Город богов
Глава 1
Было это в незапамятные времена – такие древние, что о них те, кого мы сейчас называем древними, и не слыхали.
По широкому полю, распростертому до горизонта, по волнистым от ветров травам, шел высокий статный длинноволосый юноша в белой одежде из льна и крапивы. Шел неторопливо в сторону юга с узелком провизии на три дня пешего пути, хотя путь его должен был составить никак не менее трёх месяцев. Ориентируясь по солнцу и следя за поворотом собственной тени, он безошибочно выбирал нужное направление, как умели в те времена делать все странники. Если солнце заходило за тучу, направление подсказывал ветер. Шел юноша в сторону города богов. Об этом далеком городе шептались, о нем ходили легенды, все как будто знали что-то о нем, но никто толком не ведал, что это за город на самом деле.
Юношу звали Аолэ. Он был учеником шамана. Простая длинная рубаха, в которой он шел, была проста лишь на первый взгляд. Если приглядеться, в области воротника можно было заметить три вышитых серебряными нитями странных узора. Такая вышивка могла украшать одежду только особых людей – шаманов, прошедших определенную степень посвящения. Для простого люда это был знак, что перед ними не равный им человек, а избранный богами служитель магии. К шаманам и жрецам в те времена относились в высшей степени почтительно, всегда держали приличную дистанцию, при встрече уступали дорогу и определенным способом кланялись.
В учениках у шамана было шесть юношей, одному из них и суждено было стать главным шаманом деревни, затерянной в бесконечных полях северных земель на берегу прозрачной реки Коаэ. Лучший ученик определялся посредством сложного экзамена. Давалось три задания: в безоблачный день нужно было суметь вызвать дождь, притом строго в очерченном учителем кругу; вторым испытанием было угадывание траектории полета птицы, которую старый шаман заранее отлавливал и держал в неволе до нужного момента; и, наконец, третьим, самым сложным испытанием было оживление смертельно раненного зверя (как правило, для этого учитель отлавливал специальными силками какого-нибудь обитателя полей вроде суслика или мыши). Зверек получал смертельную рану ножом в области шеи и, когда переставал шевелиться, ученику предстояло оживить его на некоторое время.
Аолэ лучше других претендентов прошел все испытания. Ему и предстояло стать главным шаманом. Остальные ученики должны были стать его помощниками. Но накануне посвящения в мастера юноше приснился сон. Он увидел необычайной красоты белокаменный город, в котором творились какие-то чудеса. В городе была ночь, но улицы были освещены странными висящими над ним круглыми предметами, напоминавшим маленькие луны. От них исходило желтоватое не очень яркое свечение, но достаточное для того, чтобы спокойно идти по улице, не боясь споткнуться. По улице, на которой очутился юноша во сне, куда-то шли женщины в праздничных белых одеждах. Все разного цвета кожи и разреза глаз, но все как на подбор стройны и величественны в своей красоте и гармонии. И куда они все идут? И почему одни только женщины?
Сон произвел на юношу глубокое впечатление. Утром он поспешил рассказать об увиденном старому шаману. Выслушав Аолэ, старец усмехнулся:
– Я чуял, что ты однажды тоже увидишь этот город. Когда-то давно, примерно в твои лета, я тоже увидел похожий сон.
- Что это за город? Он существует на самом деле?
- Конечно, существует, раз приснился, - улыбнулся старик.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, учитель. Можно ли увидеть его вот этими глазами? – и юноша направил оба указательных пальца на свои глаза.
Старик защурился, как от яркого солнца, и долго разглядывал юношу, словно видел его впервые. Наконец, ответил:
- Две луны пешего пути на юг. Потом начинается Срединное море. За ним и стоит город богов.
Юноша удовлетворенно кивнул. Они долго сидели молча, думая каждый о своем.
- Расскажи мне, учитель, об этом городе, - попросил Аолэ, присев на пол рядом со стариком. Ему, как без пяти минут новому главному шаману, уже можно было садиться рядом со старейшиной.
Старик решил потянуть с началом рассказа. Он неторопливо позавтракал, сходил справить нужду, полежал с час на полу своего жилища, гладя куда-то вверх. Аолэ не торопил его. Умение терпеливо ждать сколько бы ни потребовалось было одной из важных привычек любого служителя магии. Наконец, когда Аолэ от скуки чуть не провалился в царство Осиима (промежуточное состояние между сном и явью), старик заговорил:
- Город богов, который тебе приснился – один из семи древнейших на этой земле, сохранившихся от начала времен. Эти города построили боги в те далекие изначальные времена, когда их можно было зреть обычными глазами. Боги давно оставили эти города – так же давно, как стали невидимы для людей. С тех пор их занимают люди. В каждом их них служат двенадцать жрецов и двенадцать жриц во главе с Верховным Жрецом или Верховной Жрицей – в зависимости от культа. Служить туда отправляются величайшие маги, достигшие совершенства в нашем искусстве. Но в основном жрецов готовят заранее – отбирают в раннем детстве самых талантливых и отправляют туда на обучение. Простой люд в этих городах занят в основном обслуживанием жречества.
- И что умеют эти жрецы?
- Практически всё. Каждый из них в совершенстве владеет своим сознанием.
Аолэ сглотнул слюну.
- А чего они умеют такого, что не умеем мы? Я видел там огромные висящие в воздухе предметы. Я пока только маленький камушек могу поднять, но всё же я это умею! Видел летающие ступы, которыми управляли, наверное, жрицы. Я пока только частокол могу перелететь, но зато без всякой ступы! Что они еще умеют?
- Я смотрю, ты не договариваешь, - улыбнулся старец и бросил на ученика хитрый косой взгляд. – Тебе что больше всего во сне понравились?
Аолэ густо покраснел. Но, поймав себя на слабости, тут же вернул себе прежний бледноватый цвет лица, словно и не было никакого смущения.
- Что молчишь, сорванец?
- А что говорить, учитель? Ты меня поймал. И сам всё знаешь…
- Знаешь, куда шли эти женщины?
- Нет, но хотелось бы узнать.
- Видать, не досмотрел ты свой сон до конца, - усмехнулся старец. – Эти женщины шли заниматься любовью. Тысячи женщин и тысячи мужчин там занимаются любовью с определенной периодичностью прямо на центральной площади. Это делается по воле тех жрецов, которые там служат.
