В селе Алтат Назаровского района в начале пятидесятых годов прошлого столетия жили два колхозника Фиряга и Деревяга. Собственно это были не фамилии, а прозвища. Щедра тогда была деревня на ярлыки и вывески. У первого была фамилия Фирягин, «отсюда и прозвище», у второго Игнатьев, а прозвище он получил за деревяшку, на которой ходил, потеряв ногу на фронте.
Их жены, две очень похожие хохлушки, дружили. Бывало сойдутся, перходят на украинский, и говорят, говорят: водой не разольёшь. Обе толстушки, но живые и смешливые. Приходилось дружить и мужьям. У них было ещё одно, объединяющее прозвище, но его вспоминали только тогда, когда видели их вместе. Он них говорили: «Один серый, другой белый, да к тому ж ещё хромой». Фиряга был крупный и тёмный, ничего не потерявший на войне, а Деревяга светлый и короткий, да ещё деревяшка укорачивала.
И вот в одну из зим, чуть ли не одновременно у Фиряги умерла жена, а у Деревяжихи муж. Фиряжиха ходила на речку полоскать бельё, провалилась в полынью, простудилась, в горячке и умерла. А Деревяга ездил с Фирягой на двух лошадях по сено. Домой ехал на втором возу, Фиряга на первом. Лежит и лежит Деревяга на возу, свалившись в серёдку на байстриг, дохой прикрылся, а приехали возы домой, с возу не слезает. Хватились, а он окоченевший.
Загоревали Фиряга и Деревяжиха. У обоих хозяйство. В те времена прожить в деревне без коровы и другой живности было очень трудно. Колхозный трудодень кормил плохо. Деревяжиха ещё как-то справлялась, всё-таки война научила, А Фиряга мучился с коровой. Не спускает она ему молоко и всё тут. Он уже и шаль женину надевал, и в фуфайку её рядился, и хлебом корову подкармливал. По часу сидел под коровой пока выдоит. Стирать он и вовсе не умел, а заменит его, выполнитбь женскую работу по дому было некому. Один он, как и Деревяжиха остался. Дети их по городам разбежались.
Сама жизнь подсказывала: объединить им надо хозяйства, соединиться самим, да и продолжать жить дальше, тем более, что жили они огород в огород. Фиряга на Школьной улице, Деревяжиха на Соломенной. Ан, нет! Фиряга, вроде и запоглядывал на Деревяжиху вожделенно, но Деревяжиха повода не давала. Более того, она перестала пускать соседа к себе в дом и двор: «А шо люды кажуть!». Подразумевалось, что дескать дождались смерти супругов, обрадовались... Могли люди подумать, что связь между ними и раньше была. Да мало ли что могли сказать злые языки.
Фиряга совсем измучился, писал детям в Красноярск, но они убеждали его продать всё и ехать к ним в город. Мы, дескать, похоронили мать, и то хорошо, а в селе нам делать нечего. У Деревяжихи была одна дочь, жила в Норильске, и о деревенской жизни вспоминала как о страшной кабале. Она даже не звала мать к себе, знала, что та не поедет, да и кто ждёт стариков на Севере? А было им уже за пятьдесят. Вот и маяли жизнь в деревне: Фиряга сам себе, Деревяжиха сама себе.
Подошла весна, и решил Фиряга взять Деревяжиху хитростью:
---- Пелагея, - крикнул он через огород, когда они одновременро оказались у сена. - Ты телёнка-то зачем выпускаешь? Топчет много. Ещё ведь только март. Кормить ещё долго.
---- Замучилась я, - ответила Деревяжиха. - Четыре головы, всем надо сена дать, напоить, навоз убрать, свиньи, куры...
---- А ты помошника прими.
---- Тебя, поди?
---- А что, разве не гож?
Осерчала Деревяжиха, проворчала просебя: «Дурак такой! Вот пристал!», а сама из огорода не уходит, долбит вилами вокруг сена: натоптал телёнок, примёрзло оно не оторвать. Смотрел, смотрел Фиряга, отгрёб калитку в заборе, через которую ходили друг к другу, когда Деревяга живой был, несёт пешню да лопату.
--- Отойди! - ругнулся на соседку.
---- Я сама, - попыталась прогнать его Пелагея, да не тут-т было. Попёр Фиряга на неё:4
---- Сама, сама! Все вы сами с усами, а усов-то и нету...
Отодвинул соседку в сторону, отдолбил вокруг, сено откидал, подвершил остатки. Пелагея молча ушла к себе во двор. А Фиряга раздухарился, влез с лопатой на крышу избы и снег давай скидывать. Снег затяжелел, плывёт водою во двор. Льду ннамёрзло во дворе толсто. Пелагея вышла на крыльцо, её чуть не прихлопнуло охапкой снега. Она спряталась в хату.
