Глава 3
Екатеринбург — Карпинск
Плацкарт объединяет — лечу я в самолёте над Бразилией — весело, зато не скучно — вагонные разборки — Расторгуев
Расторгуев
Когда мы прибыли в Карпинск, то узнали невероятную новость.
У входа в помещение Вокзала на плакате было красиво написано, что Кожаковский Камень закрыт для посещения. И что весь близь лежащий район объявлен территорией военной базы и вход осуществляется только по специальным пропускам.
Даже бригадир поезда сказал, что военные явно сбрендили.
— Закрыли придурки туристскую мекку. И когда только успели, хоть бы о людях подумали, — сказал он нам, когда мы спросили что же нам делать после такого объявления.
— А вы в обход, все эти заявления для простачков.
— Как это в обход? — спросил Виктор.
— Ну, не мне вас учить, есть много других дорог на Конжак.
— Понятно, — ответил я и подмигнул своим друзьям.
Друзья поняли, и мы отошли в сторонку посовещаться.
И тут к нам подошёл мужик лет пятидесяти и спросил, не нужна ли помощь.
— А чем поможете? — спросил Толя.
Тогда мужик объяснил нам всё доходчиво и просто.
— Понятно, мы согласны, — сказал я.
Толя сказал мне, чтобы я с Таней находился у наших вещей, а они сходят с мужиком посмотрят на его технику.
К нам повалили туристы из Перми и спросили, чего хотел этот мужик.
Но мы держали языки за зубами и отнекивались. Пермяки заподозрили нас каком-то хитром плане и навострили уши, следя за каждым нашим шагом. Но мы и не думали бегать от них взяли и улеглись на коврике перед кучей своих вещей. Потом достали продукты из стали уписывать бутеры с чаем, благо у Тани еще оставалось в термосе на пару кружек.
Тут одна из девушек подошла ко мне и попросила не много нимало, автограф. У Тани даже глаза округлились от удивления.
— Мне бы что-нибудь в дневник, роспись или пожелания. Я читаю с удовольствием ваши лирические стихи и сама попробую вам подражать, чтобы научиться писать хорошие стихи, — сказала она.
— Ну, давайте что-нибудь напишу, - согласился и я.
Когда я закончил писанину девушка, прочитав, попросила фотографироваться с ней на память.
После того как фотограф направил объектив своего фотоаппарата на нас моя поклонница шепотом попросила обнять ее за талию что я и сделал.
— Готово! — сообщил фотограф.
— Ой, спасибо, вам, мои девчонки умрут от зависти, — сказала читательница моих талантов.
— А может, что-нибудь почитайте про любовь? — попросила меня ее подружка.
— Да я как-то не готов к этому, — смутился я.
— Да ладно не ломайтесь, — сказал мне долговязый очкарик. — Все мы немного поэты. Вы маленькое почитайте для начала, для затравки, а может, на гитаре поиграете, «Неси меня река», давайте не стесняйтесь тут все свои, а потом я в свои стихи почитаю. Тяжело отдуваясь, я согласился и тут же передо мной уселись на траву почти все эти ребята как на концерте.
— Ну, а что почитать-то, я как-то вот так не готовился, даже волнуюсь, — сказал я им.
— Ишь ты, волнуется, — ехидно сказал кто-то.
— А на концертах вы не волнуйтесь? — спросила девушка сидевшая ближе ко мне.
— На каких концертах, — не понял я искренне.
— Во заливает артист, — засмеялся толстяк в очках в первом ряду.
Тут до меня наконец-то дошло, они меня с кем-то спутали. И то, что я с готовностью отозвался на их предложение, они поняли по-своему. А вот с кем меня спутали, ещё предстояло узнать. Получилось совпадение и в том, что я тоже пишу стихи и поэтому повел себя, так как исследовало бы вести в этом случае. Получается, мы все сами того не подозревая хлопнули ушами. А Таня не понимая в чем дело даже стала гордится мной, ведь меня какие-то Пермяки знают!
Я решил не раскалываться и принял игру.
— Только прошу тишины, — сказал я.
Мы плыли в океане ночи
Всю ночь ты ускользало от меня
И я тебя искал губами наугад.
И ночи тьма скрывала твои губы
Которые смеялись надо мной.
Лишь трогая тебя, я понял почему
Был одиноким для меня закат.
Прости меня за страстное влечение
И нежность в любовании тобой.
И жаль, что свет луны не тёк
Иначе тьма скрывала наготу.
И я не видел, то к чему касался
Что поцелуями я покрывал своими.
