Было – не было…
Падавший до утра медленно и торжественно Рождественский снег, превратившись в грязную, кашицу, стекает в канал сточных вод. В воздухе сетка обычного для декабря затяжного, нудного дождя… У дверей магазина с желтой надписью EDEKA, прячась от порывов студёного ветра в худые и засаленные воротники – три сгорбленные фигуры.
Двое из них местные и всем давно знакомые. Толстячок Колька, прозванный народом «Ленин» за лысину и постоянную готовность поговорить с любым прохожим и «Миша – «Интеллигент». Этот тоже – личность знакомая всем.
«Интеллигент» потому, что не столь навязчив как его товарищ по несчастью, и очень вежлив. У него всегда неприятно липкие ладони. Поэтому тот, кто по простоте своей однажды решился пожать протянутую Мишину руку – больше этого не делает.
Впрочем, дружеское «Привет» он слышит часто и радостно отвечает всегда одинаково: «Как сам-то?», и не ожидая ответа, тут же теряет всякий интерес к собеседнику.
Сегодня на «посту № 1» – так называют в микрорайоне место встречи местных алкоголиков, кроме двух своих – один новый. На вид около шестидесяти. Но определить точно его возраст никто бы, наверное, не взялся. Лицо его едва ли не до глаз в дремучей, бороде. Борода седая, словно обмаранная известью. Поэтому она резко отличается от усов, давно уже доросших до верхней губы. Усы на удивление тёмные. Ну, разве что, чуть с рыжиной.
Волос не видно под натянутой до глаз чёрной шляпой. Он стоит, переминаясь с ноги на ногу, и то и дело дыша на побелевшие костяшки сжатой в кулак ладони, пытается согреть их.
«Миша-Интеллигент», отпив честно свою порцию дешёвого пива, передаёт банку ему. Но бородач, не замечая протянутой руки, задумчиво смотрит сквозь сетку дождя куда-то в сторону просыпающихся домов.
- Борода, не спи, замёрзнешь! – окликает его Миша и толкает локтем в бок.
«Борода», словно очнувшись от воспоминаний, медленно переводит взгляд на протянутую банку пива.
- На выпей чуток, полегчает…
«Борода» медлит секунду, берёт трясущейся ладонью банку, пьёт три больших глотка. Кивает в знак благодарности и передаёт банку «Ленину». Снова устремляет взор к домам.
Миша вопросительно смотрит на «Ленина», «Ленин» отвечает недоумённым взглядом пожав плечами, и прикладывается к пиву.
Пытаясь расшевелить молчаливого собутыльника, Миша клеит на лицо нелепую, дурковатую улыбку:
- Мож ты немой? Как звать то тебя, скажи? Откуда ты, кто ты?
«Борода» смотрит невидящим взглядом в сетку дождя. На помощь Мише приходит Ленин:
- Э, мож он по-русски не шарит? Скажи ему по-немецки…
Миша сосредоточенно чешет затылок… Говорит ему по-немецки:
- Братан, как зовут то тебя? Ты что, не местный?
Борода, вдруг глядя в никуда тихо произносит, тоже по-немецки:
- Неудачник
Миша от неожиданности радостно чуть отпрянул назад:
- О-о-о-о, значит уже не немой! А зовут то, как тебя?
Но борода снова уже был где-то далеко в своих мыслях.
- Оставь ты человека, вступился за «Бороду» «Ленин», - не видишь, хреново ему…
- Да и чёрт с ним – легко согласился Миша.
Отпив ещё глоток пива, протянул оставшееся несговорчивому собеседнику.
Тот, взяв, не глядя, допил последнее и аккуратно поставил банку под стену магазина.
На другой стороне дороги показались ещё двое из компании алкоголиков, и Ленин с Мишей торопливо засеменили к ним. «Борода» по-прежнему стоя под козырьком магазина. Ёжился от пронизывающего ветра, и пытался согреть дыханием ладони.
...
Через полчаса людей перед магазином стало заметно прибавляться. Поодиночке и парами, с сумками и тележками люди торопились сделать все необходимые закупки. Бесконечной чередой вливался в распахнутую дверь людской поток. На лицах людей можно было, не всматриваясь увидеть отпечаток, самое малое трёхцветной радуги чувств: озабоченное возбуждение, предпраздничная суетливость и ещё что-то, необъяснимое, что бывает на лицах людей лишь накануне Рождества.
Говор десятков голосов, преимущественно русских, сливался в одну праздничную гирлянду, украшающую всё больше и больше площадь перед супермаркетом. «Борода», отойдя чуть подальше от двери, по-прежнему всматривался в лица, стягивающихся со всех концов микрорайона людей. Словно искал кого-то взглядом.
Не многие, входящие в магазин останавливали взгляд на одинокой сумрачной фигуре.
А те, кто смотрел на неё, невольно задерживались на мгновение и быстро исчезали в проёме двери. Кто-то, задержавшись дольше прочих, даже стал всматриваться в незнакомца. Потом нерешительно повернул в его сторону. Подойдя совсем близко, заглянул в глаза:
- Андрей?... Ты что ли?…
Но, не услышав никакого ответа, и не заметив даже движения в фигуре незнакомца, извинился по-немецки:
- Verzeihung… - и сконфуженно засеменил к двери магазина.
К «Бороде», так и не дождавшись от местных глотка водки, вернулись Миша и Ленин.
Из дверей магазина, едва переставляя ноги, вышла седенькая старушка в типично-русском платке на седой голове. Проходя мимо стоящих у стены магазина, она замедлила шаг. Потом вдруг совсем остановилась и молча стала раскрывать свою сумку. Вынув из неё три детских подарочных пакетика, с орехами и шоколадными «Дедами Морозами» она протянула их бедолагам:
- С Рождеством Христовым.
«Ленин» недоумённо поглядев на забавную старушку, вдруг захохотал:
- Мать, ты бы лучше - чего покрепче купила да угостила нас за Рождество Христово…
«Интеллигент» взяв из рук старушки пакетик спокойно поблагодарил:
- Спасибо мать, угощу внучка…
Старушка закивала головой, что-то шепча под нос, и протянула третий пакетик «Бороде»
- Возьми сынок, с Рождеством тебя…
Борода, смотревший до этого отрешенно вдаль, вдруг медленно повернулся к старушке, словно только теперь обнаружил её присутствие. Он смотрел на протянутую руку старушки и молчал…
- Бери, бери, покушай сладкого… Вон, худой какой, тебе сейчас как раз кстати.
«Борода» смотрел на старушку не шевелясь…
- Да он не русский, ты, мать, ему по-немецки скажи – подсказал Миша-интеллигент.
Старушка, пристально взглянув на «Бороду» помедлила секунду и повторила по-немецки:
- Небольшой подарочек к Рождеству… Возьми, пожалуйста…
«Борода» не двигался. Не протянул руку… Но было в его взгляде что-то, что заставило старушку не сунуть пакет обратно в сумку, и не пойти дальше по аллее. Она сделала шаг к нему и ласково по-матерински взяла его посиневшую от холода и покрытую ранками ладонь. «Борода» стоял не двигаясь. Потом с силой зажмурил глаза, и на щеке его блеснула слеза. Он, из последних сил пытаясь сохранить самообладание, вдруг тихо произнёс:
- Спасибо мать…
«Ленин» от неожиданности едва не выронил окурок изо рта:
- Во бля, да он наш, русский! А чо ж ты молчал то… Мы-то думаем что ты из местных, а ты…
- Закрой рот! - вдруг неожиданно резко и грубо прервал его «Миша-интеллигент».
Ленин изумлённо посмотрел на товарища, на «Бороду», на старушку и сконфуженно рубанул рукой воздух:
- Ну вас на хрен! Пойду домой… И, демонстративно крутнувшись на каблуке, пошлёпал по кашице снега в сторону своего дома.
Старушка, всё ещё протягивая свой скромный кулёчек, молчала. Ждала.
«Борода» трясущимися руками взял из её рук пакетик и прижал к груди. И вдруг по его лицу покатились слёзы. Старушка, опешив сначала, заволновалась. Начала испуганно озираться по сторонам, потом, совладав с собой, взяла его за локоть:
- Сынок, что с тобой, что случилось, расскажи! Как зовут тебя?
Но «Борода» молчал, ни говорил ни слова. Только губы его тряслись и по щекам текли слёзы. Он с силой прижимал кулёчек к груди и кусал губы, из последних сил сдерживая рыдания.
Миша, ошарашенный происходящим, не знал, что делать! Он семенил вокруг «Бороды» взад и вперёд и бестолково повторял:
- Во бля, во концерт… Ну и дела-а-а-а-а-а…
- Убогий… - словно про себя, проговорила старушка, - что же с тобой сделала злодейка жизнь?.. Побило тебя видать здорово… Ну да, что ж теперь поделаешь… Нужно жить…
Она сунула руку в карман. Вынула из него старомодный кошелёк и, покопавшись в нем, протянула «Бороде» смятую пятёрку:
- На, сердешный, купи себе что-нибудь покушать.
Борода закусил губу так, что по подбородку потекла струйка крови. Беззвучно затряслись его плечи, и он вдруг побежал прочь от магазина, едва не сбив с ног молодую женщину. Дамочка, испуганно и брезгливо отпрянула в сторону:
- Тварь! Биндюжник! Идиот! Развелось тут падали! Сажать таких нужно, чтобы не мешали жить, и не портили людям праздник.
Но «Борода» уже не слышал её слов. Перебежав трамвайную линию, он бежал в лес. Бежал, прижимая к куртке рождественский подарочный пакетик с шоколадными «Дедами Морозами».
...
Между снующих ещё покупателей в магазине уже прохаживался, деловито работая щёткой, практикант-продавец. Рабочий день сегодня заканчивался в 13:00. Ирма Отт - продавщица в хлебобулочном отделе, сметая крошки в витрине, с интересом смотрела на появившуюся вновь перед витриной магазина рослую фигуру незнакомого бродяги. Потом, вдруг пошептавшись с подошедшей коллегой, стала собирать в пластиковый пакет не проданные булочки.
- Эмма, как думаешь, этот тип ведь определённо из местных? Я думаю, с ним говорить по-немецки?
- Да что ты делаешь себе проблемы, отдай в руки, скажи «Frohe Weinachten!», поди поймёт. Увидит жрачку и поймёт.
Ирма, набросив на плечи пальто, вышла с пакетом к дверям магазина. А Эмма бросила взгляд в окно, и укоризненно - презрительно покачала головой. Она успела увидеть в окно, что незнакомец принял пакет и, сказав что-то Эмме, опустил голову.
Вошла Ирма. Не глядя на Эмму, попыталась торопливо пройти мимо неё в подсобку. Но подруга, вдруг заметив в её взгляде подозрительный блеск, грубо остановила её:
- Стой! Ты чего? Что такое, Он что, сказал тебе гадость? Я сейчас скажу ему по-русски… Мать его так!
- Эмма, надрывно вскрикнула Ирма, - прекрати! Ничего он мне не сказал! – Она сделала паузу, кроме «Спасибо, сестрёнка»
Эмма, удивлённо посмотрела на подругу, перевела взгляд на незнакомца:
- Он что, русак что ли?..
Ирма молча прошла в подсобку. Торопливо собрав в совок крошки, Эмма поспешила за ней. Ирма сидела за столом, уронив голову на кипу стираных халатов.
- Ты что, подружка, так твою, ты не заболела часом? Что случилось? Рассказывай!
Ирма подняла голову. В глазах её стояли слёзы!
- Ты бы видела его глаза!!!
Эмма молчала поражённая. Потом присела на стул рядом.
- Не могу, не могу я!!! – вдруг в голос запричитала Ирма, - эти глаза… Она вытерла ладонью слёзы, - жалко его!!! Мы сейчас с тобой пойдём по домам, готовиться к рождественской ночи, будем жрать водку, а ему некуда идти!!! Он будет ходить до утра по морозу в болоньевой куртке, и искать угол, где чуть теплее, чем на улице.
Эмма молчала. Потом робко предположила:
- Да откуда ты знаешь, может быть, у него и дом есть и семья… А он – просто алкаш, каких много...
- Не-ту-у! - Крикнула вдруг Ирма отчаянно, и бессильно уронила голову на стол.
Эмма ошарашено смотрела на неё и не знала, как реагировать. Она вышла к стойке и украдкой посмотрела на сгорбленную фигуру под окном.
Заросшее бородой лицо, высокий лоб, грустные серо-зелёные глаза…
«Наверное, когда-то он был красивым» - поймала она вдруг себя на мысли и тут же добавила: «когда ещё был человеком…»
Словно услышав её мысли, незнакомец вдруг встрепенулся! Глаза его оживились, он выпрямился, и начал нервно поправлять на голове старую, засаленную шляпу. Потом, сорвав её с головы и сунув за пазуху, так же нервно принялся причёсывать пятернёй густую перепеть седых волос. Эмме всё это показалось интересным. Она громко позвала подругу:
- Иди, посмотри, здесь кажется что-то происходит.
На её зов вышла из подсобки Ирма, на ходу вытирая ладонью глаза.
Незнакомец, уложив кое-как встрёпанные волосы, неестественно напрягся и, не отрывая взгляда от аллеи, ведущей к магазину, вдруг вынул из-за полы куртки простенький букет полевых цветов. В другой руке у него оказался пакетик с рождественскими сладостями.
Девушки смотрели на происходящее, ждали.
Через секунду и они увидели на аллее подходящих к магазину двух молодых женщин.
Первой шла, элегантно размахивая миниатюрной ручкой, коротко подстриженная брюнетка, возраст которой определить было очень трудно. Рост семнадцатилетней девушки, одежда, женщины солидного возраста. Карие глаза, уверенный взгляд, походка деловой женщины, знающей себе цену… Рядом стройная, длинноногая блондинка, в длинном, почти до пят стильном плаще нараспашку и дорогой дамской сумочкой через плечо.
Когда они приблизились, незнакомец сделал шаг им навстречу. Женщины, не обращая на него внимания, попытались обойти его, уже заглядывая внутрь магазина. Та, которая моложе, озабоченно посмотрела на часы, что-то сказала спутнице.
