Причудливы извороты судьбы. Город Челябинск, с которым связана большая часть моей жизни, был основан в качестве казачьей крепости на реке Миасс в 1736 году. За 211 лет до моего рождения. Первым доложил об этом полковник Алексей Иванович Тевкелев (Кутлу-Мухамед по-башкирски), из мусульман, с репутацией «живодёра лютого и деспота известного» (говорят, оценка академика Петра Рычкова), но хорошего исполнителя.
Среди тех, кто дал ему указание, наверняка, мог быть Иван Кириллович Кирилов. Одна Л в его фамилии – это своеобразная метка, маркер. Это отличительная черта от всех прочих КириЛЛовых, у которых двойная Л.
От своей матери я много раз слышал, что её тётя, сестра отца, вышла замуж за Кирилова, потомка того Кирилова, который служил рядом с Петром Первым. Их семья жила на Нижнем Кыштыме где-то рядом с Карпинкой. И когда после института я был направлен во вторую школу, мне напомнили про потомков Кириловых, но среди моих учеников Кирилловых было много, но никого с фамилией на одну Л.
Когда в школе мы изучали повесть Александра Пушкина «Дубровский», я во второй же строчке прочитал про старинного русского барина Кирилу Петровича Троекурова, то выяснил, что правильное имя КириЛЛ, а форма КириЛа – свойственна народным традициям. Это отражено и в списках русских имён в орфографических словарях.
Когда после распада СССР начался процесс ликвидации химического оружия, челябинцы узнали из «Российской газеты», что в соседнем городе Щучье, отошедшем в 1934 году к Курганской области, вовсе не «закрома Родины», откуда время от времени появлялись дефицитные мясные консервы, а одно из крупнейших хранилищ нервно-паралитических газов. Я поехал туда и длительное время вёл на страницах «Вечернего Челябинска» эту тему сжигания химического оружия. В администрации города Щучье я встретил Кирилова, который напомнил, что у него фамилия с одной Л. Естественно, я напомнил ему про своего кыштымского родственника, которого я никогда не видел. Он отметил, что его предки приехали в Щучье из Челябинска, родственников много, свою родословную они ведут от сподвижника Петра Первого Ивана Кирилова. И в их роду много Иванов и Петров. Кстати, сына Ивана Кирилловича звали Петром и он продолжил то, чем занимался его отец. А внук Иван стал известным ботаником, исследователем Алтая, Джунгарии, по берегам Каспия.
Мы несколько раз встречались с потомком Кирилова на совещаниях в Щучьем и в Кургане, но кроме дружеских приветствий разговоров не было.
В 2019 году во время последних встреч от своей сестры я узнал много таких подробностей, о которых и подумать не мог. Она была на редкость откровенной, видимо, чувствовала, что мы больше не увидимся. Обычно сестра ни на кого и ни на что не жаловалась, а тут вдруг вспомнила, что старшие тётушки не смогли между собою договориться, в какой день отца хоронить. Август стоял жаркий, и труп поплыл. Это был дед по материнской линии. Деда по отцовской линии тоже передержали, и труп тоже поплыл. Я вдруг вспомнил, что у нас в доме до ремонта пол был некрашеным, а между уличным и дворным окном на полу было большое чёрное пятно. Обычно оно закрывалось небольшим ковриком. На этом месте была лужа, вытекшая из гроба. Бабушка кого-то ждала на похороны, которые состоялись на пятый день.
Вспомнила моя сестра, что ей очень часто доставалось от бабушки, особенно после смерти дедушки Григория Петровича Ерошкина. «Обычно бабушки любят внуков и балуют их», - пытался возразить я. «Так мы были ей не родные». И вот тут я узнал, что бабушку звали Ефросиньей. Она из рода Кириловых. После смерти мужа она стала злее. Однажды она набрала полведра картошки в подполе и обменяла на хлеб, но хлеба не дала ни внучке, ни внуку, спрятала хлеб в сундучок, который стоял под кроватью. Валя сказала об этом матери. И бабушка потом поколотила внучку.
Когда бабушки не было дома, Валя открыла сундучок и обнаружила там конфеты. Сама ела и брату дала. Бабушка поколотила их обоих. А на сундучок повесила большой замок. И снова картошку обменяла на хлеб. И снова не поделилась с внучатами. И тогда мать закрыла подпол на замок. Вскоре после этого бабушка Ефросинья уехала в Челябинск к брату.
