Одинокая Андромеда

     Одинокая Андромеда



                -  1   -

     Мы - точки в бесконечных звёздах, потерянные, оставленные на небольшом клочке земли стонать в рутине и выживании. И хорошо, что однажды мастер придумал способ хотя бы на минуту стать ближе к звёздам. Хотя о чем это я? За нас придумала ночное небо Вселенная. А они - эти самые звёзды - будто выпали у кого-то забывчивого из кармана. И не просто их рассыпали, а собирали из них фигурки. Вот они - ковшиком, но больше походит на медведицу, а вот треугольник - а больше похож на козерога, ну или - стрелочка, а может и сам - древний космический лучик.
        Но только не думайте, что Вселенная хочет с нами поиграть. Или вы уже подумали? Может это она? Маленьким ребёнком рисует облака в виде барашка или паруса корабля? И она - младенцем - улыбается, когда кто-то совсем взрослый или такой же маленький покажет вверх пальчиком: «смотри, папа, какой барашек». И тогда Вселенная разбрызнет игривый смех - и, вот оно, из-за барашка покажется тёплое летнее солнце. 
       А ещё пусть вы и не заметили - самые приятные вещи происходят чаще ночью. Под вечными звёздами. Когда воздух, чист, пуст, а земля спокойна. Может тогда и немного засыпает Вселенная, устав рисовать барашков? Кто бы знал?
       И в этом небе есть одна звезда. Итак… Пустынное поле небесных тел, что раскинулось будто скалярный вектор в поясе тысячи таких же. И любой бы, кто наблюдал теперь за движением этих тел, утверждал бы впоследствии, что наблюдал за калейдоскопом или северным сиянием. Красота оставленная здесь Вселенной в одиночестве на множество световых лет от Луны и Земли. Мы же когда-нибудь назовём это принижающим словом - галактика. Но каждый, кто однажды наблюдал здесь за бесконечным движением сфер, скажет Вам - каждая из них сама будто целая Вселенная. Книги пишут, что эту местность хранит одинокая звезда Андромеды. Одна среди миллионов других звёзд. Но что если я скажу, что она вовсе не одна.
       Шутка ли, а в лунном небе она - лишь небольшая точка. И попробовать ее найти - задача не из лёгких. Но настолько она прекрасна, что сюда - на самый высокий кратер Луны всегда есть завсегдатаи. И обязательно кто-нибудь да укажет на Андромеду, пытаясь объяснить  друг другу необъяснимое - почему так красив ее свет среди тысяч других светил. Придут ли лунные кошки с котятами или лунные люди. Хотя бы один из пяти да восхитится чарующей звездой. Под вечным желтым, как неоновая лампа, небом, затянутым грозовыми облаками углекислого газа, воды и сероводорода, она лишь одна настолько притягательна, что кажется изумрудом или опалом.
       Сюда любит приходить и Удача, чёрный лунный кот с длинными ушками и голубыми, как небо на Земле глазами. Точнее он приходит сюда, как это называется, на работу. Здесь, он вечно отдыхает под кустом лунного мха и папоротника, что оброс миллионолетние лунные камни. И если вокруг все гуляющие в восторге, поглощены этой звездой, то Удача находит в ней лишь грусть и вину. И вроде бы чего-то ждёт. А зачем он наблюдает за ней? Всему своё время, друзья. Для этого мы вместе с Вами и глядим на эту звезду.

- Я решила проверить тебя, милый. А найти тебя, поверь, не трудно, - рядом с Удачей появляется Шёлк.

     Она усаживается подле него; ее хвостик оказывается рядом с Удачей. И его грусть убывает. Он забывает об Андромеде, и тихо кладёт ей рожицу на киль. И хоть происходит это каждый лунный день, это отнюдь не смотрится процедурой. Будто Шёлк снова и снова послана Удаче как успокоение, лучиком света в тёмных уголках души. Разделить его грусть, разделить эту ночь.

- Он спит? - наконец, Удача оживился и вовсе перевернулся на спину.

      Он говорил о небольшом комочке, что сейчас мирно сопел дома под шкурой лунного тельца в едва тихом свете лунных сверчков. С такими длинными ушками и золотым нежным хвостиком.

- Ты обманщик, Удача - правый глаз Шёлк игриво закрылся - Сказал мне, что пошёл за сверчками. А сам тут как тут, под звёздами. Ну что ж - смягчилась Шёлк - Эмеральд спит. И уже рычит почти как ты.

     Шёлк было хватилась рассказать, как Эмеральд забавно сегодня гонялся за лунными змеями и как подцепил на шерстку лунного слизняка. Но не тут-то было. Удача прыгнул к Шёлк, ухватил ее за выю и со словами «Полетели-полетели» вынес ее в лунное небо.
      И теперь, будто этажи, уходили ввысь громадины лунных дворцов и башен, кратеров и сталактитов. Шёлк едва поспевала за Удачей. А внизу оставались гуляющие люди, пегасы и козероги. Набросками, мазками, исчезающими за облаками углекислого газа и кислорода. И там же оставались величественные камни, город лунных дворцов и рек, вощённые алмазом дороги и сады тёмных папортников и мхов.

- Ты куда, милый? Я не успеваю за тобой - терялась Шёлк в стратосфере.

- Скорее, моя Луна! Уже почти, - восхищенно мяукал ей Удача.

     И атмосферу распороло - чёрными пятнами. И перед ними бескрайний космос. Удача застыл на самой орбите, безмоловно, растрогано, восторженно. И рядом с подобным чувством Шелк. Свет, что исходил от Андромеды достигал самой Луны. Зелёный, яркий, глубокий, такой непривычный этим местам, где правят лишь холодные кометы и северные ветра.

- Шёлк, это эмеральд, эмеральд! - Удача был так рад, что хвост его трясся, похожий на змеиную погремушку.

      Шёлк застыла в изумлении. Ей было странно слышать имя котёнка здесь. И чему же это так беспечно радовался Удача? Стоит же признать, что никогда она не видела такого прекрасного света. Он будто греет глаз и душу, этот свет. Чему же радовался Удача? Он только твердил «Эмеральд! Эмеральд!». И пока Шёлк путалась в словах, пытаясь спросить его хоть что-то, Удача уже приземлился в охотничью стойку. И чёрная его точка совершила прыжок за орбиту и тут же обратилась подле Шёлк. Приятный свет пропал, и перед Шёлк появился Удача, счастливый с посеребрёнными от блеска глазами.

- Шёлк, - начал он тихо - Я благодарен Вселенной за все тысячелетия, что я провёл с тобой на нашей прекрасной Луне. И это мой подарок тебе, моя Луна.

      Теперь коготочки его развернулись и Шёлк вновь увидела этот самый прекрасный свет, что наблюдала совсем недавно. А исходил он от гранённого камня. Эмеральд, изумруд, знак надежды и любви, силы и стойкости.  И теперь Шёлк было понятно, чего ждал целую сотню лет Удача. Он ждал этой кометы, чтобы подарить это сокровище Шёлк. И бывши хранителем грусти столько лет, теперь она разделила и радость с Удачей. Он глядел то на Шёлк, то на отливающий камень.

- Иди, вдруг Эмеральд проснётся, - он говорил это тихо и трепетно.

- А ты? - глядела на него Шёлк.

- Я скоро вернусь, обещаю!

     Простившись с Шёлк, Удача остался тут же в космосе, наблюдая за Андромедой. Он то поднимал от счастья ушки, то чего-то внимательно высматривал вдали среди звёзд. Когда зелёный свет изумруда пропал в стратосфере, Удача рванул вперёд - скоростью света по космосу. И тут же остановился.

- Жива, ты жива! - говорил Удача.

      И лишь только те, кто сейчас теряли надежду на пустынных полях пояса астероидов, знали правды - Андромеда горела в последний раз. И крупицы люксор, что прошли множество световых лет, это следы утонувшей в чёрной дыре звёзды. Навсегда исчезнувшей в небытии. Вне нашей Вселенной и нашего пространства.


                               - 2 -


      Старейшее место во Вселенной. Где-то среди миллионов звёзд и пустых беззвездных облаков раскинулся населенный пояс астероидов с редкими подземными убежищами лунных котов. Около десятка тысяч лет здесь среди холодных комет туманной галактики и пульсаров, они проживают свои века. И если нас с вами десять тысяч лет безответно греет Солнце, то здешних - пульсирующая Андромеда. И если мы каждое утро наблюдаем лучики света, так приятно облизывающие запотевшее окно от росы, то жители астероидов Андромеды каждый новый отрезок своего времени встречают радугой. До того красиво и приятно ее свечение. Ночь здесь настолько коротка, что жителям астероидов не нужно спать. Их не беспокоят солнечные ветра или скрывшаяся в облаках Луна. Им не нужно дышать как жителям Луны сероводородом и углекислым газом, чтобы жить. И не нужно питаться лунными сверчками, чтобы их лимфоток продолжал превращать потоки энергии. Все чем они пользуются - это бесконечный свет их звёзды - Андромеды. Благодаря ей на поверхности астероидов расцветают минералы, необходимые котам, а снежные кометы обходят их стороной из-за мощного магнитного циклона, что раскинулся за поясом астероидов. Среди нескольких тысяч обитателей редко найдёшь кого-то кроме котов. Лишь бесконечные потоки вещества то прибивающиеся к пустынным кобальтовым равнинам астероидов, то отталкивающиеся от него. Одно из тех, что часто и к чему привыкли жители - это бесконечные звуки взрывов. Каждый кот Андромеды знает - это рождается во Вселенной новая жизнь, сверхновая звезда в поясе Андромеды. Но сколько бы их не рождалось, ни одна из них не сравнится с их оплотом и достоянием - Андромедой. В отличие от лунных своих собратьев жители Андромеды живут небольшими группками в подземных кобальтовых пещерах, защищающих их от вечных взрывов пульсаров и ударных магнитных волн. Раз в 100 лет на астероидах наступает зима - и астероиды Андромеды покрывает пепел угасших звёзд. Именно в это время и начинают бушевать магнитные бури и циклоны металлического вещества. Впрочем, жителям достаточно силы и отваги противостоять им. Каждый кот, что рождается под сенью звёзд галактики Андромеды имеет в кровеносной системе частички минералов, поглащающих магнитное излучение. Именно поэтому местные жители в своей основе и занимаются их выращиванием. Они должны постоянно поддерживать уровень минерала в крови, чтобы противостоять мощным магнитным потокам внутри пояса  Андромеды. Они покрыты специфической выей из полимеров углерода, который синтезируют их железы на шее. Имеют короткие карбоновые уши и такой же карбоновый хвост. Не имея полноценной дыхательной системы, они имеют нос, который наделяет их способностям к анализу запахов карбона, кобальта и минералов. А для обеспечения органов лимфа сопровождается кровью, чей цвет специфичен - голубоватая из-за карбоновых полимеров, переносящих частички минерала по органам и тканям. Шерсть их состоит из немагнитных металлов с карбоновыми чешуйками.
       Итак, прямо сейчас снежные кометы, пройдя магнитный заслон, попадали на кобальтовые пустыни. Из-под снега вытаращили безглазые морды карбоновые червяки и суслики. А следом - и Верность, услышавшая странный для созвездий Андромеды грохот. Тоже самое провернули и другие звездные коты, повыкатившие свои мордочки из кобальтовых дырок. Увидев гору расплывшегося снега и металла на минеральных полях, Верность что-то пробубнила в кобальтовую дырку; и тут же рядом с ним образовались Глубина и Значение. Многозначительно указав на дериваты кометы, Верность вопросительно уставилась на Глубину.

- Думал родился пульсар, больший чем вчера, - Глубина тряхнул брезгливо рожицу от снега и церемониально выпрыгнул из кобальтового убежища.

- Они все чаще пробивают магнитный заслон, этот снег, - заметила Значение.

- Это все хорошо, но что плохого вы видите в кометах. Растает - пройди одна звезда.

     Проще говоря, обычное для пояса астероидов дело - упали снежные кометы. Кстати, день на Андромеде очень короток - всего 2,5 часа. Звездные кошки часто здесь используют слово «звезда» для обозначения дня (за один день рождается звезда). Вот если бы у нас провели ярмарку или день города; вот подобное событие - снег на астероидах Андромеды. Все повыбирались из своих тёплых и ухоженных ямок. Вообщем и целом, одно из событий, которое собирает жителей вместе. Своей красотой, редкостью и чрезвычайной важностью. Скоро к черно-белым мордочкам Верности, Значения и Глубины добавились новые. Некоторые с интересом таращились на происходящее с котятами на головах, будто сейчас же их оторвали от игры или помывки. Где-то заползали звездные карбоновые черви, хаотично перевиваясь в снегу и кусочках металла. Забегали безглазые звездные суслики, пытаясь предотвратить затопление своих жилищ снегом и металлом.

- Ничего, просто снег очень холодный - как и все, тут же появилась с другими Грусть, с котёнком на голове, который кусал ее ушки, играя с ними, будто они боксерская груша.

- Будет серьёзная магнитная буря, - заключил Глубина - и юркнул в норку обратно, напоследок помахав руками.

- Чаще, чаще стали, - подтвердил Значение, - ты что думаешь, Грусть?

    А Грусть не думала - она охотно наблюдала как котёнок плюхается в сугроб, пытаясь скрыться там от глаз мамы. Этот активный с белыми карбоновыми чешуйками, что теперь атаковал остатки снежных комет - Андромеда, названный в честь великой звезды, что вечно сияет над поясом астероидов. И особенный - один из тех, кто рождён с белой карбоновой выей, такой редкой на этой земле. На голове у мамы он был похож на белоснежную шапочку, а на шее - на шарфик. А если цеплялся ей за шею то и вовсе вместе они были похожи инь-и-янь.

- Успокойся, Значение, ты вечно преувеличиваешь ценность природных явлений. Лучше заготовь минералов на зиму, - послышалось из соседнего кратера.

- Тебя не спросил, всезнайка, - пофыркал Значение и обиженный исчез в дырке.

- Тоже мне, и как с ним настраивать связь. Он же сущий пульсар, - Предел последовал примеру соседа и исчез обиженный у себя дома.

     Бесспорно появление рухнувших комет означал скорый приход новой зимы, когда пояс астероидов скоро заполнит пепел сгоревших звёзд и звуки взрывов родившихся суперновых. А, значит, скоро кобальтовые жилища будут покинуты для сбора минералов на тот период, когда магнитные бури усилятся и магнитный щит астероидного поля ослабнет. А, значит, снова на Андромеде будет спешка, жизнь. А день побежит быстрее, чем звезда. И потому жители Андромеды, уже знали наперед, что их ждёт. Скоро радуга ударила по пустынным кобальтовым полям и снег исчез с поверхности, испарившись паром в космосе. Наконец, и Грусть могла покинуть поля и вернутся к прежним своим делам. Она аккуратно захватила Андромеду за хвостик и потащила за собою. Как вдруг послышался ещё и ещё грохот. И новые кометы с ещё большей силой влетели в пояс астероидов. Снег и металл снова расплескался по полям, прижатый магнитом. И вот теперь жители вернулись уже озабоченные и с серьёзной опаской. Грусть, зажав Андромеду в лапках, наблюдала как кометы прибывают снова и снова.

- Это что такое? - Предел уже полностью вынырнувший из халупы, с поднятым хвостом наблюдал за падением новых комет.

- Что-то необычайно странное, - Значение, забыв обиду, причинённую ему звезду назад, уже тут как тут глядел в небо подле своего соседа.

- Что? Что там? - высунулись и другие.

      Теперь кобальтовые убежища были покинуты. И жители пояса астероидов изучали противозаконное явление: звездопад; и массу снежных комет, свободно падающих в пределах минеральных полей. Грусть, спрятав котёнка в убежище, распушила хвост и прыжком достигла орбиты магнитных облаков в пределах светового года. За ней последовал и Глубина. Остальные, оставшись внизу внимательно ждали, что видно в космосе.

- Что ты видишь, Грусть? Сквозь туманность? - Глубина уворачивался от комет, виляя карбоновым хвостиком.

- Вижу, что-то чёрное вдали, но не могу понять что.

- Взорвавшийся пульсар? - Глубине приходилось кричать, Грусть все дальше и дальше отклонялась от магнитной параболы, уходя в космос.

       Скоро она вовсе исчезла из виду. И Глубина пытался найти ее в пропадающей туманности и череде снежных комет, что продолжали заполнять пустынные поля. Жители пояса Андромеды, чтобы сохранить жилища и минеральные поля принялись растапливать снег и отталкивать металл подальше. И обязательно ждали итоги разведки Глубины и Грусти. Грусть уже на второй космической скорости достигала Андромеды, следую по ее апогее, там же где прибивало кометы к поясу астероидов. Когда Грусть остановилась около только что умершего пульсара ей ненадолго почудилось, что больше нет отталкивания  от пояса астероидов и теперь она летит самостоятельно - по инерции. Означало это лишь одно - магнитная оболочка повреждена или пропала. Она посетовала, что Глубины рядом нет, и попыталась рассмотреть внимательнее пучину космоса. Все было по-прежнему: рождавшиеся и умиравшие звезды, пульсары и солнечный мусор. И бесконечное число комет, что стремились к поясу.
       А в это время Глубина, следуя апогеи, огибал Андромеду в поисках Грусти. Отстранившись от атакующих комет ближе к Млечному пути, он покинул орбиту Андромеды и оказался у пояса древнейших звезд. Глубина, использовавший третью космическую скорость, чтобы преодолеть отталкивание, понял, что здесь в этой точке - оно стало во многом мощнее нежели обычно, что явно означало что-то недоброе. Он попытался найти что-нибудь иное: новые небесные спутники или туманность или пояс космического вещества, что могли изменить магнитное поле здесь. Но ничего не было.
      А в это время на пустынях астероидного пояса только закончилась работа. Ненадолго дождь из комет закончилась и звездные кошки снова собрались вместе для обсуждения текущих вопросов.

- Вещество и не думает уходить, что ты думаешь на этот счёт, Предел - Значение смотрел на огромную кучу металлического вещества, деформировавшего кобальтовую долину.

- А что? Я же всезнайка, - вспомнил обиду Предел, но тут же продолжил - Да, могу сказать только одно. Магнитное поле чем-то нарушено. Нам стоит дождаться Глубину и Грусть. Они помогут нам выяснить причину.

- А что будет, если кометы так и будут приземляться? - Верность встревожено коцала коготочками поверхность долины.

- Полагаю, нас заметёт снегом и металлом. - говорил Предел - могут погибнуть наши минералы. И нам их понадобится больше.

- Хм..  - задумался Значение - может, мы слетаем за ним?

- За кем? За Гордостью? - вот сам и летай за этим.

     Грусть и Глубина вернулись спустя 26 звёзд, принеся печальные для жителей новости. Они рассказали, что магнитное поле вокруг астероидов поменялось, и пока они не знают настоящей причины этому явлению. А потому сход комет и снега будет повторяться. Глубина объяснил, что магнитое поле со стороны
Млечного пути много сильнее и если не принять меры им придётся переместится к новым пульсарам. Иначе астероиды что на перегее Андромеды просто однажды сплющит. Грусть была согласна со всем, что сказал Глубина. Она добавила, что если не восстановить магнитное поле в кратчайшие сроки, быть сплюснутыми - это малое. Их может отнести к сверхдревним и они просто сгинут от холода и магнитных бурь.

- И что же нам делать? - спросил Значение.

- Да? Что делать? - вторили жители.

Грусть и Глубина переглянулись.

- Нужно звать его, - они виновато опустили морды и потупились в кобальтовые дыры.

- Изгнанника? - фырчали коты - Да лучше быть сплюснутым.

    Разразился огромный спор и ещё большая тревога. Призвать изгнанного - это ещё больший страх для жителей пояса астероидов, чем быть утопленным в череде комет. Глубина и Грусть пытались теперь перекричать жителей пояса.

- Вы ведь все знаете! Он единственный из нас, кто способен своей шерстью создавать магнитное поле, - Глубина был прав, это было так.

- Он всех нас хотел отправить во Вселенную! Он уничтожил минеральное поле! Он вредитель! - не соглашались жители.

     Понадобились бы долгие звёзды, чтобы убедить жителей Андромеды. Среди радуги, что тянулась от их вечной звезды вдруг последовал комок светы. И мощный горящий астероид со взрывом взбился в поверхность астероида. Астероид потрясло и среди минеральных полей разразился пожар. Вокруг забегали звездные кошки. Через некоторое время огонь погас и астероид исчез в космосе. Проверив друг друга, все от уцелели, жители вновь собрались вместе. И если недавно они хранили спокойствие и лишь были встревожены, то теперь тихо подплывала паника, которую умело гасили Значение и Глубина.

- Иди за ним, Грусть! -  поручил ей Значение.

      Глубина и Грусть, получив согласие Значение исчезли в поясе пульсаров, оставив пояс астероидов и великую звезду, что освещала целую вечность эти пустынную землю. Андромеда, прекрасная Андромеда.



- 3 -

        Удача тяжело раскрыл глаза, пробудившись от странного, беспокойного сна. Он чувствовал, что тело его то немеет, то активно. А ещё больше он чувствовал, что угасает. И когда состояние это испарилось, он смог приподнять мордочку. Он с удивлением обнаружил себя под необычайным звездным небом. Мигали пульсары, растворявшиеся в северном сиянии и радуге. Волшебную эту картинку он никогда бы не встретил и вряд ли когда либо забудет. На Луне подобного не было - небо затянуто жёлтыми плотными облаками, среди которого пробиваются лишь тени некоторых звёзд. А теперь - такое, впечатляющее, проникновенное, необычайное. Где же это он?

- Чувствую, ты проснулся, чужая звезда. Поднимись ко мне на лапах, - послышалось тут же.

     Удача привстал на теряющие равновесие лапы. И обнаружил покрытые белым-белым снегом пустынные поля, изредка изрытые ямами, каньонами и оврагами. Самый высокий камень здесь был не более метра. Удача заключил, что теперь точно не находился на Луне. Скоро он и вовсе понял, что находится на маленьком кусочке материи - а вокруг бескрайний космос звёзд. Увидев череду гарцующих комет, он угадал пояс астероидов, движущихся вокруг туманности звёзд. Он поскреб себя лапами - и обнаружил, что не дышит, значит атмосферы здесь не водится. Впрочем, Удаче было ясно. Он потерялся далеко в открытом космосе - за много световых лет от лунных дворцов и камней. Он пока ещё с трудом видел, глаза от чего-то предательски слезились. И потому, тихо шёл на голос.

- Не бойся, чужая звезда. Ты не станешь пульсаром.

