Мой двоюродный брат Толя младше меня на два года. Мы с ним с малых лет дружили. Все время вместе играли. Я, когда пошла в школу, так даже его и из детского сада забирала, как взрослая. Приведу к нам домой, накормлю, книжку ему почитаю, а там и родители наши с работы вернутся. Тетя Зоя, мама Толика, придет его забирать, а он криком кричит, не хочет от меня уходить. Иногда такую истерику закатывал, что его оставляли у нас ночевать. А в школу пошел, казалось бы, друзья новые будут, забудет обо мне, но нет, он каждую перемену ко мне в класс прибегал, мои одноклассники к нему, как к родному относились, печеньем угощали.
Так мы и жили, все время вместе. Тетя Зоя, сестра моей мамы, своего Толю без памяти любила, она даже с мужем разошлась из-за того, что тот с мальчиком был очень груб. Тетя Зоя однажды домой с магазина пришла, а Толик во дворе ревет, ему тогда восемь лет было. Она на мужа набросилась, а тот только отмахнулся, мол, пацан огрызается, вот и пришлось немного поучить. Тетя Зоя мальчика обняла, зацеловала, в дом отправила, на мужа коршуном налетела, а тот и скажи, мол, не хочет он такого сына, не было детей и не надо. Я как раз к ним тогда пришла и эти его слова услышала. Смотрю, тетя Зоя побледнела, в дом ушла, через несколько минут вернулась с большой сумкой в руках, она туда вещи дяди Пети сложила, сунула ему сумку в руки и со двора вытолкала, отправила его к матери, которая на другом конце поселка жила. Он психанул, сумку схватил, и пошел. А потом оглянулся и крикнул:
- Смотри, Зойка, вырастишь себе на шею дармоеда! Потом мне не плачься, не пожалею, - и ушел.
Он потом уехал куда-то, женился, троих детей завел. Я видела его однажды, он с женой и детьми приезжал. Веселый такой, счастливый. А тетя Зоя тоже не упала духом. Замуж она больше не вышла, боялась, что и другой муж будет ее Толика обижать. Так и жила, одна воспитывая сына. Работала на двух работах, корову держала, чтобы молоко и сметану продавать, все деньги на Толю тратила, через знакомых модную одежду ему покупала, велосипед, потом мотоцикл. Моя мама пробовала говорить сестре, чтобы она и о себе подумала, ходит в штопаных халатах, пальто уж лет двадцать одно носит, но тетя Зоя лишь с улыбкой отмахивалась, не слушала сестру, для нее сын был превыше всего.
Толик не был хулиганом, учился неплохо, спортом занимался. Казалось бы, все хорошо, но мне не нравилось, как он относился к матери.
Вроде, и любил ее, но относился к ней, как к служанке. Подай, приготовь, купи. Тетя Зоя даже плакала иногда от его грубости, заплачет, потом слезы смахнет, и тут же сама и ластиться к нему, денежку сует, прощения у него за что-то просит. Даже я ему иногда высказывала, что родителей уважать нужно, если пообещал что-то, выполни, скажи хоть иногда что-то хорошее, доброе, помоги. Он обижался на меня, но какое-то время все же был с ней помягче.
Когда он окончил десятый класс, поехал поступать в институт в наш областной город. Поступил. Тетя Зоя тогда вся светилась от счастья! Всем рассказывала, какой у нее сын умный, сам экзамены сдал, без всякого блата. Выучится, инженером будет, может, даже начальником. Она ему письма чуть не каждый день писала, а вот Толик редко ее ответами и приездами домой баловал. Чаще телеграммы слал, короткие, типа: «Меня все хорошо тчк вышли денег». Тетя Зоя не обижалась, высылала ему все деньги, себе ничего почти не оставляла. И все Толю оправдывала, мол, на серьезную специальность учится, некогда ему разъезжать, а она на то и мать, чтоб дать сыну образование и обеспечить всем необходимым. Моя мама только головой качала, когда сестру слушала.
