения с другим человеком, своим ближним, исходя из доступной ему полноты эмоций и чувств, которые испытывает (порожденные в себе или привнесенные извне) и в пространствах внешних отношенией (пониманий) между индивидуальным микромиром я-идентификации субъекта комплекса личности человека и Янусом - лишенной осознания программой, регулирующей самоидентификационные связи в интерсети мирового тела-сознания человечества.
Квазисубъект Янус (интерсеть всепланетного тела-сознания человечества), которого в языческой истории человеческого познания традиционно обожествляют или сакрализуют, есть ни что иное как инструмент управления.
Ведь и компьютеры, включенные в мировой интернет, являются инструментами у людей и управления над людьми.
Янус (программа-коммуникатор) собирает в плотность коммуникации мировое тело-сознание человечества, так и моделирует целое восприятие, присущее лишь космической плоти. Более того, он посвящает в эту цельность микромир своего выражения - субъект в человеческом индивидуальном тела-сознании.
Янус - не субъект (не источник и не потребитель) любви, таким субъектом на Земле может стать только человек.
Именно Янус распределяет потоки физической информации пространства в теле-сознании человечества, но не материальной информации времени: такое управление индивидуально, целенаправленно и принадлежит антиархетипам Дао- инструмента Творца.
Янус не есть коллективный раз-ум, он разъ-ят на множество умов, он и не есть источник любви и морали.
Роль этого коллективного квазиразума для судеб человечества велика, так как именно его машина осуществляет коммуникацию между тела-сознаниями людей.
Янус (мировое «эго» человечества) не есть конечно источник зла, но может стать его проводником, содавая транзитивную для зла среду распространения, будучи зараженным «вирусом» техносубъекта, что и происходит в техногенной богоборческой цивилизации людей на Земле.
Именно потому, что в ХХ веке эта гигантская программа уже тяжело "больна" вирусом техносубъекта, её архетипы, обедненные энергией чувств и перенасыщенные информационным продуктом технологий, могут стать тем "слепым", который ведет к пропасти других: им ослеплённых.
Таким источником любви и пространства понимания другого становится человек. Но не сам по себе, а в силу глобального отношения с тем, кто его сотворил - подлинным источником любви и морали, с Богом.
Это взаимоотношение строится через ценности-императивы (и антиценности-запреты), которые Бог дал человечеству чтобы они проявлялись в самом бытии людей, в их жизни, и дал ещё в далеком прошлом, в форме мировых религий.
Между тем, развитие человека в обществе, онтогенез его любви, разума и морали повторяет в важнейших стадиях общественной истории филогенез этнической нравственности (которую мораль человека постоянно обогащает содержанием актуальной любви)
Потому область субъективных отношений между "я" и "другим-близким", я и ты, я и мы, в пространствах понимания начинается именно с осознания человеком отношений между я-сегодняшним и я-прошлым, я-сгодняшним и я-будущим. А в максимуме - между человеком и Богом, это есть диалог человека с грядущим.
Но не будем забывать, что тело-сознание человека составляет единый производственный комплекс по производству и потреблению вещей мировоззрения, вещей тела-сознания "небесных зон" с "земными".
Любовь человека есть динамическая система небесных и земных ценностей, соизмеряемых друг с другом
Итак, в пространстве актуального, наличного для себя в настоящем бытия (Дазайн), человеческой экзистенции синхрональное я-отождествление субъекта включено в мировую сеть-коммуникатор человеческих идентификаций — Янус.