Брюнетка, собралась, было что-то ответить ей, но в этот момент едва не столкнулась с преградившим ей дорогу незнакомцем. Извинившись перед ним, она сделала шаг в сторону, но незнакомец неожиданно тоже шагнул влево.
- Was soll das? – удивлённо и возмущённо брюнетка подняла на него взгляд.
А незнакомец, судорожно сглотнув слюну, и снова нервно пригладив волосы на затылке, вдруг хриплым от волнения голосом произнёс:
- Здравствуй Маришенька…
Брюнетка, отпрянув от неожиданности, удивлённо посмотрела на незнакомца.
- Что-о-о-о-о?
- С рождеством тебя… Незнакомец, ещё раз пригладив волосы, протянул ей запотевший под курткой дешёвый букетик.
Блондинка, изумлённо наблюдавшая за происходящим, незаметно дёрнула её за рукав:
- Мам, пойдём…
Незнакомец перевёл взгляд на блондинку, молчал и лишь умоляюще смотрел на девушку
Девушка, оценивая ситуацию, посмотрела на незнакомца, на мать, и, увидев в её взгляде согласие, недоверчиво скосила на незнакомца красивые глаза:
- Мам, только недолго, магазин скоро закрывается…
Уже зайдя в магазин, она ещё раз обернулась, посмотрела на забавный пакетик к его руке.
Эмма, подмигнув подруге, взяла урну, и вышла к дверям магазина.
Незнакомец молча стоял перед брюнеткой по имени Марина, и по-прежнему протягивал ей букет:
- С рождеством тебя, Муленька…
После этих слов брюнетка, словно её ударило током, едва не отскочила от незнакомца!!!
«Муленькой», от ласкового «Мамуленька» называл её когда-то только Андрей!!!
Ошарашено глядя во все глаза на стоявшего перед нею бродягу, она медленно узнавала в нём своего бывшего мужа! Когда к ней вернулся дар речи, она схватила его за руки, повернула в профиль, потом обратно и не мигая, смотрела на него широко раскрытыми глазами:
- Во-о-о-о-о-ормс, не говори, что это ты!!!!!!!!!!
Седая голова медленно склонялась ниже и ниже.
- Прости, что поздравляю в таком виде… Я сейчас же уйду… Всего тебе доброго, муленька… Леночке пожалуйста не говори, что... Он замолчал, подбирая слова, - что это был я…
Опять начали мелко трястись его губы и он, боясь не успеть вовремя уйти, торопливо сунул букет под мышку оторопевшей женщине. Потом, протянув пакетик, умоляюще прошептал:
- Это моей сладенькой… от папы… И пошёл прочь.
Брюнетка, будучи не в силах пошевелиться, стояла парализовано, и бессмысленно смотрела на плакат на входной двери. В ладони её лежал помятый пакетик с дедами морозами, а под мышкой букет полевых цветов.
...
Лена, подойдя к стойке булочной, весело подмигнула:
- Ирма, привет! Но, увидев заплаканное лицо подруги, осеклась на полуслове. – Что случилось? Ты что, плачешь?
Ирма, переводя взгляд с подруги на её маму, прошептала:
- Ты лучше посмотри, что с твоей мамой…
Лена испуганно обернулась. Увидев перед дверью мать, смотрящую отрешённо в пустоту, она подбежала к ней:
- Мамочка, что случилось?!! Он что-то сделал тебе?!!
Марина, не видя ничего перед собой, протянула дочери цветы и кулёк сладостей:
- Возьми…
Лена испуганно теребила мать за руку:
- Мама, кто это был?!!
- Потом… Потом всё расскажу… - с трудом выдавила из себя Марина, и натянуто улыбнулась - иди. Всё хорошо, не беспокойся. Я в норме. Я ещё забегу в сберкассу и приду домой.
Лена, поддавшись настроению матери, заплакала. Не понимая, что происходит, она в истерике схватила её за руку и прижалась к её плечу:
- Мамочка, я не оставлю тебя одну! Сейчас же пойдём отсюда домой! Кто это был?!
- Я сказала – немедленно иди домой – вдруг металлическим голосом тихо проговорила Марина и легонько оттолкнула её от себя - Иди…
Сама же вздохнув глубоко, и шумно выдохнув, молча шагнула в сторону сберкассы.
Эмма, всё это время делавшая вид, что сосредоточенно вынимает прилипшую ко дну урны бумажку, тоже поднялась и зашла в магазин. Ирма, подскочила к ней:
- Ты что-нибудь понимаешь?
Эмма, задумчиво глядя куда – то поверх головы подруги тихо сказала:
- Кажется, это был Алёнкин отец…Андрей Вормс.
- Что-о-о-о-о-о-о-о-о, этот старик?!!!!!!!!!!!!
- Да… - теперь уже совершенно уверенно ответила Эмма и прошла в подсобку.
...
Домой Марина пришла через час. Ни говоря ни слова встретившей её в дверях дочери, прошла, не разувшись в зал, к стенке из орехового дерева, откинула крышку бара и решительно вынула не начатую бутылку дорогой водки. Налила доверху объёмный фужер и, морщась, выпила всё до дна. Поперхнувшись, закашляла, присела на краешек дивана. Лена, видя это, снова подскочила к ней:
- Мамуленька, мама!!!
На лице Марины не дрогнул ни один мускул. Она, сбросив с плеча руку дочери, медленно и раздельно произнесла:
- Сегодня гостей никаких не будет… Я сейчас позвоню всем и извинюсь. Ты иди к друзьям, и что бы до утра тебя здесь не было…
Лена глазами, полными слёз смотрела на мать.
- Так, сейчас ни говори, ни слова! Всё! – отрубила Марина и поднялась с дивана.
Лена зарыдала в голос и убежала в свою комнату. Через минуту хлопнула дверь, и по коридору застучали, удаляясь, её каблучки. Марина, вырвав телефонный шнур из розетки, прошла в спальню. Не раздеваясь, рухнула на постель и закрыла глаза.
Перед её глазами стоял бродяга, с родными, и до боли знакомыми глазами - её «Вормс» … Стоял, стесняясь своей не ухоженности, и стыдливо протягивал в одной руке букет цветов, которые она так любила когда-то, а в другой … запотевший изнутри пакетик со смятыми под курткой шоколадными «Дедами Морозами».
Когда-то она любила полевые цветы… Но с тех пор прошло так много времени!
Был тяжёлый, болезненный развод, на время которого Леночку, тогда ещё первоклашку пришлось отправить в Кассель к родственникам. В городском суде, после заседания, Андрей потерял сознание, а когда в карете «скорой помощи» пришёл в себя – был, невменяем. В клинике его привели в чувство и после общего обследования, к удивлению Марины, поставили удивительно простой диагноз: «нервный срыв». Пояснили что это - лишь следствие пережитого стресса, и разрешили домашний режим.
После двухнедельного запоя, Андрей восстановился с большим трудом. Но с тех пор стал угрюм, неразговорчив. От полнейшей депрессии в ту пору его спасала любимая работа. Андрей-таки нашёл своё – работу в частной охранной фирме. Там очень скоро был замечен начальством и быстро продвигался по службе. Когда незадолго до их развода прошёл слух, что Генка ушёл от Алёны на другую квартиру, Андрей сильно переживал. Однажды он пьяный, поздно ночью, приехал к Марине и увидел возле её подъезда машину Генки, вернулся домой и позвонил ей.
Хохоча и матерясь, он пожелал Марине приятной ночи с «Крокодильчиком» и больше не звонил. С тех пор он стал чаще бывать у Алёны. Нередко оставался у неё на ночь. И казалось было, начиналось между ними что-то серьёзное, но то злополучное гулянье у Алёны, когда он, среди ночи пешком ушёл домой, оборвало все отношения с Алёной.
Андрей в то время остался совершенно один. Как он сам однажды сказал, «что бы не сойти с ума» – он начал писать. Всё свободное от работы время он просиживал за компьютером в своей холостяцкой квартире. Писал дневник. Писал хронологию событий последних 10 лет.
Однажды заботливые подруги познакомили Марину с приятным внешне, и интеллигентным Сергеем, который также как и Марина недавно пережил трагедию развода. Они быстро сошлись, и скоро Сергей стал уже едва ли не своим, в квартире Марины. Марина прекрасно понимала, сколь мучительным было для Андрея сознание того, что его любимая дочь практически имеет нового папу. И хотя Марина никоим образом не препятствовала общению Лены с отцом и всегда позволяла ей проводить выходные с Андреем - теперь это не только успокаивало его, а напротив, причиняло ещё большую боль.
Лена по-детски, с искренним восторгом, рассказывала Андрею о Сергее. О том, как он умеет показывать фокусы и мастерить бумажных голубей. Андрей, сжимая в кулак свои чувства, пытался делать бодрый вид и не показать дочери свой боли. А однажды забрав Лену, через час позвонил Марине. Сославшись на сильную головную боль, попросил извинить его за то, что не в состоянии быть с ребёнком. Когда в дверях квартиры он отдавал Марине дочь, он, опустив глаза признался:
- Прости, я не могу... Думаю ты понимаешь...
В этот момент, открылась дверь лифта, и из него вышел Сергей. Лена, подбежала к нему и повиснув на него шее вдруг радостно засмеялась:
- Папа!
Андрей вздрогнул, посмотрел на Сергея. Потом словно парализованный, растеряно смотрел на Марину широко открыв глаза! Сергей, крайне смущённый происшедшим, тоже был растерян. Вяло улыбнувшись Лене, он смотрел на Марину, словно прося у неё поддержки. Марина, побледнев, сжалась в комок, тоже молчала... Руки Андрея тряслись. Он с силой закусил губу и растерянно переводил взгляд с Марины на Сергея. Потом осипшим голосом с трудом выдавил из себя:
- Пойду я...
И ушёл.
...
О том, что было с Андреем потом, Марина узнавала от общих знакомых. Говорили, что он потерял работу, и снова запил.
Два месяца пил беспробудно, потом начал раздавать соседям вещи из квартиры. Говорил, что вероятно скоро переедет жить на север Германии. Вскоре после этого разговора в его квартиру уже вселился новый жилец.
Андрей просто исчез в неизвестном направлении, не сказав никому ни слова.
Несколько раз Марина получала от него сумбурные, написанные в пьяном угаре сообщения по электронной почте из которых можно было понять лишь то, что он смертельно пьян. В сообщениях, напоминающих завещания, он много бестолково говорил о смерти, о судьбе Леночки, Дэвида и о том, что по-прежнему любит Марину.
Марина, уже привыкшая к таким его причудам, часто просто удаляла полученные сообщения даже не читая их. Потом всё прекратилось. Не было ни звонков, ни сообщений, ни его пьяных ночных визитов к ней. Марину поначалу это радовало. Она ведь так часто говорила Андрею что просто мечтает, что бы он оставил её в покое. Но когда это случилось, и она обрела свой долгожданный покой, радости ей это не прибавило. Вместо этого навалилась пугающая своими масштабами апатия и напрочь пропал интерес к жизни. Притом, что внешне всё было у неё в жизни так как запланировала однажды она сама, всё чаще и чаще подступала к горлу невыносимая тоска! И тогда никого не хотелось видеть! Не хотелось больше наводить лоск на дорогой мебели, и частенько пугало желание разбить вдребезги, купленный совсем недавно дорогой «Lexus».
Пробовала разгонять тоску алкоголем – не получалось ничего кроме головных болей и проблем с желудком. Уезжала на три недели в Африку к морю, и… через неделю возвратилась опустошённая и разбитая. Возвратилась к своей работе, которая только и помогала забыться на время.
Спустя некоторое время Сергей будничным тоном, спокойно сообщил, Марине, что решил вернуться к своей семье и ушёл навсегда.
Словно в успокоение судьба продвинула Марину по службе. Она заняла сначала место главного бухгалтера фирмы, а через ещё год, пересела в кресло директора, перед которым когда-то на ломаном немецком представлялась как новая практикантка.
С той поры, словно пчёлы на мёд полетело в её сторону мужичьё. Были среди них и порядочные, и красивые, и отчаянно молодые, но, то ли время её ушло, или просто с годами произошло то, что называют «Переоценка ценностей», но прошёл у неё напрочь интерес к приключениям такого рода, и с того времени осталось у неё одно в жизни – её работа.
...
Проснулась она от шума музыки и топота множества ног в квартире напротив. Пьяно покачиваясь, прошла в ванну. Через несколько минут вышла в зал в халате и тапочках на босую ногу. Посмотрела на часы – половина восьмого… Устало подняла с пола трубку телефона. Гудков нет… Достала из сумочки мобильный. Обзвонив всех приглашённых гостей, и пообещав каждому на завтра подробное объяснение причин столь странной выходки, оделась и вышла на улицу
На улице было холодно, но дождь уже давно кончился. Кутаясь в воротник, Марина торопливо пошла в сторону… детской площадки, где в детстве они частенько гуляли с Леночкой. Присела на сырую скамью.
Подумалось вдруг: «И что я ему скажу, если увижу сейчас? «Здравствуй, дорогой»?
Или «Нам нужно поговорить…» Ей захотелось заплакать, но слёз не было. В сердце осталась лишь давящая пустота и отрешённость. Как тогда, после заседания суда, где решилось всё в её пользу. Как на следующий день, когда она, пообещав приготовить Андрею ужин - не пришла...
«В тот вечер она была дома одна. Пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей, она третий раз пылесосила квартиру. Потом зачем-то поменяла на кухне занавески, сменила постельное бельё и выбросила в урну вторую подушку. А потом пила в тёмной кухне красное вино.
Кто-то из подруг позвонил ей, пригласил на вечеринку. Никто ей, конечно, не сказал, что вечеринка была организована только ради неё. Что повод был придуман, и радость на лицах всех собравшихся была лишь театром. Марина тогда, досидев до полуночи, ушла домой.