     А говорил с ним упомянутый нам Гордость - массивный красно-чёрный кот с изрытой поджившими ожогами шерстью, мощным карбоновым хвостом и такой же выей. Его особенностью было и то, что он вовсе не имел открытых глаз. Точнее всегда держал их закрытыми, они были сожжены однажды бушующим магнитным полем. Зато Гордость неплохо чуял запахи и слышал за несколько световых лет. Удача, опустив хвост и задумавшись об отступлении, ненадолго застыл в пепле и снеге; а затем быстро передумал. И сделал шаг вперёд - к Гордости.

- Боишься меня? - Гордость сказал это с какой-то констатацией факта, но в то же время и с некоторой досадой, -  Я тебя понимаю. Ещё не было живого существа, которое бы не боялось меня или не гнало под хвост.

       Глаза Удачи, наконец, отпустило и теперь перед ним предстал дряхлый, престарелый, истрёпанный, израненный кот. Его будто в насмешку над ним оставила под своим космосом Вселенная. Самое главное, что проскочило в голове Удачи - почему его все боятся. Выглядел он ужасно, одиноко, оставлено, больно. Все же ему стоило заключить - он тоже боялся. Гордость на хромоногой лапке пришёл к Удаче и начал его обнюхивать. Удача стиснулся как мог в напряжении, но позже и вовсе понял, что это единственный для звездного кота способ знакомства.

- Ты пахнешь сероводородом и водой. Как тебя зовут?

    Сероводород и вода! Как это прелестно! Ведь лунные кошки не пахнут. Это было Удаче удивительно. Угадал или предположил этот кот было неважно. Но до того поразительно угадать частички атомов на его шерсти.

- Удача.

- Хм… - покивал звездный кот - И откуда ты? Чужая звезда?

    Удача ещё терялся в сомнениях - говорить или молчать. Вдруг этот звездный кот - самый опасный преступник или изгнанник? И чего недоброго отдаст его во Вселенную. Все же за тысячи световых лет он сейчас был единственным живым здесь существом. И хотя он решил доверится ситуации, держал когти при себе. Может потому что боялся, а может потому что не знал где находится. Всегда при незнаниях действуешь, что скажет тебе собственное солнце.

- Наверное, думаешь, что я отдам тебя в дар Андромеде, чужая звезда. Прошу успокой свою туманность, я уже слишком стар. И жду, когда Вселенная заберёт меня к себе. Расскажи мне о своей планете, откуда ты?

- Луна, господин, - Удача почему-то подумал, что его собеседник из высших котов, и можно назвать его «господин» или что-то из этого, и потому решил перестраховаться.

    Гордость посмотрел на свои обгорелые лапы; и странно потянул мордочку к Удаче. И вовсе его мордочка неприятно искривилась, а хвост согнулся в вопросительном знаке (как мог, поражённый язвами и рубцами).

- Подожди уважать изгнанника и предателя, чужая звезда. Скажи мне, чем тебе помочь, - Гордость отвернулся от него, будто ненадолго потерял собеседника.

     Затянулся большой разговор, точнее по большей части монолог. Лунный кот объяснил (как мог, коротко, отрывисто) звездному, что искал во Вселенной то, что бы значило вечность для Шелк. Что-то прекрасное, уникальное. Но сошёл с тех орбит, которые знал. И пропал в космосе. Удача признался, что редко пользовался даже второй космической скоростью. И вот он здесь в неизвестном месте и неизвестной ему галактике. Он также подчеркнул, что ему повезло, что Вселенная не забрала его. Ведь сойти с орбиты - это опасная на их планете вещь. Он также рассказал Гордости о Луне, прекрасной его родине. И желал бы вернуться домой. Но не знает где он и за сколько тысяч световых лет.

- Ты смелый, чужая звезда. Жаль, однажды смелость подарит тебя Вселенной. Люди бы поняли тебя: как ты поступил. Если бы однажды и у меня был мой камень, я бы поступил также.

- Камень?

- Да, так звездные коты обозначают самое дорогое, что у них есть. И то, что их однажды уничтожит. Впрочем, идём, я покажу тебе Андромеду. Боюсь, она станет твоим домом, чужая звезда.

     Гордость рассказал о том, что эту местность хранит Андромеда, вечная звезда. Он указал на неё лапкой. И объяснил, что под ее светом цветут особые минералы, что почитают местные звездные коты. Настолько они ценны и уникальны. И что если он хочет изучить местность, ему стоит найти Грусть или Глубину за несколько световых недель отсюда. Там далее - в поясе звездных котов.

- Орбита звезды? Если я?

    Гордость поразительно понимал, что имеет ввиду Удача. Хотя тот неохотно произносил и доли фраз. Теперь же лунный кот имел ввиду: возможен ли его путь домой, если он вернётся на орбиту Андромеды.

- Увы, - отрицательно закивал Гордость -  Скорее второй раз тебе не пережить сингулярность. Вселенная заберёт тебя, чужая звезда.

- Нужно домой, - Удача теперь, наконец, понял, более не было пути домой; он за многие световые века от дома, запертый в неизвестной ему галактике.

      Удача вдруг заметил что-то прекрасное в своём сыне, Эмеральде. Как он играет с чудесным светом кристалла. Названный Удачей в честь его красоты и нежности, теперь он не расставался с ним. Точил об него лапки и с исследовательским трепетом лизал маленьким язычком. И так был похож Эмеральд на него… Впрочем… Удача никак не мог проститься с тоскою.
      Вы бы поняли, друзья, Удачу, если бы однажды пережили подобное ему. Не знаю, бывало ли с Вами такое, будто ваша луна раздвоена надвое: сердцем вы сразу в двух местах. И находясь в одном месте -  беспокойно грустите о втором, а находясь в другом - тоже испытываете и к первому. И этому есть объяснение. Все потому, что вы когда-то оставили там свою частичку. И порой хочется убежать прочь назад - вернуться к прежнему  - будто это самое верное спасение от этой тоски. Кажется, и Удача там - под сероводородным лунным небом испытывал тоже. И хотел бы вернутся туда - к Андромеде, где вечно останется частичка его жизни в этой Вселенной. Но как и мы, подумав, он остался дома; там, где он и должен остаться. И вылечить ли эту тоску по прекрасно прожитому? Мы также с Вами переживаем детские воспоминания, первую любовь или посиделки с друзьями, которые исчезли, а может и давно их нет в живых. И будьте уверены, там где хоть раз мелькал ваш след, найдётся кто-то один, кто прожил бы снова и снова с вами это время. От того и злобно пространство и время, и прекрасна память, навечно заключающая энергию в тоскующей душе. Однажды, тоска победит - и вы пройдётесь по старым местам, изменившимся, а быть может разрушенным или получите весточку. И тоска ваша обратиться во что-то новое, другое. И храни Вас Вселенная, чтобы ваша тоска пропала.


- Посмотри, как ему нравится свет этого кристалла! - Шёлк уже давно была подле Эмеральда. 

     Эмеральд, отогнув лапки, зачарованно наблюдал за прекрасным светом изумруда. А рядом Шёлк - прилежно умывала его маленькие ушки. Удача же водрузился на кратер, спрятав грустную мордочку в лапках. Шёлк потрепала Эмеральда за ушки и прыжком посетила Удачу, который и вовсе ушёл далеко, далеко внутрь своей луны. Шёлк часто видела его таким: задумчивым, грустным с тугим, виноватым взглядом. С тех пор, как он вернулся с Андромеды, он бесконечно наблюдал за ней, только на лунный город придёт солнце. И часто уходил наблюдать за ней в лунном небе. И как не пыталась Шёлк, понять, что думает его солнце и что поселилось в его луне, она не могла этого сделать. Но не считала нужным и винить его за это, а лишь полностью разделить с ним все, что накопилось внутри его луны. Удачу разговорить задача трудная и без причины. Он редко говорил больше предложения или отрывистой фразы. И сложённое им признание на орбите Луны было чем-то великолепным, ярким и значимым. И Шёлк, конечно же, все поняла - что он старался для неё. Иногда тот и вовсе молчал, просто наблюдая за ними. За Эмеральдом и за Шёлк. Но если же солнце Удачи вдруг посещала череда мыслей, он выражал их так, что будто лучше него не было никого. Она ухаживала за Эмеральдом, а угадывала в нем Удачу. Котёнок по большей части рычал, и в меньшей степени говорил. Хоть Удача и не самый приятный собеседник, его взгляд подкупал всегда: глубокий, чистый, понимающий и любящий. От того Шёлк было тяжело, когда внутри него поселилась тоска и грусть. И Шёлк ещё больше, чем хотела разделить с ним его меланхолию, надеялась, что он сам все объяснит, когда будет готов. И, может, именно она будет средством, что искоренит эту грусть, посеянную затерянной в космосе, Андромедой.

- Шёлк, - Удача высунул мордочку из лап и застыл в мыслях.

     Шёлк приготовилась его слушать, должно быть что-то важное. Но мысли этой не было завершения.
        Скоро на пороге кратера появились гости. За чередой лунных камней, что ограничивали кратер уже наступал цокот копыт и шум крыльев. Эмеральд, услышав необычайно интересный звук, выгнул хвост пипкой и приготовился схватить интересность лапками. Но только тело его дёрнулось, он тут же застыл и пулей скрылся за изумруд. Лишь немного выглядывала его обеспокоенная и испугавшаяся мордочка. Шёлк и Удача могли перед собой лицезреть целую делегацию. Где-то среди сталактитов в тени хвойных мхов застыл в ожидании лунный пегас, что доставил к дому Удачи четырёх гостей. Двух лунных котов с Тёмной стороны, одного лунного ворона и одного лунного козерога.
      Лунных котов с тёмной стороны в Светлом городе Луны не очень жаловали. Лунные люди и кошки всегда с некоторым недружелюбием расступались, закрывали кратеры шкурами или недовольно фыркали. Чаще других в Светлом городе появлялись субрегенты - лунные коты, подчинявшиеся воле первого регента. Вообщем-то ничего страшного в их особах не было. Просто таков миропорядок существовал среди высших обществ лунных котов. Самый строго выглядящий из них - Родонит, лунный кот древнейшего происхождения, сохранивший ещё функционировавший хвост из чистого лунного минерала. Другой что-то вроде его слуги лунная кошка тёмных вод - Следствие, пугавшая часто местных котят своими выступающими жабрами. Обязательными с ними были два посетителя - лунная ворона Рок и водный пегас (с жабрами и мощными перепончатыми крыльями) Аметист. Выглядели все четверо очень внушительно. Почему же их боялись? Они часто приходили в шахты за минералами или в кратеры за котятами, которых Вселенная волей первого регента обязала служить ей. А потому визит к низшим котам, таким как Шёлк и Удача был вовсе нонсенсом, неподвластным объяснением. Шёлк, только увидев чёрные глаза Родонита прочь спрятала за хвостом котёнка, который и вовсе сжался в комок от страха. Шёлк просила Вселенную: лишь бы они не забрали Эмеральда.

- Нам не нужен котёнок, низшая, - начал вошедший Родонит, - мы пришли за низшим.

- Прошу, - шерсть шёлк взбушевалась, она фыркала - Не смейте забирать его! Не смейте! Я отдам свою Луну Вселенной за него!

     Родонит тихо покивал мордочкой и вплотную прыгнул к Удаче. Следствие так и осталась у порога.

- Идём со мной, Удача! Вселенная зовёт тебя волей первого регента.

    Удача выслушал внимательно субрегента. И вежливо попросил проститься со своей луной. Родонит, поняв, что в принуждении нет необходимости, завиляв хвостом отправился к лунному пегасу. И снова Шёлк увидела этот глубокий, понимающий и любящий взгляд.

- Не говори ничего, мое солнце, - Шёлк сжалась под его выей, а где-то за изумрудом ничего не понимал маленький Эмеральд.

- Я вернусь. Я всегда вернусь, - сказал Удача, не ожидая, что вернётся.



                          -   4  -


      Удача, покинутый мыслями и чувствами, следовал за Родонитом. Где-то по дороге в тени тысячелетних базальтовых камней Тёмной стороны Луны их покинули Следствие и прочие. И озёра, гроты, подземные воды мелькали перед глазами Удачи так, будто он не плыл, а ехал на поезде. Он больше не мог ни о чем подумать - раньше в его душе было место и для грусти, и для тоски и для любви, а теперь прорвалась пустота. Вся его грусть была бессмысленна. Он не увидит ни Луны, ни Андромеды. Подобно протекали населённые лунные пещеры и оазисы, озёрные гроты и океаны. И наполненные жителями Тёмной стороны просёлочные пещеры и кратеры не цепляли его. А ведь он никогда здесь не был. Никогда не встречался с жителями и местными обычаями. Так ведут себя обреченные, забвенные в неизвестности.
      Родонит иногда озирался на Удачу, будто ждал чего-то. Он то останавливался невзначай у сталактитов, то проговаривал что-то об опасностях этой местности и особенностях флоры и фауны. И больше Родонит был похож на зажатого экскурсовода, чем на самого властного субрегента. А, может, таково казалось Удаче, с опустевшим и туманным взглядом, прятавшего под себя хвост, с собранными ушами.
       Скоро когда темные пещеры сменились рассеченным кристаллами коридором, Удача немного пришёл в себя. Позади раскинулись широкие гроты, воды и камни, усыпанные кратерами, сталактитами и сталагмитами. Коридор же тянулся с бесконечными статуями сильных и светлых мира сего, иногда переминаясь с застекленными парапетами.

- Знакомься низший, дворец первого регента, - презентовал Родонит

       И теперь Удача оказался на совершенно другой Луне: будто его никогда и не было среди мирно гулявших лунных котов с котятами, среди лунных людей. Он не видел здесь играющих с хвостиком котят лунных кошек со сверчками для них. Огнём горели горнила и работает молот, изрыгая копья и латы. Добрые тельцы, что катают молодых котят по старейшему мху в упряжке? Нет!  А к их плечам привязаны сумки с чёрной пылью. И кошки, они больше не обнюхивали друг друга, не мяли ушки, они боролись когтями и зубами, нанося раны до самой лимфы. Удача прижался к запотевшему прозрачному кристальному стеклу коридора дворца. Это, конечно, лунный котёнок со светлой стороны. Кратер его расположен совсем рядом с ними, с Удачей, Шелком и Эмеральдом, через четыре камня. Как же его звали? Серебро, котёнка зовут Серебро. Он невольно представил на его месте Эмеральда, грызущего шею своего сотоварища. Без той пытливой исследовательской мордочки с милыми ушками, но со злобной, опасной мордой. И не было радостных возгласов, мурлыканья. Все они страдали, фыркали и шипели от боли.

- Что это? - Удача впервые взглянул на Родонита, смиренно ждавшего лунного кота у статуи первого регента.

- Эти котята, низший, - будущее лунной расы.

      И если такое будущее уготовано было лунной расе, то Удача хотел бы испариться прочь. Его дрожащая лапа упала на парапет, где лунные коты нападали на лунных людей, тренируя хватки, близкие к смертельным. И как же такое может одобрять Вселенная? Ведь на ее глазах, здесь и сейчас, они нарушают ее законы. Удача скоробился от того гнева и свирепости, чем кишели дворцовые гроты под лунным морем. И что? Неужели о регенте и субрегентах говорят правду? Ещё большее,  чего не приветствовал Удача - это стать частью этого насилия. Неужели они заставят его? Впрочем, если они не тронут Эмеральда и Шёлк, он готов стать хоть самой свирепой машиной этой Вселенной. Родонит же был похож на статую; не изменил положения и не потянул за собою Удачу, будто хотел, чтобы тот все это увидел.

- Идём, низший. У тебя ещё будет время пройтись по дворцу, - Родонит указал ему лапой вперёд.

      Взвесив все, Удача предположил, что тёмный регент не зря затеял все это. Но почему же Вселенная слепа? Раз позволяет существовать такому выплеску гнева, бессовестной ненависти и несчастья. Родонит же ступал тихо, даже немного похоже на неспешную прогулку на Алмазных полях или по Моховым долинам. Скоро пещера резко опустилась вниз - и за кристаллом появились лунные касатки, с огромными желтыми глазами туда-сюда ворочащие гигантским хвостом и что-то завывающие на своём. Родонит остановился у обтекающего водой сталактитового прореза в пещеру. Его остановку Удача тут же понял. Оставив Родонита позади, он прыжком достиг обратной стороны. Среди белого с сумашедшим отблеском мрамора и глины водружались бесконечные поля разного цвета минералов. Удача, ослеплённый светом, пребывал в jamais vue, пока позади не появился Везение.
      Этот лунный кот терялся здесь в мраморной комнате из-за белоснежной, отливающей бежевым шерсткой. Пышная выя его скрывала длинные уши и часть мордочки. Белая шерсть была соединена хордами с множественными жабрами и мускулистым хвостом, больше похожим на рыбий хвост (как у древней рыбы). Удача же, даже признав в бледном пятне Везение, нисколько не выказал ни удивления, ни трепета, ни страха. Поразительно, но будто кто-то срисовал одну из картинок из его солнца. Не хватало только вечной радужной звезды над полями блестящих камней. И вот она - Андромеда, будто сама собой, переместившаяся на Луну.

- Обычно, низший, мы ощущаем спутанное удивление у лунных кошек, когда они приходят в эту комнату, - говорила Везение - Но я была абсолютно права, ты знаком с ними.

- Откуда?

- Это не должно быть твоей заботой, лунный кот, - Везение, одним прыжком достигла минерального поля и лапкой врывала из кокона небольшой камешек, закрепив его между ноготочками.

      Неужели они с Андромеды? - думал про себя Удача. Но как это возможно? Ведь здесь целое поле, а быть может и вовсе больше.  Удача вдохнул мокрый воздух этой пещеры. Столько энергии он никогда не чувствовал, даже в космосе, вблизи Солнца. Что-то недоброе затеялось под глазами этой прекрасной Вселенной. Меж тем Везение уже появился на своём месте с минералом в руках.

- Ты ведь знаешь всю их мощь? - Везение протянула лапу с минералом Удаче.

      Удача молчал. Он знал прекрасно. Каждый такой минерал похож на энергию и скорость света самой Андромеды. Одного такого камешка хватит на целый прайд и целую зиму, проведённую под пластом снега. Везение принялся объяснять ему, что если он принимает их за мучителей или узурпаторов ему скорее надо расстаться с этой мыслью. И, наконец, проснуться от солнечного ветра. Везение долго объяснял, что светлая Луна живет в иллюзии идей о покровительстве Вселенной, в вечной безумной радости и бессмысленности. И совсем теряет самую важную нить - смысл существования. И благодаря низшим светлым у лунной расы больше нет будущего. И он среди первых, кто поможет первому регенту все исправить. Он часть того, кулака, который покажет свою силу всей Вселенной. Удаче лишь оставалось узнать: и на кого же этот кулак будет направлен. Ведь и вправду не может быть такой безумной ненависти без безумного смысла.

- Это планета ограничивает нас, низший. На ней - мы заложники Вселенной. Мы бесцельно живем много тысяч лет. А сама Луна скоро лопнет от наших котят. Здесь, среди галактик, мы должны стать чем-то новым, - Везение говорил это с особым воодушевлением и к чему-то клонил так сильно, что чем дальше он говорил, тем больше Удача не понимал его. - Это мы - повелители мечтаний, низший. А не она, и не они.

      Удаче это казалось подозрительным театром, что играют уже несколько актеров. Пока он толком не вошёл в роль, но почему-то знал, что пьеса закончится смертью главного героя. Откуда же на Луне минералы с Андромеды? Он боялся представить, но уже представил. И если раньше страшно отправиться во Вселенную будучи скормленным лунной касатке, то теперь будет страшно вдвойне. В руках свирепой ненависти энергия умерших пульсаров будет в сто тысяч звёзд хуже, чем тысячи магнитных полей. И как бы поступил Гордость на этот счёт? Он уже пробовал, и возможно был абсолютно прав. Удача же не был Гордостью, не был особенным. Удача был трусом, по крайней мере так ему казалось сейчас.

- Они живут, - продолжал Везение, - среди вечно зелёных растений, среди чистой воды и кислорода. А мы довольствуемся базальтом, солнечными ветрами и чёрной водой. А их планета? Неужели, они не могут дать маленький кусочек нам? Для наших котят? Скажи мне, низший?

      Вечно-зелёная планета? О чем это он?
      В это время Родонит входил в самое темное место этого дворца. Чёрный тронный зал, где вовсе не было света. И пройти можно лишь, если точно знать куда идёшь. Где-то там, Родонит точно знал, в чёрных лунных кристаллах, проснулся в своих покоях, самый величайший человек этой Вселенной - первый регент, Война I. И, наконец, Родонит склонил свои лапы, когда достиг трона. Из тьмы он лишь слышал голос:

- Это ты, Родонит. Как долго сопротивлялась Андромеда нашему визиту? - голос его ощущался двумя или тремя в этой пещере.

- Нам не пришлось трудиться. Население Андромеды стерто, - проговорил Родонит.

    Глаза его широко раскрылись - он почувствовал как чешуйчатая рука шагает по его шерсти.

- Отлично. Везение уверена в своём плане, - послышался скрежет и дальше по пещере поцокали шаги.

    Родонит последовал за ним.

- Цивилизация людей слаба, владыка. Ключ к их истреблению получен, - говорил Родонит, озираясь по сторонам.