Аолэ скривился и сделал жест, указывающий на глубокое разочарование:
- И что же это за культ такой? Зачем жрецам эти оргии?
- Об этом мне доподлинно не известно, - и старик отвел глаза в сторону, что сразу стало понятно, что он соврал, просто не желая раскрывать юному ученику всю правду.
- Ты же знаешь правду, учитель!
Шаман поморщился, махнул рукой и отошел от ученика в сторону. Подумав немного, он поведал Аолэ всю правду:
- Есть такой момент, когда изливается мужское семя и когда раскрывается женская матка. Для простых людей это высший момент в жизни. Для тех жрецов это только начало, вход в царство любви.
- Что такое любовь, учитель?
- Это невозможно объяснить.
Аолэ глубоко задумался. Наконец, сделав для себя некие выводы, изрек:
- Какой-то примитивный у них культ получается, учитель. Какой интерес может быть в природном выбросе семени? Это удел простых людей. Мы не можем просто так расходовать свою силу, ты сам меня этому научил.
- Вот и хорошо, что ты это понимаешь, - одобрительно кивнул шаман. – Ты, как я и предполагал, стал лучшим из лучших. Тебе предстоит еще многому научиться самостоятельно. Магия – искусство неисчерпаемое и безграничное. Живи со своим народом, приноси пользу, оберегай, а сам потихоньку развивай наше искусство дальше. А такие сны… они всем снятся в юности. Потом ты перестанешь обращать на них внимание, и они иссякнут.
Вечером того дня состоялось посвящение Аолэ в главные шаманы. Всюду на центральном Кругу горели костры, курились благовония. Народ веселился и ликовал. Приносились жертвы и дарения. После пышного застолья утомленный юноша заснул, едва его голова коснулась подстилки. Но некая сила тут же вырвала его из глубокого сна в промежуточное царство Осиима. Юноша оказался в огромном белом помещении, стены которого были украшены самыми красивыми и невиданными рисунками и узорами, какие только может нарисовать человеческая фантазия. Он обнаружил себя сидящим на теплом беломраморном полу перед золотым украшенном утонченными барельефами троном. В троне сидела она – Верховная Жрица, о которой рассказывал утром учитель. Только юноша напрочь забыл то слово…
Красавица вся в самых роскошных шелках и самых блестящих украшениях смотрела на него пристально и неизъяснимо глубоко.
- Ты сделал неверные выводы, - сказала жрица. – Любовь - это не выброс семени.
- А что же это такое? – привстал Аолэ.
- Это… смотри!
Она сошла с трона и закружилась. Воздух вокруг тоже пришел в движение и словно заискрился. Отовсюду стали слетаться какие-то странные завораживающие звуки. Потянуло ароматом ванили и каких-то диких сладких пряностей. Золотую парчу Верховной Жрицы охватило голубое пламя. Золотые нити в волосах засверкали и заискрились, постепенно образовывая воронку, которая стала неудержимо засасывать сознание юного жреца в немыслимую светящуюся бездну…
- Подойди ко мне, мальчик! – пропела Жрица Любви.
- Нет! – заскрежетал зубами юноша, изо всех сил пытаясь удержать свое сознание на месте. Но сохранять контроль над происходящим становилось все труднее.
- Тогда держись!
И на него посыпались из бездны миллиарды солнечных брызг. Триллионы звезд окутали его живой серебряной пылью. И вдруг он испытал такое немыслимое блаженство, какого, кажется, быть не может. Нереальное, ни с чем не сравнимое беспредельное и безграничное блаженство. Его понесли куда-то облака и радуги, его омыли самые теплые и свежие дожди, его убаюкали самые ласковые и нежные руки, и в ушах зазвенели самые звонкие и сладкие голоса. Каждая частичка тела и души в нем запела и заиграла в унисон этому блаженству. Сколько всё это продлилось, сказать трудно. Он вскочил с подстилки в кромешной тьме. Вокруг всё еще переливалось и искрилось, тело пылало и вибрировало. Словно он еще немного был там, в той бездне. Когда всё окончательно исчезло, он понял, что никаким шаманом он не хочет быть. Остаться здесь, в этих суровых краях, где лето так коротко, а вьюги бушуют шесть месяцев кряду, почти не переставая? Угадывать и менять погоду ради хорошего урожая, исцелять больных и благословлять брачующихся? И в этом всё его предназначение? Это всё, чего он достоин? Нет! Он достоин большего: достоин города богов, достоин Культа Любви. Он не останется в этой деревне больше ни дня.
Наутро старик сразу понял, что случилось с его учеником в прошедшую ночь.
- Я не смог тебя защитить. Верховная Жрица города богов сильнее меня, - сокрушенно пробормотал старик, и лицо его сделалось почти мертвым.
- Учитель, ты мог это предвидеть, - пожал плечами Аолэ.
- Мог, но не смог. А ты мог, оказавшись перед троном, не поддаться чарам.
- И я не смог, - ответил юный шаман.
- Тебя ждет гибель, - спокойно проговорил старик.
- Любовь – это гибель?
- Любовь – это как солнце. Если ты окажешься в ней, ты сгоришь и исчезнешь навсегда.
- Но Жрица же не сгорела! Она как-то умеет туда входить и возвращаться. Я тоже этому научусь. И после того, как научусь, я вернусь сюда и научу этому наш народ. Это ни с чем не сравнимо. И это совсем не примитивное семяизвержение, как мне представлялось, учитель.
- Ты сюда не вернешься. А если и вернешься, тебя забьют до смерти палками и камнями. Иначе ты истребишь наше племя.
- Почему истреблю?
- Потому что любовь – это конец всего. Предел, дальше которого ничего нет. Еще рано нам туда. Впереди тысячелетия. Сотни тысячелетий…
- Тогда я останусь там, учитель.
- Это твое окончательное решение?
- Да. Это мое последнее слово.
И спустя три дня перед рассветом юноша по имени Аолэ – лучший ученик старого мага, покинул родную деревню, отправившись в сторону сказочно красивого города Скаахии, где единственно во всей земле умели творить Культ Любви.
