Ветер за окном опять играл на органе сосновой рощи…
По утрам пространство ортопедической кровати, со свисавшими над ним железными трапециями, казалось П. ещё больше. Со стоном повернувшись на бок, он хватал единственной здоровой рукой кроватный пилот. Кнопка поддавалась не с первого раза, но, поднимавшаяся с безразличным механическим «ужжж» спинка кровати, помогала больному сесть.
«Уж, ладно, садись…» Он садился и ждал, когда его придут обтирать и кормить.
«Второй Мравинский» - вот как говорили о П. три (или четыре?) года назад. Совсем в другой жизни. Его рукам подчинялись Григ и Моцарт, Верди и Вагнер. Его рукам? П. почти не помнил день, когда взмах его рук отозвался молнией боли в голове и свет погас. Кажется, он дирижировал шестую Чайковского. Да, возможно. С тех пор были восставшая из сумятицы шипящих речь, криком и потом отвоёванная рука, мизинец которой так и остался чужим. Конечно, была и забравшая дочь, растворившаяся где-то в Австралии супруга… но это было уже не с П., а будто в каком-то паршивом кино.
Минут через двадцать появится К. – помощник П.
Совсем недавно он сделал П. подарок. Странный ребристый конус с тёплым мягким покрытием внутри. Футляр для его «дирижёрской палочки», – так К. назвал это. Ведь «палочка» (будь она неладна), вопреки прогнозам светил, продолжала требовать своих плотских симфоний или хотя бы сонат.
Помнится, тогда П. потребовал, чтобы К. немедленно вернул подарок в магазин. Однако даритель лишь улыбнулся, напомнив подопечному о риске осложнений, которыми грозил застой жизненных соков. Также он объявил, что имея голову, одну руку и живые желания, хоронить себя – преступление.
П. неохотно, но подчинился.
- Как Вы назвали её? – спросил однажды К., кивнув на игрушку.
- Её? – кашлянул П.
- Конечно… это же ваша помощница.
- Одиллия – признался П. неловко, почти краснея.
- Пётр Ильич – это хорошо! – серьёзно кивнул К.
Объятия Одиллии, пусть и неестественные казались П. требовательными и горячими. Под рыдающие волны шестой или ледяные переливы Малера чёрная Одиллия возвращала П. то в пиццикато ласк любовницы-флейтистки, то в глубокие нервные басы его первой брачной ночи. С последними тактами изумлённый и почти счастливый он засыпал.
Наверное, П. не помнил тот последний сон, когда Одиллия пришла к нему в облике бледной стройной брюнетки, став не то эхом жены, не то последней шуткой искалеченной инсультом памяти.
«Я больше не нужна тебе…» - с улыбкой шепнула помощница, слегка коснувшись указательным пальцем его сухих губ.
Когда убирали комнату, которую покинуло бесполезное тело умершего во сне П., то никому, даже К. так и не удалось отыскать тот странный подарок.
Кто знает, куда могла запропаститься она, ; обычная силиконовая игрушка со встроенным термостатом, стоящая на прилавке любого магазина товаров для взрослых?