Николай Герасимович Помяловский (1835 - 1863) - русский писатель-реалист, продолжатель традиций «натуральной школы» происходил из семьи потомственных священников.
В наследственности психопатологических признаков не отмечается. Отец, научив Николая чтению и письму, скончался на 47 году жизни, оставив восьмерых детей на попечение матери. Четырёхмесячное обучение в школе ничего нового Николаю не дало и он бросил её. Как сына «духовного лица» Николая определили на казённый счёт в Александро-Невское духовное училище, так называемую «бурсу», где будущий писатель и провёл долгих 8 лет. Воспоминания о нём остались весьма печальными и нашли своё беллетристическое описание в «Очерках бурсы», опубликованных в журналах «Время» и «Современник» (1862-1863 гг.).
Выражаясь языком современных военных, «дедовщина» в бурсе царила похлеще, чем в современной армии. «Кулачное право, право физически сильного, дерзкого и наглого царило над всеми остальными сторонами товарищеской бурсацкой жизни… Этот период ученической жизни выработал в нём недоверчивость, скрытность, озлобление и ненависть к окружающей среде. Неумелые педагогические приемы тогдашних учителей» и бестолковые учебники отбили у Помяловского охоту к учению. «Он рано стал лениться, оставался по несколько лет в классе и понемногу обратился в бесшабашного, озлобленного и «отпетого» бурсака. Его жестоко пороли (всего, по собственному его счету, до четырехсот раз), а потом и сечь перестали». (Глинскiй Б., 1898). Неудивительно, что будучи поначалу мальчиком крайне впечатлительным, Николай чрезвычайно ожесточился, сделался недоверчивым, стал держаться особняком и замкнулся в себе. Он искал какого-то утешения «на стороне», но нашёл, как и многие другие его товарищи, только одно – опьянение. «Тяжёлый бурсацкий режим наложил на всю жизнь Помяловского свою ужасную печать: привычка к поискам спасения от жизненных невзгод в водке осталась навсегда». (Игнатовъ И.Н., ЭС Гранатъ, т. 33).
После бурсы Помяловский в 1860-1861 годах посещал вольнослушателем Санкт-Петербургский университет и с удивлением обнаружил, что реальная жизнь весьма далеко от звериных порядков «духовного училища». Но было поздно. Привычки, характер и личность Николая уже сформировались. В последующей жизни любая неудача всякий раз пробуждала в нём непреодолимое влечение к алкоголю. Так что он постоянно переходил от работы к пьянству и обратно. Когда началась литературная деятельность и неизбежно связанные с ней периоды творческого застоя, поиски забвения в водке стали необходимостью. Вера в свои силы чередовалась с полосами отчаяния. В этих случаях Помяловский пропадал в трущобах столицы, нередко заболевая после этого белой горячкой.
Помяловский отдавался «своему пороку целыми неделями и месяцами». «Под конец жизни страсть к вину приняла в нём невероятные размеры. В самых грязных трущобах, на Сенной, отыскивал он каких-то приятелей и целые недели проводил с ними в оргиях и бесшабашном кутеже. Приходя в себя, Помяловский сам ужасался своего положения и чувствовал, что заходит очень далеко; своей страсти он боялся. “Это болезнь, - говорил он, - страшная болезнь, которая медленно разлагает человека и даже доводит до подлости – я этого больше всего трушу”». (Городецкiй Б., 1905).
Биографы писали о нём как о талантливом писателе, но в моральном отношении совершенно опустившимся человеке. Например, «только-только начавший печататься в “Современнике” Помяловский в письме 19 марта 1862 года просит Некрасова спасти его от “позору”, поскольку он “под пьяную руку пропил” 78 рублей кредитными билетами и шесть рублей серебром, принадлежавших воскресной школе, где Помяловский работал в благотворительных целях». (Макеев М.С., 2017).
«Пролетарский писатель» принадлежал к той когорте русских литераторов, которые до конца своей жизни так и не смогли выбиться из нужды.