Глава 2
Юноша прошел три дня. Перед тем, как съесть последний кусок хлеба, он сотворил из него три новых хлеба, и продолжил свой путь. И так он шел месяц, не встречая ни одной живой души. Когда ему нужно было подкрепиться мясом, он разводил костер и начинал завлекать птиц специальным пением. Не все птицы попадались на хитрость юного мага, но молодые особи были не столь осторожны и подлетали к охотнику на достаточно близкое расстояние для того, чтобы он мог специальным усилием заставить пернатого летуна сбиться с траектории и упасть прямо в раскаленные угли. С водой всё было несколько сложнее. Напиться вызванным дождем он не смог, скорее ему удалось в нем искупаться, смыв с себя пыль и пот. Ручейки и реки попадались редко. Пришлось остановиться около одной реки на несколько дней, чтобы вырезать из дерева флягу и пробку к ней. С запасом воды идти дальше стало намного веселее и спокойней.
На втором месяце пути он заметил, что климат сильно изменился. Стало намного жарче днем. Поля сменились холмами. То и дело стали попадаться деревушки и разные кочевые племена. Попадались и странники. С одним из них он прошел вместе некоторую часть пути, но потом их дороги разминулись. Тот тоже был жрецом, оставившим свой народ и устремившийся по свету в поисках новых знаний. Странствовал он уже много лет. Оказалось, что он уже побывал в Скаахии и еще в трех древнейших городах земли. И принимал непосредственное участие в культе Аэдины – так звали Богиню Любви.
- Расскажи, как оно проходит, это таинство? Ты научился входить в эту бездну и выходить из нее? – спросил странника юноша.
- Нет, я всего лишь был на площади, но мне и этого хватило, - улыбнулся странник в ответ.
- И что ты делал? Тебе пришлось вступать в близость с женщинами?
Странник нахмурился и отмахнулся от собеседника, как от назойливой мухи:
- Не спрашивай. Я всё равно почти ничего не помню. Но это была, пожалуй, высшая мистерия из всех, в которых я принимал участие.
- Почему же ты там не остался?
- Испугался.
- Чего?
- Этой самой Любви. Она слишком велика и сильна, чтобы служить ей такому скромному магу, как я. И еще я подумал, что не совсем правильно быть в ней, в этой Любви. Мы должны проходить испытания, страдать, болеть и умирать, а там, в ней, вечная жизнь и вечное блаженство. Так не должно быть. Иначе мир остановится.
Юноша глубоко задумался. Его решимость слегка поколебалась, но едва его спутник оставил его, повернув на восток, желание прикоснуться к этой странной штуке под названием Любовь вернулось и стало жечь изнутри с удвоенной силой.
К концу второго месяца пути Аолэ достиг моря, которое предстояло как-то преодолеть. Встретившийся на пути странник, с которым он к этому моменту уже разминулся, рассказывал о том, что жрецы семи древнейших городов имеют в своем распоряжении летательные ладьи, способные перемещаться по воздуху с очень высокой скоростью. Притом, как над морем, так и над сушей. Сам странник в свое время отправился пересекать Срединное море на плоту, что было с его стороны крайне опрометчиво. Его плот подхватило и понесло в неизвестность сильное течение, а потом он попал в шторм и чуть не погиб. Спасла его как раз одна из таких ладей, которой управлял служитель города богов.
Аолэ решил, что отправляться через море на плоту ему уже точно не судьба, раз он услышал такую историю. А вот найти на этом берегу какой-нибудь город с судами и портом – хотя бы водными – было бы большой удачей. Первый же встреченный рыбак, живший в хижине у моря, показал Аолэ нужное направление, куда следовало идти, чтобы добраться до большого портового города. Правда, заверил, что летающих ладей там не встречал, только обычные рыбацкие и товарные корабли.
Юноша пришел к городу через пять дней пути. Город оказался довольно грязным и зловонным. Всюду пахло гниющей рыбой и нечистотами. Жили здесь в основном рыбным промыслом. Но была и чистая часть города, стоящая поодаль на холме, где свершались обряды и культы, где жили местные жрецы. Там же располагались развлекательные увеселительные арены и театры. Аолэ нашел приют у одного из местных шаманов, который, правда, сразу ничего определенного не сказал о том, как добраться через море в город богов. Аолэ решил в любом случае немного пожить в этом городе, чтобы восстановить силы после долгого пути и еще раз подумать, стоит ли ему так усердно стремиться попасть туда, откуда он, возможно, уже никогда никуда не вернется.
В обмен на предоставленный кров и еду юноша обучил местных жрецов некоторым видам своего северного магического искусства, о котором они практически ничего не знали. Управлять стихиями они могли ничуть не хуже, предсказывали будущее так же точно и безошибочно, но вот, к примеру, оживить только что убитого зверя они не умели.
Когда прошло сорок дней пребывания Аолэ в шаманском поселении, верховный жрец пригласил гостя побеседовать. Юноша догадался, что речь, наконец, пойдет о переправке его в Скаахии.
Все вместе они собрались в круглом белокаменном здании. Все сели на пол. Час или два слушали тишину и богов. Потом верховный жрец заговорил:
- Все видели знаки судьбы и слышали шепот богов. Все поняли, что наш дорогой гость достоин того, чтобы отправиться в Скаахии. Но ни наши суда, ни корабли чужеземцев не способны доставить его в город богов. Они слишком тяжеловесны и могут затонуть в бурных водах Срединного моря, которые преграждают путь к заветной цели. Воздушные ладьи прилетают сюда крайне редко.
- Аолэ может сам построить летающую лодку, - сказал один из помощников старого шамана.
- Может. Но ему для этого понадобятся знания, на обретение которых может уйти вся жизнь.
Воцарилось долгое молчание.
- Тогда остается одно – использовать силу зеркальной горы.
- Что за зеркальная гора? – поинтересовался Аолэ.
- Есть тут у нас неподалеку особая гора гладкой блестящей породы. С помощью нее наши предки умели перемещать себя в пространстве. Практически на любое расстояние в любое нужное место. Они использовали отражающую способность этой горы особым методом: дожидаясь определенного угла отражения солнца, и когда свечение достигало максимальной яркости, получали толчок, который в одно мгновение перебрасывал их в нужное место. Это стало их высшим достижением в области магии, но однажды они прогневали богов, и такую способность у них боги отняли. При очередной попытке слетать в дальние края гора их попросту убила. Сознание улетело, а тела остались лежать бездыханными.