При рекурсии в прошлое (в историческом дискурсе) архетип описательной реальности даёт личной истории человека насыщенное энергией эмоций или чувств добра или зла диахрональное я-отождествление, сознаваемое в рамках памяти как такая история, где уже нет различий между "я" и "моё я"
Феномен "моё я" здесь становится парадоксальным (это вообще экзистенциализму присуще) именно своим наличием внутренне-внешнего содержания - в зависимости от "точки", откуда направлен взгляд субъекта (а это пограничность бытия, пропасть разрыва между я и не-я как вещами самоотождествления)
Отсюда и те существенные различия между эмпирическим бытием человеческого "я" и "Дазайн" ("быть здесь" для я-отождествления), которое приобретает для субъекта уже не бытие-в-себе, а именно "бытие-в-мире" (бытие посредством мира людей, мира человека)
Для Януса - квазисубъекта "я" группового тела-сознания человечества (в мифах индуизма его называли космическим Человеком "Пурушей") есть его собственное бытие, которое, будучи цельным образом, не распадается на миллиарды субъективных "я" в телах-сознаниях людей на Земле, но в таком бытии он как неосознающий, как не знающий себя, проявляет себя как сеть-коммуникатор.
Лишь бытие-в-мире этой програмы, её я-действие (и в этом экзистенция Януса) в субъекте тела-сознания человека и мы-действие в теле-сознании группы, привносит рациональный смысл, и даёт неосуществляемый прорыв Я к коммуницированию индивидов или личностей в группе и групп между собой.
Это бытие единичностей тела-сознания во времени коммуникативной сети-программы Януса, чьи две «личины одной головы» обращены в прошлое и будущее, ибо и для людей их ценности (предмет исторического дискурса) коренятся в прошлом, но и у живущего направлены к грядущей цели человеческого бытия (в моментах насто в мире ящего времени управляемы «антиархетипом» Дао)
Напротив, в сюжетах рекапитулирующих архетипов, которые в школе народов Земли в циклах предлагают людям морально-нравственные обстоятельства их жизни, где люди мыслями и поступками засевают семена добра и зла и затем пожинают плоды (эти предлагаемые обстоятельства есть литературный дискурс, который переходит в дискурс исторический при реализации архетипических сюжетов в циклах исторического бытия), люди в своих ролях во власти прошлого.
Ведь познаваемые на практике плоды добра и зла проросли и стали зрелыми, из семян прошлого, когда были заложены в почву жизни.
Мировая общечеловеческая сеть идивидуальных коммуникаций Янус как развивающийся архетип и в его постоянных рекапитуляциях в действующий универсум двуедин:
Программа в себе соединяет моральный сюжет прошлого и будущего, лишь настоящее морали, к которому он настойчиво стремится, ускользает от него: прогроамма-Янус (а это и значит: осознать себя), так как не обладает субъектностью, которая присуща человеку как существу, сотворенному по образу и подобию Бога. (не обладает самобытием, жизнью, личностью и разумом)
Осознавать способен только человек, из чего уже следует, что человек-субъект не есть часть коммуникативной сети Януса в теле-сознании человечества, он лишь предоставляет себя коллективному квазисубъекту как источнику цельного восприятия, так как человек живет в расколотом мире (физически-материальном), и ему необходимо собирать свои восприятия из "осколков".
Для программы-Януса же его бытие-в-мире есть расколотое бытие, при котором он каждый раз является лишь тем, что он есть "здесь" (в микромире человеческого восприятия)
Таким образом, для человека-субъекта, воспринимающего и мир и себя в попытках рефлексии, "моё Я" есть такая экзистенция, такое существование себя, которое может быть осознано (в зависимости от направления взгляда "я": изнутри дифференцированного субъекта или извне его, от квазисубъекта континуального, дающего "я" континум, цельность чувственного восприятия):
- как дифференированное бытие "я" (ктойность, экзистенция) отделяющего себя от "не-я" (а значит, и другого "я")- тогда "моё Я" есть то, что отделяет себя от "альтерэго" в пространстве (каждый субъект, осознающий себя в человеке - есть лишь тот, кем он является как здесь-бытие: Дазайн в сознании и теле человека)
- как интегрированное бытие (чтойность) всепланетного "Я" ("Пуруши"), которое есть то, что оно есть, только в определённый момент времени его развития, то есть в "сейчас-бытии"
Экзистенция сна как машина, энерго-информационная технология
Тема появившейся в 1930 статьи Бисвангера "Сон и экзистенция" – первого из текстов, который принадлежит в определенном смысле анализу экзистенции – не является, очевидно, исследованием сна в сравнении с экзистенцией, но скорее это исследование экзистенции, как она проявляется в себе самой, и может быть понята так же как и сновидение: экзистенция способом бытия во сне, где она проявляется в своей особой значимости.