Дэвид ночевал у друзей, Леночка всё ещё была в Касселе. Одиночество всегда ещё пугало её. А в тот вечер и подавно убивало, и раздавливало навалившейся тяжестью. Не в силах справиться с внезапно нахлынувшим приступом отчаяния и необъяснимого страха она решительно сняла трубку.
- Гена, ты можешь приехать сейчас ко мне?
- Мариша, ты ли это? Я уж голос твой едва узнал… Здравствуй!
- Так ты приедешь? - сухо переспросила Марина
- Конечно, а в чём дело?
- Вот приедешь, узнаешь. И это… купи где-нибудь бутылку водки.
- Что-о-о-о-о?
- Да, да, водки…
- Жди через полчаса.
Через полчаса Генка сидел за кухонным столом и не отрываясь, бесцеремонно смотрел на соблазнительную попку Марины, хлопотавшей у плиты.
Она, не поворачивая головы, вдруг спросила:
- Хочешь?
- Что?- не понял он
Марина повернулась к нему. Молча смотрела в глаза.
- Что ты имеешь в виду? - недоумённо переспросил Генка.
- Меня! – вдруг тихо сказала Марина.
- Мари-и-и-и-иш, чуть укоризненно протянул Генка, но тут же перевёл всё на шутку – ты ведь знаешь, тебя я всегда хочу… Он неестественно засмеялся.
- Тогда наливай. – Марина поставила перед ним бутылку водки и два стакана.
Изумлённо глядя на девушку, Генка послушно откупорил бутылку. Налил по четверти стакана.
- Наливай по полной… - Марина задумчиво смотрела в пустоту мимо Генки – как Вормс наливал.
Генка вдруг опустил глаза:
- Да, я тоже уже знаю…
Марина подошла к столу, и сама наполнила стаканы до краёв. Присела.
- Пей…
Генка не пошевелился. Тогда она первой взяла стакан и молча выпила. До половины.
Поставив стакан на стол, потянулась за бутербродом.
Генка вдруг поднялся со своего стула:
- Мариш, пойду я, пожалуй…
- Сядь, резко оборвала его Марина, пей!
Генка послушно опустился на стул. Посмотрев на стакан, решительно опрокинул его в рот. Марина вышла из кухни. Через минуту она вошла, совершенно обнажённая! Став перед Генкой, она смотрела ему в глаза:
- Бери…
Генка ошеломлённо вскочил!
- Марина!!!
Марина смотрела на него, не мигая. Уже заметно покачиваясь, она молчала. Молчал и Генка. Марина сделала шаг к нему и протянула руку к его поясному ремню.
Из зала через не плотно прикрытую дверь спальни едва слышно просачивалась грустная музыка. Генка, вспотевший и раскрасневшийся, нежно гладил лицо Марины.
- Мариша, Маришенька, хороша моя, спасибо тебе дорогая… Это незабываемо!
Марина невидящим взглядом смотрела в темноту за окном. На щеке её блестела слеза. А Генка не унимался:
- Как долго я ждал этого мгновения, муленька, хорошая моя!!!
Марина дёрнулась на кровати!
- Что, что ты сейчас сказал?!! Как ты меня назвал?
- «Муленька»… Генка недоумённо приподнялся на локте, не знаю, как-то вылетело… А что такое?
Марина несколько мгновений молча смотрела на него. В глазах её вдруг вспыхнул какой-то дьявольский огонёк. Она неожиданно встала и, не стесняясь наготы, отшвырнула одело, которым был укрыт Генка. Тяжело дыша и сверкая глазами, она вдруг зловеще тихо прошептала:
- Вставай…
- Не понял… Генка приподнялся на локте
- Я сказала – вставай, одевайся и проваливай отсюда!
Генка, опешив, ждал, что Марина сейчас даст понять ему, что это шутка, но она, сверкая глазами, полными слёз лишь повторила:
- Получил, что хотел, теперь оставь меня одну!
Марина посмотрела на разбросанную по полу его одежду, и, резко повернувшись, выбежала из спальни. В музыку флейты тихо вплелись приглушённые рыдания из-за двери ванной. Через несколько минут хлопнула входная дверь, и всё стихло. Генка ушёл.
А потом снова была кухня, рюмка водки, и долгая, долгая ночь в кресле на балконе.
В ту ночь она не позвонила Генке, не извинилась. Не позвонил и он, чтобы узнать, как у неё дела. На следующий день отец поехал в Кассель и забрал Леночку. Марина рассказала ей, что папа не сможет больше так часто навещать их, потому что получил квартиру в другом городе. И удивилась тому, что дочь это особо не расстроило»
...
Очнувшись от тяжёлых воспоминаний, Марина заметила, что снова идёт снег.
Крупные по-рождественски хлопья тихо падали на давно не крашенные доски скамьи и таяли. Закурив, она тяжело поднялась. «Надо жить…» - вспомнила она вдруг частую перед разводом поговорку мужа.
- Надо жить… - повторила она вслух и медленно пошла в сторону дома.
- Мариш… услышала она приглушённый шёпот за спиной.
Вздрогнув, она резко обернулась. Из тени кустов на неё молча смотрел Андрей. Марина замерла. Тоже молча смотрела на него и старалась унять дыхание. В висках отдавалось эхом биение сердца. Прошло не менее минуты, прежде чем она была в состоянии что-то говорить. Проглотив комок в горле, она тихо прошептала:
- Здравствуй… и первой сделала робкий шаг навстречу.
Андрей, увидев это движение, рванулся к ней, и уже протянув к ней руки, но остановился. Тяжело дыша водочным перегаром, он лишь смотрел на неё во все глаза и молчал.
Марина, не соображая, что делает, тихо-тихо взяла его ладони, и, помедлив секунду, положила их на свои щёки.
- Андрей…
Он силился отстранить её от себя, тяжело дыша и едва уже сдерживая слёзы.
- Муленька, маленькая моя, не надо, ты замараешь свою одежду… Маришенька…
Марина вдруг решительно потянула его за руку.
- Андрей, холодно, пойдём домой!
- Мариша… - Андрей неуверенно смотрел на Марину…
- Если ты о Ленке, успокойся; её сейчас нет дома.
Андрей, подумав секунду, робко пошёл за нею.
Открыв трясущейся рукой дверь квартиры, она пропустила Андрея вперёд.
Зазвонил телефон. Марина сняла трубку
- Да… Да, у меня всё хорошо. Я в порядке. Не беспокойся и не звони больше. Развлекись там с друзьями. Всё, до утра.
Повернувшись, чтобы повесить в гардероб пальто, она увидела, что Андрей стоит на пороге, не решаясь пройти в квартиру. Марина молча подошла к нему и расстегнула молнию:
- Раздевайся и проходи в зал. Я сейчас…
Через минуту с посвежевшим лицом и уже заметно успокоившись, она бесшумно подошла сзади к мужу и обняла его за талию:
- Андрюшка…
- Мариша... - Андрей умоляюще смотрел на жену.
Марина обошла его, заглянула в лицо.
- Сядь… Она пододвинулась к середине, освобождая для него место возле себя.
Когда он решился присесть, Марина обняла его за плечи, и тихо положила голову ему на грудь.
- Ну, здравствуй…
Ответа не последовало. Он молчал. Понимая, что от него, конечно же, дурно пахнет, он снова и снова пытался отстраниться от супруги. Она, заметив это, вдруг страстно зашептала:
- Андрей... не смей! Слышишь, не смей...
- Мариша, милая моя, хорошая... я не могу... Я не помню, когда я последний раз принимал ванну…
- Ну, раз так… Марина решительно поднялась с дивана, - ты сейчас же, немедленно примешь ванну и сбреешь свою гадкую бороду, Вставай! - она взяла его за руку и повлекла за собой.
- Дай хоть разуться, - он робко заглядывал в обвешанный богатыми картинами коридор.
В ванной Марина, приготовив всё необходимое, скомандовала:
- Раздевайся… И, увидев его нерешительность, тут же объяснила – я вижу у тебя все ладони в нарывах, где ещё есть болячки, покажи мне всё тело…
Когда он предстал перед нею без одежды, бледный с выпирающими костями на теле - у Марины защемило в груди, ёкнуло сердце! Она, осмотрев его с ног до головы, лишь сказала:
- Всё, иди в ванную, а я приготовлю ужин, потом обработаю твои раны.
Выйдя из ванны, она побежала в кухню, едва сдерживая рвущееся наружу рыданье. В кухне долго тряслась в истерическом плаче, упав грудью на стол. Наконец поднялась, вытерла поплывшую с ресниц тушь и достала из кухонного шкафа аптечку. Вынув с десяток различных пузырьков, тампонов и упаковок пластыря, снова прошла в гостиную. За стеклянной дверью душа слышался плеск воды.
- Я положу тебе банный халат, оденешь его, когда закончишь.
Ответа не последовало. Марина только теперь, не скрывая брезгливости, сгребла ногой лежащую на полу одежду мужа и, обернув всю кучу полотенцем, словно дохлую кошку вынесла из ванной.
На кухне, расставляя приготовленные для праздничной ночи салаты и закуски, чувствовала, что невероятно волнуется! Чувствовала непонятную радость от мысли, что сегодня она готовит ужин тому, кто из всех её мужчин лучше всех был способен ценить её кулинарные способности.
Вспомнила, как нравилось ей смотреть на её «Вормса», когда он, проголодавшись до трясущихся рук, садился за стол, и забавно постанывая от удовольствия, поглощал всё, что попадалось ему на глаза. Конечно же, она помнила до мелочей его привычки, его вкусы. Какой ложкой ему удобнее есть, где должна стоять солонка, и сколько должно быть нарезано хлеба. Всё это она сейчас без труда оформила в красивый праздничный стол и даже зажгла красную свечу, хотя сама свечи за столом ненавидела!
Чуть шевельнулась в кухне занавеска… Он вышел из ванной… Марина торопливо вытерла руки, сняла передник и вышла в зал, где на столе стояла вся медицина.
Он вошёл в зал, смущённо отводя взгляд, не зная, куда деть от волнения руки. Марина, понимая его состояние, не подала виду, что приятно поражена тем, как разительно изменился он, сбрив бороду. Она даже нашла в себе силы шутить:
- Всё Вормс, ложись, на диван, буду тебя оперировать…
- Ага, – только и буркнул он, по-прежнему смущённо и присел на край дивана
- Я говорю серьёзно – снимай халат и ложись…
Пока Марина смазывала бесчисленные ранки, он блаженно прикрыл глаза, и устало, свесил руку с дивана. Марина, нежно прикасаясь к его телу, умело орудовала тампоном, щедро смоченным зелёнкой. Когда все видимые раны и нарывы были обработаны, она, не снимая руки с его груди, шепотом позвала его:
- Андре-ей…
Ответа не последовало. Марина посмотрела внимательно в его лицо и поняла, что он спит.
Подумав секунду, она не убрала руки с его груди. Пальцы её медленно заскользили по его телу. Осторожно, боясь разбудить его, она наслаждалась знакомыми чертами родного лица. Когда ладонь её дошла до пояса она остановилась, задев барашки седых волос. Рука замерла и медленно заскользила обратно к груди. Мизинчиком она провела по дуге заросших свисающих на глаза бровей и, наконец, убрав руку, тихонько прошла в кухню. Налила бокал вина, и задумчиво глядя в окно на падающий тихо снег, отпила глоток.
Минутная стрелка часов, пробежав круг, не замедлила своего бега. Она безжалостно отсчитывали мгновения, напоминая о времени, которое безвозвратно ушло. О времени, когда принимались решения, и о времени, когда приходилось «собирать камни». Когда жизнь забрасывала подарками и показывала свой необъяснимый, порою буйный нрав…
За окном тихо падал снег… Марина поднялась со стула и снова прошла в зал Присев на ковёр перед диваном она положила голову на распластанную ладонь с пятнами зелёнки. Свою руку протянула к его лицу, и устало прикрыла глаза. За окном слышался смех, громкий говор возбуждённых голосов, а на кухне догорала рождественская свеча.
...
Утро следующего дня было морозным, ясным.
Монотонно шумел обогреватель, ненавязчиво работал радиоприёмник. Марина, выехав на левую полосу, добавила газу.
Утром она проснулась по привычке в половине шестого. Когда вошла в ванную и увидела сложенными аккуратно банный халат Андрея, сердце её ёкнуло. Диван был убран, одеяло лежало сложенным в изголовье. На столе записка: «Спасибо за всё, дорогая. Прости, я не могу иначе. Всего тебе доброго, хорошая моя»
Марина почему-то не удивилась. Горькая ухмылка на мгновенье исказила её лицо:
«А что ещё можно было ожидать?..» Она вдруг с непонятной злостью подумала: «Jedem das Seine» – каждому своё… Ну и катись к своим алкашам!»
Что бы не думать больше о неприятно поразившем её моменте, она прошла в кухню, включила заправленную ещё ночью кофеварку и тут же со злостью выключила; кофе она собиралась готовить для него.
Отпив глоток холодного чая, она прошла в спальню. По привычке быстро оделась, торопливо справилась с макияжем, озабоченно взглянув на часы.
Послышался хлопок входной двери. Марина замерла. «Может быть, он никуда и не уходил, может быть, просто курил на улице?» Но это лишь вернулась Лена. Заглянув в спальню Марины, Лена удивлённо улыбнулась:
- Ма-а-а-ам, ты чего?
- Что такое? – Марина раздражённо взглянула на дочь.
- Ты куда собралась?
- Что значит «Куда?», - на работу…
- Ма-а-а-ам, ещё более удивилась дочь, - сегодня второй день Рождества?
Марина, тут же справившись с секундным смущением, сумела выйти из ситуации:
- Конечно помню, но у меня в офисе много дел, нужно доделать кое-что. К обеду вернусь.
- А-а-а… - неуверенно протянула Лена и ещё раз подозрительно измерила мать пристальным взглядом – на улице гололёд, смотри, не гони… - И ушла в свою комнату.
Марина прошла в зал, присела на диван. Посмотрела на сложенное в изголовье одеяло.