Сразу после окончания института, Толик женился, там же, в городе. Жена его, Алена, та еще дамочка оказалась. Один раз с Толей в наш поселок приехала, два дня здесь прожила, на все брезгливо кривилась, мол, тарелки треснутые, половики протертые, кровать неудобная, а на третий день ее во дворе петух клюнул, так она закатила такую истерику, что Толик быстро собрался и они уехали. И опять его тетя Зоя оправдывала, мол, любит он жену свою, значит, жить счастливо будут. И сама к ним ездить стала, соберет огромные сумки гостинцев и везет сыну на автобусе. До автостанции в городе доедет, а потом пешком их тащит, несколько кварталов.
И, ведь, Толя ни разу ее не встретил, все некогда сыночку. А жена его со свекровью даже не разговаривает, считает ее деревенщиной.
Однажды я своей маме все, что про него думаю, высказала, а она посмотрела так грустно на меня и вдруг говорит:
- А он-то не родной ей сын, взяла она его из детдома, восьмимесячного. У нее своих детей не может быть, в детстве сильно застудилась, вот и взяли они Толю. Пока тот маленький был, все хорошо было, а как подрос… Да ты сама, Валюшка, видишь, разбаловала его Зоя, все боялась, что он узнает и будет ее упрекать, что не любила его, ущемляла, потому что не родной. Петя пытался воспитывать мальчика, а Зоя все время на его защиту вставала, даже не разбираясь, виноват Толик или нет. А потом и вовсе мужа выгнала. Да ты ж как раз у них была, помнишь, рассказывала мне?
Я вспомнила. И как ушел дядя Петя, и как про Толика сказал, что не нужен ему такой сын. Мне тогда все понятно стало.
Прошли годы. У Толи уже выросла дочь, вышла замуж. Сам он, все также, не баловал мать своими приездами, а она постарела, тоже редко к сыну в город стала ездить, тяжело уж ей было. Однажды я пришла к ней, а она мне и говорит:
- Валюшка, решила я к сыну жить ехать. Дому забота нужна, а у меня уж сил нет. Ты, конечно, помогаешь, но у Толика мне спокойней будет, он же мне сын все-таки.
- Тетя Зоя, но как же Вы с Аленой жить будете? Да и они вас примут ли вообще?
- Что ты, Валюшка! Как же не примут? Я ж мать! Я решила продать свой дом. Деньги все Толику отдам, ему пригодятся, а мне много не нужно, только угол да еды немного.
Я переживала за тетю. Она у меня тогда одна осталась. Мамы не было уже три года, с мужем я развелась, сын уехал на Север, там и женился. Я даже предложила тете переехать ко мне, но она твердо решила жить с Толиком.
Что произошло с ней в следующий месяц, я узнала от Кости, брата Алены. Я ему позвонила сама, хорошо у меня его номер телефона был. Дело в том, что не верила я тете Зое, что у них там все хорошо. Она уверяла меня, что все замечательно, что ее любят, заботятся о ней, но очень уж у нее голос был грустный, да телефон она слишком быстро отключала, а раньше мы с ней наговориться не могли. Толик тоже твердил, что все хорошо, но на душе у меня было почему-то тревожно. Поэтому я и позвонила Косте, он неплохой человек, не то что его сестра, вот он мне все и рассказал.
Когда приехала тетя Зоя к Толику, тот растерялся, не думал, что мать, действительно, дом продаст и к ним жить приедет. Но, когда она ему отдала деньги, вырученные от продажи дома, то немного оттаял, как раз хотел машину хорошую купить, а своих денег не хватало. Алена же встала в штыки, мол, я твою мать всегда предупреждала, что не смогу с ней ужиться, чего она приперлась? Когда Толик понял, что жена не соглашается жить с его мамой, он пошел на крайнюю меру, дал Алене часть денег на шубу, о которой она давно мечтала. Ему их было, конечно, жалко, но выпроваживать мать, возвращая ей все деньги, он уже не собирался. Толик мысленно уже ездил на новеньком авто. Алена, скрипя зубами, тоже согласилась. Поселили они мать в бывшей детской, из комнаты выходить запретили, кормили, как вспомнят, купаться часто не разрешали, чтоб воду не тратила. А через две недели у тети Зои случился сердечный приступ. Довольно сильный. Пока ждали Скорую, она подозвала к себе Толика и рассказала ему, что он ей не родной, но что она любила его намного сильнее, чем могла бы любить своего настоящего ребенка. Зачем она рассказала ему это, непонятно, видимо, думала, что умирает. Врач Скорой помощи сделал ей какой-то укол и уехал, сказал, что все должно нормализоваться, главное, хорошее питание и покой. Тетя Зоя поспала и ей стало лучше. А вот Толик с Аленой в ту ночь не спали. Он от растерянности, никак не мог поверить, что мама ему не родная, а Алена от радости.