                 - 5 -


      Как нелепы мы порой. Выбираем место и время, чтобы любить и чувствовать. Увы, это время и место выбирает нас. Мы странные его птицы в золотой клетке, что обладают иллюзией выбора.
       Время же, сколько бы не было изучено мастером, неуловимо от его разума. Конечно, мастер не промах - он найдёт способ - вычислит это время через тангенс или производную. И мастер обрушит книги в порыве: «Эврика!». Время - это скорость изменения пространства, только не забудь dV. И ему покажется, что все стало ясно. Зная количество пространства и скорость его искажения, он будет знать, как течёт это время. И расслабленный он пропадёт в своём кресле-качалке. «Эврика! Эврика!» - будет в дреме поскуливать он. Мастер проснётся, быстро подберёт свои бумаги со следами засохшего кофе и сигарет; и будто более не будет шанса поймает машину до самого Университета. Подумайте, ещё немного и будет раскрыта тайна этого времени. И с чудным осознанием - устроится у окна. Мимо него будут пролетать скверы, парки и люди. И он с ужасом найдёт ошибку в расчетах. Ведь время для него и время для прошедшего сквера совершенно разные. И он развернёт в Страстной ненависти машину к дому. Отворит дверь, и расчеты окажутся в корзине. И только тогда он остынет. Опять время победило его. Ещё минута и бледный от переживаний мастер обнаружит, что уже на дворе ночь. Звёздная ночь. А только недавно было утро! Он недовольно уставится в небо. А где-то над ним уж точно, поверьте, смеётся Вселенная.
        Так и над нами она улыбается, когда мы планируем любить в 25, 30. Физика везде, физика, друзья.
     Вселенная и снова звезды. И небо в небольшом скверике. Когда-то сорок лет назад здесь ещё вовсю купались птички в фонтане. А теперь лишь расшатанные камни и торчащая из земли арматура. И лавочка давно развалена; а раньше - сколько она влюблённых сердец видела, сколько пережила несчастий и сколько чувствовала радости. Раньше, если пробежишь всего квартал - перед тобой большой двор с детскими площадками и большим футбольным полем. И все такое живое - наполненное - детьми, гуляющими и греющимися на солнышке домашними животными. И не единой машины, изредка проскочит почтальон на велосипеде. А теперь - voila - вырос целый торговый центр с автосервисом, потеснив старые трехэтажки. Да, раньше можно было выйти на улицу - и тут же лечь на траву, и глядеть, глядеть прямо в небо. А теперь попробуй не вляпайся в мусор. Тоже плачевное случилось и с парком. Все же, стоит сказать, и я этому несказанно рад, и даже в этом месте каждый день случались посетители. И буквально они приближались как светоч в темноте.
     Кусков, постаревший за столько лет уже носил бороду и тысячу седых волос. Дыхание его было тяжело, пока он шёл к скверу - несколько раз останавливался, чтобы отдышаться. Он, одетый в пиджачок, срывал в галстук; потел, а затем расстегивал пару пуговиц. И тут же из его груди появлялся яркий-яркий свет; будто из-под рубашки сейчас он сам достанет прожектор. Он легко выдыхал; и вот его шею уже трепетно ласкает шершавый язычок - это Рубин, облепленная источниками света образовывалась на его плече. И Кусков отворачивался то ли от щекотки, то ли от яркого света. Закончив своё дело, она оказывалась тут же у его ноги с завернутым хвостиком и довольной миной.

- Ты точно сможешь сегодня стоять? Ведь ты не спал три дня? Я беспокоюсь за тебя! - Рубин серьезно посмотрела на него.

      А Кусков уже нашёл решение - он упал на старый камень фонтана и оперся на пруты арматуры. Так его дыхание должно было восстановиться.

- Тебе … фухх…. тренировка, и мне … ххх… тренировка, - с какой возможно улыбкой говорил он - Смотри… ххх … даже не думай, ааах, отлынивать.

     Кусков, тяжело выдохнув, принялся что-то писать в блокноте. Тем временем Рубин пробовала прыгать на месте - ее лапки едва преодолевали рост Кускова; но она старалась так, будто прыгает в последний раз. Ещё секунда и тело ее оказалось в полёте. Кусков менторски кивнул. Рубин пробовала полетать немного по скверу. Казалось, это сверчок или шаровая молния сейчас летает в парке. А издалека и вовсе покажется, что нечто коротнуло. Кусков, обнаружив, что она ускорилась в небе - поднялся вовсе забыв о своём дыхании.

- Рубин, - кричал он ей - Не ускоряйся сильно. Используй импульс!

     Рубин его не слышала - она походила на реактивный самолёт, что не может сесть. Лапки ее сжались, чтобы нарастить скорость. И тут же их забрала судорога. И колом она направилась вниз. Кусков с реакцией настоящего кэтчера принял падающую кошку на грудь. Ее так сдавило, что он принялся кашлять и кашлять. Рубин, покинувшая его руки, с выражением вины опустила мордочку. Она с пониманием и просьбой о прощении прислонилась к Кускову всем телом. Ее глаза опустели; и со рта покапали слёзы. Кусков, ещё не прекративший кашлять, опустил на ее мордочку руку и принялся гладить.

- Ничего…. Крр хаххх … В след… крах … у нас …. Фууу… получится.

     Но Рубин не верилось, что в следующий раз получится.
      Сама Рубин не знала от чего ей хуже всего?  От того что предала старика Эмеральда, от того что не может вернуться на Луну или от того, что из-за неё страдает человек? Она ясно помнила, что случилось с ней. Она поверила Карме - и позволила вывалиться наружу собственному безрассудству. Как она могла поверить собственным снам, иллюзиям и Карме: ее родители живы. Она не спросила Эмеральда, и не сказав ни слова покинула свой дом. И вот она за несколько световых лет: в чужом мире где вынуждена быть тенью, скрываться; а ночью вовсе могла умереть. Она назвала его лжецом, не зная ничего. Ей не приносил пользы ее бесконечный анализ поступка. Она поступила бесчестно, бесчестно по отношению к человеку, который бескорыстно любил ее столько тысяч лет. И крупицы информации, которые рассказывал Кусков только утяжеляли ее бремя ответственности. Может, Эмеральд, нет, папа - ещё там на Луне, вместе с Опал. И ждёт ее у лунного дворца вместе с принцессой. И если бы Вселенная дала ей шанс: вернуться. Она бы никогда не покинула старого генерала. Рубин знала, ей нет никого прощения, но почему-то чувствовала, что Эмеральд, увидев ее, тут же забудет обиды и броситься к ней. И она - она сделает также. Только поэтому она должна пытаться и пытаться взлететь. Но не могла, что-то мешало ей. И мешало так, что она едва сгибала лапы в полёте.
Бедный человек, - подумала Рубин - я столько всего разрушила. Ведь он не жалеет себя ради меня. Из-за Рубин он одинок, замкнут и болеет. И все это сделала Рубин. Так живы ли были ее родители? Это было неважно, не они растили ее, учили летать и приносили жуков. Это Эмеральд, папа, которого она назвала лжецом и покинула. Рубин с виновной мордочкой приложилась к ноге прокашлявшегося Кускова. Он с улыбкой погладил ее. И уставился с ней на Луну, успевая поправлять немного слетевшие лампочки на ней.

- Позволю предположить о том, что думаешь, что испортила мне жизнь? - Кусков приободряюще  почесал ей у затылка.

- Но ведь это так. Я разрушитель. Это Вселенная наказывает меня за все.

    Кусков повалился на спину и достал из кармана пиджака ингалятор, засунул капсулу, несколько раз вдохнул и продолжил:

- Я постоянно думал раньше об этом, - он вытащил второй ингалятор и принялся снова за дело - Я мог прожить тысячи жизней. Стать кем угодно, но роднее, чем ты вряд ли мне когда-нибудь послали звезды. Посмотри на меня…

    Кусков привстал, отряхнув полы пиджачка. Рубин прыгнула к нему на плечи, поступая по ним коготочками.

- Мы с тобой можем вечно говорить о звёздах и Земле, о Луне. А с кем я бы говорил всю жизнь? С телевизором?

- Фу, отвратительная вещь! - Рубин состроила мордочку, вспомнив о телевизоре.

- Давай, лунная кошка. Помни - мы сами повелители наших мечтаний. Пробуй, скоро нам необходимо вернуться в лабораторию.

     Вы должны понять: насколько сейчас были важны эти слова Рубин. Она сорвалась с плеч полетом. Пусть и сегодня у неё вновь не получится. Но она точно знает: у неё есть плечо, с которого она всегда возьмёт свой старт, даже если будет падать и падать. И Вам, друзья, я желаю того же плеча.



                -  6 -


       Миг - малая часть злобного времени, крохотная, микроскопическая, но такая емкая. И если размерность частая проблема музыканта, то это только потому, что бедному неизвестно, что и нотой возможно заместить целую песню. И также Вселенную можно уместить в одного человека. Вспомните ли вы минуты и годы своей жизни, когда она стянется в короткий миг.
     Микрофон мастера застынет в руке. Он произнесёт последние слова, которые исчезнут в овациях. И ему покажется, что миг отныне станет вечным его спутником, с каждым его монологом, с новой игрой и миниатюрой. Он выпишет тысячу автографов и продаст тысячи кружек со своим фото. Он придёт домой, но, увы, больше не уснёт - творить, творить и ещё раз творить. И он выйдет на балкон, запасшись сигаретами и выпивкой. И снова строчки, что скоро превратятся в бестселлер хлынут на коричневые листы холстовой бумаги. Он пятьсот раз декламирует одно и тоже открытому окну - туда обращенному к самой Сенне. И, кажется, что сцена продолжается дома, продолжается дальше, продолжается в нем самом. Он на самой вершине. И под конец этой прекрасной ночи неожиданно чихнёт. И проклянув, постельное белье, которое, кажется, вызывает в нем аллергию, заснёт сном человека удачи и мига. А завтра - он уже не сможет встать от лихорадки, его руки, недавно державшие микрофон (а тот будто продолжение руки), скривит немощная и выкручивающая боль.  И кровать, что была недолгим спасением от победы, станет его тюрьмой. Пройдёт десять дней: и охрипший его голос едва будут слышать в палате. Он забудет о сцене и бесконечно будет вспоминать о шансе - миге, что бы подарил ему надежду на жизнь. Пройдёт несколько лет, и он встанет. Что сделают с его болезнью. И он с трудом поднимется на сцену - простится охрипшим голосом с теми, кто когда-то ловили каждое его слово. И более не получив ничего, он тяжело выйдет на улицу. И оперевшись на дверной косяк устремит глаза туда - к самой Вселенной. И будет благодарить ее, что воздух чист, и он ещё может дышать. Может творить, но будет дышать.
      И вряд ли поймёшь - что можно найти слепому в бесконечной череде умиравших и восстающих пульсаров. И в сером пепле и снеге, что покрыл тёплые земли пояса астероидов. Но Гордость был там среди них - и по памяти обводил их Удаче, рассказывая сколько тысяч лет они здесь, когда погаснут и зачем погаснут. Удача же попал в какой-то и вовсе волшебный мир, отличный от лунного. Он подчеркнул и то, что здесь среди звёзд Андромеды - они похожи на созерцателей. Таких, которые рассматривают причудливый лунный мох или причудливые лунные арбы. И Удача своего рода созерцал, наслаждаясь происходящим среди туманностей, в свете Андромеды и комет. Он ощущал вот это вот тепло, что веет от звёзд. Холодные орбиты Луны и отталкивающая Земля - никогда они не сравнятся с космосом здесь. Будто это и вовсе не космос, а холст, на котором все нарисовали с душой, чувством и точной расстановкой.
       Миссия Глубины и Грусти оканчивалась здесь: на отшибе пояса астероидов: они должны были обнаружить опасного и изгнанного Гордость. И если бы существовало в пределах Андромеды самое суровое наказание - Вселенная непременно бы покарала его. Ведь этот магнитный кот чуть не уничтожил всех жителей - забрав у них защиту и кров. И поплатился за это собственными уничтоженными глазами. И хоть жителям вовсе претил  Гордость, они желали ему раствориться в пульсарах; он был единственным, кто способен управлять более мощными магнитными потоками. Теперь Гордость должен был заплатить свой долг жителям Андромеды за свое преступление. И заплатил бы тут же, если бы Глубина и Грусть не повстречались с Удачей.
        Итак, они прибыли на отшиб пояса астероидов, где теперь вели беседу о звёздах Гордость и Удача.

- Это ты? - Грусть забыла обо всем, глаза ее наполнились гневом; она обнажила когти, и не жалея, полосовала Удачу; и если бы рядом не было Глубины или Гордости, она бы убила его на месте.

     Удача впервые почувствовал, что надо ответить, но не смог поднять лапы. Эта звездная кошка не просто набросилась на него, как на чужака, она ненавидела его. И ненавидела она именно Удачу, будто он провинился до той степени, в которой часто жизнь меняется с жаждой мести. И Удача, ни разу не видевший ее - не знал причин всему этому. Он вообще не видел, чтобы так ненавидели и вовсе незнакомого пришельца. А Грусть пыхтела, пытаясь вырваться из зубов Гордости, который схватил ее выю. Но все это было бы возможной ошибкой, если бы не тот, кто прибыл с ней вместе. Глубина легко придерживал ее за хвост коготочками, а сам выглядел будто увидел призрака. И призраком этим был Удача. Глубина узнал в Удаче кого-то; и ненавидел его также. Видимо, только выдержка позволяла ему сейчас подавить в себе схожие с Грусть чувства. Стоит же отметить, что Удача хоть и был встревожен не был раздражён или недоволен.

- Как ты посмел? - спросил его Глубина - Как ты..?

     А слова его обрывались.  Он с ужасом глядел на Грусть, которая хрипела от гнева. А Глубина - он будто исчез сейчас во времени - и порхал среди обид, вероятностей и стечения обстоятельств среди всего происходящего. Вроде того, что ему сообщили сейчас же, что едет ревизор или настаёт конец света; он, издав короткий выдох, присел на четыре лапы. Он иногда глядел на Удачу, видимо пытаясь восстановить хоть одну из логических цепочек в своём солнце.

- Ты мерзок, как метеорит дальней туманности! - кричала Грусть Удаче.

- Унижает тебя, - пояснил Гордость, - Грусть, я понимаю, что в тебе кипит камень. Ну, будь добра: объясни мне. Чему мы теперь обязаны?  Твой гнев ничего не изменит, мало того, позже ты пожалеешь о содеянном.

      Грусть злобно поглядела на свою выю, что ещё держал Гордость. Тот, убедившись, что она не разорвёт Удачу на месте - опустил ее на пепел. Теперь Глубина вышел вперёд.

- Мы не признаём тебя, магнитный кот. - Глубина говорил с несвойственной ему дерзостью - Но не думали, что ты дошёл до того, что прожигаешь звезды с этой звездной мокрицей.
 
     Гордость же будто был готов к упрекам.

- Мне ваши дела не интересны, - холодно ответил Гордость - Чужая звезда, -  мой гость. Говори за чем явился, Глубина,  и проваливай на свой пояс астероидов.

    Удача парализованный среди всех действий и разговоров, не мог отпустить взгляда с Грусти. Его посетили одновременно dеjа vu и jamais vu. И он решительно пытался припомнить ее. Самое странное во всем этом: он вспомнил ее имя. Грусть… Грусть… Он сам его угадал, или сама Вселенная вложила его ему в голову. Удача ясно видел - она ненавидит его, но жажда рассмотреть ее поближе, прикоснуться приблизилась также, как и всплывшее имя. Пока Гордость спорили с Глубиной о каких-то вещах, Удача резко прыгнул к Грусти. И увернувшись от ее когтей попросил остановится всего на одну Луну.

- Твоё имя, Грусть? - Удача с надеждой глядел в разжеванные гневом глаза звездной кошки; даже Глубина отвлёкся от разговора с Гордостью.

    Глубина поцокал зубами, и в насмешку:

- Орбитальный осколок астероида вспомнил имя моей матери? Может, вспомнишь и имя своего сына, проклятый твой кровавый дракон?

     Горло Глубины теперь вибрировало - ещё немного: либо слёзы, либо удар. Но Удача ничего не вспомнил. Его явно с кем-то серьезно путали лунного кота. Он попытался найти хотя бы некоторые подобные Шелк и Эмеральду черты. А потом укусил себя за лапу, так что посочилась лимфа - вдруг он теперь спит. Но это был не сон. Глубина - он заявлял это уверенно и серьезно.

- Ты не обязан, чужая звезда, поддаваться их камням. Они не понимают, что требуют с тебя.

     Удача требовал внутри своего солнца фактов: итак, в тот день, он простился с Шёлк, затем отправился на орбиту Луны, но сошёл с неё - и очутился здесь. За несколько тысяч световых лет от дома. Здесь в пространстве Андромеды. Что последнее он помнил? Помнил сверхсвет… вроде бы ничего не обычного. Нет, погоди-ка, он почувствовал сжатие. Что это могло быть? И status pressant: он проснулся среди пульсаров, в поясе Андромеды, его встретил Гордость, как известно - изгнанник и предатель. А кого он предал? За что? Хм… И в этой системе его знают ещё по крайней мере несколько звездных котов. А может, и этот - изгнанник знал Удачу. Почему он упорно называет его «чужая звезда», имея все сведения об имени лунного кота. А если - это его сын, он глядел на Глубину, то Грусть - моя Луна? А ведь - он похож на меня, мордочкой и шерстью. Может, это все подстроено? Может, где-то за астероидами - спрятана Луна? Как подозрительно наблюдает за мной этот старый кот. Наконец, Удача собрался с мыслями:

- Если я причинил Вам страдание, я прошу Вас от имени Вселенной, возьмите сполна, - выдавил тяжело Удача целое предложение так искренне и так горячо, как только мог.

    И Глубина и Грусть прекратили упреки. И о чем-то некоторое время переговаривались. Гордость в это время неподвижно устроился на пепле; вот Удача не понимал - если его глаза выжжены, как он так скоро схватил Грусть за выю; и определяет, где находится Удача, если тот ровным счётом ни одного слова не говорит. И куда теперь повёрнута его морда? Неужели он чего-то ждёт? Поверьте, первый встречный - явление всегда непредсказуемое. Впервые за многие десятки тысяч лет Удача упрекнул себя в наивности и доверии. Что говорить на Луне и вовсе не было принято что-то скрывать или обманывать. А Удаче и вовсе прятать было нечего. Будь у него лунные камни или золото с серебром, его давно бы обобрали до серпа Сатурна темные жители Луны. Нет, это невозможно. Гляди на этого звездного кота - Глубину, он будто выкройка Эмеральда. Также держит хвост, также строит лапы. Удача не хотел даже мимолетно бросать тень в своё солнце. Меж тем - Удача и Гордость смиренно ждали под небом Андромеды покинувших их Глубину и Грусть. Грусть и Глубина побитые шоком и обескураженные терялись в потоке рождавшихся и умиравших пульсаров.

- Что скажешь, Грусть? - Глубина глядел на мать.

- Помнишь, как он уходил и обещал вернутся? Он не лжёт, - Грусть теперь жалела обо всем; о том, что дала волю чувствам.

    Глубине пришлось согласиться.

- Подобным образом невозможно притворяться. Думаешь, что-то случилось? Когда он выходил в космос. Но … его не было пять миллионов звёзд.

       Грусть сама понимала. Она знала, и то, что Андромеда не самое безопасное место во Вселенной. И Гордость, что защищает его, в чем-то прав. Невозможно изображать незнание, когда тебя полосуют когти. Грусти теперь подламывало под килем - она вовсе не подумала о том, что когда Удача покинул их в метеоритный дождь, он мог быть ударен магнитным полем о пульсар или что-то ещё хуже затянут туманностью. Неизвестно, что будет, если звездного кота вдруг затянет в пульсар. Ведь он не питался кристаллами, как Глубина или сама Грусть. И все же - эта бессердечная досада - куда же ей пропасть? Он оставил ее, Глубину и Андромеду в одиночестве. А теперь тут как тут - среди пояса мертвых пульсаров. Похож на бодрый камень, с поднятым хвостом. И как же теперь Грусти понять: соврал ли он? Или был жертвой чего-то неизведанного.



                             - 7 -



       И как бы не была необъятна Вселенная; парадоксально: но наша с Вами Вселенная может быть ограничена, друзья. Иногда она и вовсе заключена в одном человеке. И что делать, друзья, если вы вдруг потеряли целую Вселенную? Вряд ли это похоже на то, какого проиграть на бирже.
    Рука мастера устанет от письма, он трясёт ей в ожидании, что туннель внутри его кисти ослабнет, но он только несчастно схватит его ещё раз. И мастер теперь не знает о чем думать? О боли или о том, что у него на бумаге? И он вновь приступает к письму. Что ему важнее описать последнюю жертву любви великого, доброго человека или вторить этой боли, которая все равно однажды пройдёт, забери его болезнь во Вселенную. И он двумя пальцами строчка к строчке пишет бессмертное произведение. И пусть горит огнём эта кисть, однажды также будут гореть чьи-то сердца, что будут сочувствовать каждому слову. И дойдёт до этого, друзья: боль будет также невыносима, как смерть главного героя. И мастер прикрикнет, не понимая от боли или от слез. И боль закончится, когда будет прошита последняя строчка. Последняя строчка, в которой боль в руке ни что по сравнению с раненой душой.

     Все, что осталось от прежней жизни Опал - горстка лунных камней, рассыпавшихся на магнетите ее камеры, где-то сшитой сталактитами тёмных пещер Луны. Все, что осталось от ее родителей - это люксор ее света среди повисшей над водами тьмой.  Вот уже тридцать лет среди безжизненных коридоров тёмной стороны Луны, в холодных водах, которые обходят даже лунные касатки, она пребывает в заточении и полном бессилии. Единственные ее посетители это лунные мокрицы или жуки, появляющиеся здесь в приливы. И если думается, что из заточения нет пути, то признайте - вы ошибаетесь. Опал некуда и незачем бежать.
       Она больше никогда не увидит легкомысленной, горделивой Гиацинт, что вечно ждала ее у Алмазного поля с бесконечными расспросами о всякой всячине. И серьёзной, притворной Пион, день за днём проверяющая свой кратер от нападения лунных сверчков. Ни лунных сонных котов, что греются на солнечном ветре, изредка поворачиваясь на пузо. Ни Эмеральда, ни Азурит, гонявших тех по дворцу. И не будет более лунной принцессы, что ласково и нежно говорила с Опал. Никого.

- Доброй Луны, тебе Опал. Я вижу ты проснулась, - Опал подняла пустые, безжизненные глаза с отёкшими веками и погасшим светом в них.

    Она молчала, здесь в кристальной камере. Хоть прозрачные стены и позволяли ей перекинутся парой слов с пришедшей, ей было плевать. Внутри ее брюшка тихо горел свет, что минимально поддерживал в ней жизнь. Сама же Опал уже давно умерла, потеряв всякую надежду на Вселенную. Алмазные поля, где вечные торосы добывали драгоценный камень, разорены. Разрушен лунный дворец и уничтожены люди, которых она любила. Не было больше Розы, что песочила постоянно с Опал; и Амелии, с которой она была не разлей звезда. Даже противный Азурит несправедливо сгинул в огне войны. Исчезли лунные коньки и козероги. Свет Луны исчез, как испарилась ее вера в мамины и папины слова. Тень снова воцарилась над Луной. И не было больше рыцаря, который убережёт от этой Тени.
      За эти тридцать лет Вселенная будто отрывала половинку за половинкой от Опал - она без совести уничтожила Эмеральда, вырвала из неё камень с корнем, оставивши безжизненно умирать среди осколков лунной цивилизации. И она проплакала на обломках всю лимфу, что была. Она бессмысленно перемещалась по кошачьим кратерам в надежде найти хотя бы одного выжившего. Запах лимфы, дыма, огня - это бы чувствовала Опал, если бы чувствовала запахи. Но все что она находила это следы когтей и наспех оставленное жильё. Пожар и бездну космоса, в которой испаряется спертый свет потухших лунных сверчков. Она прошла с Эмеральдом на руках долгий путь, надеясь отыскать хотя бы тень, напоминающую о ее прежней жизни. Но как умерла Опал, так умерла и Луна. Словно и из неё Вселенная вырвала камень. Потерявши все, Опал прибыла к развалинам лунного дворца. Сорок ночей она спала на жестком солнечном ветру с холодным Эмеральдом. Ей казалось, что он ещё здесь с ней, и сейчас проснётся. И ей понадобилось ещё девять дней, чтобы понять, что он не вернётся никогда.
       Обесточенная, случайным образом передвигающая лапы, она месяц таскала вечные базальтовые камни. И Эмеральд исчезал в кургане, похороненный последним любившим его в этом мире существом. И рядом с этим курганом день за днём проводила Опал. Ее белая шерстка уже давно превратилась в серую, скомканную, твёрдую как камень. И от самой Опал осталось за это время немного. Будто в тоже самое превратился и сам ее камень. Она была теперь  лишь следом самой себя, потерявшая смысл существования в бескрайнем космосе.
     Скоро бежевый блик прошёл по пещере; и кристаллы камеры Опал наводнили хорды и жабры. Это Везение прикоснулся своими хордами прозрачного кристалла камеры, где угасала Опал.