«Во, дожилась! Так скоро и совсем «крыша поедет» Она вдруг со злостью сбросила с дивана одеяло, и решительно встала «Плевать! Поеду, поработаю, развеюсь». Уже взявшись за ручку двери, вдруг заметила в углу грязный след от кроссовок Андрея. «Да иди ты, куда подальше!» - она нервно вышла в коридор, громко хлопнув дверью!
Да, её сильно задела выходка Андрея. Она не привыкла к тому, что что-то происходит без её согласия, без её ведома. Ещё тогда, когда они жили вместе, она не считала зазорным или оскорбительным что все более или менее важные решения принимала она, и была искренне удивлена, когда Андрей говорил, что именно это было ударом по его мужскому достоинству и самолюбию. И что именно это в большей мере явилось причиной разлада в семье, приведшего в итоге к разводу.
Замок гаража прихватило морозом, и Марина нервно дёргала ручку, ругаясь про себя. Когда при этом, вдобавок ко всему, сломала ещё и ноготь, она в бессильной злобе пнула ворота ногой. Замок неожиданно поддался. Она села в машину, и вдруг, уронив голову на руль, заплакала.
Так начинался для неё второй день Рождества.
Машина неслась, разбивая волны тумана. Музыка затихла. Напомнив, что времени уже без пяти минут восемь, диктор начал сводку новостей.
«Вот, упрямец, – Марина внутренне негодовала! Столько ведь пережил, а не изменился. Что это? Гордыня его неукротимая, или, может быть что-то ещё, чего я просто не понимаю? А может, правы те, кто говорит, что из того мира, из той жизни не возвращаются? Может быть, затянула его эта «Романтика больших дорог», и теперь ему бродяжная жизнь дороже того, что он имел когда-то? Абсурд!» - Марина отрешённо смотрела на мелькающие в окне заснеженные кусты, деревья…
«… департамент полиции сообщает: - Утром 26 декабря в сквере «Мартин Лютер Кинг» прохожим был обнаружен труп неизвестного мужчины без признаков насильственной смерти. Предположительно смерть наступила в результате переохлаждения»
Марина дёрнулась словно ужаленная! Резко затормозила! Машину развернуло на обледеневшем асфальте поперёк дороги. Широко раскрытыми глазами она, не дыша, смотрела на зеленоватое табло радиоприёмника.
«...С просьбой о помощи в опознании пострадавшего обращается представитель департамента полиции Ральф Хоффман»
Рука Марины непроизвольно потянулась к страшному, блестящему прямоугольнику. Она, глядя невидящим взглядом в молоко тумана за окном, дотронулась до кнопки и… выключила радиоприёмник.
Оглушающую тишину салона разбивал на равномерные куски бешеный стук сердца. В ушах тихонько, противно гудело. Бледные губы тряслись. По всему телу прокатилась волна озноба.
«Нет! Это не он!!! Не он… Не он… Он не мог так поступить со мной!» Рука её потянулась к пачке сигарет. Взяв в рот сигарету обратной стороной, Марина, сидела не двигаясь. Перед её глазами вдруг встало грязное пятно на болоньевой куртке Андрея...
Слева в окне появилась тень притормозившего осторожно грузовика. Пожилой водитель, подбежав к машине Марины, стучал в окно. Открыв окно, она, не понимая, что он говорит, лишь кивала головой:
- Всё окей, всё в порядке. Не беспокойтесь…
Мужчина подозрительно смотрел на неё.
- У меня действительно всё в порядке, спасибо, проезжайте. Я справлюсь…
Медленно развернув машину, Марина поехала в направлении города. В висках бешено пульсировала кровь, но мысль работала чётко: «Пусть будет так… Теперь я хотя бы смогу надеяться, что это был не он. Он навсегда будет живым в моём сознании. Пусть будет так…»
Полоса тумана вдруг резко поредела, и Марина заметила, что она едет уже в опасной близости к обочине дороги. Хотела, было осторожно принять влево, но словно ниоткуда перед капотом возникла сутулая фигура в болоньевой куртке с грязным пятном.
Секунда, глухой удар и снова - звенящая страшным эхом… тишина.
Марина успела только увидеть, как тело, перевернувшись несколько раз, отлетело на обочину дороги. Она вскрикнула… И проснулась!
Руки её тряслись, на лбу обильно выступила испарина. Она вытерла лоб ладонью, и глубоко вздохнув, попыталась успокоиться. Потом вдруг вскочила и выбежала в зал.
Андрей лежал на диване. Широко раскинув руки и чуть приоткрыв рот, он спал. Марина на цыпочках вернулась в спальню и обессиленно упала на кровать. Чуть отдышавшись, и восстановив дыхание, попыталась вспомнить события вчерашнего дня.
В палитре переживаний, самым ярким, было чувство непонятной удовлетворённости принятым вчера решением. Она не знала, что теперь делать, как быть, но была уверена в том, что поступила правильно. Всегда ещё она тщательно обдумывала каждый свой шаг, всегда просчитывала возможные последствия, а вчера, смогла просто положиться на шестое чувство. Теперь она была необъяснимо удовлетворена происшедшим и не хотела сейчас думать ни о чём другом.
В прихожей послышались лёгкие шаги, дверь чуть приоткрылась и в щель заглянула Лена.
- Мам, ты уже не спишь?
- Заходи. Присядь… - усталым жестом Марина пригласила дочь присесть на край кровати.
Лена, не говоря ни слова, присела, и в ожидании молчала.
Задумчиво глядя в потолок, Марина тихо сказала:
- Это твой отец… И тут же поправилась – Твой папа…
- Что-о-о-о-о-о? Елена изумлённо отпрянула в сторону, - Отец?!!
- Да, это... твой... отец... – медленно и раздельно повторила Марина. Только я тебя прошу - ни о чём сейчас меня не спрашивай. Всё потом…
Лена молчала. Потом, сглотнув комок в горле, с трудом выдавила:
- И как мне теперь вести себя с ним?
- Ты девочка большая, реши сама. Это твой отец… И теперь он будет жить с нами, со мной.
Лена задумчиво смотрела в пол, теребила уголок одеяла.
- Он что, бомж, алкоголик?..
- Он твой отец… И по-прежнему безумно любит тебя. И кстати, тот пакетик с «Дедами морозами» - его подарок тебе на Рождество.
Лена понимающе промолчала и вышла из спальни. Марина поднялась, и тоже вышла в ванную.
…
Андрей по-прежнему безмятежно спал. Марина, проходя в кухню, задержалась у дивана, присела в изголовье и грустно смотрела на копну седых волос. На цыпочках вошла в зал Лена. Не решившись близко подойти к дивану, она стояла в проёме кухонной двери, и чуть опасливо, все глаза смотрела на спящего незнакомца. Медленно она начинала узнавать в нём своего отца. В памяти размыто всплывали забытые картины детства.
«Она с папой на диване... Он шутливо покусывает губами её живот, пытаясь ухватиться за пупок. Она визжит восторженно, просит «Папа, ещё!» Потом она начинают играть его пальцами. Леночка перебирает его пальцы «Чики-брики, пальчик выкинь!» - Папа послушно загибает палец. Ещё один, ещё…
...Вот папа стоит на сцене на празднике города, и поёт какую-то очень грустную песню.
Лена знает, что эту песню он поёт не маме… Тогда у них уже было напряжённо в отношениях. Он поёт себе. Он поёт о себе.
Он хорошо играет роль, но даже Лена слышит, как дрожит его голос. Как паузы в песне становятся всё длиннее; он пытается сделать вздох чуть глубже, чтобы остановить рвущиеся наружу слёзы. А толпа гуляет… Кто-то ест, кто-то пьёт, кто-то, проникшись вдохновенным исполнением песни, задумался о своём…
Ещё остался навсегда в памяти тот день, когда Лена в последний раз видела его. Это была суббота. Папа тогда забрал её к себе в квартиру, но почему-то очень скоро сказал, что Лена должна сегодня остаться дома. Сказал, что у него сильно болит голова. Выходя из квартиры, он вдруг задержался на мгновение и закрыв глаза, прошептал: «Да будет воля Твоя, а не моя, Бог мой, Отец мой… Аминь»
Лену тогда это удивило. Она спросила, почему он молился так коротко. А он вместо ответа лишь поцеловал её в лоб, и Лена почувствовала, как тёплая капелька из его глаз осталась на её щеке. Он передал её маме и ушёл домой. А спустя некоторое время мама сказала, что папа получил другую квартиру, и теперь будет жить в другом городе.
Папа и раньше говорил о квартире в другом городе, и Лена даже сказала, что не будет грустить, если он разрешит навещать его по выходным, но тогда она обиделась на то, что он даже не попрощался с нею. Потом эта обида забылась. В жизни появилось много нового, интересного и Лена лишь иногда спрашивала маму «Почему папа даже не звонит?» А потом к ним насовсем переехал дядя Сергей, с которым Лена очень легко и быстро нашла общий язык.
И вот теперь, этот мужчина на диване, этот страшный бродяга вчера у дверей магазина, оказывается её отец... Лена молчала. Молчала и Марина. Потом бесшумно поднялась и вышла в кухню.
На кухне она, прикрыв дверь в зал, принялась готовить завтрак. Поручив дочери, закончить все приготовления, Марина бесшумно проскользнула в зал. Ещё раз осмотрев Андрея, она вышла в спальню, и скоро вернулась со стопкой одежды. Положила её на край стола и вернулась в кухню.
На столе остывали румяные, свежеиспечённые булочки, и покрывалось испариной масло под стеклянным колпаком. Марина по обыкновению пила чай, Лена задумчиво смотрела на остывающий кофе.
Андрей, шевельнулся во сне, чуть приоткрыл глаза. Непонимающе смотрел на стены, на журнальный столик перед диваном, на стопку одежды. Снова прикрыл глаза, пытаясь что-то сообразить. Потом вдруг провёл ладонью по щеке. И окончательно проснулся. Дернулся, чтобы встать с дивана, но, увидев себя обнажённым, быстро укрылся. Растерянно озирался по сторонам. Потом, накинув домашний халат, и взяв со стула сложенную аккуратно одежду, прошёл в ванную.
Спустя четверть часа он, одетый в домашние бриджи, и белоснежную футболку, на секунду задержался перед дверью кухни. А, услышав голос Лены, совсем растерялся.
Стоял, переминался с ноги на ногу, не решаясь войти. Дверь кухни распахнулась. Серьёзно и чуть грустно глядя на него, Марина, просто поцеловала его в щёку:
- Доброе утро!
Потом, прекрасно понимая его состояние, взяла его за руку, и легонько потянула за собой.
Лена, увидев его, встала. Сделала, было движение вперёд, но остановилась. Не зная, как себя вести в этой ситуации, с мольбой посмотрела на мать. Но Марина лишь ободряюще кивнула ей и вышла в зал.
Андрей во все глаза смотрел на смущённо отводившую взгляд девушку. Он взволнованно дышал, нервно покусывал губы, и искал подходящие слова.
Лена хотела сделать шаг ему на встречу, и не могла. Наконец у неё хватило сил произнести:
- Здравствуйте…
Андрей, задыхаясь от наплыва чувств, беззвучно шевелил губами. Хотелось рвануться к дочери, сгрести её в объятия и прижать к сердцу. Но боясь, что она психологически ещё не готова к такому стрессу – сдержал свои чувства, и приблизившись к ней легко поцеловал её в голову:
- Здравствуй Леночка
Лена стояла, боясь пошевелиться. И только когда Андрей сел за стол, она решилась присесть напротив.
- Прости отец, я вчера не узнала тебя…
- Так ведь… не мудрено… Я всё понимаю. Не стоит извинений. – Андрей попытался выжать из себя улыбку.
Не зная, что ещё говорить, он вдруг встал:
- Ты, надеюсь, ещё не куришь?
- Нет, конечно.
- А я вот, это… Пойду на балкон покурю… Можно?..
- Да, да, конечно… - Лена тоже поднялась.
Марина курила на балконе, давя в себе рыдания. Андрей подошёл сзади, и молча положил руку ей на плечо. Марина не пошевелилась. Облокотившись о бордюр балкона, она беззвучно плакала, глядя на белоснежное покрывало нетронутого под балконом снега. Потом, не глядя на Андрея спросила:
- Ну, что, познакомились?
- Да, поздоровались… Андрей, поперхнувшись дымом, закашлял.
- Ну и ладненько. – Марина, смахнув слезу посмотрела на мужа, пригладила пальцем его взлохмаченную бровь. – Теперь всё будет...
- Да, конечно… - Неуверенно согласился Андрей.
За завтраком он сидел в изголовье стола. Есть старался степенно, не торопясь, но трясущиеся от голода руки выдавали его. Лена ела свой запечённый хлеб, запивая апельсиновым соком. Молчала. И лишь иногда украдкой поднимала взгляд и смотрела на отца.
Вдруг, едва не поперхнувшись, она прыснула в кулак. Тут же извинившись, она попыталась продолжить есть, но не смогла. Глядела на Андрея, и глаза её смеялись.
- Ты чего?.. Марина строго посмотрела на дочь.
- Пап, ты прости, мама часто рассказывала, как забавно ты постанываешь от удовольствия во время еды. Я этого уже не помнил, а вот, сейчас, слышу… Так мило… Нет, правда! Ты только не обижайся, пожалуйста…
Андрей с Мариной переглянулись и одновременно заулыбались! Засмеялась и Лена.
Марина умилённо смотрела то на дочь, то на мужа. Про себя она отметила, что этот нюанс был сейчас как нельзя лучше - кстати! Он заметно разрядил напряжённую обстановку и заполнил гнетущее молчание за столом. Андрей, тоже заметив перемену в настроении дочери, подыграл ситуации:
- Да, мама часто говорила мне об этом, а я как-то не замечаю. Но я исправлюсь… - Шутливо пообещал он.
- Ни в коем случае! – Лена обнажила в прелестной улыбке два ряда красивых зубов. Это так мило!
После завтрака Андрей вызвался помыть посуду, но Марина, посмотрев не его руки в пятнах зелёнки решительно отказала:
- Дай рукам зажить, успеешь ещё...