- Чем же они так прогневали богов?
Жрецы переглянулись между собой. Старший решил, что такому человеку, как Аолэ, можно тайну раскрыть:
- Точно никто не знает – давно это было. По легенде, наше племя совсем не блистало в те стародавние времена красотой. Лица у всех были похожи на подгоревшую лепешку, носы плоские и кривые, рты напоминали рваную ножевую рану. Но однажды жрецы научились перемещаться в пространстве с помощью зеркальной горы, и довольно быстро нашли в каких-то далеких краях невероятно красивых особей женского пола, и не придумали ничего лучшего, как похитить их, а всех наших уродин в половозрелом возрасте и всех девочек они попросту умертвили. Пленниц заставили рожать детей от мужчин нашего племени. Замысел жрецов сработал. Наш народ теперь, как видишь, не самый страшный на земле.
Аолэ внимательно осмотрел жрецов и убедился, что они, хоть и отличаются от его северных белокожих племен, но имеют вполне правильные и приятные черты лица.
- Богам такое поведение наших предков не понравилось. Несмотря на многочисленные щедрые приношения, они отняли у нас способность отталкиваться от зеркальной горы.
- Тогда как же мне сможет помочь эта гора?
- Нам был знак, что на короткое время мы снова сможем ею воспользоваться – чтобы переместить тебя в город богов. Только для этого тебе понадобится накопить силу. Нужна огромная сила, чтобы оттолкнуться от этой горы.
Аолэ кивнул. Он знал, о какой силе идет речь. И знал, как накопить эту силу.
После этого разговора юный шаман ушел в горы, нашел пещеру для приюта и ночлега и стал копить силу. Благодаря определенным навыкам он смог набрать необходимое количество энергии за довольно короткое время.
И настал день телепортации. Шаманы не знали всех тонкостей предстоящего действа. Точные знания были навсегда утеряны. Но Аолэ получил доступ к закрытой информации и сам подсказал жрецам, что и в какой момент нужно будет сделать.
Они все вместе заняли отведенное богами место на склоне напротив зеркальной горы. Расселись в определенном порядке. Вошли в особое состояние сознания, которое на языке шаманизма именовалось Эаа – высшая концентрация внимания. И принялись созерцать гору.
Солнце шло на закат. Гора начинала разгораться всё ярче и ярче. И когда ее блеск достиг своего предела, земля дрогнула. Мир затрясло. Чудовищная первая волна подхватила и понесла сознание Аолэ над морем с невероятной скоростью. Его тело безжизненно опрокинулось на каменистую почву, и тут как раз потребовалась помощь шаманов. Они сконцентрировались на сверкающем блеске и вызвали вторую волну, которая понесла следом и тело молодого странника.
Долго лежал Аолэ на другом берегу без малейших признаков жизни на раскаленном белом песке. Но всё же ему хватило накопленной энергии, чтобы в конце концов собрать себя заново. Придя в себя, он кое-как дополз до ближайшей пальмы чтобы хоть немного спрятаться от раскаленного солнца. Его тело было истощено настолько, что жить ему оставалось от силы несколько часов, но умирать было еще не время: мимо проходил смотрящий за берегом служитель города богов. Он мгновенно вызвал летающую ладью, и тем самым спас юноше жизнь. Перелетчика доставили в прохладную пещеру, напоили водой и приставили сиделку с недельным запасом провизии.
Глава 3
Киири – так звали сиделку – смотрела на юношу чуть влюбленно и по-матерински нежно. Она сама была молода и красива. Аолэ – такой непривычный для нее белокожий голубоглазый блондин – казался ей очень привлекательным, хотя она и понимала, что он не простой смертный, раз смог оказаться на этой земле по своей воле. Просто так здесь никто не появлялся.
Когда юноше стало лучше, он стал расспрашивать Киири о том месте, куда попал.
- Расскажи мне о культе Любви, Киири. Ты знаешь хоть немного об этом?
Служанка оказалась словоохотливой:
- Раз в месяц накануне полнолуния в храме Аэдины свершается великое таинство. Весь город собирается там. Все без исключения. Простой народ занимает площадь перед храмом, внутри служат только жрецы и жрицы и их помощники. Аэдина – Верховная Жрица – является нашей матерью, проводницей и покровительницей. Она причастна тайне Любви и приоткрывает всем нам завесу этой тайны на некоторое время. За час до рассвета начинается мистерия. Из храма доносится пение хоров. Это пение подхватывает ветер и уносит в небеса, и над нами загорается утренняя звезда. В этот момент мы теряем сознание, а наши тела начинают исполнять волю Аэдины.
- И что же вы начинаете делать? – вскинул брови Аолэ, и тут же перед его глазами всплыл ответ на его же вопрос. Он увидел, как наяву, этот нереальной красоты храм, и многотысячную толпу перед ним, и как в сумрачных небесах появляется странное небесное тело, похожее на перезревшую или слишком яркую звезду. И увидел, что начинает твориться на площади. Все впадают в глубокий транс и начинают беспорядочно совокупляться друг с другом. Приблизив картинку, Аолэ определил, что среди люда нет ни малых детей, ни стариков. Только взрослые красивые особи обоих полов, разных мастей и рас, но все с безупречными чертами и точеными фигурами.
- Можешь не отвечать, - буркнул юный жрец.
- Ты всё увидел?
- Да, только я пока не могу уловить смысл всего этого…
Киири вздохнула и проронила фразу, которая заставила жреца посмотреть на нее более серьезно:
- Боюсь, смысла этого не знают даже боги. Но, видимо, оно должно быть так, раз происходит.
Немного помолчав, Аолэ задал новый вопрос:
- У вас в городе нет стариков и детей?
- Нет. Тех, кто начинает увядать, увозят доживать свои дни в места, где они родились. А детей – самых красивых и здоровых, привозят с разных земель сюда.
- Их похищают у родителей?
- Нет, родители сами отдают свои чада. Потому что попасть в город богов является высшим подарком судьбы для нас. Родители получают от жрецов щедрое вознаграждение.
- В наши края не прилетали ни разу, - сказал юноша.
- И в ваши края прилетают, если у вас рождаются красивые дети.