- Я понимаю. Мы кажемся тебе захватчиками, испарившими твои камни. Но ты не знаешь и доли того, чего мы желаем, - Везение скрежетал лапой по кристаллу - Здесь в этой пещере, свет, данный тебе Гармонией скоро угаснет. И ты отправишься в след за старым генералом во Вселенную. Если ты думаешь, что она поможет тебе, то ошибёшься, как и сотни тысяч из нашего народа. Мы впервые вновь на пути к правде. Ещё немного и мы завершим наше великое дело. И получим дом, что желаем.

     Отец передал Опал вечный свет внутри ее, что будет хранить ее от космических лучей и глубины самых тёмных ночей. А мать - великую гармонию в ее мыслях.  А Эмеральд… Эмеральд подарил ей другое, что Опал никак не могла назвать. Пусть она и на пути к Вселенной, она не смеет слышать ни одного из слов этих проклятых драконом предателей. И скорей бы сгинула в поясе Сатурна, чем сказала хотя бы одно слово.
        Сейчас, пока Везение монологом завлекал ее выйти из камеры, рассказать обо всем, что она приобрела на Земле, ради воли первого регента, ради высокого дела, Опал думала совсем о другом. Вина прочно осела на пустоте внутри. Она столько тысяч лет искала камня Эмеральда, но не смогла дотронутся до него. Где-то на Земле осталось та, что была дорога ему сердцу - его Рубин. А Опал здесь - беспомощна и позорна; она оставила Рубин в порыве своих желаний. И кого же тогда ценила Опал? Кого считала своим камнем? Неужели саму себя? Она сжала от разочарования хвост и свернулась в клубок от внутренней дрожи. Неужели все это? Все это платёж Вселенной за ее самодовольство?

- Присоединяйся к нам, сонный кот. И мы забудем все. Ради общей цели. Дом, которого мы хотим. Мы вместе создадим будущее наших котят. Нам больше не придётся жертвовать своими камнями ради наших детей.

      Опал подняла мордочку вверх. Какая же сволочь предстояла у Опал. Эмеральд пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти самое дорогое. И однажды они все заплатят за тронутую память Эмеральда. И тут же Опал сгибалась в комок: «Опал, Опал, ты ничего не стоишь. Не смогла уберечь свой самый драгоценный камень. И пожалела свой камень… Почему она не спасла его? Почему не…? Почему все так?». Только она одна была виновна в ушедшем во Вселенную Эмеральде. Она не смогла остановить Рубин; будь Эмеральд на Луне, он ни за чтобы ни позволил такому случиться.
      И теперь Опал готова была погаснуть, как последний пульсар на нашей Андромеде. И ее можно понять, почему сейчас она принимает такое решение: все кончено и ничего не поменять. Вселенная равнодушна к ее слезам, к ее мольбам, к ее страданиям. Она не нужна Вселенной, значит и не нужна себе. Опал тяжело закрыла глаза. Последнее, что она видела: камень, что так хотела показать старому генералу. Он так походил на него. И как смешно, что и у этого камня отвалились уши.
      Послышался треск, кошачья возня и фырканье. Опал подняла мордочку вверх. Звуки здесь явление реже, чем кусочек света. Она огляделась: тишина. Везение уже не было, и Опал подумала, что та напоролось на мокрицу или конька. Почему она вновь открыла глаза? Все просто: Ей не хватало смелости навсегда погаснуть. Снова бежевая тень пробежала по сталактитам камеры. Она напрягла лапки и свет внутри ее погас. Опал последний раз просит прощения у Эмеральда, Опал и всех жителей Луны. И свет озаряет камеру.

- Здравствуй, Опал!

   В белом стремительном свете она с трудом различала кошачью мордочку. Кто-то зажег свет для Опал. Мы не будем таить тайны, это был Печаль, вооруженный обычным фонариком, таким, который у нас продают в 1000 мелочей. Узнав, лунного кота светлой стороны, изо рта Опал полились слёзы. Живого светлого кота. А я, друзья, надеюсь, что и для Вас однажды кто-то зажжет свет, когда вы примете решение сгореть и погаснуть.



                            - 8 -


    Город Мрака, центр тёмной Луны. Там, где сам по себе солнечный свет бывает редко. Но минералы, что выстилают водные пещеры этого места всегда излучают по его крупице. И подсвеченные - синие, зелёные и голубые они извиваются под кратерами и озёрами. Удача в сопровождении Везение шли туда, в самую глубь, где раскинулся лунный оазис. Там в гроте лунного океана проживали лунные люди и кошки, отделенные друг от друга системами пещер. Здесь - среди купороса, метана и кислорода размещались большие из дворцов. И лунные кошки тёмной стороны знали их наизусть - дворец Регента и два более мелких - субрегента. Именно это место наблюдал Удача через кристальные стены коридоров.  Бесконечные тренировочные площадки, полные насилия и свирепости. И теперь ему, Удаче, предстояло проложить свой путь через поля бесславных соревнований.
        Скоро первые кошки, занятые своими делами: добываниям камней, рыбалкой или сном, начали мелькать перед Удачей. Каждый, кто бодрствовал стремился поклонится Удаче или высказать своё почтение, будто Удача был и вовсе здесь частым гостем. А кто спал - просыпались и старались изобразить ровно тоже. Они дарили реверанс быстрее, чем Удача мог их достать лапой, они боялись его. И когда он приближался, они тут же уступали ему дорогу.

- Мастер, Удача - склонился перед ним какой-то тёмный кот и тут же с поджатым хвостом устремился под камень, лишь ушки его вытаращены из-за камня.

    Удача, не зная что делать, трепал за лапу Везение. А тот лениво останавливался, выслушивая каждое приветствие. В окончании всего он с почтением кивал и указывал Удаче держатся ближе к нему.

- Учитель, - это котёнок Соль кивнул ему мордочкой с уважением и почтением.

    Удача странно озирался на Везение, в надежде, что тот даст ему какие-то ответы. Но Везение молчал, перебирая лапками по алмазному полу. Как только Удача добегал до котов, они прекращали тренировки - и прятались или с почтением склонялись перед ним. Так склоняются боясь наказания или самой Вселенной. Будто - это он первый регент. И если раньше он просто шутил про себя про странный театр, то теперь всерьёз об этом думал. У самого лунного дворца, его настиг чёрный-чёрный котёнок. Он единственный обрадовался его появлению. Он быстро вытек из маленьких доспех и с вибрирующим хвостом прыгнул на Удачу играть. Тот, конечно, было испугался. И с выпущенным хвостом ретировался за Везение. А котенок? Он вопросительно уставился сначала на Везение, а затем на Удачу, сразу смекнув, что тот не в своей тарелке.  Но хвост его не прекратил вибрировать.

- Довольно, Карма, мастер тоже рад тебя видеть. Но ты должен был заметить, что мастер занят делом, - Везение говорил с ним очень мягко и добро, наставительным тоном.

     Карма с чувством вины исчез за камнем, провожая вошедших в дворец Везение и Удачу. Зубами из-за камня за самый хвост Карму вытащил другой лунный кот, такой же чёрный, и надо, сказать вовсе слепой на оба глаза. Он с укором наставил на него когти, вытащив их из-за золотой кирасы.

- Карма, - кричал он - ненавистные люди не будут ждать, пока натренируешь свою хватку. Они уничтожат тебя в тот же момент!

     И Карма повиновался

- Кто этот котёнок? - Удача редко наблюдал по отношению к себе выражения бодрой радости, конечно, если это не были Шёлк или Эмеральд.

- Это Ваш сын, Карма, - спокойно проговорил Везение, оставив Удачу в несомненных раздумьях.

       И теперь пришло время Удаче рассудить все с самим собой. Все происходящее здесь выходило далеко за грани. Может ли быть у него сын, если он никогда не был на тёмной стороне Луны. А все лунные коты вокруг - они его боятся и почитают, но за какие такие заслуги? Он и раньше видел на светлой стороне субрегентов, но они не были так приветливы с ним. Они источали гордыню и спесь. И, пожалуй, не было ни одного светлого кота, который бы питал к ним необычайную терпимость. Он припомнил и Шёлк - она ненавидела их. И Удача, он должен был их ненавидеть. Ведь они пришли за ним; он более никогда не увидит свою Луну и свою галактику. Но Удача повиновался, странно, он не чувствовал опасности, источающей от субрегентов. Он без труда согласился уйти. Может, он так уже делал несколько раз? А скажите, мог ли страх исчезнуть самим собой, если ты намеренно не противостоишь ему? Будь на его месте Шёлк: какова бы была ее мордочка, если бы она своими лапами ощутила минералы Андромеды. Его сын, Карма. Ещё одна тайна, что покрыта мраком тёмной стороны Луны.
      Родонит встретил их на пороге тронного зала уже одетый в кирасу. А Удача? Удача смотрелся в кромешной тьме тронного зала котом, который потерял лунного сверчка. Скоро зажегся свет. И бледные стены озарило синим и зелёным светом минералов. И Удачу ждал самый скверный сюрприз, что он никогда бы не смог угадать. В тронный зал все стекались и стекались лунные коты в кирасах и доспехах. Молча они занимали свои места в шеренгах. Здесь были и совсем котята, и старые коты. Где-то среди этих котов можно узнать Печаль и Серебро. Пещеры заполнялись жителями тёмной стороны Луны. И каждый кто входил приветствовал Везение, Удачу и Родонита. Скоро шум среди всех утих, на пороге появился Война, сам первый регент.    

      Ящерообразный, с плотной чешуей и длинным хвостом, он, величественный, одетый в серебряную кирасу появился у трона. Удача слышал, как многотысячная толпа склонила лапы. И только Удача ещё был в забытьи; что здесь происходило? Он очнулся, когда Родонит силой прижал его лапой к полу. Скоро Война начал говорить:

- Жители Луны, нас сегодня ждёт праздник и величайший день! Среди нас снова когти нашего великого мастера, приклонившего к ногам Андромеду, Удачи!

      Он указал перстом над скованного под хвостом Удачу.

- Я? - вопрошал Удача, но его вопрос сдуло шумом толпы.

- Благослови его Вселенная, именем первого регента!

- Он похож на того, кого Вселенная лишила памяти - шептал Родонит Везению.

- Мне неизвестна его болезнь, субрегент, - отвечал Везение - и сегодня бы я был осторожен. Удача сейчас, не знаю, как бы мне пояснить, находится совсем не с нами.

- Какая же чушь, Гордость среди нас. И вернулся к своей миссии, - теперь Родонит был раздражён.

- Я бы попросила у регента ещё пару лет. Это опрометчиво вводить его сейчас в курс наших дел, - Везение был полностью уверен в своей правоте.

- Я лишь выполняю волю первого регента, - парировал Родонит.

    Удача, потерявший свой разум среди воинственной толпы собственного народа, пусть и тёмной стороны, ступил вперёд. И хватка Родонита ослабла, Удача появился в середине тронного зала. Разве только его тело само управляло им. Он, разрушенный изнутри, ступал по алмазным камням. Мысль о том, что он уничтожил звезду, за которой наблюдал тысячу лет и стремился к ней, ударила ему в самое солнце. Голова его кружилась, в ушах звенело.

- Ещё немного, - продолжал первый регент, - и наши лапы вступят на Землю. Нашу Землю.

   Удача пал на лапы, вынести было всего невозможно. Родонит подцепил его к себе на спину - потерявшего сознание. Везение была тут же.

- Что с ним, Везение? - Родонит ощущал как толпа жителей ахнула в этот момент.

   Что происходило с Удачей сразу же почувствовали и остальные. Металлические их кирасы задергало от мощной энергии. Той же энергией в ту же секунду отбросило Родонита и Везение. Жители и вовсе вцепились лапами в гранит, лишь бы их не выбросило в океан. Задрожали колонны внутри тронного зала, погасли минералы и попадали статуи. Война оперся на трон, надеясь удержаться за него. С кирас и оружия котов отдирало пластинки и гарды, и они оказывались подле Удачи.

- Что с ним? - кричала Везение Родониту, который уже пребывал без сознания подле гранитного сталактита.

     Скоро все успокоилось. И вновь зажглись минералы. Среди обломков разрушенного тронного зала, восстали попрятавшиеся жители.

- Что? Что произошло? - говорили они.

- Где я? - очнулся Удача.

- Ты дома, мастер, - говорил подоспевший вовремя слепой кот, которого недавно встретил Удача.

       Без сомнения - карбоновая выя, карбоновый хвост и сожжённые глаза. Это был Гордость. Но теперь Удача без проблем узнал его.



                - 9 -


        В поясе Андромеды все больше недовольных кошачьих мордочек - ну как это столько снегу тогда, когда и вовсе не положено. Они то и дело высовывались в надежде - может вдруг закончились эти противные метеориты, со снегом внутри. Значение и вовсе захрапел на камнях, нашедши уборку комет делом вовсе бесполезным. И лишь маленький Андромеда радовался появлению снега и с поднятым хвостиком плюхался в наросшие сугробы с самого высокого камня. Единственное же, что успокаивало звездных кошек - факт: огненных метеоритов пока не было. А, значит опасность ненадолго, но миновала. Пусть это не освобождало их от снежных комет, но делала жизнь чуть размеренней, чем несколько тысяч звёзд назад. Предел проснулся от того, что в его кобальтовую шахту с грохотом провалился снег; и он, как ошпаренный тут же появился в звёздном небе, сбросив Значение с нагретого им камня. Радостный Андромеда тут же помчался вылизывать упавшего в снег Значение. А Предел, выругавшись приземлился на кобальтовый камень, что обозначал вход в его жилище.

- Хорошо тебе, Андромеда, - встал на лапы Значение - радуешься всему, что подарят тебе звезды.

- Грусть и Глубина задерживаются, - Предел появился подле Андромеды и потопал рядом с ней лапками.

- Надеюсь, магнитный кот не припомнил им старых обид, - заключил Значение.

       Но Гордость не припомнил им обид. Он смиренно следовал с Удачей, Глубиной и Грустью по направлению к поясу астероидов.
      Несколько десятков тысяч лет назад Гордость был самым красивым котом этого пояса пульсаров. С мощной карбоновой выей и карбоновым хвостом, с голубыми как туманности Андромеды глазами. Он и вовсе любил это место, и жил в самой крайней кобальтовой яме, практически рядом с Грустью. И, может, потому среди них дотлевали остатки соседских чувств. Гордость часто прогуливался здесь, по метеоритному поясу, наблюдая за пульсарами, или туманностью. И часто бесконечно рассматривал дали этого космоса. Многим звездным котам казалось, что он что-то ищет среди звёзд Андромеды или чего-то ждёт. А откуда сам Гордость ни один из жителей не знал. Значение и Предел, которые живут здесь с незапамятных времён говорили о нем, что он жил здесь ещё до них. За много миллионов звёзд до их переселения с Центавры. Он представлялся всем загадочным хранителем этой части космоса, редко говоривший с кем-то. Сам же Гордость был отважным миссионером - он однажды отправился по следам своего пропавшего учителя, что навсегда сгинул в страшной войне. Не потому что учитель передал ему все знания о магнитных полях, но потому что безумно верил в восход его солнца. Он часто вспоминал о том, как учитель учил его и Карму сопротивляться потокам энергии.

- Энергия вокруг нас, ты знаешь Гордость - это и энергия внутри нас. Главное найти способ ее почувствовать. Пройдёт ещё несколько тысяч лет и вы не узнаете Луну вовсе, - говорил учитель, глядя на совсем маленького Карму. - Потоки энергии бесконечны, но всегда сводятся в одной точке пространства. И если однажды попасть в эту точку пространства, можно путешествовать со скоростью в сто раз большей скорости света. Эту скорость называет человечество скоростью времени. Но знайте - воспользовавшись однажды такой скоростью Вас ждут ровным счётом два пути.

- А разве возможно остановить лапы, когда набираешь такую скорость? - спрашивал Гордость у учителя.

- Ты быстро учишься, мое солнце, это невозможно. Если однажды способен будешь преодолеть такую скорость - невозможно затормозить. И возможно стать рабом этого времени.

      В то время учитель Гордости, Удача, внушал страх, уважение и трепет. Он был величайшим шпионом и величайшим бойцом, воспитанным волей первого регента. И Гордость с Кармой не расставались с ним, тренируясь хотя бы несколько лун в год. Мастер был знатоком энергии и  способен на большее, нежели простой светлый кот. В обычной степени у Алмазных гор проживали сонные коты, зависимые от солнечного ветра и потоков атмосферы вокруг лунной орбиты. Те и вовсе жили от спячки до спячки. А просыпались на солнцестояние, когда солнечный ветер немного ослабевал. Он не был и низшим котом (пусть его часто так называли субрегенты за его происхождение на светлой стороне), чья в общем-то жизнь ограничивалась кристаллами, жуками и созерцанием звёзд. И хотя бесконечные проповеди субрегентов о вреде человечества не впечатляли его, а битва ему вовсе была интересна, стоит отметить, что Земля привлекала Удачу. Он чувствовал там неиссякаемые запасы разной по природе энергии. Энергия - то, что манило учителя в космосе. Удача часто говорил:

- Мы живем десятками тысяч лет. Но не понимаем зачем Вселенная дала нам этот шанс жить. И я убеждён, что если не я раскрою секрет энергии, то это предстоит Вам. Тебе мое солнце, Гордость и тебе, моя звезда, Карма.

- А вдруг эта энергия? Она опасна? - Гордость ведь был отчасти прав; все неизведанное во Вселенной опасно; как те газовые черви на Сатурне, например.

- Конечно, Гордость. Но какая тайна будет раскрыта без опасности раствориться во Вселенной?

      Учитель не только подарил Гордости способность преодолеть самую кровопролитную войну, но и спас его жизнь множество раз. Подарив ему способность управлять магнитными полями, подарив Луне спасительные кристаллы Андромеды, и защитив от Тени светлую сторону Луны. Он знал: учитель не мог сгинуть в ядерных взрывах. Он бы сражался до последнего.    
      Однажды Удача позвал его с собой на лунную орбиту. Гордость тогда летел сквозь атмосферу Луны, едва успевая за учителем. И когда они были на орбите, учитель ухватил его за лапу.

- Осторожнее, Гордость, не сорвись с орбиты. Или потом придётся долго возвращаться домой.

   Гордость, зависнув небесным телом, следовал за Удачей.

- Зачем мы здесь, мастер?

- Видишь вдалеке прекрасный свет!

   Вдалеке Гордость мог сейчас узреть прекрасный свет Андромеды, что протекал на Луну. Здесь на орбите она смотрелась ещё ярче, ещё прекраснее, ещё значительнее, чем со стен и камней лунных дворцов.

- Это свет великой Андромеды.

- Это не просто свет Андромеды. Это энергия, великая энергия, которую просто необходимо исследовать.

- Но она за множество миллионов световых лет отсюда. И жизни лунного кота не хватит.

     Но мастер знал, что хватит. Он разгадал необходимый секрет. Но больше всего необходимо знать от чего он это делал. Там на светлой стороне Луны Удача нашёл большее, чем все минералы Луны, угодья Земли и волю первого регента. Больше чем космос и чем Вселенная. Там среди мха, известняка и базальта он встретил свою Луну. И теперь никогда не сможет выкинуть ее из солнца. И потому Удача решил подарить ей свет этой великой звезды.

- Однажды, - говорил воодушевленно Удача - я подарю Шёлк свет этой звезды.
 
    И теперь Гордость, здесь на Андромеде, шёл бок о бок со своим учителем, но не мог раскрыть ему секрета. И не потому что от того зависела его жизнь, но потому что на весах жизнь - всех, кого любит и знает учитель. И сам Гордость.



                - 10 -



       До чего неизбежно звездное небо: взгляни на него; а кажется смотришь натурально на гладь воды. Там водомерки, а здесь самолеты, что бороздят и бороздят облака. И мы часто гуляем под звёздами только ради того, чтобы найти на бездонном полотне свою одну звезду, которая быть может укажет нам дорогу или подкинет мысль.
     Что же может изменить мастер, когда чередуется день и ночь? Лишь соврать, что день и ночь рождены в разное время. Или не так. Предположить, что день существует, чтобы существовал свет. А ночь, чтобы существовала тьма. Или не так. День, когда расцветает жизнь. Ночь, когда царствует смерть. Или нет. День, когда нет места иллюзиям и ночь, когда опускается сон. В общем и целом, мастер, сидя за гитарой вовсе ничего не знает об этом. Может он и пытается догадаться почему день сменяется ночью, но не получается. Ему, конечно же, скажут: вы, мастер, кажется забыли про физику и астрономию. Это солнце просто любит стоять, а Земля вернётся. Вот, например, по этой причине на Луне всегда ночь. И мастер, выслушав самые рациональные вещи с досадой оставит на скамейке гитару; и уйдёт прочь. Разве что прикинув себя полным дураком. Все же вставить свои пять копеек я обязан - наша Вселенная настолько сложна, что одно и тоже не объяснишь одной причиной. Появления дня и смена ночью - это тысячи причин. И оставленную гитару, быть может, подберёт кто-то другой. Не зря люди думали, что Земля плоская, а она оказалась шаром, а затем и вовсе эллипсом.
      Между тем, Рубин и Кусков, завершив свои дела в лаборатории, в самое-самое утро, решили отправиться проведать старого друга.

- Ты же помнишь, Рубин. Когда мы зайдём, ты должна молчать. И унять в себе любые эмоции, направленные в экран, - Кусков серьезно посмотрел на Рубин, находившуюся на его плече.

- Столько лет я здесь, и вижу: вы умнее и созидательнее нас. Вы сами научились летать и плавать, даже если не умеете. Почему же Вселенная забирает вас так рано? И вы болеете, а мы, вроде бы нет.