Я не знаю, как звали её брата, но моя сестра Валя рассказала, что в период НЭПа его направили в США учиться, а потом он стал руководителем крупного оборонного предприятия. За сестрою в Кыштым он отправил свою служебную машину.
Вот как я долго подбирался к человеку, которого с полным основанием можно назвать птенцом гнезда Петрова. Кстати, в энциклопедии Брокгауза и Ефрона он представлен как Иван Иванович. Отмечено, что в 1733 году он представил в Сенат «проект, обещавший великую будущность торговле с Среднеазиатскими ханствами и Индией» и правительство его же самого направило осуществлять эти планы.
Иван Кириллович Кирилов родился в семье священника в 1695 году. Он русский учёный и государственный деятель, географ, картограф, историк, статистик, правовед, он поддержал реформы Петра Великого и посвятил свою жизнь их воплощению, градоначальник, строитель медного и железного заводов при Тобольске.
Иван Кирилов — один из основоположников российской географической науки, родоначальник российской экономической географии, активный участник подавления башкирских восстаний в 1735—1740-х годах, препятствовавших строительству городов и заводов в Оренбургской губернии «для отворения свободного с товарами пути в Бухары, в Водокшан, в Балх и в Индию».
Наконец, он в 1722—1731 годах составил Атлас некоторых провинций Российской империи.
В 1707 или 1708 году закончил Навигацкую школу. Слушал (в качестве пенсионера из подьячих) 1717—1720 курс права в Кёнигсбергском университете.
В 1712 году он поступил рядовым копиистом, а вскоре - секретарь Сената, с 1727 года — обер-секретарь.
С 1719 года он возглавил работы по топографической съёмке России. По собственной инициативе он взялся за составление атласа из присылаемых в сенат геодезистами карт и получил от сената разрешение издать за собственный счет Atlas Imperii Russici.
Кирилов успел закончить первую часть задуманного монументального труда. Atlas Imperii Russici содержал множество нововведений и служил в качестве основного атласа России более пятидесяти лет. Ивану Кирилову приходилось самому гравировать и печатать карты. Не хватало денег, и Кирилов настоял, чтобы на Москве-реке построили водяную мельницу, чтобы молоть муку, а полученные деньги использовать для картографии. Мельницу построили, запустили, но, похоже, конкуренты подожгли её.
Участвовал в организации экспедиции А. Ф. Шестакова и Второй Камчатской экспедиции (1731—1733). Статский советник (с 1734 года). Автор проекта и руководитель Оренбургской экспедиции (1734—1737). Широки просторы России. Ехали открывать новые земли, а пришлось воевать.
В ноябре 1734 года экспедиция в составе ученых и военных прибыла в Уфу. К Кирилову обратилась депутация от богатых башкиров, они не хотели, чтобы русские тут строили города и крепости, прокладывали сухопутные торговые пути в Бухару и Индию. Они-то думали только о себе, а он – об усилении Российской империи.
Будучи учёным, Кирилов поддерживал переписку с многими просветителями своего времени.
15 августа 1735 заложил город Оренбург (ныне Орск).
В декабре 1735 года Кирилов отправился в Петербург с планами освоения Башкирии, убедил императрицу Анну Иоановну, что сопротивление башкир придётся подавлять силами казаков, а если они не успокоятся, то изгнать башкир из Оренбургской губернии. Этого плана Кирилов придерживался вплоть до своей смерти. Причиной жёстких мер, предложенных Кириловым, послужили неоднократные набеги башкир на строящиеся города Оренбургской губернии, препятствовавшие развитию губернии и приводившие к многочисленным жертвам среди русских переселенцев. Некоторые проекты Кирилова вошли в правительственный указ от 11 февраля 1736 года, который был нацелен на установление контроля над системой внутреннего самоуправления в землях, населённых башкирами, и провозгласил курс на подавление восстаний башкир. Кирилов сам принял активное участие в подавлении восстаний для установления новых порядков на территории Уфимской провинции.