Паря над бездыханным ложем
Я обнимал во тьме лишь пустоту.
Где нет тебя и нет твоей души
Где звуками наполнено другими.
И плыл я рыбой в океане ночи
И фосфоцировал всем телом для тебя.
А ты была незримо и беззвучна
И бездна поглощала твое тело.
И знать я не желал другую рыбу
И не прельщали плавники и чешуя.
Лишь чувство от смущенья трепетало
И с боку алым пятнышком горело.
И только после нескольких часов
Когда под шторы свет приник из мира.
Увидел я не рыбу в чешуе
И не русалку кружеве кувшинок.
То ты была прелестница из снов
Со мной делившаяся теплотою Лира.
От глаз прикрыв кудрявым поиском
Своё сокровище от ласковых пылинок.
После этого стихотворения я прочитал еще пять своих вещей, после чего объявил, что концерт закончен и автору нужно отдохнуть.
Когда я и Таня остались одни она лукаво спросила.
— Случаем не мне посвятил стихотворение, ты как-то смотрел на меня интересно, — сказала она мне.
— Да нет же, просто это было написано для одной знакомой девушки очень давно, а то, что я смотрел на тебя «как-то интересно» то это ничего не значит, — решил я немного подшутить над Таней.
— Понятно, — сказала Таня, и было видно, что она разочарована моим ответом.
Что собственно мне и было нужно, что лишний раз подразнить её и дать повод к ревности. Наверное, если бы с нами была еще одна девушка, это возможно Таня решила бы, что это стихотворение я посвятил именно ей, иначе, зачем бы я стал читать именно это стихотворение. Но оно была написано совсем недавно, и я все еще находился в приятном чувстве от этого. Конечно, мы с Таней были друзьями, и конечно никакого флирта не получилось бы, да и зачем нам это, нам такие нам и так не плохо. А наши хитрые перемигивания просто кокетство и ни фига больше. Тем более, по её словам, у нее был уже один приятель. Но как нормальный мужик я находил Танино тело совсем не дурным и мог бы запросто за ней приударить, ну только на фига мне это, когда вокруг столько симпатичных булочек.
— Знаешь, я в первый раз жизни давал свой автограф, наши сдохнут от смеха только ты пока никому не проболтайся, — попросил я Таню.
— Замётано!
— К нам подошла туристочка из команды пермяков и сказала, что я совсем не похож на Николая Расторгуева, но не много сходство все-таки, ёкнуло сначала сердечко. Но потом поняла, кто есть кто. Догадалась!
— Да я сам потом понял, что меня девчонки с кем-то попутали, — смеялся я.
— Я пойду, посмотрю на своих придурков, обалдеют, когда узнают что ты не из группы "Любэ".
— А может и не надо говорить, — сказала Таня. — Пусть утешаться, что Расторгуев тоже по Уралу с рюкзаком гуляет.
— Эта идея, дай твой телефон, если есть, я потом позвоню и все расскажу тебе после похода, — сказала Лида, как она представилось нам.
Мы обменялись телефонами, и она ушла своим.
— Ну конечно ты и тут не упустил возможность сунуть свой телефон, — сказала с иронией Таня.
Я немного опешил, она что ревнует, влюбилась что ли, этого мне еще не хватало.
— Да брось ты ерунду говорить, ничего ей не сувал сама попросила вот, и сунул ей. И вообще одинаковых типов лица великое множество. Работал я в одной конторе так там директор копия комиссара Катани. Он и сам об этом знал. Это банно-прачечный на Черкасской где директором Курочкин Сергей Владимирович. Там на территории две большие яхты стоят - яхтсмен он типа. А то что я смахиваю на Расторгуева ничего удивительно в этом нет. Пройдёт десяток лет и похожесть улетучится. Кстати ты похожа лицом на Рутгера Хауэра, а лет через тридцать будешь похожа на Бабу Ягу.
— Как дам по голове! — выгнула она свои брови. — Нашёл с кем сравнивать!
— Ну, ладно, будешь похожа на старушку турчанку с кривым носом.
— Ты чего завёлся, сам ты турок!
— Ну, ладно, без обид я же для сравнения. А вообще чем старше ты становишься тем больше начинаешь смахивать на Маргарет Тетчер, как переходный возраст от Рутгера Хауэра.
— Вот будем делать баню я покажу тебе Рутгера Хауэра! — погрозила она мне кулаком.
— Ага, помечтай! — засмеялся я. — Я даже спать буду в соседней палатке!