   Кусков на секунду вспомнил свою проклятущую астму. Да, кому бы задать этот вопрос, кроме как не Вселенной. Тридцать лет для Рубин прошли одним днём, ничего в ней не изменилось. Не зря, пожалуй, говорят, у кошек девять жизней. Кускову сейчас не казалось, что выражение это подарили кошкам из-за их вестибулярного аппарата; и природной живучести.

- Кто бы знал, нам суждено организовать свою жизнь счастливой. И прожить ее на максимум, если нам, конечно позволят другие люди.

      Кусков, конечно, говорил о других. Несчастных, одиноких, бедных людях, чья жизнь отличается от жизни, а попросту похожа на выживание. Вот была ещё и проблема: никто среди людей и не знал, что означает функционально прожить свою жизнь. Он припоминал прожить жизнь с достоинством, богато, ради детей, ради науки, ради удовольствия. Но как правильно прожить ее не говорилось нигде. А вот Рубин никогда не задавалась этим вопросом. Когда Кусков ее спрашивал о том, что лунную кошку ждёт в самом исходе жизни, Рубин и вовсе затруднялась. Она не знала, когда это конец наступает; а потом - куда пропадает это самая кошка. Ко всему прочему Рубин заметила, что папа прожил десять тысяч лет (это Кусков пересчитал с лунного). Ему было часто интересно, какие воззрения на этот счёт (смерти) у лунного народа. Но Рубин и вовсе ничего не припомнила. Только что-то говорила о зове Вселенной. Она заметила, что Вселенная - это то, что ведёт их от самого рождения. И ей порой странно, что сами люди верят во что-то, кроме бескрайнего космоса. Рубин часто очень долго сидела у телевизора ошеломлённая, когда наблюдала перестрелки, убийства и войны. Ей казалось, что настолько высокоразвитые люди не могут жить в насилии. А бездомные ее вовсе смущали: как это не иметь дома, если вся планета наш дом. Впрочем, не нравились ей и мусорки, и заводы и противные листовки, что постоянно кучкуются в подъезде. А когда узнала, что лист бумаги - это дерево, а ещё, что оно живое и вовсе злилась. Кусков же что-то ей попытался объяснить о человеке, ноосфере, технике. И если в первый день, этот мир казался ей удивительным, то теперь ей казалось, что этот мир и вовсе обделён чем-то живым. Иногда она сравнивала людей со своими же машинами. От того Кусков и не пускал ее за сериалы - немного разобравшись в человеческих порядках, диморфизме, отношениях между полами, ей стало стыдно за людей, которые бросают своих детей, изменяют и прочее. Ей было ничего не ясно. Особенной точкой становилось и то, что жизнь человека и вовсе была коротка. А такое ощущение, что многие люди просто искали лучшего приспособления к своим же машинам и аргументам. Да, Рубин ждало тысячи удивлений: деньги, рабский труд, уничтожение животных и отъем богатств друг у друга. На Луне все работали на благо друг друга, а светлый король никогда бы не отобрал жука у низшего кота. Низшие коты могли посетить короля когда угодно и зачем угодно. Все же стоит признаться, что они слушались этого самого короля, но только потому, что он был самый добрый, самый среди них подкованный и никогда не унижал лунных котов. А на Земле никак нет. Здесь люди, имевшие хотя бы минимальную власть над другими или когда нравились кому-то стремились извлечь максимальную выгоду или поработить. Может, поэтому папа говорил, что здесь опасно?

- Папа говорил, что Земля должна оставаться одной. А люди никогда не станут терпеливыми друзьями. Если они не могут ужиться друг с другом, то не смогут и стать нашими камнями… - Рубин потупилась - правда, он говорил это не мне… а дяде Карме. Сама я папу не слушала, когда он говорил о своей миссии.

- Стоит признать две вещи: Эмеральд любил тебя всем сердцем, а если есть у вас второе - вторым он ненавидел людей. Но почему-то относился к ним… не знаю… такой сложный…

      Кусков вспомнил, как Эмеральд свободной своей лапой доверил ему своё сокровище - дочь Рубин, не задумываясь кто он и что он. И именно тогда он почувствовал себя человеком, лишенным комплекса неудачника. Нет, дело не в том, что ему доверилось космическое существо. Совсем нет. Дело, что ему доверились, зная его едва несколько дней. И поверьте для Кусков это очень ценно. Сам же Эмеральд, толком не рассказав о себе ничего, казался Кускову до утопичности опытным и мудрым. И если эта самая Вселенная существует, то, пожалуй, она рыдала, потеряв среди своих глаз столь важную фигуру. Что же касается Кускова, он так и не решился ей сказать, что скорее всего ее отец лишился жизни. И не скажет никогда. Он, когда его арендатор умерла, не смог сам сказать. Пришлось просить соседку.

- Мы почти на месте, - грустно заметила Рубин - как ты думаешь? Ему лучше?

- Сомневаюсь, - ответил Кусков, нажав на звонок около соседской двери.

     Надо сказать, что за тридцать лет здесь все поменялось. И виной тому один единственный человечек, которому не сиделось на месте вовсе. Больше не было здесь темени, что когда-то пыталась убить Эмеральда и почти погубила Рубин. Здесь царил яркий свет. А самого заходящего сюда встречали рисунки - бесконечного космоса, солнца и Луны. А у лифта - Le petit prince и его la rose. Ни единого кусочка бумаги или погадки. Чистота и свет - так, как должно быть. Дверь тихонько отварилась, из щели высунулась приятная девочка с заплетенными косичками. На курносом носике веснушки, ну и вовсе срисованная из книжки. Рубин только увидав ее спрыгнула с радостной рожицей к ней, и принялась тереться об ободок юбки. А девочка тотчас подняла ее на руки и потерлась о безносое личико.

- Рубинчик, это ты! Маленькая? Ну проходи! - и исчезла с ней в коридоре.

     Следом прошёл Кусков, на всякий случай грозно посмотрев на Рубин. Он остановился - кругом горел свет, яркий и приятный, как специально приспособленный для глаз. Кусков ненадолго припомнил ночь тридцать лет назад. Вот здесь, где сейчас полка и все оббито ковролином когда-то лежала бездыханная Рубин. У ее ног плакал маленький Альберт, окружённый Эмеральдом и Рубин.

- Папа, пришла Рубинчик и дядя Кусков, - обьявили из комнаты, - Рубинчик, пошли, я покажу тебе новые свои игрушки. И тебе тоже я купила новую.

- У дяди же имя есть, что ты, солнце! - кто-то ответил ласково.

- Ну, я же Незнайка, ты его по имени не называешь, Рубинчик, Рубинчик, - и девочка исчезла в обнимку с Рубин, которая с истомой прикинулась детской игрушкой.

      Кусков прошёл в комнату. А здесь и вовсе ничего не поменялось. Только вот непривычно было видеть Альберта лежащим с минимальным движением. Да вообще, смириться с этой мыслью ему было трудно. Его единственный друг теперь натурально умирал от поразившей его опухоли. Рядом с совсем бледным и вспотевшим Альбертом помещалось все необходимое - распашонки, пелёнки и целая полка лекарств. Сам же Альберт, хотя и вид его был связан с глубокой болезнью, казалось не терял оптимизма. Особенно он оживал, когда приходили Кусков и Рубин. Если вы думаете, что Альберт похоронил себя заживо, то вы правы. Надежды больше никакой не было, и последнее время он решил посвятить своей семье. Его же день был вовсе мучителен, он ел через себя, пил также, а ещё постоянно ломило кости и болел живот и голова. Тошнило от таблеток. Он не мог встать и сесть, и лишь с трудом ворочался, когда чувствовал, что все тело его затекает. Кусков, отыскав, где-то табуретку присел к нему.

- Как ты теперь, друг? - он протянул ему руку.

    Альберт показал ему лицом, что трудно поднять руку. И Кусков с кивком опустил ее.

- Более или менее. Впрочем со мною все ясно, - Альберт протянул это с улыбкой, более он надеялся, что разговоры отнёс вестись не будут, - Вы вернулись с прогулки?

- Пробовала летать, - подтвердил Кусков.

- Эх, как бы я хотел тоже посмотреть на полёт, - грустно заметил Альберт, - ну ничего, как там про вашу Вселенную.

- Привет! - Рубин оказалась на груди Альберта, прислонив рожицу к нему.

- Рубин, я же говорил тебе! - недовольно пробубнил Кусков, и принялся было прогонять ее.

- Оставь, пусть ребёнок порадуется, Майя, наверное, убежала гулять - Альберт закрыл глаза, вылизанный и счастливый.

    Рубин с обидой покивала Кускову. И они принялись говорить о всякой всячине. Альберт чувствовал, что кончина его близится. И пора сказать об этом и Рубин, и Кускову. Не знаю как вам объяснить, что он чувствовал; но чувствовал себя обузой, которая заставляет держать этих прекрасных существ около себя. Он бы попытался сказать, чтобы они не тратили на него времени. Но, поверьте друзья, они бы его ни за что не послушали. И я вам желаю, друзья, чтобы вокруг вас были люди, которые никогда вас не покинут, что бы вы не сделали и что бы с вами не случилось.



                         - 11 -
 

     А на светлой стороне Луны пока царил мир и покой. Солнце, наконец, обратилось к Земле; утихли солнечные ветра и немного спало напряжение от серных туманов. Мох и папоротник, что обычно покрывал голый камень, получив самую малость воды, принялся цвести. И лунный дворец, что обычно отливал серо-зелёным, теперь напоминал глянцевую обложку журнала о природе с редкими бело-синими цветами в колоннах и перекладинах. Отшлифованный камень чередовался с алмазом, чудно переливаясь ближе к солнцестоянию. Лунный день за лунным днём менялась палитра этих цветов: триколор, мультиколор, целый калейдоскоп.
        Что сказать, пора, когда сонная лощина лунных кошек преображается. Именно сейчас из насиженных дырок в ольверине выплывают морские коньки. Они сгибаясь, пересекают лунный туман; так, что он напоминает северное сияние. А где-то дальше - больше нет света Андромеды, далеко - далеко лишь потухшая чёрная точка. И бесконечные звёзды. Ради такого стоит покинуть свой кратер, что с успехом и делали лунные кошки. Сейчас, самое время размять лапы, рассекая по стратосфере и погрызть цветущий мох. Теперь же и лунные кратеры освобождаются от лунной пыли, что принёс космос. А лунные торосы распрягаются из своих шахт, образуя между кратеров караваны с рудой, кристаллами, алмазами и минералами разных цветов.  А в перерывах возят маленьких котят - от кристальных прерий до лунного дворца.
      Сонные кошки с котятами перекидываются с соседями мыслями о прошедших солнечных ветрах, жучках и мхе. И показывают друг друга налитые бело-желтые лужицы серных дождей. Впервые среди сонных лощин появляются лунные люди в красивых, темно-синих плащах и лёгких кирасах, прогуливаясь здесь по-одному или парами по алмазным полям, дворцовой площади или среди тысячелетних камней, обросших мхом.
     У нас похожее время можно с большой натяжкой назвать весной. Подобно лунным кошкам, прощающимся с солнечными ветрами и туманами в серной атмосфере, мы часто ждём прихода первого свежего воздуха, ухода надоевшего снега и первых луж, чтобы пустить свой самый первый кораблик.
     Сегодня и вовсе какая-то особенная беготня на светлой стороне Луны. Особенно во дворце. Кругом - в его поднебесных башнях, торжественные огни минералов. С самого начала лунного года Молитва на лапах, собирает красивых жучков и минералы к этой знаменательной дате. У Молитвы сложная задача: рассмотреть хорошо ли отливают минералы в лунном свете и будут ли они по душе маленькой принцессе, которая вот-вот должна прибыть во дворец. А около неё с важной миной обхаживает величественный статный белый кот с пушистой выей из белого стекла - Мрамор, ну и конечно, куда без неё с коротким хвостиком - с рыжей точкой на носу - Причина.

- Мрамор, моя луна, как тебе кажется? Лучше голубой или зелёный камень вложить в фонари к самым стрельцам? - она взяла два камешка в лапки и подвинула их к лицу Мрамору.

- Пожалуй, они оба не пойдут, - прищурившись ответил тот, - может, вот этот?

    Он вытащил красный из-под завалов минералов, квадратный, отливающий  во всех гранях.

- Рубин?  Камень с пояса мечтающих пульсаров? Не слишком вызывающе? - Молитва и вовсе говорила это серьезно, но больше потому что Мрамор похоже и вовсе не разбирался в камнях.

       А вот Причине был он по душе. Она помахала лапкой в знак удовлетворения и завертела хвостиком. Родители, непременно заметив всю радость ребёнка, конечно же, отбросили споры. И камешек на фонари был выбран. Принцесса скоро должна была прибыть в светлый храм. Наверное, для Мира это был самый долгожданный момент - рождение его драгоценной дочери. И нельзя было не подготовиться. Мрамор и Молитва, покинув свои покои через лунное окно дворца, одним прыжком оказались у его аметистовых ворот. А Причина следом высунулась из-за створок, с обидевшейся мордочкой, что не взяли ее с собой монтировать фонарики. Она, фыркая, уселась на камешке подоконника и недовольно скребла лапкой.

- Не можешь спуститься, маленький камешек? Садись мне на спину, я тебя подброшу с солнечным ветром, - это с бронзовой шерсткой Медь появился в кошачьем зале.

       Причина, обрадовавшись тому, бойко запрыгнула на спину. И тут же вместе с ним оказалась внизу. Мрамор чинно продолжал свой ход от стрельцов до ложбины козерогов, предупреждая тех, чтобы не ходили к мху как минимум ещё час, пока не вернётся принцесса со светлым покровителем низших. Тем временем в коридоре зажглись красно-желтые огни рубиновых минералов. Причина, появившаяся здесь, от счастья  запрыгала на спине Меди, от чего тот вовсе ушёл в лунную пыль. Так уж ей импонировал этот красный камешек - Рубин.

- Ну-ну, Причина, прекрати так радоваться! Это же просто огоньки, - насупился Мрамор и принялся дефилировать по ольверину туда и обратно.

    Огоньки зажглись не только в лунных дворцах. Вся лощина сонных котов преобразилась в цвета - в каждом кратере и пещере появились или сверчки или минералы. Это означало, что Мир почти на пути к дворцу. Молитва заняла своё место у ворот, немного волнуясь. А Мрамор продолжал шаговую рекогносцировку. Но теперь его важная походка - она была больше от ожидания. Вы тоже такое испытывали, когда например ждали 12 часов, которые обязательно пробьют в новогоднюю ночь или, например, хорошего друга в гости. Сонные коты покинули свои кратеры, высыпав на лунные камни. Вот смутная и грустная Шелк с Эмеральдом, трепавшим коготочками зелёный кристалл. Сирень и Ландыш рядом со своими котятами - чёрным Печалью и желтыми - Янтарь и Золото. Гармония и Теплота, почти у самого звездного неба. Роза и Пион, над лунным дворцом. Когда послышалось гудение лунных тельцов, базальт перед дворцом заняли лунные козероги и вороны. Наконец, из окон дворцов свесили ноги лунные люди. Завыли лунные торосы свою обычную песню, когда собирались все вместе. Вроде бы «му», но по-своему красивое. 
       И почему же столько людей появились здесь? Можно ли только объяснить это наступившим облегчением после солнечных ветров. Да! Но l’attention! Сонные и солнечные коты прежде всего находились здесь (как и прочие жители), чтобы почтить честью своего лидера, великодушного и милосердного Мира. И оказать ему и его родившейся дочери великую честь. Каждый собравшийся здесь мечтал увидеть ее, по слухам среди лунных стрельцов, она была красива, будто самый прекрасный пульсар Центавры.
       Мир был тем из лунных людей, что и в горе и в радости объединял между собой котов и людей. И пусть он занимал скромную келью в лунном дворце, и королём не являлся. А дочь его вовсе не была принцессой; светлая сторона Луны считала его лидером и почтённым солнцем светлого народа лунных кошек. И, признаться, он уже привык, что сонные кошки часто называют его своим королём. Но между тем, был и тот, кто заключал в себе всю полноту власти над лунным народом. Его брат, первый регент, Война, обладал законным правом управлять лунным народом; властью данной его отцом ему. Из уважения к своему брату - Миру, он не наказывал его за слабости светлого народа, но обещал принять во внимание их излишнюю свободу. И если на светлой стороне зачастую царила атмосфера неразберихи, беготни и свободы, но в то же время добрососедские отношения, то на тёмной стороне Луны зачастую правила дисциплина, подчинение и формалитет. И если бы мы с вами полагались на классические штампы, мы бы с вами предположили: просто Война - злой, а Мир - добрый. Что ж, можно сказать и так. Но дело было вовсе не в этом. А в повороте к солнцу: настолько различны два этих народа кошек были. И совпадали лишь, пожалуй только на бумаге. И если светлый народ мог позволить себя отпраздновать падение солнечных магнитных бурь, то темная сторона, не обладая достаточной плотностью атмосферы, солнечного света вынуждена ютится в тёмных пещерах и коридорах, где свет минералов ярче и большее количество кислорода и энергии. Даже банальный папоротник и мох не рос на тёмной стороне Луны. Так и протекала их жизнь глубоко под Землей. И Война, конечно же, не движимый злобой или чем-то иным, обеспокоился вопросом пригодного проживания. Проще простого теперь утвердить, что можно заселить светлую сторону Луны. Но прежде следует отметить, что темные коты физически плохо переносят солнечные ветра и отсутствие воды. Таким образом, однажды между Миром и Войной произошёл необходимый нам разговор. Брат сообщил брату, что провёл необходимую разведку. И обнаружил заселенную людьми, подобную им планету. Землю. И нашёл бесчисленные океаны и зелёные поля, пригодные для жизни лунных котов и жителей Луны. И они могли бы занять эту планету. На что Мир скептически ответил, что утверждать это со стопроцентной точностью нельзя. Ведь неизвестно как земляне будут настроены к их соседству.
Война послушал брата и в качестве эмиссаров переправил на Землю Надежду и Родонита. На Земле лунных кошек встретили враждебно. И Война на тысячи лет отмёл мысль о колонизации Земли. Первый регент, переговорив с братом и субрегентами, начал налаживать прежде дипломатический контакт, изучая землян, их традиции и технологии. И тоже делали Земляне. Таким образом Война надеялся достичь своей цели; ведь лунный народ - народ мирный. Однако, мысль о богатстве Земли не покидала его. И все чаще и чаще он пытался колонизировать Землю. Но каждый раз регентство Земли рассматривало каждый его шаг как враждебный. И тысячелетняя дружба рушилась будто карточный дом. Наконец, Война, полностью исчерпав своё терпение, принялся совсем другой тактики. Которую вообщем-то с успехом подчерпнул у людей. Он создал свою армию лунных котов, наладив пропаганду и тренировку и широкую сеть шпионов. И вот теперь: вопросом принялась править злоба и авторитарность. Если Земля не пойдёт на уступки, то он заставит ее пойти на них. И вот на этом моменте они навсегда разошлись с братом. Первый регент избрал путь военизации, насилия и ненависти, что не мог поддержать Мир, да и сама Вселенная в общем и целом. Светлая и темная сторона Луны теперь ровным счётом избрала разные пути. Теперь первый регент был похож более на насильника, который забирал котят у семей и минералы из шахт светлой стороны. И хотя Мир часто говорил брату, что он поступает отвратительно, перечить ему не мог. А ещё хуже - он осознал - на настоящее время с братом - они на тонкой нитке - между кровопролитным боем и худым перемирием. И он преклонился, помня о том, что могут пострадать светлые жители. Скоро светлая сторона и темная сторона стали похожими на деревенских соседей, которые перекидывают друг другу компост в отместку. И тихо ненавидели друг друга, не зная зачем они это делают. Светлым жителям не нужна была зелёная планета, и уж точно они чтили Вселенную. А темная сторона, движимая захватническими идеями, теперь и вовсе отделились от них. Все же и те, и другие были одним народом, которые хотя-нехотя существовали на одной планете.
         Одобрительные возгласы встретили тороса, провожавшего Мира и его луну во дворец. На их руках, завернутая в шкуру лунного тельца тихо сопела его дочь - он назвал ее Страдание. И счастливее момента для него и светлых жителей не было. Мрамор и Молитва у самых алмазных ворот подхватили принцессу и одним прыжком доставили в келью. Мир покинул лунного тельца, поблагодарив его, и ступил к встречавшему его лунному народу. Сонные кошки и козероги не уставали от поздравлений и жажды увидеть светлого повелителя. Часть их скрылись среди стратосферы - а затем вниз - через туман в лунный дворец, чтобы, наконец, увидеть принцессу своими глазами. Так и оставался Мир на лунном базальте, а коленки и ноги его облеплены лунными кошками, гладящими его лапками и мордочками. Он и сам вовсе забыл о всем плохом и сам светился от счастья. А рядом - отдавали почести королеве. Все норовили подарить ей самый прекрасный камешек, что нашли в кристальных садах или алмазном поле. И лишь только Шёлк скромно молчала в сторонке.
       Спустя некоторое время шум и восхищение утихли, кошки и козероги разошлись по полям и кельям, по три-четыре раза посмотрев принцессу. И Шёлк, наконец, нашла силы подойти к Миру. Она тяжело подняла свои глаза, но не смогла сказать ни слова. Сам светлый повелитель обнаружил ее истрёпанный упавший хвост и вразумел, что сонную кошку теперь что-то беспокоило.

- Какой кристалл у твоего малыша, - начал Мир, заметив Эмеральда атакующего зубами изумруд.

     Шёлк молчала.

- Что беспокоит тебя, сонная кошка. Скажи мне, ведь вижу ты хочешь разделить со мной радость, но не можешь, - Мир первый спустился на колено; теперь его добрые глаза могла наблюдать и Шёлк, и тогда она прыгнула в руки к королю.

- Субрегенты опять забрали Удачу. Эмеральд скучает - она запивалась слезами.

        Мир тихо опустил ее на лапы и снисходительно, медленно и доходчиво сначала принялся успокаивать, а затем объяснять все Шелк. Среди прочего он объяснил, что Удача должен быть сейчас на тёмной стороне. Но не мог признаться бедной сонной кошке, что магнитный кот - это один из тех компромиссов, которые держат хрупкий союз между тёмной и светлой стороной Луны. И что не отдавай он Удачу первому регенту, ему и вовсе необходимо было бы начать войну. Кроме того, это тот выбор, который Удача сделал сам. И хотя сам Мир был решительно против экспансии, наращивании военного потенциала тёмной стороны, не мог пойти открыто против своего брата. Шёлк - он понимал ее, она искренне любила этого магнитного кота. Но Удача был больше, чем сонный кот. Удача кот, который обладал мощным магнитным полем и сверхсветовой скоростью. Единственный своего рода. И сейчас он представил, что бы было с бедной Шелк, скажи ей, что у Удачи есть сын на тёмной стороне. И как же Мир бы сейчас охарактеризовал Удачу? Удача - призрак, самый опасный в мире призрак, не знающий страхов, сложностей и преград.