Фиряга снег скидал, притаился за трубой, дождался, когда соседка снова выйдет и покатился с крыши, бухнулся в кучу снега и застонал, заохал:
---- Ой, больно! Ой, больно!
Пелагея подхватилась:
---- Чёрт такой! Какой лешак тебя загнал на крышу-то? Я тебя просила?
---- Ой, - стонет Фиряга. - Ты же не полезешь, а снегу вон сколько: крышу проломит.
---- Что бы ей сделалось, крыше-то? Снег откуда пришел, туда и уйдёт. Кто тебя просил?
А Фиряга своё:
---- Ой! Ой!
---- Встать-то можешь?- смягчилась Деревяжиха. - Пойдём в хату, посмотрим, чтотам у тебя.
Кряхтя и охая, опираясь на соседкино плечо, Фиряга проковылял в дом. Пелагея уложила его на лавку, стянула с него сапоги.
---- Вот чёрт, вот чёрт!! Угораздило же тебя, - ворчала она. - Снимай штаны!
Фиряга замешкался.
---- Снимай, говорю, где больно-то?
---- Фиряга показал на колено.
---- Снимай.
---- А ты смотреть будеш?...
---- Что я мужских ног не видела? Снимай!
Штаны были сняты, колено осмотрено, ничего подозрительного не обнаружено
---- Ты хитришь, поди? - напрямик спросила Пелагея.
---- Больно, не могу ступить, растяжение, наверно, опухоль будет.
---- Вот же навязался на мою голову! Что с тобой делать?
---- Положи где-нибудь поудобней. Я отлежусь да и поднимусь. Однажды у меня в детстве было растяжение связок, прыгали с ребятишками через канаву, так неделю провалялся...
---- И это неделю ты у меня будешь валяться?! Нет уж! Хоть на себе, на горбу, в беремени, а утащу тебя отсюда. Мужиков найму...
---- И не стыдно будет хромого из дому выгонять?
---- А мне одной на два хозяйства оставаться не стыдно!?
---- Да я сам уползу, только дай отлежаться.
Делать нечего, Пелагея разобрала кровать, раздела Фирягу, и с большими трдностями он перебрался с лавки в постель.Кровать в доме была одна. Об этом Фиряга знал, притаился в ней изредка постанывая.
---- Ты мне, Пелагеюшка, грелку со льдом приложи, - попросил.
А деревяжиха сердится, побрасывает что под руку попадётся, попинывает, посудой гремит.
---- Вот, чертеняко-то! Угораздило его! На, - сунула Фиряге грелку с ледяной водой.
Фиряга грелку под подушку, а сам стонет:
---- Ты уж, Пелагеюшка, корову мою подои, телят загони, свиньям в бане сварено, в котле, готово, только налить...
Гремя посудой и чертыхаясь, Деревяжиха управлялась с двумя хозяйствами до самой ночи. Когда заявилась в хату, было уже темно, а Фиряга умиротворённо посапывал в её постели. Он услышал как вошла Пелагея и засопел ещё громче.
Пелагея долго сидела на лавке в темноте, обессиленно положив руки на колени, раздумывала.
---- Раздевайся да ложись. Чего сидеть-то? - раздался в темноте повелительный голос Фиряги.
Пелагея вздрогнула, сняла с головы полушалок.
---- Куда ложиться-то? Ты, вон, боров, развалился на кровати-то.
---- К борову и ложись, - предложил Фиряга.
Пелагея на секунду смешалась. Фиряга почуял её колебания и предложил ещё увереннее:
---- Чего уж ломаться-то? Наших не вернёшь, а жить-то надо.
---- Ага... А что люди скажут? - заплакала Пелагея.
---- Пусть говорят, на каждый роток не накинешь платок. На то людям и языки даны, чтобы говорить. Погворят да перестанут, когда надоест.
Пелагея тихо плакала, положив голову на стол. Фиряга не мешал. В избе долго стояла тишина. Фиряга задремал.
Одеяло приподнялось, Фиряга напрягся.
---- Нога-то, поди, ещё болит? - тихо спросила Пелагея.
---- Немного. К утру всё в порядке будет, - тоже шопотом ответил Фиряга.
---- Ах ты, хитрун! - толкнула его в бок Пелагея.
---- Павлом меня зовут, чай не забыла?
---- Хитрун, хитрун. Да уж ладно. Нам, бабам как елей на душу дай поломаться. Подвинься.
Так и жить стали они на два двора, а корову держать одну.
Март 2002г.