Стали в деревне происходить странные события.
Отца у Кольки за махинации с лесом арестовали. Видно с кем-то деньжатами не поделился - так о случившемся толковали люди. Милиция подъехала, сыщики в доме обыск произвели, да и обнаружили деньги в матрасе зашитые. А купюры-то все крупные, да так много, что за всю жизнь на заработную плату лесничего не заработаешь. Поэтому побоялся он денежки в сберкассе хранить, чтобы не привлечь к себе внимания. Однако, нашелся доброжелатель. Сообщил куда следует. Как не изворачивался Колькин папаша, как не причитала его жена, что, дескать, денежки на черный день, копеечку к копеечке копили, никто им не поверил. А как увидела Колькина мать, что деньги пересчитывают, да описывают, так умом и рехнулась. Выскочила на улицу и давай во всё горло орать: “Караул, грабят”!!!
Весть об этом в миг облетела деревню. Собрался народ у дома лесничего поглазеть, да позлорадствовать как ворюгу в каталажку поволокут. Уж больно пакостный мужичок-то он был, как кость в горле у деревенских стоял.
Услышав эту новость, Колька ринулся было в дом родителей, да по дороге, немного охолонув, взвесил все за и против и остановился:
- А ну его к лешему, этого папашу, пусть сам выпутывается!- и, круто развернувшись, пошёл в обратную сторону.
- Так хорошо, да удачно все складывалось - размышлял про себя Колька - а он мне такую свинью подложил.
Колька-то к этому времени институт закончил, правда заочно. Подарков ректору свозил немерено, потому как учился очень неважно, да и к знаниям его совсем не тянуло. Нужно было лишь корочку заветную получить, которой можно свой зад прикрыть, чтобы по карьерной лестнице повыше забраться, да должность побольше отхватить. Так про это никто не знает кроме него самого. Зато диплом вот он, в кармане лежит, душу греет.
В городе за время учебы тоже время зря не терял. С девицей успел познакомиться, училась на соседнем факультете. Хоть страшненькая, худая, небольшого росточка, зато с большим гонором. Только для Кольки она была самой желанной красавицей, потому как папаша её занимал в обкоме высокий партийный пост. Осенью сговорились с ее родителями сватов засылать, да свадьбу играть. Он уже и отца своей невесты папой стал называть, а тот ему в ответ местечко тёплое приглядел.
Что ж ему теперь делать, как посмотрят на его подпорченную биографию вышестоящие партийные органы?
Вспыхнула в Колькиной груди необузданная ярость:
- Вот гад - папаша! Всю малину мне обгадил, ещё и денежки такие прохлопал. Сказал бы про них мне раньше, я-то уж нашел бы куда их понадежнее пристроить.
Однако надо выкручиваться из этой передряги. И, недолго думая, Колька написал в прокуратуру гневное обличительное письмо. Мол он ни сном, ни духом, не ведал чем занимался его родитель, а если бы знал, то сам бы его за шиворот в милицию приволок, и, что он отрекается от него, как от чуждого советскому строю элемента. А внизу приписал, чтобы наказали этого негодяя по всей строгости закона.
Об этом честном поступке даже написали в местной газете.
По тем временам со взяточниками, да мздоимцами суд поступал очень строго. Впаяли тогда бывшему лесничему пятнадцать лет строгача с полной конфискацией имущества. Матери же предложили освободить служебную квартиру в двухнедельный срок.
Колька и тут не растерялся. Быстренько пристроил старуху в сумасшедший дом, не пускать же ее в самом деле к себе домой (Колька-то к тому времени уже обзавелся своим жильем, отжав у колхоза новенькую трёхкомнатную квартиру - припугнул председателя неким компроматом, касающимся финансовой дисциплины при расчете с шабашниками, строившими в деревне квартиры для многодетных семей).
Всех обошел Колька, не учел он лишь одного. Докатился до него Колобок. Обратили на него свой взор бессмертные духи, стали играть с ним в кошки-мышки, постепенно сжимая удавку на Колькиной шее.
Первым делом у Кольки расстроилась свадьба с дочерью влиятельного чиновника, а вместе с этим и карьерная лестница подломилась. Да и в райкоме стали на него косо поглядывать. А через месяц и вовсе перевыборы назначили.
Приехавший из города инструктор горкома провёл разъяснительную работу среди колхозного партактива о сложности текущего момента, что негоже занимать сыну матерого уголовника такую ответственную должность. Еле-еле тогда удержался на своем месте Колька, даже слезу пустил мол делом докажу свою преданность партии.
Снова стал бегать он, юлить перед вышестоящим начальством, подобострастно заглядывая в глаза всем от кого зависела его должность, ловя их каждое слово на лету. Но тут новый удар нанесла по нему судьба.
Как-то ранним утром направился Колька в мехмастерские, чтобы поторопить с ремонтом механизаторов. Сенокос на носу, а они там расслабились, не успевают видите ли.
- А мне какое дело? Значит ночуйте на работе, нечего дома прохлаждаться. Вот я сейчас им задам жару. Пусть все видят, как я радею за народное добро. Глядишь снова заметят, да грех папашин с меня свалиться. А там уж я своего не упущу, всех в бараний рог сверну, всем все припомню.
От этих мыслей аж сладко защемило вгруди у Кольки.
- Но сейчас хоть на работягах душу отведу, покажу им свою власть.
Только вместо самого Кольки услышали рабочие, находящиеся в мастерских, ужасающий рев.
Выскочили люди на улицу и увидели странную картину. Колька крутился на перевёрнутой кверху зубьями бороне, крича благим матом что-то несуразное.
Еле сняли работяги парторга со штыря, глубоко вонзившегося в его мягкое место, наспех обработав рану зеленкой, срочно отправили Кольку в районную больницу.
Но что же произошло с ним и как он оказался сидящим на остром зубе бороны?
Об этом поведал пастушок Мишка, прогоняющий неподалеку колхозное стадо. По его словам Николай Иванович проходил мимо борон, аккуратно сложенных в стопке у стен. Вдруг он неестественно высоко подпрыгнул и со всего размаху уселся на одну из них, которая по какой-то причине сама собой скатилась ему прямо под ноги.
Стал после больницы Колька сильно прихрамывать при ходьбе на одну ногу, как-то неловко выбрасывая ее далеко вперед. Со стороны даже казалось, что человек не идет, а пляшет, выделывая эдакие коленцы.
С должностью парторга пришлось расстаться, а вместе с этим рухнули все Колькины планы. От такого удара судьбы он сильно запил, а вскоре нашли его сидящим под забором в неестественной позе. Словно танцует он свой зловещий танец, танец смерти , как назвали его люди.
Похоронили Кольку в большом деревянном ящике, потому как не смогли расправить его окоченевшее тело. Не обманул Колька деда, сплясал на похоронах, да только на своих.
- Никогда не бросайся словами. Слова-то, они не только звук, но и вес имеют. Слово-то умеючи завсегда обратно возвернуть можно, да силу огромную в него вложить, от которой нигде не спрячешься. Не помогут ни стены каменные, ни заборы высокие - так поучал своего внука старый деревенский колдун.
Продолжение следует…