Публикация в литблоге ВК
Блажен, иже скоты милует.
– Книга Притчей Соломоновых
Любимки! Только бы не утонули! А смелы, однако...
Дорогой Читатель! Посмотрела я на картинку, и вспомнилось мне из детства; ходила я, маленькая, по деревне, где гостила летом, и наблюдала вечернюю дойку коровушек.
Коровники были частично открытыми для проникновения света и воздуха. Стены не доставали до крыши, и на них сидело великое множество диких полевых кошек. Жалкие, худые, пугливые – они, преодолевая свой страх перед людьми, стекались в деревню на запах парного молока! Затаив дыхание, следили за дойкой коров, как за неким священным действием.
Глаза кисурок в полутьме коровников горели, светились прямо-таки мистическим огоньком. Зрелище захватывающее! Чего они ждали? – Милости! – Кусочка хлеба, смоченного в молоке! И кошачьей бы душеньке открылся рай! Но милости не было. «Кровь бесовская», – ворчали хозяйки, приравнивая кошек к демонскому племени.
Хлеб в деревне женщины выпекали, в основном, сами. Это стоило немалого труда. Молоко же предназначалось на продажу. Да и мыслимое ли дело – прокормить ораву голодных диких кошек?
Кисурки, надо отдать им должное, держались скромно, без намека на агрессию и на захватнические действия. Они просто вдыхали пары молока, в предвкушении несбыточного чуда.
Мое детское сердце трепетало от жалости к несчастным животным, но что я, будучи ребенком, могла сделать? Мне самой тем летом очень горько жилось у родных-чужих людей.
Городская девочка, тянувшая нагрузки в двух школах, проводившая много времени за учебниками и за пианино, я оказалась совершенно не приспособленной к деревенскому быту: панически боялась ужей, мышей и лягушек, утомлялась от работы на огородах, не выдерживала солнцепека.
«Ууууу… Москвичка избалованная!» – шипели на меня родные-чужие. За неприспособленность и отсутствие деревенской хватки полагалась кара – лишение еды. Нелюбимая, неприкаянная и голодная – я сама в ту пору походила на запуганную, дикую кисурку: бродила по деревне с книжкой, читала, размышляла, а ночью видела во сне свою обычную городскую еду – макароны с сосисками. Да, было… было…
А чудо все-таки произошло! Получив внеплановый недельный отпуск, в деревню приехала моя мама! Пылкая и деятельная, она быстро оценила ситуацию! До отвала накормила дворовых собак, а затем купила ведро молока, и… дикие кошки увидели свой кошачий рай! Нет, то был не сон! А настоящее, парное, только что из-под коровушки, теплое молоко, с размоченными в нем кусочками хлеба. Мечта стала реальностью!
Разомлевшие от еды, утратившие адекватность собаки впали в дрему, и отказались нести свою собачью службу – брехать на прохожих. «Ууууу… Москвички избалованные!» – давились обидой родные-чужие.
Кошки лакали молоко, как бы еще не смея до конца поверить в реальность происходящего. Они так внутренне сжались! Напряглись, напружинились, словно балансировали на узком канате между двумя мирами: видимым, прагматичным, жестоким, и невидимым, где цветет милосердие и рождаются чудеса.
«Ноги моей в вашей деревне не будет!» – заявила мама родным-чужим, и мы с ней стали собираться домой.
В день нашего отъезда, провожая нас, собаки и кошки подняли нестерпимый вой! «Вот ведь, уезжаете! – сыпались упреки – А зверье-то уже заскучало! Эх, зачем только вы их кормили!» «А затем! – отвечала мама. – Затем, что мы не могли иначе!»
Действительно, человеческое сердце часто живет своей жизнью: любит и болит, жалеет и милует, не сообразуясь с доводами рассудка. И в том – одна из величайших тайн Божьей Премудрости!
Как знать! Может быть, где-то в пределах незримого, на весах Божественного правосудия встанет то самое, давешнее ведро с молоком для голодных кошек. Спросит Господь на Великом суде братьев наших меньших: «Видели вы на земле милость от людей? Можете свидетельствовать?» И жалкие, пугливые кошки из глухой деревни, когда-то накормленные нами, встанут перед Господом и ответят Ему на едином вселенском языке: «Видели, Господи! Свидетельствуем!»