О том, что представляет собой работа охранника в торговых сетях, мне доводилось слышать не раз и из разных источников. Однако «воткнуться» туда, когда иссякли рубли, оказалось отнюдь не просто – слишком много оказалось конкурентов, хронически безработных, поджатых займами и потрепанных жизнью «мужичков за пятьдесят» Перелопатив вакансии на сайте объявлений, я несколько приуныл – работать «под честное слово» без минимальных гарантий меня не вдохновляло. Вскоре, обнаружив перекуривающего на крыльце «гастронома» вполне приличного мужчину своего возраста с тревожной кнопкой на шее, я подошел к нему, и мы разговорились.
Воруют? – поинтересовался я.
- Конечно, – усмехнулся тот.
– А с чего вдруг решили камеры хранения убрать? Минирования опасаются?
– Тут, скорее, новая экономическая политика, – снова улыбнулся он, – народу позволяют немного украсть. Что-то вроде пособия по бедности для бабулек, которые конфеты прячут по карманам.
- Мне работа нужна, – сообщил я.
Оставьте свой номер телефона, – предложил он, заметив мою растерянность, – после праздников половина охранников не выйдет на работу.
***
Неделю спустя после Новогодней ночи мне позвонили – появилась вакансия. На смену требовалось явиться срочно. Так пояснил мне мужской голос, принадлежащий, судя по некоторым оборотам и властной интонации, отставному военному или бывшему менту.
День первый
Маленькая женщина лет семидесяти в черной форме охранника стояла по стойке смирно неподалеку от касс.
-Я новый охранник, – представился я.
Бледное лицо мужественной пенсионерки моментально ожило.
- Как рождественская ночь прошла? – поинтересовался я.
- В шесть утра две бутылки вина вынесли, – вздохнула она. – Вошли двое, на головах капюшоны. Парень в белом пуховике взял вино и тут же вышел. Сообщник дверь ему придержал.
Я прошел на склад, снял верхнюю одежду, расписался в журнале, положил в карман кнопку и приступил к исполнению обязанностей – обошел торговый зал, который представлял собой коридор, метров пятьдесят пять длиной, с двумя симметричными квадратными карманами по краям. Я занял позицию в середине, и, не упуская из внимания входную группу, стал прохаживаться, как часовой, туда-сюда.
- У вас только что две бутылки вина украли, – неожиданно сунула мне, не прошло и получаса, под нос экран смартфона молодая с круглым, как тарелка, лицом кассирша.
Изучив фото молодого человека в светлой куртке, спрятавшего голову под черным колпаком, я уточнил.
- А это не в шесть утра, случайно, произошло?
«Тарелка» развернулась на сто восемьдесят градусов, оставив мой вопрос без ответа.
Крепкий паренек в натянутой на глаза шапочке свернул в коньячно-водочный угол. Я, успев приметить татуировку на руке, ускорился, лавируя между старушек, тележек и, когда объект был в десяти шагах от выхода на «волю», тормознул его, хлопнув ладонью по вздувшейся пазухе:
- Уважаемый, винишко нужно вернуть.
«Синий» молча отдал «трофей»
Я отнес Алазанскую долину на прилавок, заметив удивленный взгляд крайней кассирши.
Прошло немного времени и в зал с очередным потоком покупателей занесло вертлявого паренька в грязных кроссовках и узких джинсах – потенциального клиента охраны.
Вертлявый, поиграв пивными бутылками, выхватил баночку энергетика и, ловко подбрасывая его, начал петлять, как заяц, скользя подошвами кроссовок.
Я занял позицию у кассы.
«Глист», оценив ситуацию, вернулся к прилавку и возобновил баловство с баночками.
Я, предположив, что все его выкрутасы всего лишь отвлекающий маневр, остался на месте.
Неожиданно к Глисту подскочила круглолицая и бесцеремонно выпотрошила ему внутренний карман. Хлопоты оказались напрасными.
Вошел еще один «Промокашка» Я сразу сел ему на хвост, он, покрутившись, ушел ни с чем.
У входа появился немолодой изрядно поддатый персонаж с зажатой меж синих пальцев сотней. Картинно опираясь, на палочку, как Домогаров в «Марьиной роще», он прямиком направился ко мне.
Я, опасаясь, что бродяга вдруг завалится на какой-нибудь прилавок, пошел на сближение.
- Командир, «Три семерки» есть? – спросил он и протянул мятую сотню.
- Подожди у входа, – вежливо посоветовал я и, взяв деньги, отнес Портвейн на крайнюю ленту, вызвав тем самым недоумение кассирши.
Усталость, которую свойственно ощутить любому человеку, без перерыва «отмаршировавшему» половину рабочего дня, согнула мне позвоночник. К тому же давал о себе знать сустав большого пальца. Чтоб как-то взбодрить себя я стал думать о припасенном в подсобке бутерброде. Наконец, сделав контрольный круг, я решительно вошел в комнату приема пищи.
За столом, вытянув ноги на стул, болтала по телефону дама в зеленом жилете – администратор.
- Вы не могли бы попозже зайти, – сходу развернула она меня.
«С женщинами лучше не пререкаться, – вспомнил я чей-то совет. – Говорят у них, работает только полушарие, ответственное за эмоции. Надо отдать им должное – трудятся как лошади»
- Тут цыганки ходили, – вновь подскочила ко мне «Тарелка»
- Даже заключенные получают чай, и посещать туалет имеют возможность, – холодно осадил ее я.