- Прости, Шёлк. Он, думаю, обещал тебе вернуться. И поверь будет так, - Мир все не мог отвести взгляда с изумруда в руках Эмеральда.

   И, конечно, Шёлк заметила этот боязливый, странный взгляд повелителя светлых. Такой нетипичный и нехарактерный для него.

- Этот изумруд подарил мне… Удача, - с опаской говорила она.

- Он прекрасен, - Мир первый сразу все понял, он быстро встал с колена - Я обещаю поговорить с первым регентом, чтобы он вернул Удачу.

- А как же Соль и Серебро? Ведь его родители безутешны. Они даже не покинули своего кратера в знаменательный день.

- Соль и Серебро останутся на тёмной стороне, - грустно сообщил Мир, а затем продолжил - Прости, мои звёзды, но многое мне не удастся изменить. Но я постоянно думаю об этом. И борюсь с этими порядками. Но хочу тебе сказать, каждый мой опрометчивый шаг, и Вселенная меня не простит.

   Мир говорил, конечно, о шатком положении между светлым и темным народом Луны. И о том, что будучи простым подданным, не мог нарушать договоренности и кондиции, что установил первый регент. И Шёлк тоже в глубине солнца осознавала, только боль и тревоги не утихали. Мир же глядел на изумруд, в нем он точно узнал минералы Андромеды. Минералы уничтоженной Андромеды, первой экспансии первого регента. И что бы было, если бы повелитель светлых рассказал Шёлк, что это ее Удача, любящий и понимающий в одиночку уничтожил целую расу звездных котов. Перекинувшись парой слов, он поспешил покинуть Шёлк и вернуться в келью к дочери и королеве. Шёлк с тревогой повела Эмеральда назад - к своему кратеру.
       В то же время - высоко на тысячелетних камнях, среди серных туманов за сонной лощиной наблюдали двое - Гордость и Удача. Он мучительно пытался вспомнить Шёлк и Эмеральда. Гордость теперь объяснял ему, что Шёлк - это его Луна, а Эмеральд его сын. Но он больше не помнил их. И не знал, кто они такие. Всех, кого указывал Гордость -  Мрамор, Медь, Сирень, Ландыш - они будто блики среди космического неба, напоминавшего ему об Андромеде. Он порой не понимал: реален ли сейчас он или все, что он наблюдает - лишь иллюзия. Скоро среди них появился Везение.

- Он помнит кого-нибудь среди низших? - Удача не узнавал Везение, которого некоторое время назад он удостоился видеть.

- Нет, - с сожалением ответил Гордость.

   В это время Удача крутил хвостом и ходил, похожий на пьяного. Ему мерещилось, что он среди туманных пульсаров, там -  на Андромеде. Везение с минуту понаблюдав за Удачей, сурово приказал Гордости:

- Забери его в тёмный дворец, придётся действовать так, как говорит Надежда.



                           - 12 -


      Вселенная умна и прекрасна. И я бы позабыл о многом, что до сих пор неясно и несправедливо забыто, только ради того, чтобы однажды приблизится к ней. Но как же быть, если  весы кажутся нам несправедливо равными: на одной чаще - наша миссия, на другой - наши любимые. И на край какой из них поместить последний свой шанс.
        Если вы подумаете, что это сейчас задумчивый мастер сидит у весов; и думает. То, увы, здесь, я покажусь вам и вовсе скучным. Сейчас именно мастера мучает паранойя: туда ли он постоянно укладываю камень, что перевесит чашу. И непременно, если бы на его месте был кто-то другой, он бы точно знал ответа. Тот бы с улыбкой поглядел на него, прохлопал по плечу, с выражением: мол, ну, это же все элементарно. А мастер… Мастер, друзья, останется с выбором на всю жизнь. Жаль он не решительный Эмеральд ; и, увы, не Удача.
      Эмеральд большими глазами ищет маму, чуть чуть высунув свой язычок. И так мило вскидывает длинные уши, они нелепо падают на посеребрённую шейку. Короткие лапки и длинный золотой хвостик, что вертится будто пропеллер. Он в кратере на кусочках мягкой шерсти лунного тельца. Если вдруг появится сверчок, блестящий алмазным цветом - он протянет ему лапку. Сверчок испугается и сядет на другую половину. Он тогда поднимет хвост, согнётся в позе маленького, маленького охотника и побежит, нелепо переставляя лапки. И немного пробежав, затормозит, уткнувшись в папины латы. И осторожно с поднятым хвостом обойдёт их, вперёд за сверчком. А он улетит. И тогда милое создание с грустью поглядит в космос, где навсегда исчез огонёчек сверчка. И в космосе этом так красиво - тьма в поразительных пропорциях смешанная со светом.
      Что случилось далее, думаю - вы вспомнили. Ядерный гриб, что водрузился над космическим пространством; и упавшие громадины пыли, грязи и кристаллов на кратеры. Жестокий удушающийся шум и быстрый хваток его матери за шею.
      Удача в одночасье за секунду, прыжком одной лапы оказался в удушающей пыли своего кратера; кругом гремело и гудело от огромных масштабов взрывов. Наконец, к нему вернулась и память, и понимание того, что происходит. Как он поддался всему этому. Это он виновен, виновен во всем, что сейчас произойдёт. Оставалось подумать, как возможно это было исправить. «Шелк! Шёлк!» - кричал он среди ударных взрывов. Он оглядывался кругом: сонная лощина исчезла в дыму и огне. Удача взглянул в пронзённое ракетами лунное небо. А они - летели вновь и вновь, чтобы уничтожить здесь все.

- Я, я, я все разрушил, - говорил Удача

- Удача, ты здесь? - скоро показался тревожный, плачущий где-то голос Шёлк.

     Удаче достаточно было миллисекунды, чтобы оказаться подле неё. Он осмотрел ее с ног до головы, не ранена ли она. Только не большие ссадины и чуть-чуть лимфы на шерстке. Он заботливо его облизал.

- Милый, Удача, что происходит? - она прижалась к нему так, как могла, рядом ютился Эмеральд, ослеплённый пылью и туманом; он дрожал как осенний лист от громких взрывов.

    И впервые Удачи захотелось все рассказать Шёлк. Что он сделал неправильной выбор, совершил ошибку, предал Вселенную. Это он виновен в страданиях, который постигнет его народ, кара Вселенной за его жестокость и самолюбие.
       Послышался ещё взрыв, уже ближе. Больше не было времени на разговоры.

- Беги! Сколько можешь беги, Шёлк! Забери Эмеральда в шахты! Я останусь с другими здесь! - он быстро толкнул Шёлк к Эмеральду, и отыскав латы где-то на дне кратера, набросил на себя.

- А ты? - она зажала крепко шерстку Эмеральда в зубах.

    Удача скрылся в пыли. Лишь серебряный блеск его кирасы отливал среди огня и дыма.

- Я вернусь за Вами позже! - ответил Удача, зная, что больше никогда не вернётся.

«Выиграю, Надежде и Родониту время!»

      Над их кратером водрузился взрыв. Шёлк зажмурила свои глаза, не зная, что сейчас с ней будет. И открыла глаза уже в безопасности, рядом с лунным дворцом. Рядом с ней - Эмеральд. Это Удача толкнул их так далеко, как мог. И рассчитал практически точно. Шёлк теперь была далеко от ядерных грибов и огня. Лишь чёрная пыль иногда забегала на окна дворца.
        Шёлк, все передумав, тут же бросилась к Удаче, понимая, что тот сейчас же отправился во Вселенную. Он там один среди взрывов и дыма. К чему такое геройство, когда вокруг ужас? И что это сейчас происходила. Шёлк обуял такой шок, что она теперь едва вспомнила о дрожащем у ее лапы Эмеральде. В ее разуме помутилось, она пробовала взлететь, судорожно повторяя про себя имя Удачи.
       Но ее успешно перехватил Гордость, встав на перепутье. Он с трудом держал ее, взволнованную. Сам же Гордость возможно поступил бы также, если бы не приказ его учителя. За пределами лунного дворца было опасно. Люди начали своё нападение без сообщения и указания. И Гордость считал поразительным везением, что болезнь мастера прошла в этот момент. Ещё Луну назад, казалось Удача был потерян. Его память после активации магнитной энергии превратилась в сборище энергетических кластеров. Позже нарушилась походка, ещё спустя сутки он перестал говорить. Когда мастера застал первый обморок, они с Везением доставили его в тёмный дворец. Если коротко объяснить что происходило все это время на тёмной стороне, то стоит немного остановится здесь.
      Прежде всего мы напоминаем вам, что Война первый готовился к открытому военному конфликту с высокотехнологичной расой Земли. Последние дипломатические миссии Надежды и Родонита не увенчались успехом. И появились первые тревоги о возможном нападении людей. Тренировки были усилены и ужесточены. Темная сторона Луны должна была полностью быть готова. Везение и Гордость были отправлены к Миру с сообщение о том, что возможно будет необходима их поддержка. Но Мир отказался учавствовать в Войне, упомянув о договоренностях с братом.  Везение и Родонит вернулись ни с чем на темную сторону Луны. И Война был в несказанной ярости. Какую роль во всем этом играл Удача? Удача был тем компромиссом, который освобождал Мир от несения тягот Войны. Мир пожертвовал своим самым преданным другом в нужды тёмной стороны Луны. И хотя Удача противился такой задаче, оставаясь преданным своей земле и семье, был вынужден покинуть Шёлк. Его задачей теперь была передача его бесценных знаний об энергии и ее потоках в лимфах. Известный на всей Луне Удача был единственным, кто был способен с помощью своих лап и шерсти преодолевать сразу несколько космических скоростей. Редкие лунные коты были способны получить вторую космическую скорость, их скорости лап не хватала. А для прочих - сход с орбит было с ряду остаться навсегда в космосе и забвении. Обладая сродству к энергии Удача развил в себе сначала третью космическую скорость, затем звуковую, следом световую. Финалом его мастерства стала сверхсветовая скорость. Однако, несмотря на его прогресс как в обучении лунных котов, так и у себя - изучавшие потоки его лимфы Надежда и Везение заключили, что существует масса нежелательных эффектов. Сам Удача часто повторял, что нарушая Вселенские законы света он часто чувствует сжатие внутри своего киля.
        Так и протекала его жизнь: в постоянной тренировке и выполнении шпионских задач. За доли секунд он мог достигать любой точки Земли, собирая факты о флоре, технологиях и психологии людей. Постепенно он сам в себе обнаружил непомерную усталость и частичную потерю памяти. Он скоро перестал почти говорить; ему было тяжело это делать. Ему казались его телепатические мысли вязкими, чересчур медленными; а на лунном языке он говорил редко: очень быстро. Разделённый на жизнь между Землей, тёмной, светлой стороной Луны, Удача и вовсе потерял свои ориентиры. И был долгое время подавлен. Скоро его умение и вовсе раздавило его.
        Среди его учеников были два талантливых тёмных кота - Смятение и Свет. Благодаря знаниями Удачи, они смогли развить вторую космическую скорость. Но погибли, попав в космическое пространство. Вероятно, Вселенная их сжала до полной точки. И более никто и никогда не видел двух этих лунных котов. Удача был убит горем и почти отказался выполнять работу на тёмной стороне. Он был виновником несчастия и в другой судьбе. Лишь бы Шёлк никогда об этом не узнала. Он предал свою Луну, и плодом этого предательства стал Карма. Позже Карма будет утверждать, что его родители исчезли в пламени этой войны. Спустя семь лун Надежда сотрёт его память, а Гордость представится его отцом. Шёлк погибнет в бесконечной резне, которая продлится еще тысячу лет между людьми и лунными котами. А сам Карма станет универсальным солдатом тёмной стороны и Луны и тайным шпионом светлой стороны. Но сначала с Эмеральдом им предстоит пройти трудный путь - они будут расти вместе; и вместе сотрут с лица Земли человечество. Удача же не забудет своего предательства. Он бросит все; решив доказать и проверить свои чувства - и использует свою сверхскорость на космосе. Именно тогда он задумает достичь загадочной звезды, что вечно манила и звала его. Андромеда. И принести свет Андромеды Шёлк. И тогда он, конечно, все расскажет. И она простит его. Но Удача не знал: время и пространство сыграет с ним злую шутку. О которой мы расскажем Вам позже.
         
- Не глупи, Шёлк, мастер делает, чтобы вы остались в безопасности! - Гордость решительно встал на ее дороге.

     Карма, что обычное дело с Гордостью, уже прочищал глазки Эмеральду, что-то говоря успокаивающее ему в длинные ушки. В лапках Эмеральд крепко сжимал изумруд, подаренный папой.

- Но он там, один! - Шёлк никак не могла оставить любимого там одного; под странным огнём, не похожим на солнце, в странном дыму, не похожим на лунную пыль.

     И удержать ее было невозможно. Ее звало туда сердце, боль и паника. Гордости пришлось действовать решительно. Он, кивнув, Карме, вцепился в Шёлк, в ее выю. Эмеральд зарычал, Карма коснулся кристалла в его лапках; а дальше - и Эмеральд, и Шёлк исчезли во сне. Гордость, сощурив глаза, схватил обоих зубками за выю и исчез среди катакомб светлого дворца.
        Удача тем временем рассеял лапами ядерный взрыв. Он почувствовал мощную энергию внутри себя. Внутри него - в его лимфе - горел пожар. Обращённая Удачей внутрь его тела энергия неимоверно по объёму. Сколько же Удача выдержит прямых по себе ударов? Если бы он знал, сколько могла выдержать его шерсть.
        За миллисекунду оказался на орбите Луны. Впервые он наблюдал такое: атмосфера Луны с ее серными облаками теперь походила на сито с огромными дырами, через который испарялись газы в космос. Сколько же теперь он видел кораблей в космосе? Семнадцать-двадцать? Их не счесть! Удача ещё раз осмотрелся, вероятно, сейчас будет запуск залпа. Удача оказался подле первого человеческого корабля. И, коснувшись его лапами, швырнул в курсирующий тут же. Послышался взрыв, и оба корабля исчезли в космических обломках. Ему стоит быть осмотрительнее в тот момент, когда он перенаправляет энергию лимфы в рукотворные вещи. Удача понимал - именно в этот момент он неустойчив на орбите Луны, но также во времени и пространстве. И его кампания может быстро раствориться во тьме космоса.
Скоро подле Удачи появился Гордость, готовый к тому, что и Удача.

- Гордость, я рад тебя видеть! Но прежде чем мы начнём, скажи мне самое важное! - Удача посмотрел на него со всей серьёзностью, тем чем отличался Удача в минуту недостатка времени.

- Мне пришлось использовать сон. Но я уберёг их, - Гордость растопырил хвост и лапы, упрочившись на орбите.

- Помни, ты должен сохранить все до единого минералы Андромеды. Это единственный Ваш шанс противостоять такой мощной энергии, какая есть у человека. И ещё: если останемся живы, я прошу, заклинаю, ни слова не говори Шёлк.

- Клянусь самой Вселенной! 

    Удача, оттолкнувшись лапами от Гордости прочертил линию за миллионные доли секунд; а затем возвращался и возвращался, возвращался и возвращался, пока космическое вещество не принялось сжиматься до предела; будто то оригами. Прозвучал залп ядерного оружия с космического корабля. Удача рухнул на лапы среди сжатого им пространства. И остановился он потому, что память его исчезла навсегда. Глаза его залил туман, он более не осознавал ничего. Надвигающихся баллистических ракет, возрастающего сжатия и космоса вокруг него. Гордость сжался в комок на орбите так, что остатки атмосфере сложились в плотное одеяло над Луной. И последнее, что мог различить сквозь пелену Удача - надвигающийся взрыв. Взрыв этот исходил из сжатого космического пространства, что поглотил и корабли, и ракеты и металлическое одеяло, что окружало Луну. И исчезло в бесшумной ярчайшей вспышке.
      Гордость раненный проснулся на одном из ярусов лунного храма. С обожженными глазами и вывихнутыми лапами. Яркая вспышка света лишила Гордость на оставшуюся жизнь зрения. Он тяжело встал на одну лапу; покрутился и побитым самолетом исчез в остатках тумана стратосферы. Взрывы, ударная волна и ядерные грибы прикратились на Луне. И водрузилась бесшумная тишина. Удача исчез бесследно в облаке сжатия. И исчезла экспансия людей. Время выиграно. И люди ещё будут оправляться от удара. Ценою двух самых известных хранителей энергии. Спустя несколько тысяч лет принцесса увидит их статуи в светлом лунном дворце среди двенадцати других - Удачу и Гордость с их чёрными, карбоновыми выями и в серебрянных кирасах.



                     - 13 -


     Что это такое? Что это сделал учитель с собой? - об этом думал израненный Гордость, прежде чем силы должны были его покинуть. Он ничего не видел кроме кромешной тьмы; и казалось ему, что тьма эта уже глубоко внутри его лимфы. Он больше всего боялся, что Вселенная не заберёт его с собой, а останется лишь эта темнота и пустота. Он ничего не слышал - звуки исчезли, но где-то ещё он чувствовал свои лапы. Пройдёт ещё пару лунных дней - и Гордость узнаёт; отныне и навсегда - так выглядит слепота и глухота. Магнитное поле сжатия, что создал Удача было настолько мощное, что уничтожило значительное на всем протяжении. И Гордости, пожалуй, повезло, что внутри него ещё текла лимфа. Впрочем, и сам Удача исчез в поле сжатия, забрав жизни нападавших с собой.
       Гордость, почувствовал, как его берут за выю; и это были не зубы лунной кошки или лунного тельца. Кто-то, кто имел пальцы. Люди, догадался Гордость.

- Что? Прилетели на нашу планету, чтобы исчезнуть навсегда во Вселенной? - Гордости теперь нечего было противопоставить, он едва дергал лапами; не видел и не слышал.

    И Гордость был абсолютно прав. Первый десант людей прилунился. Они в лёгких скафандрах и с кислородными баллонами на плечах, вооруженные странным оружием обыскивали здешние территории. Среди них и некоторые, вооруженные сетями. Ловили лунных кошек, испуганных и раненных в эти сети. Позади на воздушной подушке передвигалась невиданная лунным кошкам машина. Именно в ее железный плен и отправлялись оказавшиеся в ловушке сонные кошки. Гордость мог констатировать, что им с Удачей не удалось выиграть время. И нападение продолжилось, ещё пару минут и светлая сторона Луны будет разрушена. Гордость вёл себя развязно, оскорбляя тех на лунном языке.

- Что говорит это существо? - прозвучало где-то по рации у людей.

- Не знаю, сажай их в клетку, разберёмся дома, в Атлантиде, - отвечали ему.

     Гордость почувствовал как лапы его оказались среди металла. Он не мог ошибиться - это настоящее железо. Точнее, конечно, Гордость не знал название этого металла. Но ему не нужны были глаза и уши. Он шерстью чувствовал как ионы этого металла двигаются в его слабом, почти мертвом магнитном поле. В это время среди людей поселялась военная паника, они объявляли о потерях и необходимости осмотреться, противник где-то рядом. Скоро, когда люди принялись исчезать один за одним открылся шквальный огонь. Очевидно среди ударной группы незаметно действовал диверсант. Этим бойцом был котёнок Соль, которая с легкостью разрезала кислородные шланги электрическим полем ее лап. Гордости нужно было ещё немного времени, чтобы разорвать свою сеть в клочья. Но оставалась ещё одна проблема: человек, который ее держит или несёт на плечах.

- Кто здесь? - говорил этот человек, а затем послышался его тяжкий хрип.

     Это Карма с красным кристаллом Андромеды на шее, одним прикосновением лапы проделал дыру в кислородном баллоне человека. Гордость почувствовал как лапы его пали на магнетит. И зрение к нему вернулось, правда в ином виде. Все, что касалось магнетита, он чувствовал. И теперь знал почему. Карма без слов опустил ему такой же кристалл, как у себя на шею. И Гордость почувствовал - энергия вернулась внутри него.

- Я не успел за Вами учитель, вижу вы ранены - говорил Карма - простите меня, это моя вина.

- Мы уничтожим их, сын мой, будь моими глазами - Гордость изменился в лице, и теперь готов расплатится за своего учителя, свои глаза и уши.

     Ряды людей редели. Некоторые из них начинали отходить к кораблям. И если теперь взглянуть в небо - понятно зачем, они ждут подмоги. И новые шатлы уже прибывали.

- Значит, мы втроём? - Гордость распушил хвост и расставил лапы.

- Нет, - отрицательно кивал.

      Скоро людей встретила уничтожительная волна сначала протягивания, потом отталкивания - у лунного дворца появился Мир на огромном королевском морском коньке. На плечах его - в карбоновых кирасах - Любовь и Ненависть. И гневный, злобный взгляд светлого царя встретил поле брани. Именно этой войны боялся Мир, но теперь, когда земляне среди его полей, мхов и магнетита, среди его владений - отсиживаться было нечего.

- Сколько у нас сил сопротивляться? - спрашивал Мир, осматривая все приземлявшийся и приземлявшиеся корабли людей на Луну.

- Сонные коты впервые в битве, мое солнце, все же нам удалось собрать 25 добровольцев. Мы с Ненавистью последние, кто обладает магнитным даром. - отвечала Любовь - и мы готовы защитить наши земли.

- Но их слишком много, - говорил Ненависть.

- Что ж, если наша судьба расплатиться с этой Вселенной, отдадим все, что у нас есть.

     Люди с лазерным и огнестрельным оружием были ошарашены смертельными магнитными силами, что применяли Любовь и Ненависть. Сами же магнитные коты понимали - любое прямое попадание и их осечка означало попасть в сетку к людям. И каждый из них боялся. Они ничего не знали - что будет если оружие достигнет их. Что будет, если энергия внутри их лимфы иссякнет. Они ещё не видели десятки уничтоженных сонных кошек. Ведь ни разу они не встречались со смертью. И ещё несколько тысяч лет они не освоят ее, и не примут, как финал любого война. А пока они лишали жизни людей, не зная, что лишают и жизни. Они не знали, какого это убивать человека. Не знали отчего он умирает. И единственная зацепка, которая у них была - это наблюдение Удачи. Однажды Удача вернулся с Земли с докладом к Родониту. Он каким-то образом понял, что люди зависимы от этого газа. И без него их жизнедеятельность невозможна. Как он этого понял - история умалчивает. Но история эта оставалась шпионской гордостью Удачи. И теперь помогала им на поле настоящей битвы. Люди больше не могли сражаться, отключи их от баллона. Оружие и неподдающиеся магниту машины отбросили Любовь, Ненависть и Соль ближе к лунному дворцу. И если бы люди хотели их уничтожить, то шансов бы не осталось. Окружённые у лунного дворца - их судьба - угодить в сетку.
      Война появился среди стратосферы остатков лунной атмосферы, что медленно растворялась в космосе. Он выглядел как прежде, но вооруженный схожим с Кармой и Солью кристаллом. Увидев своего брата окружённым, он торжественно покивал и тихо, жестоко изрёк:

- Уничтожьте всех!