- За всё время, что живу, я не видел ни одной летающей ладьи.
- А дети у вас иногда пропадают?
Шаман нахмурился и вдруг вспомнил:
- Да, у меня была младшая сестра. Я ее плохо знаю, потому что с раннего детства жил отдельно от родителей у шамана. Видел несколько раз. Красивая девочка была, глаза, как зеркальная гладь озер. Волосы, как снег.
- Что такое снег?
Шаман махнул рукой, мол, долго объяснять.
- Она пропала? – спросила Киири.
- Да, пропала. Шаман сказал, что ее, пока она гуляла в поле, укусила гадюка, и она умерла.
- Ты не видел ее мертвое тело?
- Нет.
- Она не умерла. Она здесь, - улыбнулась Киири.
Глаза жреца вспыхнули:
- Ты точно это знаешь? Ты ее видела?
- Может, видела. Может, и нет. Тут много красавиц с севера. Беловласок. Наверняка среди них есть и твоя сестренка. Но ты ее, конечно, уже не узнаешь. Сколько лет прошло…
Аолэ, поймав в себе эмоцию, точным выстрелом воли мгновенно ее умертвил и вернул себе состояние безупречной внутренней тишины, которого следовало строго придерживаться настоящему шаману.
- Хорошо, что она жива. Только вот зачем учитель меня обманул, - пробубнил он себе под нос.
- Я всего лишь служанка, Аолэ, но и мне понятно, что он сделал это для того, чтобы ты никогда не узнал о городе богов.
- Так о нем даже сказки детям рассказывают. Страшные в основном.
- Сказки сказками, а о правде никто не скажет.
- Я был уверен, что учитель говорит мне всегда только правду…
- Никто не говорит правду всегда, - вздохнула Киири.
Спустя неделю благодаря неустанной заботе смуглолицей красавицы Аолэ полностью восстановил свои силы, и за ними прилетела воздушная лодка. Темнокожий кормчий был немногословен. Он жестом приказал занять место в лодке, которая не приземлилась, а повисла в воздухе на уровне колен. Юный жрец, конечно, слышал о том, что в мире существуют летающие суда, но прокатиться на таком чуде ему довелось впервые. Это было незабываемо. Они двигались с довольно приличной скоростью над морем на небольшом расстоянии от берега. Соленый ветер обдувал лица сидящих в лодке свежестью и прохладой. Солнце только взошло…
И на горизонте появился этот сказочный город. Город богов. Аолэ стал ловить себя на желании взмыть ввысь и пронестись высоко над городом, чтобы посмотреть на него с высоты птичьего полета, но внутреннее чутье подсказывало ему, что лодка не способна подыматься выше определенного небольшого расстояния. Если попытаться ее поднять выше, она станет весомой и попросту упадет на землю. Киири словно угадала желание юноши и, обнажив жемчужные зубы, прокричала:
- Для высоких полетов наши жрецы используют другие приспособления – летающие ступы. В них они могут подыматься до облаков!
- Прямо до облаков?
- Прямо да, - весело ответила девушка и звонко рассмеялась.
И приближающийся сверкающий в утренних лучах белокаменный город, и эта простая улыбка смуглой девушки, и этот совершенно похожий на статую пилот воздушного судна, и эти соленые брызги, иногда долетавшие до их лиц, вдруг вызвали внутри юного жреца такой дикий восторг, такую неудержимую радость, какие он не испытывал уже очень давно – с самого детства.
Но на лице его проступила лишь едва уловимая полуулыбка, которую не сводившая с него глаз Киири даже не заметила.
Глава 4
Город богов. Один из семи древнейших белокаменных городов абсолютно совершенной формы, сохранившийся с тех незапамятных времен, когда бессмертные боги ходили по земле так же, как люди. Город, в котором оказался жрец северного племени Ааатии Аолэ. Первоначальное название этого города было навсегда утрачено. Теперь этот город назывался Саахии. Верховная Жрица города богов могла нести службу не более дюжины лет. После этого срока жриц усыпляли специальными снотворными средствами, тела их мумифицировали и укладывали в ромбовидные прозрачные саркофаги, которые изготавливали из горного хрусталя. Саркофаги подвешивали на золотые цепи в специально отведенных для этого подземных частях города. Каждой усопшей жрице полагался личный хранитель и слуга. В их обязанности входило следить за отсутствием пыли и паутины внутри склепа, раз в месяц приносить заряженные силой таинства кристаллы, чтобы усопшие особы могли и в мире мертвых быть причастны таинству. На мраморных полках всегда стояли свежие цветы – как правило, горные орхидеи и жасмины. Спелые фрукты и пряные напитки стояли в серебряной посуде на столиках близ саркофага. Всюду горели белые и красные ароматные свечи, курились благовония. Сколько жриц покоилось в хрустальных саркофагах в подземелье, никто доподлинно не знал, кроме главного счетовода города богов. По слухам, их было уже не меньше десятка тысяч. Всякий раз, когда к алтарю всходила новая Верховная Жрица, для нее начинали готовить саркофаг. Под землю спускались рабочие со специальными инструментами и сперва выдалбливали в породе новую полость необходимого размера, после чего зодчие приступали к созданию интерьера. Ремесленники высшей пробы изготавливали саркофаг, утварь и прочие необходимые для загробной жизни предметы.
Если бы Аолэ мог взлететь над Саахии, он бы увидел окруженное скалами белое солнце. Город имел форму совершенного круга и напоминал солнце с исходящими от него идеально ровными лучами. Круглый храм в центре был окружен гигантской площадью, способной вместить сотни тысяч людей. Площадь была вымощена камнями блестящих пород такой степени интенсивности и яркости свечения, что в солнечный день даже глянуть на это было бы попросту невозможно – глаза бы мгновенно ослепли. Потому над Саахии никогда не летали птицы, и проблем с чистотой город не испытывал.
После захода солнца в воздух поднимались жрицы в своих ступах. Они развешивали в воздухе округлые фонари, чтобы подсвечивать улицы, и следили за порядком.