Со второй попытки мне удалось проглотить бутерброд с домашней котлетой. Чай ушел почитай одним глотком.
Остаток дня я маршировал, периодически оглядываясь – в любой момент могли войти и чего-нибудь вынести.
Голова моя отяжелела от нехватки кислорода и запахов бытовой химии. В глазах рябило от хаотичного движения покупателей, многих из которых, на мой взгляд, нельзя было оставлять без внимания.
К моей радости сменщица тетя Нина пришла раньше на пятнадцать минут.
День второй
Глухонемой дворник ковырял скребком у крыльца асфальт (в этом году ему повезло – снега кот наплакал), в зале ненавязчиво журчала музыка, в молочных лотках копошились сонные недовольные пенсионерки. Молодая уборщица возилась с полотерным агрегатом.
Директриса, я успел заметить, что у нее на редкость скверный характер, немного понаблюдав за работой уборщицы, сделала замечание:
- Я за что вам по пятьсот рублей каждый день плачу?
Девушка стушевалась и попыталась оправдаться, сославшись на агрегат.
- Нравится, не нравится – терпи моя красавица, – хладнокровно добила ее директриса.
«Она дорожит местом, нужно гасить кредит за припаркованный под окнами Пежо»
На улице погасли фонари. Народ то прибывал, то убывал. Два мужика-белоголовика сосредоточенно, как венки в похоронной процессии, пронесли две бутылки «Валюты»
Духота вновь одолела меня. Чтоб окончательно не сомлеть, я начал подбирать с пола корзины и относить их в холл, жадно глотая воздух холодной улицы.
- А это не ваша обязанность, – любезно подметил помятый мужчина лет пятидесяти, остриженный ежиком.
- Это все мелочи, – остановился я. – Гораздо важнее не споткнуться об эти корзины и глоток кислорода перехватить.
- В вашем возрасте свежий воздух необходим.
- Охрана, – ужалила меня сорвавшаяся, как с цепи, администратор, – не видите, что у вас воруют.
Где воруют?
- Женщина час назад стащила три куска сыра, нарезку из красной рыбы и поперлась с полными пакетами в следующую точку – мало ей оказалось. Там ее и задержали...
Длинная седая, сухая, как вобла, старушка в нелепом мохеровом колпаке, обутая в резиновые сапоги мужицкого размера, зашла в зал с грязным, словно с помойки, пакетом. Кассирша сделала мне знак. Я нехотя пошел в конец зала, в молочный отдел. Бабка встала у холодильника с сырками, явно выжидая, когда я уйду. Я не ушел, и бабулька поплелась на выход без сладкого. Однако вскоре вернулась и сделала второй заход.
Тем временем клиенты прибывали. Приличная, похожая на Лайзу Минелли дама, поздоровавшись, взяла с полки дорогой кофе и прихватила коньяк, в малой таре.
Кривоногая мадам с сумкой из «крокодильей кожи» «зависла», хищно оглядываясь, у прилавка с мясными деликатесами. Я, заговорив для отвода глаз с уборщицей, приметил содержимое ее корзины.
Поводив носом по прилавкам, мадам зашла в отдел детского питания, и, упав на колени, начинала сортировать товар.
Я предупредил Администратора, которая испортила мне обед.
Та отмахнулась, сославшись на занятость.
- Простите, вы, кажется, сосиски брали, не вижу их, вернули на место? - деликатно поинтересовался я у мадам, когда она выложила содержимое корзины на ленту.
- Вернула, – зло ответила она.
Мужчина лет сорока, крепкого сложения, вошел в зал и, прихрамывая, направился прямиком ко мне.
Я региональный менеджер по безопасности, – представился он.
- Я понял, – протянул я руку.
- У меня нет к вам претензий. Но у другого менеджера есть. Ему не нравится, что вы часто выходите курить.
Я не курю, выхожу, чтоб корзины из-под ног убрать- мешают работе.
***
Незаметно, без ручейков и проталин, пришла весна и в предвкушении застолья по случаю женского дня «гастроном», съестные запасы которого я стерег, осадили покупатели.
Люди в расцвете сил и в почтенном возрасте, треща по мобильникам, швыряли в корзины и тележки, не раздумывая, соусы, чипсы и всякие закуски к пиву и уходили, не проверяя чеков. Экономные пенсионеры, порою одни и те же, болтались взад-вперед, порою без всякой надобности.
На улице обносившиеся мужички-белоголовики, чей товар обычно умещается в одну руку, решительно вынимали из карманов скупую наличность и покупали густые горчичного цвета «веники».
Сразу после праздника вдруг обвалился рубль и народ, расслабившийся по случаю международного женского дня, «выметал» уже с полок, роняя на пол, под проклятия обессилевшей уборщицы, пакеты с сахаром, солью, мукой и, конечно же, гречкой. Вырезанные из картона Вассерман, в ночном колпаке и тапках «Хоттабыч», и нарядный, с короной на пышной шевелюре Киркоров валялись на затоптанном, припорошенном, как снегом, мукой полу.
- Коронавирус? – подмигнул я низенькому студенту-индусу, предусмотрительно прикрывшему нижнюю часть смуглого лица голубой маской.
- Коронавирус, коронавирус, – радостно показали белые зубы его коллеги.
(Весна 2020-го)