      Лунное небо погасло в телах тысячи тёмных котов, вооруженных кристаллами Андромеды. Похожие на саранчу или клин переплётных птиц - они уничтожали людей. Электричеством, магнитным полем или гравитацией. Или поджигали их кислородные баллоны. Алмазный лес и кристальные поля превратилось в пепел и кладбище. Темное лунное войско не оставило ни одного живого следа от напавших людей. Ни одного пленника. Ни одного языка. Все скинули за треть лунных суток.
       Скоро сонные кошки вернулись из плена странных сеток и машин. И впервые им пришлось столкнуться с ужасами военных действий. Разрушенные дома, плач, стенания. А самое главное - любимые, которые больше не скажут им не слова. Десятки тысяч лет жившая лунная раса, не встречавшаяся с исходом (а исход их был больше мифом); своими глазами открывали его. И Вселенная никого не забирала с собой. Она оставляла лунных кошек со вздернутым жестким хвостом, широко открытым ртом и глазами, и свернутыми лапами. Некоторые котята, не понимая, что с папой или мамой ютились около них - давно ушедших от выстрела бластера или лазера или пули. Иных прибило камнем или сталактитом. Или уничтожило ядерным взрывом, оставив лишь лужу лимфы.  И Мир, в жизни не видевший смерти, обнаруживал эту картину ужасной. Недвижимые люди, кошки в разрушениях - среди плача и стонов, разрушений и огня. И каждый раз, когда он пытался это каким-либо образом осмыслить, он с ненавистью смотрел на своего брата Войну.

- Что ты смотришь на меня, брат? - наконец, спросил его Война.

- Ведь ты развязал Войну, в которой… - он не знал как назвать что происходило с народом - наш народ страдает.

     Война, готовый к тому, что будет говорить ему брат, передал ему кристалл. Мир забрал его в руку, поняв, что это кристалл Андромеды.

- Ты ведь не знаешь, отчего они напали. Тебе, кажется, это я замыслил экспансию на Землю. Но ты не прав. И мне никогда не объяснить тебе простой истины. Человечество - это паразит, что никогда не остановится. Они уничтожают друг друга на своей планете, превращая своих сородичей в рабов. А те, кто сегодня пришли к нам - пришли это делать ради земель, которые подарит им однажды их король. Чтобы мы стали их рабами. И скажи мне за что им дана такая планета как Земля? Они ударили по нам не потому, что я хотел в мире и дружбе поселится вместе с ними. Но потому, что мы не такие как они. Но нас можно поработить. Сегодня я дал им отпор. Но если бы я был тобой, мы бы проснулись с тобой завтра рабами. И наши дети бы сражались друг с другом, ненавидя друг друга. Люди - опасность, которую нужно уничтожить. Любой ценой, брат.  А ведь я им обещал - никогда больше не ступать на их планету.

      Мир не мог поверить: его брат не хочет понять, что развязал войну. И теперь люди, в действительности, не уйдут, пока не оставят камня на камне от Луны. Взгляни только на атмосферу - ее больше нет. И это только первые лунные сутки. А ждёт ещё десятки тысяч таких.

- Мы, брат, - продолжал Война - одни с тобой. На нас плевать звездным котам и козерогам туманности Центавры. Пришло бы время и люди сами бы пришли на эту Землю. Удача рассказал бы тебе всей правды, если бы он был здесь. Пойми меня, сейчас нас не забрала Вселенная. Но ударь мы с тобой на несколько десятилетий раньше, не было бы жертв. Но ты был занят - собой. Иллюзией мира. Что ты делал? Добывал кристаллы? И ждал, когда твоя атмосфера будет разрушена. И что же теперь? Ты пойдёшь к людям? Говорить о мире?

     Война встретил презренный взгляд Мира. Кто был прав и кто виноват, Мир знал. И если у него получится говорить с людьми, он непременно это сделает. Мир принялся поворачивать своего лунного конька.

- Знаешь ли ты, что самое важное на Земле? Золото, брат. Но они не использует его, как мы. Мы добываем минералы, чтобы осветить наши пещеры. Они - золото, чтобы усладить их солнце. Им не нужны друзья, которые поделиться с ним новым. Научат тому, что они не знают. Покажут космос. Им нужны рабы и территории. И если увидишь их улыбку - беги, они обманут тебя. Стой! Брат, помни, помни!

      Мир с ненавистью покинул Войну. Он остался лишь с Гордостью, который все время его слушал.

- Он не послушает Вас, - с сожалением прокомментирует Гордость.

- Не важно, я совершил ошибку. Мне казалось, что мы с людьми, и правда, можем казаться солнцем и луной. Но нет, Гордость, у нас лишь один союзник - это мы сами. Сейчас каждый лунный кот светлой стороны будет ненавидеть меня. И прекратить это сражение будет их самой главной мечтой. Но только я сдамся - они растерзают мои Земли и мой народ. И мой брат не понимает этого. Он ищет доброты там, где ее нет.

Скоро Война взглянул на Гордость.

- Ты потерял глаза, отважный воин, - он подал ему поклон.

- Это моя плата Вселенной. Я сделаю это ещё тысячу раз, - ответил с твёрдым убеждением Гордость - и, увы, если этого не произойдёт - нам не выиграть.

- Как ты думаешь? Мой брат однажды поймёт меня?

- Нет, никогда. - с той же твёрдостью ответил Гордость




                            - 14 -



    Да, что мы такое? Если не можем противостоять пространству и времени. Все наши ценности - любовь, дружба, например - обращаются в прах, когда сталкиваются с этими двумя категориями. А ещё говорят, время лечит. Но что же оно лечит, если само время обрекло тебя на печаль и одиночество. Время и пространство непобедимы, увы.
        Мастер часто думал о том: его окружала грустная музыка, пьяный угар и дым сигарет. И сколько бы злачных мест он не прошёл, не мог понять, почему ее образ так ясен и так болен внутри него. И тогда, он, записав в книжке слова песни, решил: необходимо время, уж тогда меня вылечит, меня сотрёт. Но сколько бы не проходило время ему не хватало понять в чем причина человеческих разлук; почему люди расходятся, но память о них остается. Ведь давно угас огонь страсти и давно угасли чувства. Но что-то внутри оставалась что нельзя исправить ни времени, ни пространству. Он снова записал строчки: и опять об одном и том же. Жизнь, кажется текла во всю; но память, кажется, не старалась во все. И однажды мудрец сказал мастеру: новое имя сотрёт в порошок твои печали: и время, и места, и тревоги. Одно, второе и третье имя. Четвёртое и шестое. Ему стало легче, и образ часто исчезал из его головы. Он писал новые и новые песни, но стоило ему обратиться к старым - он снова окунался в пьяный угар, сигаретный дым и тревоги. И тогда он сжёг свои старые песни все до единой. И был ли сожжен образ? Нет, он оставался. И шутки ли это Вселенной над мастером или самого мастера над собой уже не выяснить. Остались лишь строчки новых песен, но об одном и том же.

    Удача, горевший кометой, со всей теперь присущей ему скоростью врезался в кобальтовые скалы одного из астероидов известного нам пояса под сенью звезды Андромеды. Волна сжатия, что следовала за ним - содрогала межзвездное пространство, колебля пульсары, а те - шутливо напоминали ноты пианино. Никель и кобальт, что служили основой пояса астероидов, дребезжали, вроде столовых ложек под управлением машинного магнита. Грубый скребущий шум распространился по долине. Частички комет повалились с неба - сущий метеоритный дождь проснулся над долиной. И всему виною был Удача.
      Страшный шум не мог остаться без внимания местных жителей. И вот каждый из них уже переживал здесь, на открытой долине, переговариваясь между собой - что же такое это может быть. До зим было ещё далеко; а магнитное поле до сегодняшнего дня разумило стабильностью. Предел, Значение и Грусть вышли на орбиту изучить нетипичное метеорологическое явление. С опаской они передвигали лапы от пульсара к пульсару, вынюхивая магнитное поле и здесь, и там. И если многие звездные коты ощущали смятение и недовольство, то лишь один искренне радовался этому явлению. Гордость, забыв обо всем, зажав хвост между лапами, взмыл в небо. Он точно знал: это учитель прибыл на Андромеду. Магнитное поле, сжимающее пульсары - его невозможно было спутать не с погасшим пульсаром, не с зимней полярностью магнитного поля Андромеды, не с перецветшими минералами. Оказавшись, под метеоритным дождем, он отклоняясь,  по индукции примерно вычислил возможную точку падения. И за секунду исчез за кобальтовыми горами.

- Это куда это так полетел, Гордость? - Значение переглянулся с Пределом, который в свою очередь уже ждал того же ответа от Грусти; а Грусть спрятала мордочку подальше, хоть и жила бок о бок с Гордостью несколько тысячелетий.

- А пульсар с ним, он себе на уме! - с небольшой ноткой презрения прочесал Предел.

   Грусть, почуяв историю, нагнулась лапками к кобальту, предполагая тут же взлететь на орбиту. Вот только остальные не собирались в самый эпицентр метеоритного дождя: или боялись или наблюдали. В любом случае звездные кошки сейчас вели себя, как наши, как верные нам праздные зеваки. И уж лучше кому-нибудь вначале туда слетать посмотреть, а уж потом и самому идти. Грусть недовольно затрепала уши Значения.

- Прекрати, Грусть, это дело магнитного кота. И тебе было бы вразумительно не соваться под метеоритный дождь, - Значение в чем-то был прав.

    Откуда им знать? Что там впереди за туманностью и падающими кометами. А Гордость как никто другой подходил на роль разведчика. Наверное, вы заметили: быть опасливыми и недовольными - это черта наших звездных жителей. Но Грусть все же ослушалась и взмыла к орбите.

- И эта полетела, - заключил Предел.

- Если бы ты объяснял как полагается, то никто бы и никуда не полетел - пошутил Значение.

- То же мне, Андромеда над пульсаром, - обиделся Предел.

      Удачу протащило лапами ещё несколько километров. И если бы не магнитные свойства кобальта и никеля, не уберечь бы его лапы. Он неркой шмыгнул в снег, что оставляли кометы на поверхности астероида; и оставив после себя пар, облегчённый, высунул рожицу наружу. Удача сейчас размышлял о том, что не будь у него под килем минерала Андромеды, он едва ли бы остался жив. Все же - Надежда - гений. Он поднял чёрную опалённую свою мордочку к небу. Чёрный космос с пульсарами и туманностями. Это точно была Андромеда. А значит, память к нему вернулась со что процентной точностью.
Гордость тут же подоспел к нему.

- Учитель, учитель! Я знал! Я верил Вселенной! - говорил ему Гордость; он бы заплакал сейчас, если бы мог заплакать.

    Удача, увидев, Гордость мгновенно подпрыгнул к нему; сбил того с ног и говорил на ухо.

- Слушай меня внимательно - быстро говорил Удача - Скоро память моя угаснет. Время и пространство накажет меня. Когда ты почувствуешь необычайной силы магнитный всплеск, такой же как сейчас, ты должен будешь отрезать астероид, где звездные кошки выращивают минералы. Чёрная дыра, подобная той, что ты уже видел появится над Андромедой. Но вначале брось туда эмеральд, иначе если ее магнитная индукция больше - она раздавит тебя. Я должен исчезнуть с ними в этой дыре. Ты встретишь меня ещё раз, я не буду помнить ничего. И тогда исчезни в ней сам. И помни: не раскрывай моего и своего имени. Даже мне. Если у нас не получится, Луна…

   Удача исчез в забвении; в его глазах потемнело - и он исчез мордочкой в снегу.  Скоро появилась Грусть. Она впервые увидела Удачу, обгоревшего, бессознательного.

- Кто это такой? - с тревогой спросила Гордость Грусть.

- Я не знаю, - соврал ей Гордость.

- Ему нужен минерал, я полагаю он потерял сознание в магнитном поле, - Грусть наклонилась к нему, и лапку опустила под киль.

     Грусть, убедившись, что перед ней не звездный кот, сразу наметила план чего делать и как. Она вложила в пасть Удаче кусочек минерала и повалила того на спину к Гордости. 
     Ну что ж, и теперь, пожалуй стоит обговорить историю полностью. Удача, поражённый сжатием ядерной энергии и космического пространства с четким расчетом использовал сверхсветовую скорость. Этого ему хватило для перемещение на огромное пространство в несколько миллионов световых лет. Но не только в пространстве, но и времени. Благодаря явлению магнитной индукции и сверхсветовой скорости это было возможно для Удачи, а через некоторое время и для самого Гордости. Все же одного не хватило бедному Удачи запаса энергии. И если бы Удача знал того, что знает Гордость о преобразовании энергии, то теперь бы его память никогда и никуда не исчезла. Но такова была его плата за благосостояние Луны.  Скоро пути Гордости и Удачи разойдутся и они на несколько тысяч лет станут чужими под Андромедой. Удача осядет здесь с Грустью. У него родиться здесь два сына: Глубина и Андромеда. И он не вспомнит о Луне, вроде бы и не было ее в его жизни. Не вспомнит об Эмеральде и Шёлк.
      Вся его жизнь будет протекать от зимы до зимы, от рождения пульсара и до смерти пульсара, но счастливо в окружение новой его семьи. И лишь спустя несколько тысяч лет волна магнитного сжатия достигнет Андромеды. И соприкоснувшись два мощных магнитных поля ознаменуют рождение сверхновой чёрной дыры, которой суждено разрушить звезду Андромеды. И тогда Гордость среди самой звездной и магнитной ночи похитит Удачу, усыпив его сном. И в чёрную эту дыру отправится целый метеорит с минералами. Но сначала камень с необычайным блеском - эмеральд. И Удача навсегда исчезнет в этой чёрной дыре, забрав с собой минералы.
      А Гордость останется на многие тысячи лет предателем и изгнанником в этом поясе пульсаров. И никому не будет ведомо, что бедный Гордость выполнял волю своего мастера. А более того, спас жителей Андромеды от погибли в черноте чёрной дыры. И теперь его долгом останется нести свой крест предателя и душегуба. Быть посмешищем звездных котов и обьектом ненависти и нести несчастия. Он останется в одиночестве тут, под светом Андромеды. И каждый лунный день, он слепой, будет думать о Луне и появлении мастера. И учитель однажды вернётся. По крайней мере, так думал Гордость.



                - 15 -



       Вы же помните, друзья, это злосчастное место, где целых тридцать лет угасала Опал, расчитывая на то, что темнота заберёт ее душу и упокоит в самой Вселенной. Там, в желто-чёрном свете минералов, среди омывающих сталактиты лунных океанов, проснулась и Шёлк. Оказавшись в тюрьме, она припала лапами к прозрачному кристаллу, что отделял ее от кислорода этого затона.  Проклятый регент и субрегент, они отобрали у неё все: сначала Удачу, а теперь Эмеральда. Она боролась как могла, она задирала лапы и кусалась. Но что с этими кошками? Они жестоки, с суровой скривлённой мордой. В них нет сочувствия и боли, они не знают жалости. А самое главное обладают силами, которые неизвестны ей самой. Как они смогли создать молнию из лапок? Сама Шелк видела ее один раз, когда одно серное облако нашло на другое. Эта случайность, которая не могла произойти с простой кошкой. Что с ними сделалось? Неужели это война?
     Но больше всего материнское сердце теперь страдало от другого: они забрали Эмеральда. И теперь неизвестно какая его ждёт судьба. Шёлк рассчитывала, что ей помогут. Но темная Луна разлучила ее с Эмеральдом, поместила в клетку. И рана на лапе - это малое, страдала ее луна. Но Шёлк не собиралась сдаваться: появись здесь кто-то из служителей регента, она вырвет ему глаза. И найдёт своего котёнка. Пусть и ценой своего собственного солнца.
      И как Опал, Шелк заметила вдалеке бежевый блик, скоро ее камера заполнилась тенью от хорд и жабр Везения. Он прикоснулся ими к кристаллу камеры. Шёлк, увидев его, принялась с яростью царапать кристалл.

- Не нужно этого делать, Шёлк - говорил Везение - Сейчас ярость захватила твоё солнце. Но одумайся. Эмеральд в безопасности.

    Шёлк остановилась, услышав об Эмеральде. Но более не верила ни единому слову. Единственный способ вернуть его - выбраться отсюда.

- Вы отобрали у меня Удачу, а потом моего Эмеральда. Если я выйду отсюда, я… - Шёлк же теперь измышляла спокойно.

- Увы, Шёлк, мы не выпустим тебя, пока Эмеральд не закончит завещанное Удачей.

- Проклятый красный дракон! Выпусти меня! Выпусти!

       Везение не планировал выпускать Шёлк. Ради ее собственной безопасности, Удача повелел держать ее внутри храма тёмной Луны. Слишком опасно было отпускать ее среди ядерной войны. И такое жестокое обращение было оправдано. Везение лишь исполнял последнюю волю мастера Удачи. Два последних магнитных кота, содержащие его лимфу должны вырасти вместе среди кристаллов Андромеды, среди океанов, пещер и храмов тёмной Луны.
       Сейчас там - внутри тёмной цитадели Войны - Надежда выполняла самую важную работу в своей жизни. Чёрный кристалл, что Удача нашёл среди туманностей Центавры предназначался Карме, а зелёный кристалл из пояса Андромеды - Эмеральду. Удача предполагал, что энергия, которую используют для поражения люди, фатальна для лунных кошек. Проще говоря, ядерная энергия уничтожит их вид. И единственный способ защитить лунную нацию от истребления - это уникальность сорбирующих камней. Удача всегда чувствовал шерстью и лимфой мощную энергию. И лишь минералы Андромеды и Центавры были способны к бесконечному ее поглащению и высвобождению. Нося минералы на вые, лунные коты поглощали до 50% вредоносной и фатальной энергии. Основываясь на опытах с Удачей, Надежда получила данные о строении его лимфы и шерсти. И пришла к выводу, что поколение магнитных лунных котов имеет сродство к минералам Андромеды, действуя как резервуар этой энергии. Она способна таким образом бесконечно накапливаться внутри кристалла.
     Удаче пришлось пожертвовать собой, чтобы получить минералы Андромеды, лишив себя разума и памяти. Временнная петля, которая ждала за этим Удачу, позволила оставить ему необходимые знания о минералах Надежде и Везению. Он знал и то, что когда полностью исчезнет атмосфера Луны солнечное излучение возрастёт в тысячи крат. А, значит, безопасно жить на Луне будет невозможно. Удача решил: последний опыт, который он поставит на себе: это имплантация минерала Андромеды себе под киль. Тогда, там на Андромеде, накормленный минералами Грустью, и благодаря Гордости, он вернул себе часть памяти. Он также надеялся, что когда будет имплантирован минерал, ему хватит энергии и магнитного поля, чтобы отбить атаку людей на Луне, хотя бы первую. Ведь минерал внутри усиливает сродство к энергии в несколько тысяч раз. Это он однажды попросит Гордость послать изумруд на Луну, полагая, что он достанется Эмеральду. Только магнитные коты, такие как он, смогли бы выдержать первые имплантации под киль. А затем - затем многие миллионы лунных жителей будут спасены от неизвестной формы лучей и губительного влияния солнца.
     Можно считать Удачу лгуном и беспрецедентным цинником, ставящим опыты над сыновьями. Но вела его исключительно преданность лунной расе. И теперь он заключил в тюрьму Шёлк только потому что, видел несколько тысяч временных петель и развитий события. И знал все исходы; и только один был выигрышный - тот, который рассчитал Удача. А Гордость был той его независимой переменной, которой он мог доверить этот мир. Его Луну и его Солнце. И в этот раз должно все получится.
     Везение и Надежда восхищались Удачей, но и боялись его болезни. И они держали в секрете все, что происходило от Родонита и других субрегентов. И только так возможна была победа в этой кровопролитной войне. Везение понимал, что Шёлк никогда не простит тёмной стороны Луны. Не простит Везение, не простит Надежду. Но узнай она правду об Удаче, хотя бы мизерную? Что с ней станет? И потому Везение приходилось играть деспота и тирана.
Везение, обсыпанный оскорблениями Шёлк с горестным лицом развернулся по направлению к выходу.

- Прости нас, Шёлк! - говорил Везение.

- Я ненавижу Вас, проклинаю!

- Я обещаю, через несколько лун Эмеральд вернётся на светлую сторону. Но пока: знай, это ради твоей безопасности.

    Везение подумал и о том, что судьба во Вселенной тёмной стороны Луны будет выбита навсегда. Мы - мучители, насильники и издеватели. Но если бы кто из лунных кошек светлой стороны знал, за кем они идут, кто их ведёт, что их ведёт и куда, может быть, они все бы поняли. Как хитроумно время, оно зачеркивает причину и оставляет лишь мнение, не оставляя место знанию и условиям. Навсегда в истории темная сторона развязавшая войну, уничтожившая Андромеду. А он - Везение - убийца и душегуб. А их регент - покровитель самой Тени. Мы, забиравшие котят, чтобы обучить их защите - похитители детей и осквернители семей. А люди? Люди никогда бы не напали, если бы мы однажды не посетили их планету.

- История призвана осквернять ход самого времени, - проговорил про себя Везение.

      Он и не заметил, как в мыслях, он оказался в тронном зале, где его ждала Надежда, желтый кот с красно-зелёной выей. Увидев Везение, она тут же оказалась около него.

- Мое солнце, Везение, получилось, все получилось, - она говорила это так радостно, что вызвала зубки улыбки и у Везения.

- Неужели? Расскажи подробнее.

- Удача был прав. Кристаллы прижились под килем. Сонной травы хватило, чтобы усыпить Эмеральда и Карму. Мне пришлось просить лунных людей разрезать их выю. Сама я боялась. Я сделала когти из рога козерога. И зашила металлической ниткой.

    Надежда задыхалась, пока рассказывала проведённую ей операцию. Все описывала в красках, как Эмеральд и Карма дергали ножками, как  сопели. Как билась лимфа в сосудах у них под шерстью. И как удивлены были лунные люди, что такое возможно.

- Это прекрасная новость сегодня, - грустно констатировал Везение

     Надежда почувствовала что-то неладное.

- Что случилось, мое солнце?

- Я думал о Шёлк. Не слишком ли жестоко Удача поступает. Может, это его болезнь так действует. И нам не следовало так поступать? Ведь мы…

- Не жестоки? Ты хотел это сказать?

