Мечта любого участкового врача – пустой коридор: никто не кашляет, не чихает, не норовит проскочить без очереди… Можно расслабиться, перевести дух, сходить куда-нибудь, съесть конфету или, на худой конец, просто полюбезничать с медсестрой.
Илья решил возникшую в приеме паузу использовать для того, чтобы прояснить окончательно ситуацию с припадком Хохрина. А именно - сходить в отделение неврологии. Случай задевал его профессиональное самолюбие: никогда еще он так не ошибался в диагнозе.
Пару дней назад, когда взорвался джип с Барсуковым, он, в принципе, двигался тем же маршрутом, но сейчас следовало пройти несколько дальше. Путь лежал мимо физиотерапевтического отделения, кабинет доктора Лилии Феоктистовой был чуть приоткрыт, и доктор не упустил возможности заглянуть туда.
Каково же было его удивление, когда он разглядел на кушетке квадратную фигуру майора Тутынина. Все в той же папке, уже знакомой Стерхову, следователь старательно записывал показания заметно нервничающей Лилии. Разумеется, Илья решил им не мешать.
«Проговорится или нет? – стучало в его мозгу, когда он подходил к ординаторской неврологии. – В принципе, мне даже на руку, если майор узнает об истинной причине моего отсутствия в тот день. Как мужик мужика следователь должен меня понять.»
В ординаторской бородатый доктор Лева Лобанов стучал молоточком по белоснежным коленкам симпатичной пациентки со вздернутым носиком, которая предусмотрительно приподняла полы бежевого халатика. Коленки напомнили Илье наливные яблочки сорта Гренни, чуть кисловатые на вкус, которые он обычно рекомендует есть диабетикам, так как в них меньше всего сахара.
- Ой, - вскрикнула пациентка, мигом спрятав под халатиком коленки от глаз доктора Стерхова.
- Ну, что вы, Анна Матвеевна, - посетовал Лобанов, незаметно подмигнув вошедшему Стерхову. – Это доктор Илья Николаевич, мой коллега, его стесняться не нужно…
- Я, наверное, тогда пойду, - покраснев, промямлила Анна Матвеевна, которой бы лично Стерхов при всем желании никак не дал больше 25 лет.
- Да, конечно, ступайте, - заключил невролог, провожая взглядом миловидную пациентку, - я в истории все запишу, эпикриз подготовлю.
Ни минуты не сомневаясь в том, что, если бы он столь бесцеремонно не помешал осмотру, то Лобанов так дальше и продолжал бы постукивать по эротичным коленкам, Илья уселся на место той, что в этот момент элегантно выпорхнула из ординаторской.
- Я по поводу Хохрина, - обозначил он круг своих стратегических интересов. – Как так вышло, что у него не оказалось эпи? Что ж, выходит, я ошибся? Или меня провели, как лоха?
- Я так и понял, - кивнул Лобанов, пожимая протянутую руку. – Вышло действительно так, и по электроэнцефалограмме, и по статусу, и по анамнезу. Я не нашел ничего, что бы говорило о какой-то активности.
- Что тогда это могло быть? Гипогликемия?
- Мы проверили сахара, сделали сахарную кривую - все абсолютно нормально. Ни диабета, ни эпилепсии тут точно нет.
- Но он упал посреди коридора, на губах появилась пена.
Лобанов невозмутимо подошел к шкафу, нашел в одной из стопок историю болезни уже выписанного пациента, пролистал ее, взглянул на анализы, потом закрыл все и протянул Стерхову, взглянув снисходительно на коллегу:
- На момент осмотра пены я не видел, прикусов на языке не было. Статус без особенностей. Да и сам он не тянет на эпилептика… по разговору. Рефлексы, опять же, живенькие
«Что я, собственно, здесь сижу, жду у моря погоды, - мысленно спросил сам себя Стерхов, листая историю. – Очевидно, что Лобанова не сдвинуть с этих позиций, как ни пытайся. Значит, дело в другом… А в чем именно – надо искать ответ не здесь.»
Около своего кабинета Илья увидел мага и волшебника Ираклия Коцюбинского. Более странную личность на участке, который обслуживал доктор, найти было сложно. Поговаривали, что ориентация сорокалетнего холостяка с лысиной, бакенбардами и сережкой в правом ухе несколько отличается от среднестатистической, именно поэтому Коцюбинский и не женат до сих пор. Хотя жених из него хоть куда: трехкомнатная квартира в центре города, престижная иномарка, дача.
Еще маг и волшебник арендовал офис, в котором занимался снятием порчи, сглаза, приворотами и заговорами. На вопрос, почему он ходит по врачам, если сам владеет методиками исцеления, маг и волшебник без заминки отвечал, что пополнить собственную энергетику, к сожалению, ему не дано.
- Здравствуйте, доктор, у меня, по-моему, язва обострилась, - начал Коцюбинский, едва оказался в кабинете. – Как поем, сразу же начинаются боли в области четырнадцатого грудного позвонка.
- Грудных позвонков, насколько я знаю, - уточнил Стерхов, глядя на Ниночку, которая проверяла в этот момент, прошел ли маг и волшебник в этом году флюорографию, снял ли электрокардиограмму, - всего двенадцать штук…
Когда осмотр был закончен, и лечение назначено, Коцюбинский уже у двери вдруг обернулся и, понизив голос, сообщил:
- Этот, которого здесь в коридоре колотило на полу дня три назад, странный какой-то.
- В чем же его странность? – от неожиданности доктор ручкой проткнул листок амбулаторной карты, на котором писал.
- Я за ним шел от самой остановки, - маг и волшебник, наслаждаясь произведенным эффектом, на цыпочках вернулся к столу. – И видел, как он достал из кармана… то ли конфету, то ли жвачку, распаковал, желтоватый фантик выбросил, а есть не стал, так в руках и держал. И когда пальто сдавал в раздевалку, и когда поднимался на второй этаж… Разве это не странно?
- Скажите, Ираклий, а вы заметили, - ощутив себя на миг майором Тутыниным, поинтересовался Илья. - Куда он выкинул фантик?
- Мне кажется, - неуверенно промямлил Коцюбинский, - я запомнил этот куст акации. И смогу показать, если надо.
Пышная дама бальзаковского возраста, сидевшая возле кабинета, была явно не в восторге от того, что доктор вслед за странноватым пациентом куда-то направляется, в то время как должен принимать лично ее. Извинения Стерхова она восприняла весьма прохладно, махнув рукой, дескать, все равно ведь уйдете, так не теряйте зря драгоценных минут.
Тот самый куст акации в больничном парке Коцюбинский нашел достаточно уверенно. А с желтоватым фантиком возникли проблемы – в радиусе пяти метров искомой бумажки не наблюдалось.
Проходившие мимо пациенты заинтересованно наблюдали за тем, как доктор в белом халате вместе с подозрительным мужчиной экстравагантной внешности осматривают куст за кустом, едва ли не на коленках ползая в траве.
Помог порыв ветра: буквально ниоткуда в поле зрения мага и волшебника «надуло» ту самую бумажку. Расправив ее в ладонях, доктор понял, что не зря был несколько минут посмешищем в глазах пациентов.
- Это была не конфета и не жвачка, - сообщил он запыхавшемуся Коцюбинскому. – Это желатиновая капсула для имитации пены изо рта.
После услышанного глаза Ираклия настолько округлились, что Стерхов испугался – как бы они не начали крутиться подобно велосипедным колесам, и не укатились куда-нибудь из глазниц мага и волшебника.