Далее к периферии лучами расходились широкие улицы идеально ровных геометрических форм, вымощенные уже не столь блестящими камнями, но тоже пород необыкновенной красоты. Все дома были построены из белого безупречно отшлифованного камня, имели высоту в два этажа. Второй этаж занимали служащие, мастера и ремесленники города. Первый - те, кто обеспечивал обслуживание им. Каждый следующий от центра диаметр находился на большей высоте. Таким образом чистая вода из источников поступала вниз к центру по специальным каменным канавкам. Каждая улица имела свою канавку. Помои и нечистоты выводились по подземным каналам в специальные отстойники. Перегнившие отходы жизнедеятельности выгребались каждые двенадцать лет и вывозились на летающих судах за море. Земледельцы во всех краях с удовольствием принимали удобрение, отдавая в благодарность часть своего урожая, который – они это точно знали – в последующие годы становился избыточным.
Много интересного рассказала Киири об этом городе, пока выхаживала юного мага в пещере. Город делился на две части. Одна половина была женской, вторая мужской. Половые отношения в городе богов были под строжайшим запретом за исключением того дня, когда свершалось таинство Аэдины. Только в этот день - один раз в месяц - мужчины и женщины смешивались на центральной площади и отдавались первобытному инстинкту без всяких ограничений.
Между собой части города разделяли живые заборы из ядовитых растений. Соблазн отдаться однополой любви пресекался разными методами. В ночное время над городом патрулировали жрицы в ступах. Едва заметив невидимое простому человеческому глазу зеленоватое свечение, которое начинало исходить из места возникновения близости, они тут же настигали нарушителей табу, и тех ждала незавидная участь. Казнь таких людей, проходившая в специальных изоляторах, была изнурительно долгой и изощренно жестокой. Потому такие преступления случались в городе богов крайне редко. В дневное время чистоту обитателей блюли специально обученные псы. В случае попытки каких-нибудь бедолаг сблизиться, они начинали отчаянно лаять и безошибочно приводили стражу к зачинщикам беспорядка.
По природе после каждой мистерии женщины должны были становиться беременными, но жрицы этого не допускали. За неделю до оргии женщинам начинали давать специальные отвары, которые не давали им забеременеть. Аолэ догадался, что жрицам и жрецам требовались не плоды любви, и их вовсе не прельщало глазеть на многотысячное соитие. Им нужна была та самая особая энергия, которая выбрасывается во вселенную во время полового акта. Чем больше энергии удавалось аккумулировать за счет толпы и своих собственных сил, тем в более далекие сферы той бездны, которой они служили, им удавалось проникнуть.
На вопрос Аолэ, почему ему приставили сиделку, а не слугу, та улыбнулась, захихикала и сказала:
- Потому что ты не способен на близость.
Это была ложь. Аолэ был еще как способен на близость, но он владел искусством воздержания. Владел безупречно. И он догадался, что на самом деле смазливую красотку ему приставили не случайно. Его решили проверить, как говорится, на вшивость: поддастся ли он соблазну овладеть роскошным телом смуглолицей служанки. Уверенность в том, что его проверяют, усилилась, когда Киири, едва он окреп, стала как бы невзначай периодически прохаживаться перед ним чуть ли не полностью обнаженной. Ссылаясь на якобы испачканную и постиранную одежду, которая сохнет, она накидывала на себя нечто полупрозрачное. Но северных магов такими уловками было не взять. Трескучие морозы и свирепые вьюги, царившие в их краях долгими зимами, закаляли их сердца особой ледяной закалкой, давая им силу, растопить которую было практически невозможно даже в таких южных широтах, в каких располагался город богов Саахии.
Лодка остановилась в воздушном порту. Порт представлял собой широкую прямоугольную платформу, которая так же просто висела в воздухе, как и воздушные суда, которые она принимала. К платформе был приставлен трап, по которому пассажиры спускались на землю.
- Я умею задерживать в воздухе лишь небольшие камни. И то лишь на несколько мгновений. Здесь же умеют подвешивать всё что угодно вне зависимости от веса, - не скрыл своего восхищения юноша, глядя на высокие технологии древнейшего города.
- Магнитная антигравитация, - улыбнулась Киири.
- Что?
- Мне так это объяснили. Я тоже на это долго таращилась, но потом поняла, что это не магические усилия местных жрецов. Это древняя технология, которой владели боги, и которую успели перенять некоторые жрецы. Города, где сохранились подобные чудеса, и называются городами богов. Откуда я родом – там уже летать не умеют и предметы в воздухе не висят.
- И в моих краях такого уже не встретишь, - признался юноша.
И они вошли в город богов. Ничего более величественного и красивого Аолэ не видел в своей жизни. Во сне ему показали лишь небольшой фрагмент Саахии со странного ракурса, теперь он мог лицезреть его во всей красе и величии. Город ареной спускался вниз к храму Аэдины, сам храм высился фантастической громадой над ним, чем-то напоминая гигантский ядерный гриб. Тончайшие, словно нити, и при этом невероятно высокие колонны удерживали в вышине громадную белую крышу, напоминавшую ополовиненный белый шар. Создавалось впечатление, что крыша парит в воздухе. Но это было только нижняя большая крыша. Над ней, уже ничем не поддерживаемая, висела в воздухе вторая такая же крыша, только меньшего размера. И над ней была еще третья.
От этого зрелища у молодого жреца перехватило дух. Такой архитектуры он не смог бы вообразить даже в самом нереальном сне…
Они остановились. Ветер обдувал белые волосы юноши горячими влажными тропическими потоками. Он смотрел и смотрел вдаль на это чудо богов и не мог насмотреться. Невозможно было напиться этим зрелищем.
- Идем, - наконец, сказал он. – Я не могу поверить, что я здесь.
Киири ничего не ответила. Лишь улыбнулась и повела уношу вниз, к храму.
Аолэ был доставлен к одному из двенадцати жрецов культа Аэдины – темнокожему красавцу гигантского роста, побритому на лысо. Его звали Оотии. Беседа была долгой и обстоятельной. Жрец разузнал всё о своем госте, что было нужно.
- К нашим берегам периодически прибивает течением трупы разных магов с разных земель, - улыбнулся белозубой улыбкой жрец. – Некоторые из них оказываются даже немного живы.
И он вдруг громогласно расхохотался – так, что Аолэ чуть не заложило уши.
- Саахии приходит во сне и притягивает к себе, – признался юноша.
- Знаю. Это зов. Точнее, это вызов магу. Если маг принимает вызов и добирается до нас, значит, он достоин того, чтобы окунуться в тайну нашего культа.
