День штурмана ч. 3 (Федор Сергеевич Огнев) / Проза.ру

   И прошёл год, и пришёл месяц январь, и наступил его двадцать пятый день, и опять собрались в кафе «Изюм» друзья-однокашники, причем у Веселина почему-то в руке был объёмистый баул.Собрались, чтобы отметить День штурмана ВМФ. История штурманской службы России начинается с петровских времён, когда 25(14 по старому стилю) января 1701 года император своим Указом повелел «…быть математических и навигацких, то есть мореходных хитростно искусств учению» и учредил первую в России Навигацкую школу. Петру Первому также приписывают несколько, иногда противоречащих друг другу, изречений. Судите сами, с одной стороны : «Штурманов в кабаки не пущать, ибо они, отродье хамское, не замедля напиваются и дебош устраивают», а с другой : «Штурман - натура хамская, до вина и баб охочая. Но за знание наук хитростных в кают-компанию пущать и алтыны на водку давать.»
   Но как бы там ни было, а наши приятели не без оснований считали свою специальность самой морской, самой романтичной и интересной. Кроме того, они получили прекрасное образование, окончив в конце 70-х годов прошлого столетия лучшее военно-морское училище страны, конкурс при поступлении на первый, штурманский факультет, которого был тогда 14 человек на место…и название их alma mater было Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе. Теперь это Морской корпус Петра Великого и ведёт он свою генеалогию от вышеупомянутой Навигацкой школы. Не будет лишним заметить, что в своё время в этом, без преувеличения славном учебном заведении учились

выдающиеся мореплаватели:
Крузенштерн И. Ф, Лисянский Ю. Ф., Беллинсгаузен Ф. Ф.,
Лазарев М. П., Невельской Г. И.;

выдающиеся флотоводцы:
Ушаков Ф. Ф., Сенявин Д. Н., Нахимов П. С.;

выдающиеся деятели науки:
Даль В. И. - учёный диллектолог, этнограф и писатель, составитель толкового словаря живого русского языка,
Можайский А. Ф. - создатель первого самолёта,
Шокальский Ю. М. - академик, гидрограф, океанолог,
Крылов А. Н. - академик, кораблестроитель, математик и механик;

художник Верещагин В. В.,

писатель Станюкович К. М.,

композитор Римский-Корсаков Н. А.

и поэтому наша компания имела достаточно оснований для законной гордости…
   И звучали морские тосты за преподавателей, за друзей-сослуживцев, за родные корабли, за тех, кто в море. И снова они были молоды, и погружались на рабочую глубину, и выходили в торпедную атаку на вероятного противника и уходили от его слежения, скрываясь под «слоем скачка»…И снова кто-то видел себя за прокладочным столом, а кто-то командовал кораблём, и подводники были благодарны своему «железу» за то, что число погружений было равно числу всплытий, а надводники встречали океанские рассветы и закаты, пересекая огромные пространства по «дуге большого круга» …
            «Можно всё заветное покинуть,
            Можно всё бесследно разлюбить.
            Но нельзя к минувшему остынуть,
            Но нельзя о прошлом позабыть!»
   Петровскому вспомнились строки из стихотворения Константина Бальмонта, одного из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века и Андрей подумал, что ностальгия, это сладко-горькое чувство утраты, не так уж и плоха, как представляется некоторым. Основываясь на памяти о прошлом, она даёт нам некую житейскую мудрость и способность учиться на собственных ошибках…
      Склонный к анализу различных событий и ситуаций ещё со времен курсантской молодости и некоторому философствованию, приобретенному с возрастом, Петровский не без удовольствия погрузился бы в раздумья, если бы не голос Веселина:
— Андрей, очнись! Пора, пожалуй. Давай свою меморию выкладывай.
— Ну что же, слушайте, — Петровский не заставил себя упрашивать, достал было трубку и кисет с табаком, но вспомнив, что в кафе курение под запретом, табак убрал.

            Рассказ Петровского.