С конца марта 1736 года отрядами И. К. Кирилова были сожжёны многочисленные населённые пункты башкир (200 деревень) и главная Азиевская мечеть. 700 башкирских жителей погибло во время наступления Кирилова, 158 человек были казнены за восстание, 160 башкир были взяты в плен, 99 сосланы на службу в остзейские полки и 85 были розданы в крепостные.
Акция подавления башкирского восстания позволила Кирилову успешно завершить проект утверждения новых опорных пунктов Оренбургской губернии и укрепить позиции России на южноуральском направлении. Предпринятые Кириловым меры по подавлению башкирских восстаний также открыли возможность России обеспечить надёжный торговый путь в Индию. Его помощником в подавлении сопротивления башкир стал выходец из этого народа, сперва служивший переводчиком-толмачом Алексей Тевкелев, ставшего полковником.
О трудностях, связанных с закладкой крепости в устье реки Орь при её впадении в Яик, довольно обстоятельно рассказал Пётр Рычков, отправившийся в полудикие степи в качестве переводчика, а ставшего крупным исследователем, первым в России членом-корреспондентом Академии Наук.
Если Алексей Тевкелев считал, что бунтовщиков могут усмирить огонь и пули, то Иван Кирилов искал иные пути, в 27 октября 1736 года он обратился «милостиво» в Сенат ради «сбережения простых людей и поселения их в новых местах» рассмотреть его доклад «О пытках и публичных наказаниях…» Это был очень смелый документ. Кирилов предлагал при судах и следствиях отменить пытки железом, запретить вырезание ноздрей, заменить их не портящими людей и их здоровье наказаниями. Сенат оставил для ссыльных наказание кнутом, увеличил дневное пропитание с одной копейки до трёх, смертные казни оставались. Наказание смертью отменят при императрице Елизавете Петровне, но забудут об этой отмене сразу после её смерти.
Усилиями Кирилова была организована почта на перегонах Москва – Нижний Новгород – Казань – Уфа – Оренбург. Почтовые станции были укомплектованы ямщиками и лошадьми.
Чтобы ослабить влияние башкир в Сенат поступили предложения скомплектовать из башкир конный отряд в 3000 человек и отправить их на турецкую границу. Кирилов убедил, что это может ещё больше обозлить башкир.
Об Оренбургском крае Иван Кирилов писал: «Тут нет ни одного места с недостатком к житью человеческому; земля чёрная, леса, луга, реки рыбные, звериные ловли довольные»… С особым интересом он приглядывался к кочевому народу, каким были башкиры: «как птицы небесные, не сеют, не жнут, а сыты бывают». Не мог он примириться с тем, что кочевники грабят караваны, разрушают крепости, убивают охрану.
При переезде из Уфы к месту закладки Оренбурга экспедиция была укомплектована продовольствием, стройматериалами, оружием и порохом, но пока добрались, пришлось участвовать в нескольких стычках с башкирами. Продовольствие было на нуле. Кирилов признавался, что более десяти дней на одном месте он не проводил, мотался, добывая продовольствие для экспедиции, следил за заготовкой стройматериалов, за ходом строительства. Заболел туберкулёзом, простыв на весеннем ветру. Лечиться условий не было, переносил болезнь на ногах. Домой в Самару, где располагалась канцелярия Оренбургской экспедиции, попал когда стало совсем невмоготу.
Кирилов скончался в кругу семьи от чахотки 14 апреля 1737 году в Самаре, похоронен в церкви Николая Чудотворца.
Вот образец, как человек сжигает себя во имя процветания Отечества.
Хорошие слова оставил о нём академик Пётр Иванович Рычков, начинавший в качестве переводчика в Оренбургской экспедиции:
«Он первый взял на себя труд всероссийские ландкарты собирать и через обретающихся в Сенате геодезистов Атлас Российской империи и Генеральную Ландкарту сочинять… Хоть незнатной породы был, но прилежными трудами и острым понятием в канцелярии Правительствующего Сената, из самых нижних чинов порядочно происходя, ещё при жизни высокославной памяти императора Петра Великого в чин сенатского секретаря произведён». … «Правду поистине надлежит ему отдать, что он о пользе государственной, сколько знать мог, прилежное имел попечение, и труды к трудам до самой своей кончины прилагал, предпочитая интерес государственный паче своего»…