- Ты, вообще, теперь не обязан за ней ухаживать! – шептала жена, -Она ж не твоя мать. Ты ей ничего не должен! Ну, вырастила тебя, так это ей нужно было, она же ребенка хотела. Давай ее в дом престарелых отдадим, хороший, конечно, я сама найду подходящий, у меня знакомая в соцзащите есть.
Толик промолчал. Не согласился, но и не сказал: «Нет».
Через несколько дней он уехал в командировку в Москву. На две недели. А, когда приехал, его матери дома не было.
- Я просто поговорила с ней, - невинно глядя в глаза мужу сказала Алена, - Она меня поняла и согласилась, что в доме престарелых ей будет веселее, там же много таких же, старых. Есть с кем поговорить. И врачи там есть. Присмотрят за ней профессионально, сердечко-то пошаливает. А оплата будет за счет пенсии. Ей она зачем? Там и накормят, и приберут.
Толик сначала хотел возмутиться, но потом решил, что так, по крайней мере для него, будет лучше. Меньше проблем и жена довольна. А матери, тем более неродной, сойдет и там.
Я, когда узнала всю правду, чуть не задохнулась от возмущения. На следующий же день я поехала к Толику. Домой к нему я не стала заходить, вызвала на улицу, не могла видеть эту гадину Алену.
- Я не хочу читать тебе мораль, - спокойно сказала я ему, - Ты уже взрослый, не тот маленький братик, которого я любила и который очень любил меня и свою мамочку. Помнишь, как она попала в больницу? Тебе было уже одиннадцать, а ты плакал. Боялся, что она умрет. Но она не умерла, потому что ей нельзя было умирать. Она боялась, что тебя опять отдадут в детский дом, где никто не приготовит тебе твой любимый пирог, никто не купит тебе твои любимые пирожные. Где никто не будет любить тебя так же сильно, как она. Но и ты тогда ее любил, я знаю. Что случилось? С тобой. Неужели ты забыл то тепло, когда она обнимала тебя, разбившего коленку, целовала, когда ты просыпался утром? Вспомни, в каких рваных халатах она ходила, потратив все деньги на «суперклассные» кроссовки, которые ты так сильно хотел, на велосипед, как у сына директора магазина. Ты же тогда называл ее самой любимой, родной, самой доброй мамой на свете. А сейчас? Теперь она стала лишней? Потому что не родная?
Толя сидел на скамейке, опустив голову. Лицо его было красным. Он молчал.
- Толик, давай я заберу тетю Зою к себе, - вздохнула я, - Так будет лучше всем. Мне не нужны те деньги, что она отдала тебе, думаю, что и она о них не будет вспоминать. Но обещай, что будешь приезжать к ней, это для нее будет самым дорогим, что ты можешь для нее сделать…
Тетя Зоя громко прихлебывала горячий чай из своей любимой кружки и с важным видом давала мне советы:
- Валюша, ты огурчики-то помельче в рассольничек покроши. А лучок не мельчи, но не пережарь, не то вкус испортишь, - она улыбнулась и добавила задумчиво: - Толенька тоже рассольник любит. Вот приедет в следующий раз, мы ему и сварим. Хороший у меня сын, вот и из стардома забрал, к тебе привез, заботится он обо мне, сынок мой, приезжает, не забывает. Нужно будет ему с пенсии свитерок какой купить, помоднее.
Я устало вздохнула, покачала головой, но ничего ей не ответила…