- Я встретил по дороге сюда странника, который здесь недавно побывал.
- Знаю, о ком ты говоришь, - усмехнулся негр. – Он пытался пересечь Срединное море чуть ли не вплавь. Конечно, богов это насмешило, и они его решили утопить. Но мы осмелились спасти бедолагу, чтобы дать ему разок прикоснуться к тому, ради чего он сюда так стремился.
- И он принял участие в службе?
- Принял самое непосредственное участие. Только не в качестве жреца.
- Я бы хотел стать жрецом Аэдины. Я не хочу стоять на площади.
Темнокожий жрец вскинул бровь:
- Похвальная смелость. Сразу с порога в жрецы – это действительно село, - захохотал громила.
- Я не подведу. Я умею управлять сознанием достаточно хорошо. И владею искусством воздержания. Готов пройти любые проверки и испытания.
- Ладно-ладно, посмотрим. Поглядим на тебя. Хотя, чего глядеть? И так видно, что ты готов к мистерии. Ты обладаешь достаточной силой и умеешь удерживать осознание вне тела длительное время. Направление дает Верховная Жрица, мы все просто следуем за ней. Она же подключает энергию толпы. Каждая служба проходит без повторения предыдущих. Каждый раз мы заходим во все новые и новые глубины той сферы, которую исследуем. Любовь беспредельна и безгранична, мой друг. Ее нельзя познать и за сотни миллиардов лет. Но мы пытаемся, - он снова улыбнулся.
- А какова конечная цель этих экспедиций?
Оотии удивленно вскинул брови и хмыкнул:
- Отвечу вопросом на вопрос: а какова конечная цель магии?
Аолэ ответил без промедления:
- Мой учитель говорил, что конечная цель магии будет достигнута на закате эпох и заключается она в том, что наше сознание достигнет полного единства с мирозданием.
Темнокожий жрец выпучил глаза и снова расхохотался:
- Красивые слова! Но это лишь слова, мой юный друг. Мы и так едины и неразделимы. Скажи, ты следил за полетами птиц? Созерцал кружащиеся стаи?
- Конечно.
- Ты увидел цель, которую преследуют птицы своим кружением?
- Нет, не увидел. Они просто… резвятся, играют, наслаждаются полетом.
- Вот! – хлопнул в ладоши жрец. – И мы по сути такие же птицы. Нам просто нравится летать и резвиться в воздухе. Только делаем мы это не с помощью крыльев, а с помощью осознания. В этом совершенно нет никакого смысла. Конечной цели нет и быть не может, как нет никакой цели у кружащихся и резвящихся в воздухе стай. Миры и сознание безграничны. Мы просто летаем, куда вздумается, парим высоко, насколько это возможно, пока нам позволяют силы.
Аолэ приуныл. Получается, учитель его и здесь обманул…
- Не печалься, мой юный друг. Твой учитель на самом деле не так глуп, как тебе сейчас кажется. Ты должен быть ему благодарен за те знания, которые он тебе дал. Без них ты бы сюда не добрался никоим образом. И он, я уверен, тоже любит просто летать. Но он обязан служить своему племени, потому и вынужден держать себя и своих учеников в определенных рамках.
Они немного помолчали.
- Я смогу принять участие уже в ближайшей мистерии?
Оотии нахмурился:
- Юному магу так не терпится попасть в сферу Любви?
Аолэ поспешил заверить, что готов ждать сколько потребуется.
Темнокожий жрец встал, прошелся по звонкому полу из белого мрамора в своих золоченых сандалиях, потом снова сел, закурил ароматную благовонную палочку и проговорил:
- Я сказал тебе, что ты полностью готов к мистерии, и это правда. Но есть формальность. Пережиток прошлого, так сказать. Старая традиция. Неофиту нужно пройти некое символическое испытание, чтобы доказать Аэдине, что он достоин ее культа. Пустяк. Для тебя мы придумали просто непотребно легкое испытание, которое, я уверен, ты пройдешь в два щелчка. В саду того дома, где ты будешь жить, есть дерево. Смоковница. Ей уже двенадцать лет, а она еще ни разу не плодоносила. Тебе нужно заставить ее дать урожай.
Аолэ сглотнул тугую слюну. Оотии, конечно, явно потешался над ним. Заставить плодоносить старое бесплодное дерево было совсем не легким испытанием. В его краях это относилось к высшей магии, которой владели далеко не все старые шаманы, что уж говорить про юнцов.
- Хорошо, я попробую. Мне ничего не остается, кроме как попытаться это сделать.
- Вот и отлично. У тебя есть три месяца. Смоковница здесь начинает цвести через три месяца, дорогой мой друг!
Спустя пять месяцев в дом юного мага пришла «комиссия» жрецов и жриц в составе шести персон, чтобы проверить, насколько успешно юному дарованию удалось пройти испытание. Среди них был и Оотии. Все в белых роскошных одеждах, опоясанные блестящими расшитыми поясами, они важно проследовали во двор, где росла смоковница. Их взорам открылось радостное осыпанное плодами могучее дерево. «Члены комиссии» переглянулись, заулыбались и зааплодировали юному магу. Только он вовсе не казался польщенным этими аплодисментами и таким открытым признанием своего магического искусства.
- Как же ты смог это сделать? – спросила одна из жриц, широкоскулая невообразимо красивая женщина азиатских кровей.
- Всё оказалось просто. Я обнаружил, что под землей возле корней этого дерева проходит канализационная труба. Как оказалось, она давно прохудилась и травила нечистотами корни несчастной смоковницы. От этого она и не могла зацвести. Как только жива осталась! Я залатал трубу и обильно пролил корни чистой водой. Вот и результат.
И снова рассыпались аплодисменты.
- Я же говорил, что испытание будет чисто символическим, - Оотии подмигнул юному магу и звонко расхохотался.