Не есть ли это, тем не менее, безнадёжная затея: выявлять положительное содержание экзистенции уходом в один из ее менее всего введенных в мир модусов - в сновидение?
Если человеческое бытие обладает собственной значимостью, раскроются ли её очевидность там, где очевидность бытия субъекта как раз омрачается, формы присутствия "я" в наблюдаемом мире сильнее всего стираются (в обычном сновидении, где взгляд сновидящего не персонифицирован)?
Этот парадокс делает в наших глазах сновидение как существование "я" (экзистенцию) особенно важным в понимании того, отчего сон есть машина тела-сознания и какие содержания интегрированного мира образов сон может нести человеку.
Предоставленный Бисвангером сигникативный (выявленный в сравнении с активностью бодрствования) приоритет экзистенции идеальному развитию событий сновидения имеет двойной смысл.
Первый - для экзистенции дифференцированной, познающей в себя в сравнении с другим, где образ действия становится сигнификатом: символом некой предметности (уровень человеческой экзистенции, где человек живет поскольку чувствует, а не поскольку он мыслит, так как мысль есть самостоятельная экзистенция)
Второй - для экзистенции интегрирующего квазисубъекта "Я" (пуруши-януса), соединяющего различные субъективности (уровень коллективного квазисубъекта, где объективируется декартовское "мыслю - следовательно существую")
Во-первых, виденное человеком во сне определяет конкретное приближение анализа к основным формам экзистенции: анализ сновидения не исчерпывается в плоскости герменевтики символов, а продолжается от внешнего, ещё в области расшифровки оставшегося толкования, без необходимости вырываться в философские абстракции, чтобы достичь понимания в бытии человека экзистенциональных (рефлексивных) структур опыта познания мира.
Смысл сна можно непрерывно развивать от данности явленных в нём образов (именно чувственных образов действий и предметов, а не рационально толкуемых символов, как подразумевается Фрейдом) до экзистенциональных модальностей: способах отношений, которые "я" строит с другими "я":
Сингулярный - с я-прошлым и я-будущим, в трёх проекциях времени своей жизни
Дуальный - со своим "альтер-эго" (ближним) в интерсубъективном пространстве любви и взаимного понимания ("я и ты")
Множественный - в отношении к другому как вещи своего рационального представления о человеке, члене общества.
Анонимный - с другим "я" в пространстве, причём такое отношение нужно скрывать, так как оно является травмирующим (например, потому что другой человек, которого ты осуждаешь, сопоставим с нарушением моральных норм, которое совершаешь ты сам)
Во-вторых, приоритет опыта сна над бодрствованием (активным "деланием" своей истории, когда человек может отделять прошлое от будущего путем возврата в настоящее, будучи между двумя детерминирующими архетипами), по умолчанию, в данной статье включает обширную антропологию воображения; это ведёт к новому определению отношений между символом сна и его образом, рациональной картиной и её чувственным выражением.
Коротко говоря, экзистенция сна раскрывает способ которым проявляют себя значения "Дазайн" при переходе модальности: Я-интегрированного (мировой квазисубъект) к я (человеческой экзистенции)-дифференцирующей, отделяющей "моё я" от "я другого".
По Бисвангеру, обычное сновидение есть такая экзистенция (существование субъекта), при котором форма выраженности субъекта как "я" (отделяющего себя от "не-я", что характерно для активного человека, имеющего собственную историю жизни в обществе, среди других людей, с которыми он выстраивает отношения) исчезает в интегрированной субъектности (коллективного квзисубъекта, скажем мы).
Например, во сне падающая птица не есть просто объект наблюдения, отделенный от субъекта, но и образ того, кто воспринимает.