   Летом 19…-го года наш «Альбатрос» стоял в Феодосии у причала бригады кораблей и опытовых судов Керченско-Феодосийской вмб. Этот новенький, недавно принятый от промышленности МПК (малый противолодочный корабль) должен был быть отбуксирован по ВСП (внутренние судоходные пути) на Балтику, но по просьбе разработчика зенитно-ракетного комплекса «Оса -2» перегон отложили. Представители науки хотели сделать несколько ракетных пусков по низколетящим целям…В один из дней, свободный от выходов в море мне передали приказание прибыть в качестве приписного штурмана на борт АК-312, артиллерийского катера, сконструированного на базе мрк пр. 205. Этот небольшой кораблик (водоизмещением всего 245 тонн) мог развивать неплохие 35 узлов и обладал серьезным для его размеров вооружением:
две двухствольные арт. установки калибра 30 мм АК-230, 4 торпедных аппарата с противолодочными торпедами СЭТ-40 в каждом, 2 бомбосбрасывателя с 12-ю глубинными бомбами, 2 РЛС, 2 ГАС, аппаратура обнаружения теплового кильватерного следа, средства РЭБ ,три дизеля общей мощностью 12000 л. с. и, к сожалению, всего один дизель-генератор. Сейчас поймете, почему «к сожалению».
   Задача на выход была обеспечение ракетной стрельбы практической, т. е. без боевого заряда, ракетой. Кто стрелял и откуда нам было неважно, а вот куда - другое дело, поскольку мы совместно с другими кораблями обеспечения должны были очистить и закрыть район падения ракеты. Для этого все корабли прибывали в точку «рандеву» за несколько часов до пуска ракеты и расходящимися курсами выходили на назначенный край района, вытесняя посторонние суда …
   И вот район чист, по радиосвязи прошло оповещение, что пуск произведен и ракета попала куда надо, и всем дана команда следовать в пункты постоянного базирования. Легли на курс в базу и можно бы слегка расслабиться, но тут сгустился туман, и это бы не проблема, да вдруг «приказал долго жить» тот самый единственный ДГ(дизель-генератор) и наш «дредноут» обесточился. Гирокомпас ехидно «вышел из меридиана» и последние показания периферийных приборов более соответствовали температуре воздуха на нью-йоркщине, нежели нашему курсу, лаг отказался измерять скорость хода и пройденные мили, радиосвязь прервалась, РЛС не показывала окружающую надводную обстановку, рулевая машина перестала перекладывать перо руля…Короче говоря, корабль «ослеп», «оглох», «онемел» и стал неуправляемым, хорошо хоть двигатели исправно молотили винтами Черное море, давая ход.Кроме того, я лишился возможности определять место корабля.
   — Что, штурман, пришли?— в глазах у вошедшего в штурманскую рубку командира плескалась легкая паника, — застопорим ход, ляжем в дрейф и будем заниматься ремонтом?
      « Ну, конечно — подумал я, — а штурман, по-вашему, неумеха и способен только карандаши затачивать, да и то не остро.Придётся доказывать обратное». А вслух сказал:
— Ничего, товарищ командир, дойдём. Прикажите перейти на ручное управление рулем из румпельного отделения, я рассчитаю магнитный курс (магнитный компАс в порядке, перед выходом лично проверил), скорость и пройденное расстояние определю по оборотам машин. Течений в этом районе нет, штиль, а значит поправками на дрейф можно пренебречь,— я старался быть максимально убедительным.
   Похоже моя уверенность передалась командиру, он отдал соответствующие распоряжения и мы потащились на манер шаланд, полных кефали, которые Костя приводил в Одессу. Быстро в тумане идти было нельзя. Для обеспечения безопасности плавания мы подавали противотуманные сигналы, оглашая окрестности рёвом тифона, что твой лось во время гона…
   Часов через 7-8 (точнее сейчас уже не вспомнить) наступил момент поворота на курс, ведущий к приемному бую феодосийского ФВК. Сложность здесь заключалась в том, что поверни мы позднее, и выскочили бы на мель, поворот же раньше верного грозил столкновением со скалами…
Точность моего счисления пути корабля оказалась достаточной и через несколько миль прямо по курсу в рассеивавшемся к тому времени тумане мы увидели красно-белый буй «А», обозначающий начало фарватера, ведущего в базу.
   — Ну, штурман, ну спец, привёл-таки— командир с одобрением пожал мне руку,— отдыхай, дальше я и вслепую дойду.
   И тут, ко всеобщей радости заработал дизель-генератор…До швартовки к родному причалу нашему многострадальному кораблю оставалось не более получаса ходу. Нас уже искали…

   — Думаю эта историйка не более, чем фактик в мире галактик — закончил рассказ Петровский — полагаю, услышать рассказ о подводных приключениях, гораздо интереснее. И да, после этой болтовни что-то в горле у меня пересохло, прошу плеснуть…

            Продолжение следует.