Многие знакомые и близкие друзья Помяловского старались удержать его от пьянства. Поэт Яков Петрович Полонский (1819-1898) даже предлагал ему «пожить у него», но после нескольких дней воздержания Помяловский срывался и ночью выпивал всю имеющуюся у хозяина водку. Общественный деятель и публицист Лонгин Фёдорович Пантелеев (1840-1919) рассказывает, что «Помяловский, пытаясь избавиться от пристрастия к алкоголю, “плакал иногда, как ребёнок, делал над собой невероятные усилия, останавливался на одну-две недели и затем вдруг пропадал, и Полонскому, бывало, немалых трудов стоило разыскать его в какой-нибудь трущобе, и можно себе представить, в каком ужасном виде”». (Тхоржевский С.С., 1986).
Весной 1863 года в палату больницы, где лечился от той же болезни русский историк и публицист Афанасий Прокопьевич Щапов (1831-1876) «поместили Н.Г. Помяловского в “сильнейшей степени развития белой горячки”. Кошмары преследовали Николая Герасимовича». (Маджаров А.С., 1992). А разговорчивый сосед по койке безуспешно пытался его успокоить, рассказывая «легенды о привидениях».
Незадолго до смерти Помяловский написал литературоведу Александру Николаевичу Пыпину (1833-1904): «Опротивела мне цензурная литература, опротивела гаже бурсацкой инструкции. Я дела хочу… Не будет дела, не найду его, буду пить мёртвым поем”. (Ямпольский И., 1935). И слово своё держал со всеми вытекающими из него последствиями. Как тут не вспомнить одну из строк Владимира Высоцкого: «Ведь если я чего решил - я выпью обязательно» («Песня-сказка про джинна»).
В сентябре 1863 года, после очередного и очень тяжёлого приступа «delirium tremens, продолжавшегося несколько дней, у него открылась опухоль на ноге и затем образовался нарыв, по вскрытии которого в Медико-Хирургической Академии обнаружилась гангрена…» (Городецкiй Б., 1905).
Творчество Помяловского, дебютировавшего очерком в 1859 году в «Журнале для воспитания», явилось началом его недолгой, четырёхлетней литературной деятельности. В 1861 году он напечатал в «Современнике» первое большое произведение «Мещанское счастье». Однако и при наличии творческого порыва Помяловский был не в силах бросить свою зависимость от спиртного. Разумеется, сей факт отражался на его здоровье самым неблагоприятным образом. Весной 1862 году Помяловский начал роман «Брат и сестра», но написал очень немного. Он впал в апатию, снова запил, покушался на самоубийство. В промежутках между запоями Помяловский пытался всё-таки работать, написав рассказ «Поречане» и несколько глав романа «Брат и сестра».
Приведём любопытное «обоснование» алкогольной зависимости Николая Помяловского одним из биографов. «В своем желании реабилитировать интеллигентный пролетариат, в стремлении показать и среди падших, среди забитых пошлостью жизни и злобой дня душу живую, Помяловский слишком тесно сближался с этими падшими, слишком проникался их наклонностями и привычками. Это имело самые печальные следствия для его здоровья. Среди кабаков и притонов разврата, в душной атмосфере ночлежных домов он окончательно расшатал своё здоровье, падал всё ниже и ниже и никакие усилия родных и близких уже не могли его поддержать и вывести на настоящую дорогу». (Глинскiй Б., 1898). Думается, что автор не совсем прав и перепутал причину со следствием. Помяловский потому и «стремился к падшим», что сам уже находился в плену алкогольной зависимости. Но и отрицать влияние его «стремления к падшим» на содержание произведений нецелесообразно.
Если частота алкогольной зависимости у человека писательской профессии не вызывает сомнений (в России, США и европейских странах), что подтверждают статистические исследования (Шувалов А.В., 2004; Шувалов А.В., Бузик О.Ж., 2015), то необычайная злокачественность течения болезни Помяловского и его смерть в 28-летнем возрасте требуют пояснений. Речь идёт об осложнённом алкоголизме, развившимся у психопатической личности. Помяловского можно отнести к группе психопатов неустойчивого круга с характерной динамикой заболевания. На первом этапе мы видим повышенную возбудимость и активное сопротивление запретам (негативизм); на втором - приобретается склонность к злоупотреблению алкоголем с быстрым нарастанием патологического влечения. Третий этап: бесхарактерность, беспорядочность поведения, приводящая к социальной дезадаптации, а затем и деградации. Возникновение гангрены – следствие тех антисанитарных условий, в которые писатель попадал во время длительных запоев и бродяжничества. Так что в крахе его творчества и в его смерти смело можно винить наличие в первую очередь алкогольной зависимости.
***