Неохотно Андрей согласился.
- Пойди лучше, посмотри комнату нашей принцессы. - Она выглянула в зал – Лен, покажи отцу свой терем. – И снова обращаясь к Андрею легонько подтолкнула его, подбодрила – Иди, иди…
Андрей нерешительно вышел из кухни.
Закончив с посудой, Марина снова пила чай. Иногда повернувшись к двери, прислушивалась. Из комнаты дочери уже слышался её смех и бодрый голос Андрея.
«Ну, вот кажется самое сложное позади. Первый барьер взят, а остальное – дело времени» - подумала она. Взяв с собой чай, она вышла на балкон.
На душе было легко и празднично. Торжественности добавлял вид щедро облепленных снегом, деревьев под балконом. Всё в этот миг, казалось, встало в её жизни на свои места.
На балкон вышел Андрей, за ним набрасывая на себя куртку, вышла, счастливо улыбаясь, Лена. Андрей, пропустив её к бордюру, обнял сзади за плечи и нежно прижал к себе.
Лена прильнула к плечу отца, и счастливо улыбаясь, нежно гладила его ладонь.
В этот миг в глазах её было столько чувств, что Марина невольно поймала себя на мысли, что она от дочери, пожалуй, никогда не получала такого заряда нежности и любви.
Что бы скрыть внезапно возникшее чувство непонятной лёгкой ревности – она вдруг беззаботно и раскованно улыбнулась:
- Ну, какие планы на сегодня? Что будем делать, куда поедем?
Лена вдруг посмотрела на мать:
- Родители, а что, если нам пообедать где-нибудь в ресторане? Устроим себе маленький праздник…
Марина посмотрела на дочь на Андрея:
- А что, я лично за это предложение.
- Ура-а-а! Совсем по-детски захлопала в ладошки Лена - едем, едем!!! Я даже знаю, куда мы поедем. Только, чур, я за рулём!
- Ух ты, ты уже водишь машину? – Искренне удивился Андрей!
- Папа, мне уже 19. Ты не забыл? – Улыбнулась Лена, и тут же поймав многоговорящий взгляд матери, поправилась – я уже давно взрослая девочка.
Андрей нерешительно переминался с ноги на ногу. Марина, поняв его состояние – поспешила успокоить.
- Андрей, в спортивном костюме ты, конечно же, не поедешь, успокойся. Сейчас твоя дочь сделает из тебя настоящего принца. – Мася, быстренько найди что-нибудь в гардеробе Дэвида.
Лена, просияв, взяла отца за руку и повлекла в квартиру:
- Сейчас всё сделаем!
...
Автомагистраль была необычно пуста. Лена, выведя свой Джип на левую полосу, лихо вдавила педаль газа. Играла задорная молодёжная музыка. Марина с Андреем сидели на заднем сиденье, молчали. Иногда переглядываясь, молча улыбались. Андрей нерешительно взял в руку её ладонь. Она накрыла его ладонь своею.
- Девочки, а куда мы едем то?
Марина с Леной переглянулись. Марина, поглаживая ладонь Андрея, посмотрела в его глаза:
- Ты свою внучку увидеть хочешь?
- Что-о-о-о?!!
- Внучку свою, говорю, хочешь увидеть? Мы едем в Гиссен к Дэвиду. Он приглашал нас сегодня к себе.
Андрей дёрнулся на сидении, выпустил руку Марины:
- Что-о-о? Как ты сказала, в Гиссен?!!
- Да, а что?.. Андрей, ты что? Ты побледнел весь, что с тобой?
- Мариш, с трудом выдавил из себя Андрей, я там живу… Он замолчал сосредоточенно, по привычке пытаясь нервно запустить пальцы в густую бороду. - А как долго он там живёт?
- Три года… И дочке его уже два годика. Зовут её Шанталь, а супругу его Анечка.
- Русская что ли, наша?
- Мама её с Москвы, а отец – местный немец.
- Понятно… Андрей по-прежнему сосредоточенно думал о чём-то своём
- Пап, а где ты там живёшь? Можно посмотреть? Ты нам покажешь свою квартиру?
Лена беззаботно улыбалась, барабанила пальцами по рулю в такт музыки
Андрей молчал. Он как-то сжался весь, смущённо отвёл взгляд, и умоляюще посмотрел на Марину. Она, вероятно догадавшись о причине его смущения, попыталась перевести разговор на другую тему:
- Дэвид работает программистом в солидной фирме, не плохо зарабатывает, в прошлом году они купили себе дом в кредит. Оба говорят, что не жалеют… - Марина улыбнулась… А Анечка, открыла собственное кафе. Вот там то и пообедаем.
Андрей, чувствуя лёгкий шок от всего услышанного, молчал. Марина, заметив его волнение, обняла его, ободряюще похлопала по плечу. – Ты ведь помнишь, у него вчера был день рождения.
- А я без подарка, - Андрей растерянно развёл руками.
- Ничего подобного! – Марина хитровато улыбнулась. Андрей успел заметить такую же хитрую улыбку в зеркале заднего вида.
Лена, продолжая барабанить по рулю, взяла с переднего сиденья серебристый кейс и подала матери. Марина молча положила его на колени Андрея:
- Конечно же, не хорошо без подарка в такой день. Вот и подаришь… Это будет от тебя.
Андрей, не совсем понимая происходящего, осторожно открыл кейс. Там в оригинальной упаковке лежал последней модели ноутбук.
- Ого, - искренне изумился Андрей. Глаза его загорелись, он с интересом взял компьютер в руки и зачарованно осматривал его.
- Нравится? Марина, довольная удавшимся эффектом заглядывала в его глаза.
- Сказка! – вздохнул Андрей, «Мечта поэта»! А я работаю на рассыпающейся старомодной коробке с 98 м Виндовсом.
- Ты по-прежнему пишешь? – Марина, казалось, была искренне удивлена.
Андрей, сделав выразительную паузу, глухо проговорил:
- Это всё что у меня осталось. – Он промолчал секунду - память…
Небо всё больше затягивалось свинцом туч. По стеклу едва слышно зашелестела сетка мелкого снега. Андрей молчал. То и дело смотрел задумчиво на Марину, на дочь.
Марина тоже была не многословна. И только Лена, захлёбываясь от возбуждения, рассказывала обо всём на свете. О предстоящей поездке в Альпы с друзьями, о прелестной малышке - племяннице Шанталь, и о том, что мама до сих пор не позволяет ей задерживаться с друзьями дольше, чем до полуночи.
Андрей слушал журчание её голоса и чувствовал, как необыкновенная лёгкость наполняет всё его сознание. И только иногда вспышкой молнии обжигала мысль о том, что ему трудно воспринимать всё это частью и его теперь жизни. Он словно был в гостях в прекрасной сказке, во сне, который должен был когда-то непременно кончиться и снова безжалостно вышвырнуть его в привычную реальность. Он гнал от себя эти мысли, пытался сосредоточиться на лице дочери и не мог. Всё это было слишком хорошо и красиво для того, чтобы быть реальностью.
- Ну вот, подъезжаем… - нарушила молчание Марина.
Андрей мысленно сжался, сосредоточился. Украдкой посмотрел на своё отражение в боковом стекле. Марина, заметив этот жест, ободряюще похлопала его по ладони:
- Ты в норме, поверь мне… Всё будет нормально…
- Да, да… Конечно… неуверенно согласился Андрей.
Свернули с магистрали и скоро въехали в городок Гиссен. Андрей занервничал. Лена ехала в знакомом ему направлении. Когда, наконец, машина остановилась у небольшого кирпичного особнячка, и Лена, выпорхнув из салона, пошла к багажнику – Андрей остался сидеть неподвижно, и лишь сильнее сжал ладонь Марины.
- Андрю-ю-ю-ю-ю-юша, ласково смотрела на мужа Марина – успокойся, всё будет хорошо. Вот увидишь! Пойдём… - Она открыла дверь и потянула его за руку.
На шум подъехавшей машины на крыльцо вышла темноволосая девушка и, увидев гостей, сдержано улыбнулась, заговорила на чистом немецком:
- Здравствуйте! Счастливого вам Рождества! А мы вас с утра ждали. Проходите, пожалуйста.
Сухо поцеловав Марину в щеку, она первой подала руку Андрею. Улыбаясь, смотрела на Марину, ждала, что она представит гостя. Марина совершенно спокойно сказала:
- Андреас Вормс - отец Дэвида. И не дожидаясь какой-либо реакции вернулась к машине, открыла багажник.
Андрей, пожав руку невестки и изобразив на лице дипломатическую улыбку, извинился, указывая на Марину, вынимавшую сумки:
- Я помогу…
Он нарочито долго копался с вещами, невольно пытаясь оттянуть момент встречи с Дэвидом. Лена взяла сумку и пошла к дому. А он, поставив сумки на снег, закурил.
Из дома, на ходу набрасывая на плечи куртку, степенно вышел Дэвид. Увидев Андрея, замер на секунду, остановился и бросив короткий взгляд в сторону матери пошёл ему навстречу. Андрей, отбросив только что зажжённую сигарету, смотрел ему в глаза, молчал… Молчал и Дэвид. Андрей словно опомнившись, поднял кейс и протянул его сыну:
- Хэппи бёздэй... Это тебе… он опустил взгляд и добавил: - от мамы…
Словно не замечая протянутого кейса, Дэвид шагнул навстречу, и протянул ему руку:
- Здравствуй… Проходи в дом.
Марина встретила их на пороге с очаровательной малышкой на руках:
- Ну-ка дед, принимай рождественский подарок. Что скажешь?
Андрей растерянно оглянулся, посмотрел на дочь, на сына, словно спрашивая и у них разрешения…
- Бери, бери, дед, знакомься – Дэвид взял из рук Марины ребёнка и осторожно передал отцу.
Девочка, увидев не знакомого человека, вдруг протянула к нему ручонки:
- Опа…
Андрей изумлённо смотрел на Дэвида, на Марину.
- Маринк, ты слышала? Ты слышала, что она сказала? Она назвала меня «дед»!!!
- Так ты и есть дед, засмеялась Марина, что же ты растерялся? – отшутилась она.
- Да, но откуда она знает? – не переставал изумляться Андрей…
Он нежно, очень осторожно взял её на руки.
- Посмотри, у неё уже два зуба!!!
Марина и Лена захохотали. Дэвид сдержанно улыбнулся. Анна, не поняв последней реплики, вопросительно смотрела на Лену, ожидая перевода. Лена, смеясь, перевела ей то, что сказал отец.
А малышка - Шанталь уже освоившись на груди деда, что-то лепетала тоненьким голоском, пытаясь залезть ему пальчиков в нос. Прошли в дом. В зале стоял большой, богато накрытый стол. Посередине на красивом блюде красовался мастерски запечённый рождественский гусь. Увидев всё это, Андрей непритворно ахнул:
- Одна-а-а-а-ако…
- Анечка постаралась… - Дэвид не без гордости посмотрел на супругу.
Марина, встав между ними, обняла их за плечи:
- Молодцы ребятки! Я за вас рада…
После обеда Марина незаметно тронула Андрея за локоть:
- Курить хочу, сил уже нету! А Дэвид просит не курить в доме. Пойдем, прогуляемся?
Андрей охотно согласился, встал. Поднялась и Марина:
- Сынок, мы с папой подышим свежим воздухом…
- Мать, кто обещал к Рождеству бросить курить? – Дэвид укоризненно покачал головой, - Какой пример ты показываешь внучке?..
- Сынок, я только покажу отцу вашу деревню.
Марина улыбнулась и, чмокнув сына и внучку в нос, потянула Андрея к выходу, но Дэвид вдруг остановил её.
- Мам, подожди минутку…
Подойдя совсем близко к Андрею, он тихо попросил:
- Выйдем на минутку на балкон, покурим…
- Не понял… - Андрей удивлённо улыбнулся.
- Ты покуришь, а я подышу…
- Ок…
На балконе Дэвид вдруг зашагал вдоль перилл, начал волноваться. Нервно теребя волосы, заговорил:
- Поговорить нужно…Это очень важно. Для меня важно… Покаяться хочу перед тобой…
Андре, удивлённо поднял глаза. А Дэвид, шумно выдохнув, наконец заговорил:
- Помнишь, когда вы с мамой уже разошлись, и ты жил в другой квартире… Ты тогда часто приходил, подолгу говорил с мамой, уговаривал её снова жить вместе и удивлялся её неадекватному поведению?.. Понимая, чувствуя, что она по-прежнему любит тебя, не мог понять почему она так упрямо отказывает тебе?
- Как не помнить… То время до сих пор для меня – загадка…
- Так вот, я хочу помочь тебе понять это… Ты тогда всякий раз почти добивался своего… И добился бы если бы не…
- Что?!!
- Если бы не я… - с трудом выдохнул Дэвид. Я не позволял ей решиться на это! Я просто поставил ей ультиматум - или я или ты. И серьёзно говорил ей что если ты вернёшься, то я уйду из дома.
Дэвид, замолчал. Отвернулся, задумчиво смотрел в сад.
- Почему? - тихо спросил Андрей. – А впрочем глупый, конечно же вопрос…
Дэвид, словно не услышав реплики продолжал:
- Было время меня мучила совесть за это. К тому же и мама часто укоряла меня за то, что я лишаю её права на личную жизнь. Но я не мог переступить через своё «Я». Я страшно ревновал маму к тебе и во всех её бедах винил тебя. Когда ты попал в больницу, Ленке мама предложила свою, щадящую версию происшедшего, а мне рассказала всё как есть. Вот тогда-то я понял многое. Потом был разговор с нею, когда я просил у неё прощения и пообещал, что никогда больше не стану диктовать ей как ей жить. Но тогда было уже поздно. Тогда у них с Сергеем уже были серьёзные отношения, и она не решилась на новый старт. Вот так…
Дэвид замолчал и уже взялся было за ручку балконной двери что бы уйти, но задержавшись обернулся и пристально смотрел Андрею в глаза:
- Потом я долго пытался разыскать тебя… Что бы попросить прощения… И потому, что видел, знал – мама тоже хотела этого. Если можешь ещё – прости меня… Я сказал тебе это сейчас что бы ты никогда не винил маму в том, что… Ну, ты понимаешь?..
