Глава 6
***
Поезд замедлил ход у какого-то полустанка, запыхтел, зашипел, залязгал и, наконец, остановился окончательно.
– У вас пятнадцать минут, граждане – сказала молодая проводница, открыла дверь, вышла наружу и встала с лестницей рядом.
Николай спустился на хрустящий снежок и стал вдоль вагона прохаживаться. Мимо него пробегали взволнованные встречающие, новые пассажиры спешили занять места плацкартные. Всюду сновали продавцы еды и одежды разной. Что-то выкрикивали цыганки. Одна из них подбежала к Николаю.
– Дай, погадаю, красавчик. Что было, что есть, что будет, всё знаю…
Парень улыбнулся.
– Ну, хорошо, угадай, что у меня в левом кармане.
– Корочки что ли? – фыркнула цыганка и испарилась, только её и вдали.
Коля усмехнулся.
– А вот и не правда – вынул он из телогрейки пятак, подбросил его перед собой пару раз, и положил в карман обратно.
А в этот момент мысли в голову парня полезли разные.
Вот и закончилась его поездка в Харьков. Однако как Николаю казалось, съездил он туда совершенно напрасно. Гуляева он искал по всему городу, бегал с фотографией по заводам и фабрикам, обращался даже в местные органы власти, однако Паша словно в воду канул. И что Николаю делать дальше, было непонятно.
Коля даже пробовал поставить себя на место предателя. Чувствовал слежку, всего боялся. А потому уехал бы, наверное, куда-нибудь в Прибалтику, а лучше на Камчатку. Однако нельзя забывать того, что вместе с Гуляевым его шестилетний Славик. А мальчику нужна школа, преподаватели, да и дом постоянный. А вот это уже задача. «Вот и посмотрим, Паша, как ты с нею справишься…»
Коля вздохнул, поёжился самую малость.
«Ну, да ладно. Встретимся ещё поздно или рано…»
В это время из здания станции выскочила бабка в шубейке, шали и валенках. Она тут же помчалась к поезду стоявшему, и вскоре уже была рядом с Николаем. Старушка опустила на снег плетёную корзинку, отдышалась.
– Фу, запыхалась – сказала бабуля и посмотрела на парня. – Сынок, пирожков не желаешь. Только что состряпала…
Коля глянул на старушку божий одуванчик, и сердце его сжалось.
– С чем пирожки-то бабушка?
– С морковкой, а хошь с капустой покладаю…
– Ну, давай с капустой два – снова полез Николай в свой карман, вытащил мятую купюру. – Рубля хватит?
– Да, да ¬– сказала старая, забрала денежку и на вилку насадила два больших пирожка. – А за то, что ты у меня первый покупатель, я тебе их заверну в газетку нашу. В дороге почитаешь. Там прописано, как город апосля войны восстанавливается. Спасибо, товарищу Сталину – наконец, отдала она выпечку парню – Кушай, поправляйся…
– Благодарю, мать – кивнул Коля и отошёл от продавщицы подальше.
Развернул газетную бумагу, взял один пирожок и стал его жевать, а между тем принялся передовицу читать. «Особенно отличился товарищ Буханкин Виктор Яковлевич. Он вместе со своей бригадой на пятьдесят процентов перевыполнил план, превысив при этом все прежние показатели…»
И тут Николай глянул на героя труда и от неожиданности даже закашлял.
«Ну, вот мы и встретились с тобою, Паша…»
***
Словно переменилось что-то в городе. Люди бежали мимо счастливые, взволнованные. Некоторые несли с собою ёлки, сетки продуктовые, новые наряды в бумажных свёртках. То там, то тут слышался смех, разговоры. Где-то играла гармошка…
Коля глянул в окно, прикрыл распахнутую форточку и вернулся на стул снова. Допрос он не вёл, предателя допрашивали товарищ капитан и полковник Горлов.
– Ну, так что, Гуляев, как вам удалось из лагеря-то бежать? – спросил Иван Антонович.
Бывший полицай посмотрел на военного серьёзно. Не был он ни подавлен, ни взволнован, а напротив совершенно расслаблен и спокоен. Может быть, участь свою знал, а может, надеялся на снисхождение власти народной, которой служил верой и правдой так долго.