     Надежда говорила с Везением теперь об Андромеде. Она напомнила, что болеет или не болеет Удача, его невозможно понять. Сам по себе Удача жесток: ведь это именно он оставил своих сыновей умирать там среди пульсаров Андромеды. Ведь он предал Шёлк. И это он обрёк Гордость на те же страдания, что и он сам. Удачу нельзя рассматривать по-иному, нежели как механического, пустого, четко и слаженно выполняющего свою миссию.
И управляет он своим солнцем или не управляет, не несёт ничего Вселенной.

- Неужели ты веришь? Веришь, что Вселенная простит нам все, что мы делаем? По крайней мере, Удача - единственный внутри этой Вселенной познавший время и пространство.

- Что ж - начала рассуждать Надежда - вы с Родонитом часты склонны к вашим верованиям. Но я, изучая тела лунных кошек, ушедших во Вселенную на войне - знаю, они никуда не ушли. Они уничтожены, не движимы. Их энергия ушла куда-то. И нет никакой Вселенной над нами. Лишь бесконечный космос без его секретов. И если бы мне разгадать все ее секреты. Однажды, каждый лунный кот будет обладать скоростью звука и света. Управлять магнитом и энергией внутри него самого.

   Везение поднял на неё мордочку, вслушиваясь в каждое ее слово. Всегда, когда Надежда что-то говорила о познании, изучении, Везение ощущал ее страшной, жестокой, беспринципной. Но до боли убедительной. Она и теперь убеждала Везение: если даже эта пресловутая Вселенная существует, то ей плевать на лунных котов. А если не плевать, можно ее обмануть. Только необходимо знать - где обыграть. Если Вам кажется, что Надежда презирала Удачу; нет, это было не так, она считала его способным игроком, переигравшим эту Вселенную.
     Родонит подкрался не слышно; оперившись на колонну тронного зала, он с переменчивыми чувствами слушал эмоциональную речь Надежды. И почти был с ней согласен. Только вот: существовала или нет эта самая Вселенная было неважно. Важно было выиграть войну любой ценой. Надежда дёрнулась, заметив спрятанного за троном Родонита. Везение недовольно позвал его к себе.

- Субрегент, вы теперь полагаете наши разговоры Вам интересны? - Везение засвербил его жабрами и хордами.

- Нет, мне было интересно. Чем живет Надежда, создавая оружие справедливости. - пошутил тот, а потом серьезно продолжил - Гордость стёр котятам память. Эмеральд и Карма готовы к обучению. Я полагаю тоже необходимо сделать и с Шёлк. Поразительно, теперь нам не нужны сонные мхи для этой процедуры. И если вы ненавидите Удачу, то Вам пора задуматься.
 
     Надежда всецело опёрлась на Везение, спрятавшись за его хордами. Она боялась субрегента, точнее мощи его власти. И хотя если уж и сравнивать между собой лунных кошек тёмной стороны - Надежда даст ему две-три форы. Но насилие и тирания Родонита не имела предела. И каждое лишнее сказанное слово могло закончится пастью лунной касатки.

- Где Удача? - Везение похолодел, увидев Родонита в добром расположении духа.

- Исчез. Как и всегда. В пламени неизвестной нам энергии, - спокойно ответил Родонит - Гордость потерял оба глаза. Магнитный кот помог нам, выиграв немного времени. Мы успешно отразили первую атаку людей.

- Тогда зачем ты пришёл, чёрный субрегент? - Везение и телом, и духом намекал ему на необходимость уйти.

- Я пришёл за Надеждой. Она нужна мне. Нас с ней интересует один и тот же вопрос. Что происходит с людьми и кошками, когда они засыпают навсегда. Почему перестают дышать и чувствовать энергию.

     И снова темные пещеры лунных океанов, где заключена Шёлк. Покрытые ольверином и магнетитом, они освещались теперь иссиня-зелёным светом. Среди самых тьмы на ощупь продвигался слепой Гордость. Ориентироваться ему помогали его лапы, ощущавшие магнитную индукцию этих древних пещер. Он нашёл Шёлк рыдающей здесь, среди света минералов тёмных пещер.

- Шелк, - начал Гордость - я пришёл стереть твою память с помощью этого минерала.

    На его шее, действительно, помещался чёрный, отливающий едва видимыми белыми гранями, минерал. Теперь и Шелк заметила, что глаза Гордости затмили язвы и рубцы. И он не видит ее. А, значит, это ее шанс убежать.

- Предатель, - бросила Шелк, всецело думая о побеге.

- Послушай меня внимательно. Едва ли ты знаешь и минуты того, что задумала Вселенная. Ты сможешь бесконечно судить меня позже. А пока слушай внимательно: как только я передам тебе минерал, мое время в этом мире закончится. И моя память меня навсегда покинет. Я прожил свою вечность ради своего солнца и великого моего учителя. И он, мой самый драгоценный камень. И жизнь мою, которую я отдаю Вселенной, стоит его счастья.

- Лжец! Ты лжец! - злилась Шелк.

- Думай, что хочешь. Но выполни все как я говорю. Я отдам тебе минерал и разрушу твою клетку. Надень минерал себе на шею. И только когда почувствуешь энергию, лети отсюда прочь - от тёмной цитадели диагональю на орбиту Луны. Затем там, твои лапы почувствуют ещё и ещё. Тогда обогни Землю и лети как можешь к Центавре, а затем к пульсарам. Твои лапы не должны снижать скорости.

    Шёлк задумалась.

- И куда я попаду?

- Там будут тебя ждать…

    Послышался скаред лап. Гордость зашевелился. Его лапа с присущей силой прочь вытолкнула запирающий кристалл. И он оказался подле Шелк.

- Скорее, иначе ничего не получится, - он мордочкой перебросил на шею ей кристалл, - Скорее…

    Шёлк испарилась, а Гордость ударился о магнетит, заснув. Его память и реальность смешалась с чёрной тушью. И внутри проснулась пустота. Без мыслей, чувств и понимания.



                  - 16 -



    Что же такое война? Говорят, война - это плач Вселенной, перегруженной негативной энергией и ненавистью. Что такое мир? Это баланс негативной и позитивной энергии во Вселенной. Каждый раз, когда остры наши слова, бесчувственны наши поступки и смертельны наши мысли, мы своего рода  уничижаем эту хрупкую чашу весов. И когда остры наши слова, затем будут остры и наши клинки.
      И сколько ещё жертв и ран в наших сердцах оставит война. И та ненависть, с которой ее участники гибнут за металл и иллюзии собственного разума. И если бы мастер теперь знал, как избежать этой войны, каким богам и какой Вселенной отправить свою молитву. Всю свою сознательную жизнь он выращивал растения. И знал о их причудливом разнообразии все. А пуще того он понимал: природе плевать на ваши национальности, ресурсы и территории. Она живет в своей собственннй красоте и гармонии. И, может, самой Вселенной тоже. И для чего все эти танки, огнеметы и опасный нервно-паралитический газ? И, переслушав несколько раз лунную сонату, мастер принял решение успокоиться и оставить эмоции на потом. Никакая гармония с природой не изменит человека, его стремление к деньгам, власти и господству. Но что делать людям, которые вынуждены защищаться? А защищаются они? Мастер не знал. И говорить о том, что война - причина двух, всего лишь глупые детские мечты ни о чем. Однажды он заметил осенний листок на одном из деревьев среди опалены своей оранжереи. Последнее деревце, что осталось у него в разруху и голод войны. Он тихо срезал его, тяжело дыша. И в душе его вдруг закралась мысль: если созидаю, то обязательно разрушу. Что если это наша природа? Сочетать рождение и смерть, войну и мир, добро и зло. Но правы ли люди? Те, кто выбирает зло добру, а войну Миру. Правы ли теперь те, кто называет себя высшей расой? Нет, абсолютно точно - нет. Он вскинул винтовку - мы должны защищаться, чтобы однажды создать новое. Но защищаться так, чтобы более никогда не повторилось подобное разрушение. За высшей расой одной придёт следующая с намерением отобрать у нас любимых и наши жизни. Но мы станем жертвой - жертвой этого Вселенского баланса. Так думал мастер, осматривая пепелища. И если я теперь скажу, что он прав, я ошибусь. Каждому решать о правильности и мотивах, друзья. А у Вселенной и природы совсем иной план.
   
    Опал летела быстрее звука, быстрее света солнц и звёзд. Лишь бы успеть скорее домой. Домой - на Луну. Никогда в Опал не было столько решимости и надежды. А глаза Эмеральда пустели, будто раньше в них был океан, а теперь он иссыхал и превращался в блестящий дождевой ручеёк. И в этот момент, когда его разум метался между Вселенной и пустотой, ему казалось, что он дома. На тёплой шерсти лунного тельца, где у его шеи тихо греется Причина. Он поднимает рожицу прямо на Опал и скорее хочет ей сказать об этом. Что сейчас в кратер приведет Рубин Пион, и они все вместе уйдут на Алмазные поля, пока ещё солнце не скрылось.

       «Вот оно, что значит, навсегда уйти во Вселенную. Пора. Пора и моим старым костям уйти в космос» - говорил про себя Эмеральд.
      А картины будто в галерее проносились около него. Он сам стоял на подиуме, а кусочки его жизни дефилировали перед ним. Вот он несчастным котёнком теряет отца из виду, он навсегда уходит. Его куда-то ведут в дыму, огне. Ему страшно и холодно, в руках он сжимает папин кристалл. А мамы уже рядом с ним нет. И он плачет, плачет и зовёт ее. Детство с Кармой. И его возвращение на светлую сторону. Причина, живая Причина. Война, Рубин…
      «Как странно… смотреть на себя со стороны. От рождения до ухода во Вселенную. От маленького котёнка до устрашающего генерала, от устрашающего генерала до верного дворецкого. И от дворецкого до… Рубин… Ведь я даже не узнаю никогда жива ли она»
      Эмеральд обернулся: кругом его окружают странные линии, напоминающие катушки или спираль разных цветов спектра. Может, это акварель пролили на чёрный холст? По истине, безумство теперь роптать на то где-ты. А меж тем вычурные линии сходились и расходились, переплетались и вновь пропадали. Пульсировали или вовсе чернели. А картины и вовсе исчезли, лишь где-то трещал писк или редкий голос или что-то ещё. По крайней мере Эмеральд его не разбирал.

- Здравствуй, Эмеральд! - Удача появился здесь среди вычурных линий.

     И Эмеральд не мог поверить. Перед ним как много тысяч лет назад живой и здоровый предстал его отец. И такой, который никуда не исчезал. Счастью Эмеральда не было предела, но все же он отвернулся рассерженный и грустный. Быть может, это плод его фантазии, уходящего во Вселенную его камня. И мечта или тревога, что поднялась со она его сердца сродни прошедшим воспоминаниям. Все же не смотря на смешанные чувства, Эмеральд нашёл смелости выдавить из себя слова.

- Отец? Это ты?

- Слабо верится, - шутливо фыркнул Удача - мне тоже. Жаль, что я лишь следы магнитной индукции, записанные в твоём минерале. Все же… Я смогу с тобой поговорить. Ты вырос и окреп!

    Эмеральд внимательнее осмотрел место вокруг себя. Иллюзия, он был прав. Плод его собственного воображения внутри него самого. Значит, таковой люди считают смерть. И, может, в чем-то они были правы, погибая от его руки на войне. Если такова плата вновь встретиться с потерянными и любимыми, от чего бы бояться его. Впрочем, его минерал уже угас. И плод это воображения или реальность не имеет никакого значения. Удача же примерно ждал Эмеральда, и понимающе наблюдал за его сомнениями.

- Ты сомневаешься в месте и времени, где пребываешь? Я тебя понимаю, - Удача присел на лапы, рассматривая спирали и круги образованных линий.

- Что это такое, папа? Почему ты не вернулся? У меня столько вопросов.

- Но не думай, Эмеральд, меня давно не существует в этой Вселенной. И в другой тоже. Я давно стал сгустком энергии.

       Сгустком энергии, значит. Как и Эмеральд - он ушёл во Вселенную. Значит, эта встреча дарована Эмеральду в награду или наказание. Как же все-таки здесь непривычно, тесно и странно. Нет ни крыши, ни пропасти. Лишь линии разного цвета и осколки воспоминаний. И, вероятно, Удача, собранный из них.

- Но ведь я могу говорить с тобой, - все ещё сомневался Эмеральд.

- Мы происходим из энергии, Эмеральд. И ей однажды станем. Все наши мысли, чувства. Все давно в распоряжении самой Вселенной. Порой мне трудно объяснить самому себе, что происходит. Все же стоит признать, не нам поручено открывать секреты этого мироздания.

    Ему вновь вспомнилось детство. Образ Шёлк явно пронёсся внутри его солнца. И раньше, он помнил лишь смутно ее белую, даже бежевую шерстку. А теперь…

- И мама тоже здесь? - тогда спросил его Эмеральд с надеждой.

- Увы, Эмеральд, я не знаю где она. И не знаю, где Причина или Рубин. Помнишь, Опал однажды говорила тебе о том, что если тебе суждено найти свой камень, он останется с тобой на всю жизнь и растворится с тобой во Вселенной. Таковы ее законы, Эмеральд. И если нам с ней суждено встретится, пожалуй… Но… Не нужно обо мне, Эмеральд. Моя миссия здесь давно окончена, но твоя продолжается.

       А какой миссии так призрачно говорил Удача. Где он? Где теперь Эмеральд? И теперь бы он все отдал, чтобы эти иллюзии, мучающие его сомнением пропали пропадом. Но отец… Его Эмеральд однажды потерял, а теперь он был перед ним. И потому он тяжело, но поддавался ей.

- Но отец. Это невозможно. Я передал энергию кристалла дочери.

    Тогда Удача горячо зафыркал; неужели, Эмеральд говорил что-то смешное?

- Потому я и пришёл, - начал объяснять Удача - это место, чтобы ты знал впредь: можно сказать, конденсатор твоей магнитной энергии. Как если бы у тебя был запасной камень. Я записал частичку своей энергии в виде голограммы в твоём изумруде. И мы бы появились здесь в случае, когда он будет нарушен или разрядиться. Мы с тобой особенные, Эмеральд. Магнитные свойства, что имеет твоя лимфа, позволяет тебе поглощать и высвобождать энергию без минералов Андромеды. Минерал Андромеды для тебя лишь запасная жизнь. Звездные кошки с систем Андромеды могли пережить до девяти жизненных циклов, используя эти минералы. Я бы мог несколько раз умереть внутри времени и пространства, если бы не знал этого.

- Но?

     Удача принялся рассказывать ему об Андромеде. В числе прочего он пояснил, что уничтожил ее по неосторожности, не обладая разумом и солнцем внутри него. Так бездарно исчезнув в чёрной дыре. С его слов, когда он посетил Андромеду во второй раз, систему пульсаров ждала неотвратимая участь. Впервые, когда он переместился в систему одинокой звезды, он нарушил магнитное поле защищавшее пояс астероидов. В течении многих тысяч лет там менялась погода и магнитное поле. Долгое время он прожил там, искав способ излечиться от его болезни времени и пространства вместе с Гордостью. И он нашёл этот способ на Луне. Но его ждал провал: разразилась война. И ему пришлось выбирать уничтожить Луну или Андромеду. Удача обвинял себя в жестокости, разрушении жизни своим ученикам, а самое главное своим камням. Ему не удалось спасти ни Грусть, ни Глубину, ни Андромеду, ни Шёлк, ни его.

- Ты, наверное, думаешь о том, что, значит уйти во Вселенную. Или проще сказать человеческим языком: испытать смерть? - продолжил Удача.

- Смерть - так они называли ее на войне. - Эмеральд задумался - А что если я? Не хочу возвращаться, папа?

     Удача поманил его лапой, приглашая идти за ним. Перед Удачей и Эмеральдом появились смутные образы, которые все больше и больше приближались среди цветных линий и причудливых спиралей

- Здесь я могу показать тебе и мои воспоминания. Когда будешь готов, изучи их. Мы смогли найти способ достичь зелёную планету только благодаря самопознанию и энергии. Древние лунные коты едва ли могли достигнуть лунной орбиты. Внутри нас своего рода энергетический генератор, он под самым килем, где главный лимфатический проток. А люди и того - пешие жители луны. Едва ли сама Вселенная позволила нам выйти на орбиту. Но чем дальше уходила в космос наша атмосфера и чем токсичнее она становилась, тем более чувствительны стали наши лапы к полету. Через серные дыры мы смогли почувствовать различного рода энергию. И мы развивались, как развивается эта Вселенная. Все же, шутка ли, мы приближаемся - она отдаляется. Мы пришли на зелёную планету нежданными гостями. Разумные и способные. К людям, которые не ждали нас в гости.

   Теперь и Эмеральд мог увидеть среди картин прошлого бесконечный и прекрасный свет одинокой Андромеды, долины и поля разрушенной ранее им самим Земли и бесконечные ночи Удачи в тревоге, грусти и одиночестве.

- От чего же человек напал на нас? Если мы были гости? Ведь Причина ушла во Вселенную от их рук.

   Удача задумался.

- Это сложный вопрос. Но если ты вспомнишь как мы поступаем с лунными сверчками, ты, возможно найдёшь ответ, Эмеральд. Мы для них лишь - иные. Не похожие на них вовсе. Мы имеем плотную чёрную карбоновую шерсть, они мягкую кожу. Они на двух лапах, мы на четырёх. Мы способны к полету, а они к прямохождению. Приди мы с миром, они бы все равно прекратили наше существование. Человечество своего рода паразит, стремящийся изучить и отобрать лучшее у всех, кого они хотя бы раз увидели. Они обокрали дождь, создав водоснабжение. И своих птиц, создав летательные аппараты. Они уничтожают друг друга, если они не сходятся в словах или в цвете кожи; обманывают любимых ради радости. Но я рассказываю тебе Эмеральд это не ради того, чтобы ты ещё больше ненавидел людей. Впервые, когда мы научились знанию и его накоплению, мы встали с ним на одну дорогу. И ненависть будет культивироваться среди нас. И мы также станем друг друга ненавидеть. Раз увидев зелёную планету, и захотев ее изучить, мы уже встали на эту дорогу. Когда ты хочешь посмотреть на лунного сверчка, ты ловишь его. Но что будет если ты не сможешь его поймать?

- Я, наверное, расстроюсь.

  Далее Удача рассказал Эмеральду обо всем, что не мог рассказать ему при жизни. О его жизни между Землей, тёмной и светлой Луной и Андромедой.  О себе как жестоком учители и бесправном мучителе любящих его существ. О скомканной его памяти и проклятии магнитного кота. И снова о разрушении Андромеды ради выживания лунной цивилизации. О печальной судьбе его учеников. Он повторял все это будто хотел оправдаться или, может, получить прощение. По крайней мере, так казалось Эмеральду.

- От того, Эмеральд, в наших силах все изменить. Я совершил ошибку, допустив к знанию несовершенных духом и разрушил все, что мне дорого. Карма однажды спросил тебя? Что стоят жизни лунных жителей? И я отвечу тебе, Эмеральд. Для тех, кто шёл в битву ради мщения, они ничего не стоят. Но те, кто шёл туда ради мира между людьми и нами… Каждая жизнь - это брошенный в солнце астероид. И ты, первый понял это, Эмеральд, закончив кровопролитную войну. Но в тоже время, разделив Луну и людей ты не смог предотвратить неотвратимое. Дорогу, по которой пойдет лунная раса, повстречавши однажды людей. Пока месть не достигнет своей цели, мстителя не повергнет ни осознание, ни раскаяние. А ненавидящий будет плодить себе подобных.

- Но я никого не простил. И я…. Я бы уничтожил их ещё раз, будь моя воля.

- Ты сам знаешь, что нет. И Вселенная не даст тебе этого сделать. Мои ошибки, развязанную войну я поручаю тебе.

    Удача был прав. Эмеральд выбрал эту стратегию в надежде, что по одиночке люди и лунная раса поменяются. И однажды встретятся друзьями. Эмеральд поверил в иллюзию собственного разума, подобно тому, что теперь происходит перед ним. И если он сам закончил войну, то это вовсе не означало, что войну закончили другие. И как же ему было освободить от ненависти все камни? Таким образом, теперь Эмеральд представлял свою жизнь прожитой зря, бессмысленной.

- Куда ты уйдёшь теперь, папа?

    Удача опустил мордочку; и вновь поднял ее, но уже в самом бодром расположении духа.

- Кто бы знал, где я сейчас? - он изменился в лице - Я знаю, ты и Шёлк вряд ли забудешь… Карма, Андромеда и Глубина… Грусть… Я столько сделал зла, что заслуживаю бездны Вселенной.

    Впервые Эмеральд  осознал все, что говорил Удача. Его отец не требовал прощения или оправдания. Он искал понимания хотя бы у собственного сына. Перед которым он вообщем-то тоже виноват.

- Папа, прекрати. Кем я только не был на Луне. Одиноким котёнком, генералом лунных войск, старым немощным дворецким. Но когда убежала Рубин, мне стало ясно. Я - лжец, лжец сам себе. Предатель собственных мыслей. Я трус, что скрывался за маской дисциплины и насилия. Но стоило мне повстречать одного единственного человека на проклятой мной Земле. Я… я… У нас одна и та же ошибка, Удача. Мы забыли о том, кем мы являемся.

    Удача показал зубки, что означало его улыбку. Глаза его потеряли былую тревогу и грусть.

- Думаешь меня когда-нибудь простят Карма и Грусть?

- Никогда. Но что это меняет, папа? Нас вели чужие приказы и мифический долг. И мы забыли сначала о себе, а затем о других.

    Удача покивал в знак согласия.

- Знал бы ты, Эмеральд, как хотел бы это слышать настоящий Удача. Время моего магнитного поля внутри твоего кристалла истекает. Но помни, когда вновь откроешь глаза, тебе будет необходим сернистый газ или углекислота для дыхания. У тебя всего полчаса. В противном случае ты задохнёшься. Прощай, Эмеральд! И помни: энергия всегда внутри тебя и вокруг тебя.

      Магнитное сжатие разрушило курган Эмеральда. И он впервые открыл свои глаза. Здесь теперь он был один на пустующей и разрушенной светлой половине Луны. Один перед бесконечным космосом и Вселенной, что рассыпала там тысячи звёзд. Там вдалеке пустое место - там, где когда-то существовала прекрасная звезда Андромеда, разрушенная Гордостью и Удачей. И там же, где должна была оказаться его жизнь.

- Прощай, папа! Прощай, чужая звезда! - тихо проговорил Эмеральд и взмыл в чёрное небо разрушенной Луны.




Конец второй повести.
Одинокая Андромеда
Ваш индустриальный Поэт, 2022