- Да, конечно – Андрей тяжело поднялся с кресла – спасибо что сказал это. Сейчас это было очень кстати.
- Надеюсь. – Дэвид вдруг улыбнулся загадочно и повторил – Надеюсь…
…
На улице Марина жадно затянулась дымом и только тогда заговорила:
- Во, отец, дожили, покурить, нужно спрашивать разрешения у детей…
Андрей улыбнулся, промолчал. А она вдруг посерьезнела:
- Так ты, стало быть, здесь где-то жил? Не хочешь показать?
Андре, молчал. Словно не услышав сделанный Мариной акцент на слово «Жил», он грустно посмотрел на супругу:
- Ты ведь девочка не глупая, можешь догадаться, где и как я живу… Не боишься? Это недалеко отсюда. Хочешь пройтись, увидеть?
- Хочу! – Твёрдо ответила Марина - Веди.
- Узнаю понемногу свою Муленьку – слабо улыбнулся Андрей. Ладно, пойдём. Но смотри, я тебя предупреждал.
Долго шли молча. Уже закончились кварталы жилых домов, а Андрей всё шел. Шёл к окраине города. Наконец вдали показалась изгородь фермерского хозяйства, окружённого по периметру древними соснами.
- Вот моя обитель - чуть грустно Андрей кивнул в сторону старинной каменной постройки на краю хозяйства. – А вот и моя «хозяйка медной горы» Фрау Гольдштейн. Это она дала мне приют, когда я остался без крыши над головой, работу и много-много понимания и душевного тепла.
Едва ковыляя, седенькая старушка слабой рукой сметала снег с аллеи.
Андрей, пропустив впереди себя Марину, вошёл во двор. Подойдя к старушке, положил руку на её плечо. Старушка подняла голову и не узнав Андрея без бороды, пристально всматривалась в его лицо. Андрей, понимая её недоумение, улыбнулся. Чуть наклонившись к старушке, вдруг начал что-то шептать совершенно беззвучно и делать руками непонятные знаки. Старушка смотрела на него спокойно, явно не признав его. Андрей, улыбнувшись, снова начал жестикулировать и беззвучно шевелить губами. Тут только до старушки стало что-то доходить. Она, начав узнавать черты лица Андрея, изумлённо смотрела то на него, то на Марину и лишь беспомощно разводила руками.
Андрей, счастливо улыбаясь, обнимал Марину. Сказав старушке что-то ещё на языке жестов, он потянул, Марину за собой.
Прошли по аллее мимо дома хозяйки, сараев, из которых доносился смрад свиных испражнений, и мычанье коров, и вышли в сад, в гуще которого ютилась глиняная, облупленная постройка.
- А вот и мой «замок Иф» - Андрей указал взглядом на перекошенную от времени дверь, – Ты готова?
Марина промолчала и просто шагнула в двери. Тихонько скрипнула дверь, и она оказалась в тёмной прихожей. Андрей, войдя за нею, включил свет:
- Проходи в дом…
Дом представлял собою тесную комнатушку с крохотным окном. В углу стол, старый обшарпанный стул. На столе - старомодный пожелтевший компьютер, кипы бумаг, начатая бутылка водки и на стене в самодельной рамке фотография Леночки в её пятый день рождения. В другом углу комнаты полу старый, местами протёртый, но аккуратно укрытый пледом диван. На спинке стула, спортивные штаны с оттянутыми коленями и неизвестного цвета рубашка. На стуле потрёпанная, засаленная Библия. А на стене перед диваном красивыми, большими буквами надпись
«Да будет воля Твоя, а не моя, Отец мой, Бог мой!!!»
- Вот… Тут я живу… Андрей незаметно пнул под стол, валявшийся на полу окурок - даже и присесть тебе предложить стыдно…
- Да ничего, ничего, я человек свой, ты не суетись… - Марина, пытаясь справиться с шоком, делала безразличное лицо, и с наигранным интересом разглядывала комнату – а где у тебя холодильник, плита, чем ты питаешься, как ты себе готовишь?
Андрей смущённо отвёл взгляд:
- Иногда бабулька кормит, а вообще-то… - он виновато улыбнулся – ну, это… как доведётся…
Он вдруг посмотрел на стол с компьютером
- Ну, и вот, пища духовная…
Марина подошла к столу:
- Да-а-а-а… Теперь я понимаю твой восторг от подарка Дэвиду.
- Да ничего, ты знаешь, этот антиквариат тоже пока работает, мне пока хватает…
- И что ты здесь творишь? – Марина взяла со стола толстую папку – что-о-о-о? «Восхождение на боль»?!! – Она удивлённо посмотрела на Андрея, - Это твоё?!!!
- Да, а почему ты так удивлена? Это сборник моих писулек, которые я начал писать ещё тогда… Он подбирал подходящее слово – в той жизни…
- И что? – Взгляд Марины выражал неподдельный интерес…
- Ну и писал… Когда был в заведении, сдружился с мед. братом Николаем, он тоже наш, из советских, он мне в тайне от заведующего приносил свой ноутбук и по ночам я писал. А когда меня выписали, я даже оставил ему все свои мемуары. Этак, в качестве благодарности, на долгую добрую память. Андрей улыбнулся - Коле понравилось… Он даже пообещал найти спонсоров для издания моей книги.
- И что, что дальше? – Марина взволнованно встала со стула, подошла к Андрею, схватила его за руку: - Что дальше?!!
Андрей, искренне удивлённый её реакцией, изумлённо отпрянул:
- Что с тобой, Муленька? Ты что так разволновалась?
- Что было дальше, рассказывай!
- Ничего… Я уехал сначала в Гамбург. Жил там больше пяти лет. А потом вот здесь осел. Тут тихо, спокойно и… к вам ближе. Так и живу. А Николай построил себе дом, и тоже, говорят, переехал. А что такое?
Марина взволнованно ходила взад и вперёд по комнате. Сосредоточенно думала о чём-то своём.
- Да что с тобой, Марин, ты скажешь мне, в чём дело? – Андрей улыбнулся.
- Андрей, что ты там говорил о его обещании издать книгу?
- Да ну, это он так пошутил. Говорю же тебе: это - наш мужик!
Марина, ни говоря больше ни слова, присела на стул, открыла папку, и глаза её быстро забегали по строчкам печатного текста. Перевернув пару страниц, она снова быстро пробегала глазами строчки текста. Перелистнула ещё пару страниц, ещё.… И вдруг едва не вскрикнула:
- Вот!!! Смотри!!! Это я уже читала!!! Это ведь ты писал?
Андрей, не понимая происходящего заглянув в текст:
- Ну конечно я… Это уже позднее. Там, в заведении написал. Почему ты спрашиваешь? Стоп, что ты такое говоришь? Как ты могла это читать? Этого не читал пока никто, кроме Николая…
Марина сосредоточенно тёрла пальцем переносицу. Думала. Потом снова резко поднялась со стула:
- Андрей, ты только не волнуйся, присядь…
- Муленька, ты меня удивляешь…
Глаза его смеялись, но Марина была абсолютно серьёзна. Она взяла его за руку и тихо проговорила:
- Андрей, этот сборник уже издан…
- Что-о-о-о-о? Андрей изумлённо улыбался.
- Да. Я лично держала в своих руках один экземпляр!
Андрей, просиял:
- Ты это что, серьёзно? Во, дела-а-а-а! Неужели?!!
- Андрюша - Марина взяла его за руку, - ты действительно многого не знаешь… Послушай, как фамилия этого Николая?
- Андрей всё ещё не понимал, к чему клонит супруга - Энс его фамилия, а что?
Марина снова замолчала. Потом, набрав воздуха, выдохнула:
- Твоя книга издана, но под чужой фамилией. Ты понимаешь, что это значит? Это плагиат! Твою книгу похитили, присвоили авторское право. Я видела эту книгу, и автором значился некий… кажется … «Корнеев»
- Коренев?!!! Вскочил вдруг как ужаленный Андрей.
- Да, кажется, так… Точно Коренев. Ты знаешь кто это? Ты с ним знаком?
Андрей широко улыбался:
- Ещё как! Андрей торжественно посмотрел на Марину – это же мой творческий псевдоним! Ещё с ранней молодости! С тех пор, когда писал статейки в районную газету. Был я тогда и «Коренев», и «Светлов» и «Зельмикайтес» и ещё много разных псевдонимов. А когда говорил с Колей, то шутки ради сказал ему – будешь издавать книгу, делай под этим псевдонимом. Кто же тогда думал, что это реально?!! Так что ты говоришь, ты видела мою книгу, держала её в руках?
Марина, начиная что-то соображать вдруг резко встала:
- Вормс, пойдем, выйдем на улицу, покурим, а то я боюсь, что моя голова сейчас взорвётся!
Андрей вдруг захохотал:
- Да у меня и в апартаментах курить можно, я не стану ругать…
Но Марина уже пошла к выходу. На улице она, собрав с крыльца, гость снега, растёрла им разгорячённое лицо:
- Так, теперь слушай меня внимательно...
- Слушаю и повинуюсь… Глаза Андрея счастливо смеялись.
- Как то, давно уже я получила на своё имя бандероль, в которой была только одна книга. Не было ни письма, ни записки, и имя отправителя было мне не знакомо. Поэтому я, посмотрев на книгу второпях и естественно не поняв ничего, положила её на книжную полку с тем, чтобы как-нибудь на досуге разобраться от кого это и что вообще всё это значит. А потом просто забегалась, и было не до неё. Но я тогда пролистала несколько страниц. Сразу я подумала, что это мамины родственники из Касселя, опять пекутся о моём духовном состоянии, и снабжают религиозной литературой. Поэтому так легко и забыла о той книге. А теперь вот выясняется такое… Конечно же, и имя автора мне ничего не говорило, как ты понимаешь… - Марина посмотрела на Андрея и добавила с улыбкой – писака ты наш…
Андрей слушал её и счастливо улыбался:
- Вот так подарочек на Рождество… Кто бы мог подумать? Слушай, - он, словно опомнившись, взял Марину за руку: Что-же теперь делать-то? Ведь Николай, наверное, прислал тебе книгу потому, что не мог найти меня… Адрес твой я ему как-то давал. Кстати, и телефон тоже давал…
- Да, вспоминаю, он однажды действительно звонил, разыскивал тебя. Но позже наш номер изменился. Не понимаю, почему он не написал хоть пару строк объяснения, когда прислал книгу?
- А может быть, написал, но ты просто не нашла. Может быть, где-нибудь между страниц записка или его телефон, или там электронный адрес?
- Да, может быть ты прав. Я действительно не особо рассматривала этот подарок.
- Ладно, приедешь домой, посмотри ещё раз хорошенько…
Рука с сигаретой замерла на половине пути. Марина, чуть приоткрыв рот, непонимающе смотрела на Андрея:
- Что это значит, Андрей?
Андрей молчал…
- Я спрашиваю, что это значит?!! С надрывом в голосе, предчувствуя не доброе, почти прошептала Марина.
- Мариша... Однажды я вошёл в твою жизнь и принёс тебе только несчастья… Сейчас ты без меня наладила свою жизнь и тут снова я. Пойми меня правильно: я не хочу, я просто боюсь снова причинить тебе боль. Я не могу.
Теперь замолчала Марина. Потом вдруг серьёзно и строго подняла на него глаза?
- А Ленка, дочь твоя, сможет? Она, сможет? Однажды потеряв отца и вновь обретя его, сейчас снова пройти через тот ад? Ты об этом подумал?!!
Андрей, потупив взгляд, молчал. Потом обнял супругу за плечи и прижал к груди.
Молчали. Ладонь Марины медленно скользила по дорогой ткани пальто. Первым нарушил молчание он.
- Давай сейчас оставим этот разговор и продолжим его…дома?
Марина молча кивнула и уткнулась лицом в грудь Андрея.
Сзади бесшумно подошла старушка. Тронув Андрея посохом за ногу, вопросительно смотрела на него. Андрей, увидев ее, улыбнулся и сделал ей какой-то знак, а Марине пояснил:
- Она абсолютно глухая. Понимает только меня по губам, и по только нам двоим понятным знакам.
Марина заинтересованно наблюдала сцену общения мужа с глухой старушкой. Андрей что-то беззвучно шептал, делал какие-то знаки, а старушка лишь кивала головой и одобрительно шамкала беззубым ртом. В конце разговора она снова закивала, и что-то проговорила скрипучим голосом. Андрей растроганно обнял её за плечи и поцеловал в лоб. Опять начал делать знаки, указывая на хижину. Старушка, кивнув ещё раз, и тут же, словно потеряв всякий интерес к собеседнику, поплелась к своему дому.
Андрей грустно смотрел ей вслед, и Марина увидела, как блеснула в его глазах слезинка.
Она нежно погладила его по щеке:
- Андрюша, не переживай, мы не оставим её, будем её навещать, я обещаю тебе…
- Да, конечно, спасибо родная… Он сглотнул комок в горле.
- Пойдём? Дети ждут…
- Мариш, прости, пожалуйста, можно попросить тебя, Ты это… иди уже, а я через минуту догоню тебя…
- Да, конечно… - Поняла его без лишних объяснений Марина, и тихо пошла по аллее к выходу.
А Андрей, прикрыв дверь хижины, сел на усыпанный снегом порог. Задумчиво смотрел на серое небо, прощался…
Когда он уже вышел на дорогу ведущую к городу, ещё раз оглянулся.
Чёрной тенью на фоне снега выделялась сгорбленная фигура фрау Гольдштейн. Она, проводив грустным взглядом Андрея поковыляла к дому.
