Глава 5
***
Он сидел на почтамте весь в ожидании. Звонок на работу давно уже был заказан, однако с капитаном Мальцевым его почему-то не соединяли. И кроме как думать о деле, Коле ничего не оставалось…
«Так, Паша Гуляев, значит, теперь ты у нас Егоров Серафим Афанасьевич. Сколько же ты ещё имён, фамилий поменяешь? А интересно, документы ты берёшь у тех, кого убиваешь? Или сам подделываешь ночами? И ещё вопрос. Далеко же ты бежать собрался, когда на руках у тебя сын?»
Парень поёрзал на стуле, почитал настенные плакаты, все они восхваляли советскую почту, а ещё честно трудиться призывали. Хотя его заставлять работать не надо. Он сам ответственность понимает. Потом Николай взглянул на девушку за столом регистрации.
– Дамочка, ну, долго ещё там?
– Ожидайте – не поднимая глаз, прогнусавила почтальонша в тёмном халате, поправила причёску и, вновь обмакнув перо в чернильницу, продолжила заполнять какие-то бланки.
Николай вздохнул, посмотрел на потолок жёлто-грязный и вновь вспомнил Гуляева.
«А то, что ты, Паша, во время войны матери своей помогал и Славика в приюте не оставил, это конечно, похвально. Только вот думал ли ты о тех других, которых добивал в овраге? А некоторых сжигал, вешал, травил собаками. А может быть ты и сына моего так же жизни лишил? Сволочь ты поганая…»
– Гражданин – наконец, услышал Коля всё тот же гнусавый голос. – Я вас соединяю. Идите. Кабинка вторая…
И парень тут же подскочил и через секунду был уже у аппарата.
– Да, слушаю, Денис Степаныч!
– Николай, мы тут узнали, у Гуляева была бабка. Она умерла в конце 39-ого. В наследство ему оставила домик под Харьковом. В посёлке Безлюдовка. Скатайся туда, проверь, может быть, наш фигурант появлялся там? Ну, а если ничего не выяснишь, возвращайся. Всё понятно?
– Да, понятно!
– До связи…
Николай повесил телефонную трубку.
– Значит, Харьков...
***
Село Безлюдовка, она же станция, находилась в нескольких километрах от Харькова, добраться туда можно было по-разному, но он выбрал самый верный способ – на перекладных. А вот последнюю часть пути Коля ехал на телеге с одним парнем. На вид ему было примерно тридцать – тридцать три, среднего роста, коренастый, густые брови и усы, а из-под кепки торчали рыжие волосы лохматые. А ещё у нового знакомого Николая не было ноги. А потому передвигался тот на деревяшке.
– Ты как, Петро, ногу-то потерял? Ранило? – спросил Коля молчаливого парня.
– Да, нет? Обморожение получил – дёрнул возница поводья вяло. – Пока стрелял, да фрица бил и не заметил даже. А как в госпиталь попал, мне и говорят: «Ну, хлопец, держись…»
– Понятно. А воевал где?
– Сначала на Финской, потом под Ленинградом…
– А я только что оттуда…
– Правда? Ну, и как там? Жизнь потихоньку налаживается?
– Налаживается. Можно сказать кипит…
– Это хорошо, что кипит. Не всё же людям с голода пухнуть, да родных хоронить…
– И не говори. А у вас как здесь после оккупации? Хлеба хватает?
– Хватает – кивнул парень. – Да, ещё своё хозяйство помогает. Правда засуха была, будь она не ладна. Но всё же лучше чем во время войны…
– Да уж, войны нам больше не надо…
Фронтовики задумались, замолчали. А минуту спустя Коля головой закрутил. Сосновый бор, озерцо гладкое, сухостой, камыши…
– Красиво тут у вас, и климат мягкий…
– А ты откуда сам-то?
– Брянский…
– Значит, из Брянска. А здесь чего забыл?
– Домик мне предложили купить…
– А чья хато-то?
– Гуляевой Зинаиды Ивановны…
– Так, вроде, там хозяин Павел жил?
– Давно?
– Да, сразу после войны. Приехал и обосновался даже, а потом вещички собрал и укатил…
– И что, больше не появлялся?
– Нет, кажется. Это он тебе предложил жильё-то купить?
– Нет, не он, сослуживец его Васька. Говорит, дружок наследство бабкино получил, а теперь продавать собрался, съезди, посмотри…
– А, тогда, понятно. Но я бы на твоём месте с покупкой-то не спешил…
– Почему?
– Плохая это хата. Там во время оккупации офицер немецкий жил, девчат насиловал, а потом кого пристреливал, кого душил. Будут потом покойницы ночами являться. Тебе это не надо?
– Нет, не надо – задумавшись, ответил Коля и добавил – Значит, всё-таки жил…