Music: Кино - Ночь
Той, благодаря кому вернулось вдохновение и чьи глаза часто вижу во сне
Qui autem scandalizaverit unum
de pusillis istis, qui in me credunt,
expedit ei, ut suspendatur mola
asinaria in collo eius et
demergatur in profundum maris.
Матфей, 18:6
Как можно не любить Москву? Как можно не любить этот огромный прекрасный город, где ты родился и вырос? Город с почти тысячелетней историей, старейшие памятники которой, за пределами Кремля, сохранились лишь с шестнадцатого века. По-особенному остро эта любовь ощущается когда ты, проживая в далёкой европейской провинции, возвращаешься в город детства и как бы заново погружаешься в его кипучую атмосферу.
Вынужден признаться - из этого, как и многих других правил, есть исключение. Я откровенно недолюбливаю ноябрьско-декабрьскую Москву. Меняется не только климат, меняется сама энергетика города. Серое небо, периодические снегодожди, почти замершие автомобильные пробки, вечная грязь, лужи из жидких химических реагентов и хмурые лица спещащих москвичей, всё это вряд ли может может настроить на оптимистический лад. Одним из таких бесцветных дней середины декабря 201… года, купив обратный билет в маленькую горную страну, я задумался о покупке новогодних подарков для родителей.
С Семёнычем мы были знакомы не первый год, ещё с тех пор, когда я постоянно жил в родном городе и, так уж сложилось, большую часть времени проводил в районе Нового Арбата. Семёныч трудился старшим продавцом в салоне электроники, расположившемся на первом этаже торгового центра, занимавшего здание известного в советские времена гастронома. Это здание я хорошо помнил с раннего детства, почти каждые выходные посещая его вместе с родителями в те времена, когда Новый Арбат назывался проспектом Калинина. По неведомым мне причинам так и не выросший по карьерной лестнице, Семёныч всегда был всем доволен, вежлив и предупредителен. Войдя и приветственно махнув Семёнычу рукой, я довольно быстро сориентировался в выборе новых планшета и видеорегистратора для отца. В ожидании оформления заказа, мы с Семёнычем присели за столик недалеко от стойки продавцов и некоторое время разговаривали на разные отвлечённые темы. Неожиданно взгляд мой остановился на диссонирующей с общей обстановкой солидного сетевого магазина фигуре. У открытого стенда с мобильными девайсами стоял, старательно тыкая пальцами в один из планшетов мальчик лет двенадцати. Худенький, давно не стриженный, одетый в поношенный, размера на два больше пуховик, мешковатый свитер, застиранные джинсы и разбитые кроссовки. Его вид настолько отличался от солидного, ухоженного среднего посетителя не самого дешёвого магазина центра Москвы, что я даже удивился, как не заметил этого сразу.
“Семёныч, а чё там за пацан у планшетов?”, спросил я, указывая глазами направо и одновременно чуть назад. Семёныч как-то сразу помрачнел и вздохнул. “Да… Как бы это сказать…”, задумчиво протянул он. “Говори как есть”, настаивал я. °В общем… Тут такая херня… Короче, пацан этот местный, живёт неподалёку. Семья у него сильно многодетная и ну очень бедная. Вроде не маргиналы, но денег вот прям совсем… Куча братьев, сестёр, родители зашиваются на работе, сам по одежде видишь. Умненький мальчик, любит в игры играть – майнкрафты там всякие, гонки, зомбаков мочить и всё такое. Дома даже компа нормального нет, так, старьё какое-то чисто для школы, одно на всех. Самозабвенно мечтает о собственном планшете. Прибился к нам где-то с год, ну мы и разрешаем ему наши планшеты на стенде юзать. Жалко его, блин. Каждый вечер приходит, когда начальство сваливает. Только ты особо никому, а то ****юли от начальства обеспечены, сам понимаешь. Те ещё мрази”, при этих словах Семёныч недовольно поморщился.