– Вы даже не представляете, что там творилось – наконец, сказал арестованный. – Немцы нас пленных загнали за колючую проволоку. Тысячу, может быть больше. Раненых, голодных. И мы стали ждать. Чего? Никто не знал. Только люди начали постепенно умирать. Сначала один, два, а потом всё больше и больше. Трупы никто не убирал, и мы так и спали вместе с ними на земле голой. Потом нас стали на работу гонять – рыть овраг. Мы уж после сообразили для чего он. Чтобы сбрасывать туда покойников. А потом пришли дожди, морозы. Кормили нас баландой какой-то. Крысы плавали в пищевых вёдрах. В общем, ад, да и только. Тех, кто пытался бежать, расстреливали с вышек из пулемётов. Так потом убитые и висели на проволоке. Дружок мой Гоша с ума сошёл, всё каркал, как ворона. Я уже тоже начал рассудок терять потихоньку. И вот однажды подошли к нашему лагерю бабы из соседнего посёлка. Стали выть, да картошку нам через колючку толкать, а немцы почему-то их не трогали, только ржали как кони. А одна, самая бойкая, подскочила к ефрейтору и говорит: «Отдай, мол, моего мужика. Совсем без мужика-то плохо…» Фриц сперва начал её прикладом отгонять, а она кольцо с руки снял, да вручила этому козлу холёному. Тот посмотрел вещицу, понял, что золото и говорит: «Забирай» И она глазами стала искать. И вдруг тычет в меня: «Вот он…» Так эта баба меня и спасла…
– Понятно – насупился Мальцев. – Ну, а ты, значит, в бега…
– Ну, да. В деревне там был раненый Прозоров, местные его от немцев прятали в подполе. Вот мы с ним и отправились к своим как-то ночью. Шли по лесу, болотами. А под Смоленском попали в партизанский отряд. Федька там остался, а я…
– А ты к Любаше своей потопал…
– И это вы знаете? – усмехнулся Гуляев. – Ну, да. Она же мне до войны сына родила. Думал, посмотрю на неё и снова рвану за линию фронта. Только вот Любу я не нашёл. Погибла она…
Допрашиваемый как-то заёрзал.
– Закурить можно?
– Да – кивнул полковник.
Гуляев глянул на стол, потянулся к пачке «Беломора», вытащил одну папиросу, а потом её смял и бросил.
– Ну, а дальше, поподробнее … – попросил Горлов.
Паша вздохнул.
– А дальше я помню плохо. Кажется, шёл на восток, не ел ни черта, мёрз как пёс бездомный и однажды уснул в каком-то коровнике. А на утро туда немцы припёрлись. Вернее, бросили каких-то подростков. А как увидели меня, давай избивать. Ну, тут я и не выдержал, на колени перед ними встал. А один из солдат вложил мне в руку наган и показывает на парня и двух девчат, мол, стреляй. Я тогда вообще трудно соображал. Глаза закрыл, на курок нажал и парень упал. А девчонка вдруг сорвалась и кинулась бежать. И я…
Гуляев умолк и опустил глаза.
– Понимаете, не было у меня выхода другого…
– А застрелиться ты не пробовал?! – вдруг подскочил с места Коля.
– Охолонись, Ляпов – приказал капитан и продолжил – Ты, Гуляев, Родину продал. А за это, будь ты проклят…
Эпилог
***
Они сидели в коридоре Детского дома на лавочке рядом, молча. Где-то в дальней комнате пел Утёсов, кажется что-то про солнечный город. Мимо бегали мальчишки, девчонки.
– Ну, как ты здесь, Славик? Чего-нибудь хочешь? – спросил парнишку Коля.
– А папа скоро придёт?
– Папа? – Николай встревожился. – Он сейчас не может, занят очень…
Мальчик опустил голову.
– Почему вы меня обманываете, дядя Коля, не придёт он больше….
Николай тяжело вздохнул.
– Славка, тут не так всё просто. Понимаешь?
Но мальчику было уже всё равно.
– Он не придёт! Я ему не нужен! Он меня бросил!
Сорвался парнишка и быстро пошёл прочь по коридору. Сухонький, обиженный, одинокий….
Николай смотрел ему вслед и задавался вопросом: «Ну что же сказать этому крохе такое, чтобы не было больно. Чтобы не сломался этот маленький человек…»
Но он всё же что-нибудь придумает, он попробует, он постарается, он обязательно сможет…