Все испытания были пройдены, но допустить нового жреца к таинству всё еще не могли по причине того, что ему нужно было освоить специфику культа Аэдины. Заключалась она в том, что жрец должен был уметь безупречно пользоваться своей сексуальной энергией. Эта техника довольно сильно отличалась от простого воздержания, к которому Аолэ привык с отроческих лет. Нужно было научиться постепенно раскручивать сексуальное возбуждение, доводить его до предела, но в последний момент вместо выброса семени извлекать сгусток этой энергии из низшей материи, трансформировать ее в высшую, равную по силе солнечным лучам, и направлять получившееся свечение вместе с осознанием в запредельные сферы. Для обучения этому искусству к нему были приставлены три мастерицы. Все три женщины были явно старше юного жреца минимум на десять лет, но обладали безупречными формами и имели, как и всё высшее сословие этого города, невероятно красивые черты лица.
Несмотря на юный возраст Аолэ имел большой опыт с сознанием, благодаря чему быстро и успешно прошел курс обучения. На завершающем этапе он мог находиться внутри любой из женщин несколько часов к ряду и удерживать пограничное предоргазменное состояние такое же длительное время.
- Теперь ты полностью готов к мистерии, - констатировал Оотии, когда к нему в очередной раз привели юного мага по окончании курса обучения. – Остается лишь подождать, когда освободится место, которое занимает Хиая, двенадцатый жрец нашего ордена. Его двенадцатый год службы на исходе. Скоро летающий корабль вернет его в родные края, где он будет доживать свой век в тишине и покое, уже без этих безумных полетов, но познавший тайны тайн, о которых иные маги и не слыхивали.
- А что делают маги вашего ордена после окончания службы?
- Верховная Жрица засыпает – об этом ты знаешь. Ее примеру следуют и некоторые из двенадцати. Но не все. Кто-то предпочитает еще пожить на этой земле в тишине и покое.
- А те из дюжины, кто уходит с Аэдиной – им тоже готовят хрустальные гробы и белокаменные саркофаги?
- Нет, даже для нашего богатого города это было бы слишком накладно, - улыбнулся Оотии. – Их замуровывают в стены рядом с царицей.
- А ты. Ты останешься или уйдешь, когда закончится твоя служба?
- Еще не знаю, - огромный темнокожий человек впервые за всё время, что его видел юный маг, стал печальным и повторил:
– Еще не знаю…
Пройдя все испытания, сдав все экзамены, Аолэ был предоставлен сам себе. В его распоряжении был слуга, всегда готовая еда и чистая одежда, соответствующая его новому статусу. Он мог беспрепятственно гулять в любой части города. Хоть в мужской, хоть в женской – ограничения действовали лишь для простых людей. Как оказалось, живая изгородь, разделявшая город на мужскую и женскую половину, была вовсе не ядовитой. Но простой народ был настолько убежден в этом хитрыми жрецами, что даже при случайном прикосновении к листьям вьюнка на их коже оставались сильные долго не заживающие ожоги. А то, что через нее проходили жрецы и не получали ожоги – так на то они и жрецы.
Город был полон развлечений для простого люда: в нем были бани, несколько театров, цирковая арена, арена для гладиаторских боев, музыкальные площадки. Множество ремесленных и продуктовых ярмарок. От нечего делать Аолэ целыми днями бродил по городу, сам не зная зачем. Но сидеть дома и по привычке угадывать траектории полета птиц или менять по своему усмотрению форму облаков было бы еще скучнее.
В тот день его занесло на ярмарку заморских ремесленников, которых притащили летающие суда со всех концов света на ярмарочную неделю. В те времена единой валютой во всем мире было золото. Аолэ не взял с собой ни монеты, чтобы чего-нибудь купить, но решил не возвращаться. Раз не взял, значит, ничего ему и не нужно здесь покупать.
Был уже вечер. Зашедшее за гору солнце забрало с собой полуденный зной, и народ сходился на ярмарку со всех сторон. Над местом гудел рой человеческих голосов. При появлении юного жреца всё заметно стихло. Люди чуть не застыли на своих местах. Аолэ шел не спешно, стараясь не создавать лишней суеты, но перед ним все поспешно расступались, давая широкую дорогу – так, чтобы ему не пришлось никого обходить. Оглядываясь по сторонам, Аолэ всюду замечал потупленные опущенные ему в ноги взгляды. В них он угадывал плохо скрываемое любопытство и восхищение. Всем было интересно посмотреть на нового жреца Аэдины, который добился этого звания самостоятельно собственным магическим талантом. Основная часть жрецов готовилась к мистериям с юного возраста в закрытых подземных школах города.
Аолэ привык к столь почтительному отношению простого люда к своей персоне и если поначалу оно его немного смущало, то через какое-то время он просто перестал обращать на него внимание. Он прошелся вдоль торговых рядов, посмотрел на разнообразные красивые безделушки и интересные полезные вещицы, поговорил с некоторыми мастерами и собрался уже к выходу, как его кто-то окликнул по имени. Чей-то женский голос.
Жрец обернулся и увидел в трех шагах от себя удивительной красоты белокурую белолицую совсем юною девушку в белой шитой золотыми нитями одежде. Судя по одеяниям, девушка, несмотря на юный возраст, была одной из двенадцати жриц культа Аэдины (он за всё время пребывания видел только трех из них), а судя по лицу, родом она была из тех же краев, что и он сам.
- Да, это я. Кто ты?
Девушка широко улыбнулась и закрыла ладонями лицо так, что остались видны только щелочки глаз:
- Я твоя сестра Аоэли. Здравствуй, братик!
Юноша вздрогнул. В нем тут же спонтанно всё раскрылось внутри, и он перенесся в тот далекий день, когда его семилетняя сестра исчезла, и увидел, как в ранний предрассветный час в их деревню прибыла летающая лодка с бессловесным пилотом, как сестренку усадили в судно, как радостно и нежно с ней попрощались их родители. Увидел слезы сестренки. Ее растрепанные по ветру белоснежные локоны. И как лодка исчезла за горизонтом разрисованного нежно розовыми и густо золотыми красками утреннего неба.
В его глазах была зачата слеза, но не успела родиться, так как он вовремя очнулся и сжал магическую волю в кулак.
- Увидимся на мистерии, - коротко бросил он и зашагал прочь.
Больше он не выходил из дома. Он знал, что ему предстоит быть поочередно со всеми двенадцатью жрицами Аэдины, а, значит, рано или поздно нужно будет сблизиться и с родной сестрой. Это было незапланированным, совершенно неожиданным испытанием, свалившимся на его голову. Самым тяжелым испытанием, которое ему предстояло пройти.