“Мдааа, ситуааация”, пришла моя очередь задумчиво тянуть слова. Тем временем, парнишка на стенде всё так же увлечённо рубился в какую-то игрушку. “Распишитесь, пожалуйста”, призрако возник из-за плеча стажёр Серёга. Я взял было протянутую им ручку, но остановился. Моё предпраздничное, несмотря на погоду, настроение стремительно испарялось, горло предательски перехватило комком. “Сергей, ты бумажку свою оставь и минут через пять вернись, нам тут с Семёнычем переговорить нужно”, сказал я. “Ты чего, передумал или не так что?”, встревоженно произнёс Семёныч. “Неее, не парься. Дело в другом”, успокоил я его. “Я тут подумал. Ты мне про пацана этого рассказал. Неправильно это. Не должно так быть.”, глаза Семёныча недоумённо раскрывались. “Что неправильно???” “Да всё!”, решил озвучить я внутренне принятое решение. “Короче, зови молодого, пусть этому юному убийце зомбаков планшет приличный подберёт и уши. И счёт мой переделает. Понял?”, с нажимом произнёс я. “Ты… Ты это сейчас серёзно?”, лицо Семёныча стало вдруг строгим и требовательным. “Серьёзнее некуда. Новый год скоро. Время, блин, чудес. Зови давай!”, улыбнулся я. “Да я… Я щаз сам метнусь. Выберу, переделаю. И… И плёнку ему наклею. А от парней карту памяти подгоним”, стремительно вскочил Семёныч. “Да, а это…”, вдруг завис он на середине пути. “Пацану то чё сказать… Откуда это всё?”. “Ну наплети что-нибудь. Акция там, подарок от фирмы, смекалку прояви, блин.”, я уже откровенно ржал над зависшим Семёнычем. “Понял, меня уже нет”, произнёс тот, исчезая.
“Дмитрий Владимирович, распишитесь, пожалуйста! Мы Ваш счёт переделали, Семёныч плёнку клеит!”, доложил с какими-то особыми уважительными интонациями снова возникший из ниоткуда минут через десять стажёр Серёга. “Вот ваш заказ, я сейчас терминал принесу”, с детским восторгом в голосе произнёс он, сияя мордой лица. “Ты чего такой довольный, рассказал что ли?”, предельно серьёзно, но внутренне улыбаясь, спросил я стажёра. “Да наши все уже знают. Мы… Мы за вас сегодня после работы пива выпьем”, голос стажёра снизился до полушёпота. “Уйди, тащи давай терминал”, я еле сдерживался, дабы не взоржать конём. Метнувшийся мухой стажёр принёс терминал и я, наконец, расплатился, забрав из рук Серёги пакет с подарками для отца. “Сергей, послушай меня”, высказал я вслух пришедшую вдруг в голову мысль. “Завтра улетаю, вы лучше вместо пива за меня, за пацаном этим присмотрите, чтобы планшет не отобрали в школе или во дворе.”
“Дмитрий Владимирович, вы не волнуйтесь, я его знаю! Я в соседнем дворе живу и часто его вижу. Сам прослежу и парням скажу. У него и братья старшие есть, если что”, твёрдо гладя в глаза, успокоил меня Сергей. “Ну вот и славно, молодцы”, я протянул и пожал ему руку, скрепляя договорённость.
Тем временем, за стойкой продавцов разворачивалось отдельное представление, на которое мы с Серёгой смотрели, синхронно улыбаясь. Сияющий Семёныч что-то старательно втирал обескураженному, явно не верящему своему счастью пацану, мёртвой хваткой вцепившимуся обеими руками в коробку с планшетом. Мы со стажёром обменялись понимающими взглядами и я, ожидая стремительно надвигающейся деанонимизации, решительно двинулся на выход.
На выходе из Айона я обернулся. Магазин жил своей обычной жизнью - туда-сюда сновали озабоченные предновогодними покупками солидные посетители, ураганом носились продавцы, украдкой бросая на меня удивлённые взгляды. Последнее, что я увидел, и что навсегда запечатлелось в моей памяти, были всё ещё недоумённые, брызжащие счастьем глаза мальчика в дешёвом поношенном пуховике с чужого плеча, крепко прижимавшего к груди коробку с планшетом.
Каждый раз, посещая Москву, я всегда, прямо из аэропорта, направляюсь в одно и то же место - круглосуточную Кофеманию на Большой Никитской. Снова прилетев в столицу только через два года после описанных событий, я вспомнил за чашкой кофе об истории с планшетом и попросил моего московского водителя Игоря после Кофемании, по дороге домой, заехать на Новый Арбат. Торговый центр встретил закрытыми, завешенными полиэтиленом дверями, он сменил владельца и находился в процессе реконструкции. Магазина Айон более не существовало, никого из парней, участников истории, я разыскать не смог.
Я не знаю ни имени, ни дальнейшей судьбы этого обычного московского мальчика. Сейчас, за прошедшие с тех пор годы, он уже вырос. Я очень надеюсь, у него всё хорошо и его жизнь сложится успешно. Возможно, он даже верит и знает, что иногда на свете есть место маленьким чудесам и мечты сбываются. Нужно только сильно этого захотеть.