То, что видит человек в обычном (то есть неосознанном) сне, само сновидение, содержание того, что там происходит - и есть субъект сна.
Позже Бинсвангер придёт к той идее, что субъект сна - есть та надмирная функция, которую проявляет индивидуальный субъект в мире.
Напротив, в осознанном сне экзистенция оставляет свою дифференцированность, и тогда все атрибуты окружающего антуража в сновидении (имитация подлинной реальности архетипом) воспринимается как объект чувств (ты видишь, слышишь, осязаешь, ощущаешь запахи)
Говоря иначе, в осознанном сне человек понимает иллюзорность явленного ему архетипа, принимая своё "я", в обычном же сне, который чаще всего и даётся людям, он обретает возможность воспринимать мир таким, каким его якобы воспринимает коллективный квазисубъект.
Но поскольку восприятие сна направлено не от квазисубъекта в универсум к человеческой экзистенции, а на оборот: есть «растворение» идивидуального "я" в коллективном теле-сознании, сюжеты сна фантазийны, это мультиверс "параллельных вселенных".
Это созерцание сюжетов, акт как предмет, восприятие посредством образов, взаимо-переходящих друг в друга, со смещенным центром времени и пространства, где нет типичной для пространства "я" ориентации или вне, или снаружи конкретного пространственного контура, так что можно посмотреть из себя и на себя, из другого и на другого
Подведём краткие итоги сказанного, и покажем, почему образная реальность обычного сна (сновидение) является управляющей машиной тела-сознания
Пространство-время сновидения, где человек-воспринимающий как бы "размазан" по всей "картинке" ("я" не способно так "размазаться" во времени и пространстве как в реальности, так и в осознанном сновидении, так как здесь его восприятие континуально) есть энерго-информационная структура машины тела-сознания.
Мы покажем, что с технологической точки зрения это - машина тела-сознания, если различим: управляющий автоматом сигнал, энерготехнологию автомата, информационную технологию управляемых им механизмов, и, наконец, сигнал обратной связи от механизма к машине управления.
Энерго-автоматом сновидения является его пространство-время и время-пространство, именно во сне проявляемые во всей своей откровенности.
В реальном восприятии люди принимают пространство-время так, как это должны делать цельные существа, то есть как пространство, измеряемое в длину, а время-пространство принимают как время, то есть длимость.
Другое дело сновидение — мультиверс воображаемого где слои хроноса дифференцированы, расслоены и в них нет обязательности привычной для человека непрерывной длимости в последовательности причинно-следственных связей от прошлого к будущему, и также странным образом могут быть дифференцированы части пространства.
Говоря иначе, сновидения как пространства во времени представляют собой набор разно-заряженных участков восприятия.
Аналитик может при большом желании эти участки сопоставлять, замечать их структуру, но в самом (неосознанном) сне экзистенция лишена активной роли, она есть само созерцание и аффектирование.
Энерготехнология сна управляема машиной тела-сознания, так как у большинства снов есть некая смысловая связь (в образах сновидения проявляются рациональные символы) между экзистенцией и другими видами реальности внешней по отношению к ней (проблемы своей жизни) или внутренней (сюжеты жизни общества)
Энерготехнология сна сама способна управлять: эмоциональными механизмами тела-сознания: например, внушать ужас или наслаждение, рождать к своим образам симпатию или неприязнь, как страх, волю к власти, так и нежность, восхищение или восторг (во сне и в его "послечувствии" человек аффектирует содержания архетипов группового тела-сознания)
Обратная связь, без которой управление машины своим агрегатом невозможно, может быть во сне как положительной (резонансной), так и отрицательной (ограничительной)
Во втором случае эмоциональный механизм может прерывать сон, в первом же усложняется структура сна. Например, в нём можно "засыпать" и "просыпаться", возвращаясь не в явь, а в сон, во сне могут возникать элементы осознанности, вспоминаться события собственной жизни, вторгаясь в сюжет сновидения.
Так машина тела-сознания человека реагирует на эмоционально-чувственную экзистенцию сновидения.