…
Марину Андрей догнал уже на полевой дороге. Она была серьёзна и задумчива. Увидев его, она грустно улыбнулась:
- Андрей, я должна тебе кое-что сказать… Я недавно купила Леночке квартиру. Пока сейчас всё это дело в стадии оформления. Есть некоторые проблемы. Ей ещё нет 21 года, и это делает некоторые проблемы. И вот что я сейчас подумала: Со мной ты жить, как я поняла – не хочешь, но Ленка-то твоя, это самое дорогое, что есть в твоей жизни. И я думаю, жить с нею в её квартире ты просто не сможешь отказаться. Или? - Она приостановилась в ожидании ответа. Ты согласен?
Андрей тоже остановился. Очнувшись от размышлений, он смотрел на супругу:
- Прости Мариш, ты что-то говорила?
- Ясно… Марина взяла его за руку, давай дома поговорим. – Она вдруг, чуть шаловливо улыбнулась: Андрюш, не расстраивайся ты, я обещаю тебе, мы не оставим её. И на кашку с маслом ей хватит. Я в её почтовом ящике оставила двести евро. А потом мы ещё приедем к ней в гости. И летом будем приезжать сюда на выходные с детьми и внуками. Ну, ты успокоился?
Андрей с благодарностью посмотрел на супругу:
- Спасибо родная! За бабулю, за деньги. Я непременно верну тебе!
- Вот получишь гонорар за книгу тогда и вернёшь... - засмеялась Марина
- Слушай, а ведь ты права! – Андрей вдруг оживился, я как-то даже и не подумал об этом!
Я хорошо знаю Николая, это порядочный человек. Если у него получилось издать книгу, то может и мне какая-то часть от гонорара причитается?
- Глупенький… - Марина ласково потрепала его по голове – это твоему Николаю причитается какая-то часть за посреднические услуги, а гонорар причитается тебе!
- Ух, ты-ы-ы-ы!!! – словно мальчишка, восторженно ахнул Андрей, так я теперь смогу купить себе новый ноутбук!
- Если книга вышла тиражом хотя бы десять тысяч экземпляров, то тебе хватит на десять ноутбуков и ещё останется.
- Хорошо бы… - мечтательно улыбнулся Андрей - бабуле бы инвалидную коляску справить, она же бедняга едва ноги переставляет.
- Будет и коляска бабуле и всё будет теперь. Только давай, наконец-то доберёмся до дома.
Андрей вдруг остановился. Ещё раз, обернулся. Посмотрел на едва уже различимый в тумане, островок его прошлой жизни и поднял взор к небу. Постоял так и пошел, не оглядываясь по дороге.
…
Долго шли молча. Марина, не переставая курила. Задумчиво гладя в небо, она вдруг тронула Андрея за руку:
- Вормс, не хочешь рассказать о своём «Путешествии Пилигрима»?
- Ты о чём? – Андрей посмотрел на Марину.
- Ну, я имею в виду что с тобой было после клиники и вообще…
- А-а… Да что говорить то?.. Всяко было. Много пришлось пережить. Хорошего и… не очень.
- Расскажи… У нас ведь есть время?
- Грустная это история, Мариша, очень грустная. Боюсь, что придётся пережить всё заново life если стану рассказывать.
- Но ты ведь сам говорил, что это помогает избавиться от груза в душе?
- Да… Вообще то…
- Расскажи, Андрей…
- Боюсь испортить тебе настроение.
- Не бойся.
- Ладно, может быть ты и права… Давай присядем где-нибудь?
- Знаешь, пойдём-ка к Анечке в кафе, там кофе, там уютно и тепло, как ты?
…
В кафе, которое любезно открыла им Анечка, было действительно очень уютно.
Сноха была обходительна и любезна. С Андреем особенно.
Обслужила напитками, поставила на стол свечу и пожелав приятного вечера ушла.
Марина, сидя напротив Андрея терпеливо ждала его рассказа. А он, словно пугаясь памяти прошлых лет долго не мог начать свой горестный рассказ. Нервно пил кофе, часто курил и виновато смотрел на Марину:
- Сейчас, сейчас, Дай собраться с мыслями…
Марина, видя, как трудно даётся ему, терпеливо ждала, не торопила.
- Андрюш, успокойся. Теперь всё это уже позади. Эта «змея» уже больше никогда не ужалит тебя.
- Ой, Мариша, боюсь часть этой змеи теперь навсегда останется в моей душе в моей памяти…
Марина молча отхлебнула капучино, задумчиво смотрела на пламя свечи.
- Ты с какого момента хочешь слышать эту историю?
- Помнишь, ты как-то довольно поздно заявился ко мне пьяный в стельку и собрался утроить разборки с Сергеем. Я отправила тебя домой и с тех пор… Ну, ты помнишь…
- Да, конечно… В тот вечер Мюллер сообщил мне что я уволен.
- Поэтому ты и надрался?
- Ну, чёт тип того…
- Почему тебя тогда это так выбило из колеи? У тебя подобное и раньше случалось?
- Ну, во - первых я очень ценил той работой, тем местом. С другой стороны, было невыносимо обидно от того, что тогда, в том случае действительно не было моей вины. И третье, пожалуй, самое весомое… Тогда я просто был на грани! Знаешь, говорят «капля камень точит» То увольнение было маленькой, но действительно последней каплей, взорвавшей мои нервы! Я тогда просто сломался! Перед тем как заявиться к тебе, кстати, я действительно ни в коем случае не собирался устраивать разборки перед дверьми твоей квартиры, клянусь!.. Так вот, перед тем как я пришёл к тебе я купил ящик водки и почти бутылку высосал в лесу. Ну и… Захотелось непременно определить с Сергеем границы в плане его отношения к Леночке. Только это я хотел с ним выяснить, клянусь!
Когда пришел от тебя домой, то - разумеется, спал мертвым сном. Кажется до вечера следующего дня. Потом помню всё как в тумане. С того дня будто потерялся во времени. Ночами пил беспробудно, днём спал. Сколько дней это продолжалось – не могу сказать.
Как-то мне позвонил Славка. Поняв, что я смертельно пьян, приехал ко мне. Ну и вставил мне по первое число! Пытался меня образумить, уговорить не впадать в депресняк, предлагал даже помочь мне с оформлением всех бумаг… Но, к моему несчастью, я получил с фирмы письмо, в котором сообщалось что у меня есть ещё неиспользованных 10 дней отпуска. И в тот же день я получил расчёт. Это было то, что мне нужно….
Я решил сделать себе расслабуху, остыть малость, чтобы потом быть в состоянии мыслить трезво и заниматься всеми бумагами. Ну и «расслабился». Что называется «по полной программе»! Неделями я пил, заливал водкой тяжелые мысли, и голод… Впрочем голода я тогда не чувствовал. Потому, что пил не переставая. Только когда, вставая ночью с кровати падал на пол – вспоминал что уже несколько недель не ел ничего. Питался водкой, кофеином и никотином.
- Что же ты мне не рассказал ничего, дурачок! Неужели же я бы не поняла тебя, неужели бы не помогла как-то?
- Как? Накормила бы несчастного муженька-придурка и снова бы указала на дверь?
Марина молчала…
- Мне тогда хватило последнего визита к тебе. К тому же вся деревня тогда уже гудела о том, что «Маринка скоро замуж выйдет»
- Да-а-а, узнаю своего Вормса…
- Нет, тут, пожалуй, не в том дело, что ты намекаешь. От всей моей гордости тогда уже ничего не осталось. И вообще от меня ничего не осталось. Остался живой труп! Кстати, тогда я серьёзно задумывался о самоубийстве. Часто по пьяне брал в руки свой «Вальтер», говорил с ним как с другом, просил помочь мне одним махом решить все проблемы. И, наверное, решил бы если бы не пил так много. Но я пил тогда. Пил по-чёрному. И всякий раз, решая нажать спусковой курок наливал ещё стакан, писал очередное «последнее» письмо тебе и приходил в себя уже утром на полу у своего кресла. Это то и спасало меня. Конечно, я думал о происходящем. Иногда даже пытался думать трезво. Понимал, что всё это не смертельно, в принципе все проблемы решаемы. Но постоянно сверлила мозг мысль, что всё происходит на каком-то сверхъестественном уровне… Словно, какая-то неведомая сила осмысленно раскладывает карты в определённой, не понятной мне последовательности, диктуя мне определённый план действий. Не могу сейчас объяснить почему я тогда не стал сопротивляться, и просто послушно следовал этому странному зову. Я просто спокойно продолжал пить, иногда гадая, чем кончится вся эта не весёлая игра - психушкой, самоубийством или просто бесславной смертью во время очередного запоя… Как-то раз, поздно вечером пришел хозяин дома и про то протянул мне конверт с предупреждением и неуплаченной квартплате и пояснил: если я в течении недели не оплачу все счета, он будет вынужден просто попросить меня… На улицу.
- Ну ты хоть как-то пытался спасти ситуацию?
- Нет! Тогда уже нет. И даже не потому, что не мог мыслить трезво, а просто тогда я безнадёжно впал в состояние пугающей, убивающей прострации… Тогда мне всё было уже безразлично! Когда кончились деньги на водку, я уже не брезговал за бесценок продавать вещи из дома. Свой шоу-хлам, видео камеру, короче всё, что представляло хоть какую-то ценность. Бывало, просто менял на бутылку водки. Знаешь, даже не потому что снова хотел надраться и не было уже денег, а потому, что был уверен, что всё это мне уже не пригодиться. Тогда дошло уже до того, что я вполне реально готовился к смерти. Даже не потому, что всё было так плохо, а потому, что устал бороться с ситуацией. Сломался я тогда. Частенько по ночам просыпался, и поднимаясь с кровати просто падал трупом на пол. Какое-то время лежал без сознания. Потом приходил в себя от болей в области сердца. В эти минуты спокойно считал до ста и снова и снова до ста. Было ужасно интересно на каком счёте помутиться сознание и всё кончится!
Помнится я в один из таких дней написал тебе письмо – завещание. О Леночке, о Дэвиде… представь, это тогда я писал абсолютно серьёзно… Вечерами откупоривая очередную бутылку водки я… молился.
Марина удивлённо вскинула бровь!
- Да, да… сначала просил прощения за то, что смею говорить с Ним в таком состоянии, а потом просил о милости ко мне – придурку! Реально умолял убить меня! Потому, что самоубийства боялся, как греха. Всякий раз помолившись так, я вливал в себя по самое не хочу. Иногда для верности смешивал водку с виски или коньяком и ромом и влив в себя этот смертельный коктейль полз до кровати.
Знаешь, что глупо было тогда? Когда очередной раз решал поиграть в «догонялки» со смертью – предварительно убирался в квартире. Очень уж боялся мысли, что, когда придут выносить смердящее тело, увидят в квартире бардак. Глупо, но факт…
- Ну и как и когда ты прекратил с этими экспериментами?
- Однажды ночью проснулся от сильных болей в области сердца и печени. Утром допил оставшуюся водку и серьёзно задумался над вопросом «Что теперь?» Снова молился и говорил с Богом. Сказал Ему прямо что думал: «Я реально, серьёзно просил у Тебя смерти Ты не дал мне. Может быть, это означает что мне ещё отмерено чуть пожить?» Ну и согласился попробовать. В тот-же день обзвонил всех знакомых, нашёл паренька, который срочно искал себе квартиру, и по-быстрому переписал на него всё своё хозяйство. Из квартиры вышел с двумя сумками. Пару дней перекантовался у Славки, потом сдался в клинику. Десять дней пролежал там. А когда вышел оттуда, не оставалось ничего другого как прийти в знакомый мне уже приют для бездомных. Там началась очередная глава моего приключения. Знаешь, я всегда ещё хотел увидеть реальную жизнь… Жизнь без макияжа, такой какой её обычно не показывают. Именно там я увидел её во всей её красе…
- Что ты имеешь в виду?
- Я там жил в компании вот уж действительно подонков общества. Девять из десяти там были освободившиеся из мест заключения рецидивисты, воры, убийцы, и прочий весёлый люд… Слышится мрачновато, но не представляешь, как много я взял для себя там! Именно там я познакомился с удивительными, замечательными людьми, каких редко встретишь в цивилизованном обществе!!! Там было много тех, кого я смело называл Личностью с самой большой буквы… И самое большое, что я прибрёл там, именно там Бог начал учить меня смирению и милосердию. Я-то долгие годы считал, что у меня в этом плане всё ОК, а там понял, насколько я ещё несовершенен в этом плане. Там я научился в каждом человеке видеть ЧЕЛОВЕКА! В каждом безобразном биче видеть душу человеческую, научился состраданию к таким, вышвырнутым на обочину жизни… Узнал, что для того, чтобы оказаться на этой самой «обочине жизни» не нужно многого. Каждый может в одночасье из успешного, среднестатистического гражданина превратиться в бомжа! Это стало для меня открытием! Там по-новому я учился ценить тем, что имеешь в жизни…
Марина грустно смотрела Андрею в глаза, молчала. А он, закурив, улыбнулся грустно:
- Что, золото, продолжать?
- Да!
- В том заведении - «клоповнике», я прожил три месяца. Получал ежедневно мизерное пособие, покупал самую дешевую водку, и снова пил. И конечно же писал. Писал взахлёб! Просто боялся мысли что не успею записать всё увиденное, пережитое. Это мрачное место реально стало для меня местом получения самых больших откровений от Бога!
- Притом, что ты оставался алкоголиком?
- Представь себе!!! Порою я снова и снова поражался этому и смел говорить с Богом. Говорил, что просто не понимаю Его действий! Я тогда действительно не понимал как это возможно, что сам Бог не гнушается говорить со мной, заниматься моим воспитанием притом, что я – ходячая дискредитация понятия «христианин» Но Он тем не менее продолжал делать своё дело. Ну а я… я тоже продолжал… пить на последние деньги, и ждал развязки всех этих загадочных для меня, необъяснимых событий в моей жизни. На том этапе странным образом начало проявляться во мне заложенное Богом начало…
- ???
- Я не говорил много о Боге своим товарищам по несчастью, не читал им горячих проповедей, но невольно получалось… как бы сказать это… Показывать им Бога.
- Как?
- Очень просто. Там тогда это было очень просто. Там всегда оставалась возможность отдать свой обед какому-нибудь бедолаге, или последнюю десятку несчастному пацанчику, которому предстояло ехать через пол страны к новому месту временного обитания, к новому «клоповнику». Или отдать кое-что их своей одежды, обуви…
- А сам потом как?
- Ну, к тому времени я уже конкретно убедился, что всё происходящее в моей жизни – это какой-то неведомый мне план Бога, относительно моей жизни. Хотя я тогда категорически не понимал Его замысла, я знал точно одно – всё происходящее в моей жизни под Его контролем! Поэтому был уверен, что без еды и одежды я уж точно не останусь… Как-то сидели в курилке, и один старый зэк пожаловался на боль в пояснице. Когда я услышал это, пришла мысль дерзнуть проверить моего Бога. Я предложил помолиться над ним что бы прошли его боли. Он, конечно, этак, снисходительно улыбнулся. Но помолиться позволил. Я сделал это. Можешь представить каково было его изумление, через несколько минут, когда он снова вошёл в переполненную курилку и испуганно рассказал, что боли, мучившие его несколько месяцев, бесследно прошли! Этот старый, матёрый «волчара» -рецидивист, который отсидел по тюрьмам больше тридцати лет, который строил по струнке отъявленных бандитов, как растерянный ребёнок стоял посреди курилки и повторял «И всё-таки… не верю! Этого не может быть просто уже потому, что этого не может быть!!!»
- Забавно – Марина восторженно улыбалась
- Я тоже так подумал тогда. Но ему самому тогда было не до смеха. А остальные мужики тогда просто притихли и молчали. Ой, Маринка, не представляешь, как я был тогда горд своим Богом!!!
- Да уж, пожалуй, представляю…
Андрей широко улыбался.
- Был там один парнишка – португалец - Саша. С похожей на мою историей. Тоже в разводе, дочке пару годиков… Недавно освободился из мест заключения. С женой постоянный напряг. Однажды я увидел его в саду. Он сидел пьяный в дым, скрежетал зубами, и рыдал как ребёнок. Естественно, я спросил его «в чём дело?» Ну он и рассказал мне по пьяному делу о том, что после освобождения пытается наладить отношения с женой, но та притом, что явно любит его по-прежнему никак не решается на новый старт. И снова у меня вдруг появилось то, теперь уже знакомое мне чувство уверенности, что я должен помолиться за него. Я спросил его, «Верит ли он в Бога? Верит ли что Бог способен решить его проблему?» Ответ был, конечно, ожидаемым… Тогда я решился предложить ему «эксперимент» - сказал, что помолюсь сейчас своему Богу, попрошу Его за его проблему, за его семью и если мой Бог действительно существует и действительно столь всемогущ, то ещё до конца дня его жена сама позвонит ему.
Ну и снова знакомая реакция… «Скорее у Ральфа отрастёт ампутированная нога, чем она сама позвонит мне!»
- Вормс – Марина широко улыбалась – почему у меня такое устойчивое чувство, что я догадываюсь как оно было дальше?
- Совершенно верно! Я всё-таки сделал это. Помолился коротко и предоставил Богу решать.
- И что? - Марина отставила свой капучино и заинтригованно смотрела на Андрея.
- Только на следующий день я снова увидел его. Конечно же спросил о жене. Представь себе он ответил, что она-таки позвонила ему тем же вечером, но тут же добавил, что это ничего не значит, что это просто случайность. Спорить я с ним не стал, но сам потом крепко задумался. Я был снова крайне поражён непредсказуемостью Бога и методами его работы надо мной.
Был там забавный случай. Как-то в день получки я пошел в магазин за водкой. На обратном пути забрёл в лесопосадку, ну и приложился слегка к «зелёному змею». Даже не слегка, а «От души»!
А очнулся… посреди ночи в своей кровати! Ничего не понял, но думать не было сил. И только утром, когда вышел курить, парни, смотрели на меня как на инопланетянина! Рассказали мне о событиях прошедшего дня. Оказывается, там в лесопосадке я нализался до такой степени, что просто спёкся. Прям на траве, рядом с велосипедной дорожкой. Какой-то добропорядочный гражданин, проезжая мимо увидел меня, ну и, вероятно приняв моё бездыханное тельце за труп позвонил в полицию. Приехавшие полицейские, поняв «суть басни» странным образом не определили меня в «обезьянник», где по обыкновению отбивают почки и на утро отпускают восвояси, не забыв вручить солидный счёт за «услуги». Они погрузили меня в патрульную машину и отвезли в «клоповник». Там на руках отнесли в мою комнату и уложили в постель…
Мужики отказывались верить своим глазам!!! Но это был факт.
Когда подобное повторилось, ещё и ещё раз, полицейские уже точно знали кто я и где я проживаю. Поэтому процедура доставки моего тела занимала уже гораздо меньше времени.
Я стал уже их постоянным клиентом.
- Вормс, какие гадости ты рассказываешь…
Марина, едва сдерживая смех, наигранно строго смотрела на Андрея, но он оставался необыкновенно серьёзен.
- Марин, и эти моменты снова и снова поражали меня, и заставляли снова задумываться о том, что может означать всё это? Знаешь, это не проходило бесследно, всякий раз я брал что-то для себя. Что-то из области реального познания Бога, которого я, как мне думалось раньше, знал всю свою жизнь! Только тогда, только там я начал по-новому узнавать Его, и самую малость догадываться к чему всё это ведёт.
- И что, понял?
- И теперь я всё ещё конечно же не могу точно сказать к чему всё это приведёт, но с тех пор знаю определённо, что вся моя жизнь под контролем моего Бога и всё что ни происходит в ней, всё ведёт к цели, которую определил для моей жизни ОН…
- Андрей, - Марина задумчиво смотрела на пламя свечи – расскажи, что было дальше?
- Когда в очередной раз меня привезли в клоповник полицейские, заведующая вызвала меня к себе в кабинет для серьёзного разговора. Сказала прямо что опасается за мою жизнь, и поставила ультиматум: или я немедленно начинаю курс терапии, лечусь от алкоголизма или она вынуждена просить меня навсегда покинуть приют. Разумеется, мне не оставалось ничего другого как согласиться с её предложением. Так я оказался в центре реабилитации. Там пробыл полгода. Там и познакомился с Николаем. Потом пять лет мотался по стране в поисках покоя душе… Ну, и в конце концов, когда решил уже окончательно осесть где то, выбрал вот Гиссен.
- Почему именно Гиссен?
- Тихо здесь… И до вас гораздо ближе, чем с Гамбурга.
- Ты и там жил.
- Да. И там жил.
- А здесь что?
- А здесь я каждую неделю в выходные езжу… «домой» и… И бессовестно смотрю ночами на ваши окна.
- И за всё это время ты не решился войти, или хотя бы позвонить?!!
- Я знал, что ты замужем за Сергеем, не хотелось мешать вам жить напоминанием о себе.
- Андрей, с Сергеем мы расстались лет сто назад!
- Но у тебя были другие мужчины. Ты теперь вон, какая куколка…
Марина молчала не зная, что ответить, а Андрей, закурив, продолжал свой рассказ:
- Пока был на терапии, просто забыл привычку пить. Да и к тому же заметно успокоился. Уже не убивали мысли о тебе, я был уже способен проходить через полосы всё ещё иногда подступающего отчаяния и как-то продолжать жить… Кстати, в этом мне здорово помогала Леночка!
- ???
- Из своей квартиры я выходил с двумя сумками. В одной личные вещи, в другой мои «сокровища». Ну, ты знаешь, что для меня является сокровищем… Самым дорогим для меня были там фотографии Леночки. Одна из них все эти годы всегда была со мной! В клоповнике, в «центре», везде, куда только не забрасывала меня судьба и потом вот, в моём «замке Иф». Она всегда висела над моей кроватью или стояла на столе. Она была моей иконой, моим ободрением, надеждой… Практически она спасла мне жизнь на том этапе…
- Андрей, а сейчас ты по-прежнему пьёшь?
- Нет…
- Андрюш, я ведь сегодня там у тебя в квартире видела горы пустых бутылок…
- Марина, Я не пью. Теперь уже я точно не пью! - Андрей посмотрел на часы: вот, уже четыре с половиной часа - я не пью… И это я тебе говорю совершенно определённо! Теперь мне это уже не необходимо. Сегодня я снова обрёл свои сокровища, и всё в моей жизни встало на свои места. Сегодня я пьян от счастья и полного удовлетворения жизнью. И более того, сегодня что-то случилось… Что-то произошло во мне… Не знаю, как это сказать… Сегодня я знаю точно, что теперь, даже если и случится какая-то боль в душе, теперь я не стану пытаться заливать её водкой.
Андрей взял в руки ладонь Марины:
- Вот, чего мне так не хватало все эти годы… Не представляешь, как мне не хватало тепла этой милой ладошки… Ночами, бывало, просыпался от того, что шарил по кровати, искал твою руку…
- Андрей…
- Да, да… Представь себе…
- Андрюш, можно спросить тебя? У тебя ведь были женщины всё это время… Неужели не нашлось среди них одной, с которой ты пошёл бы по жизни… Ну, ты понимаешь…
- Женщины были, конечно, но…
- Что «но»? Мне это интересно.
- Отвечать честно?
- Да!
- Ты их не устраивала…
- Что-о-о-о-о?
- Да, да…
Андрей широко улыбался, обнажив щербину на месте потерянного зуба.
- Одни жаловались, что во сне я говорю с тобой, других не устраивало что практически в каждом разговоре невольно упоминалось твоё имя. Говорили, что всех их я невольно сравниваю с тобой… Разумеется это напрягало. Однажды мне это самому надоело! Когда понял, что я просто не смогу забыть тебя и привыкнуть к какой-то чужой мне женщине, я, извинившись перед последней из них, просто ушёл в небытие. Сюда, на край земли, в деревенскую глушь. Ушёл в монахи…
- Почему ты говоришь - «чужой» женщине?
- Да, ты правильно поняла. После тебя ни одна так и не смогла стать мне родной.
- Андрюш, скажи, что ты сейчас чувствуешь? Я имею в виду в самом большом, глобальном смысле?
Андрей задумчиво молчал. Отхлебнув уже давно остывшего кофе, прокашлялся и заговорил тихо, глухо:
- Я могу сказать тебе что я приобрёл за эти годы. Чему научил меня Бог. Но это отдельная, очень большая и важная тема, поэтому предлагаю поговорить об этом как-нибудь в следующий раз.
Андрей вдруг вcтал и подошёл к стоявшему на сцене инструменту. Погладив нежно клавиши, включил его и запел:
Пусть голова моя седа
Зимы мне нечего бояться
Не только грусть мои года
Мои года моё богатство
Я часто время торопил
Привык во все дела впрягаться
Пускай я денег не скопил
Мои года - моё богатство
И если скажут мне года
Твоя звезда уже погасла
Поднимет детская рука
Мои года моё богатство
Шепчу «спасибо» я годам
И пью их горькое лекарство
И никому я не отдам
Мои года – моё богатство
Марина встала из-за столика, подошла к Андрею. Медленно и торжественно положила руки на его плечи и вышла с ним на середину зала. Как тогда, в первый их вечер, прильнула головой к его груди и закружила в медленном танце. Андрей задумчиво смотрел в полумрак зала, и невольно всё сильнее и сильнее прижимал к сердцу по-прежнему дорогого, родного человека.
…
Домой вернулись, когда уже было совсем темно. Лена с порога потащила отца в свою комнату. Вынула из стола стопку дисков с семейными видеозаписями и, включив телевизор начала увлечённо комментировать меняющиеся на экране кадры.
Вошла Марина. По её виду можно было догадаться, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Она, тронув Андрея за плечо, подала ему объёмную книгу в дорогом, глянцевом переплёте, и сверху положила сложенный вдвое листок печатного текста. Андрей взял в руки книгу, торопливо вышел из комнаты. На балконе он трясущимися руками подносил ближе к лицу то письмо, то книгу. Так и не решившись, подал письмо Марине:
- Прочитай, пожалуйста…
Марина взяла из его рук письмо.
«Многоуважаемая госпожа Вормс! Автор этих строк - Николай Энс. Я уже однажды писал Вам...
И всё-таки напомню: я служащий реабилитационного центра, в котором я имел честь познакомиться с Вашим супругом Андреасом Вормс. Он в своё время доверил мне часть своей души – своё творчество, которое поразило меня глубиной и искренностью. Тогда я решил сделать всё возможное для того, чтобы дать большую жизнь его произведениям. Андрей позволил мне быть его представителем в вопросах издания сборника. Недавно мне удалось это сделать. Через знакомых мне удалось решить все организационные вопросы и издать сборник-трилогию «Восхождение» тиражом в 10 тысяч экземпляров. Книга имела большой успех и принесла немалую финансовую прибыль. Я, пользуясь правом, предоставленным мне Андреем, вложил все эти деньги в издание, тиражом в 75 тысяч экземпляров. И снова был большой успех. У меня как у полномочного представителя Вашего супруга попросили продать право на публикацию трилогии сначала несколько солидных издателей России, и вот, совсем недавно, книга вышла в Германии. Один экземпляр этого издания Вы держите в своих руках.
Просьба к Вам: если Вам известно место нахождения Андрея – сообщить ему эти новости и передать приложенную в письме визитную карточку с моим новым адресом. Все деньги, поступавшие от продажи сборника и прав на публикацию, я переводил на отдельный счёт, открытый на имя Андрея. Для получения доступа к этому счёту он должен связаться со мной. Поэтому прошу Вас сообщить ему мои координаты. С уважением: N. Ens»
Марина замолчала, протянула письмо Андрею. Он не взял его из её рук. Он задумчиво смотрел в серое небо и беззвучно шептал что-то…
Перед стеклянными дверьми зала показалась Лена, она делала матери знаки, приглашая скорее уже зайти в дом. Марина подошла к Андрею, тихонько положила руку ему на плечо:
- Андрюш, не стой на холодном полу. Заходи в дом.
А Андрей стоял по-прежнему, не шевелясь, и лишь беззвучно шептал:
«Да будет воля Твоя, Отец мой, Бог мой…»