У Природы всё по времени распределено. Как в траве густо зацветает одуванчик, именно в эти тёплые деньки хозяйки выносят в решете недельных цыплят или утят на травку. Курицу за лапу привяжет хозяйка к колышку, мол, гуляйте, привыкайте к самостоятельности. И такая ж это красота – цыпушечки и утятки в траве, где одуванчики выше их голов. Попискивают что-то там, что-то пытаются клюнуть. Только курица, сильно недовольная появлением суетливой сороки. Даже пёс утробно залаял на неё. Дотянулся, как можно ближе на цепи к малышам и лёг. Но всё так же насторожённо поглядывал на сороку.
***
Почему птицу называют – сорока? Потому, что в белой сорочке.
Загадка:
Черна, как жук, бела, как снег.
Повёртка в лес, поёт, как бес.
(Сорока)
***
Моя бабушка знала толк в домашней живности. Много раз от неё слышала основные правила, когда и какую скотину нужно для откормки выбирать на базаре и в каких числах месяца за нею идти, чтобы животина до морозов успела вырасти так, чтобы в самые крещенские морозы не простудилась. В нашей семье хозяйство вела бабушка. А мы только выполняли её поручения. Много раз оказывалось, что слова бабушки самые верные. Только в других семьях есть свой «командир в юбке» и хозяйство ведётся, по меньшей мере - странно. Я не буду называть имени этой старушки, она доводилась нам родственницей по линии моего дедушки, хорошая, приветливая женщина, но со сроками выращивания цыплят, поросят, у неё как-то так складывалось, что всё в точности до наоборот.
Вот, к примеру, они, с моей бабушкой обменивались яичками, в один и тот же день наседку на яйца садят. Проходит время, за нашей наседкой цыплят целый выводок ходит, самых разномастных, из наших и выменянных яиц, а соседская – цыплёнка и гусёнка за собой водит.
Я очень любила к ней ходить зимой. Дома знали мою слабость, и посылали меня к ней с разными поручениями. Я прямо-таки бегом бежала к её воротам, зато в хате на цыпочках ходила и на живность, спящую под припечком на соломе, насмотреться не могла.
У той бабушки были цыплятки, только наседка их крадучись высиживала и приводила во двор осенью, прямо перед самыми заморозками. Бедная хозяйка то от восторга хлопала в ладоши, то принималась причитать, мол, что я с вами буду делать? Так же и с поросёнком, маленький сосунок у неё появлялся (за пол цены) уже по первому снегу. Именно этот поросёнок, без курицы, (курицу глупую, заполошную, в избу она не брала). Цыплята, утята всегда сидели на тёплой спинке свинки. Там же рядом парочка котят, (к ней за котятами даже с соседнего села приходили), а ещё серые кролики у неё подрастали. Все старались свинке под бочок лечь. И ели они все из одного деревянного корытца одно и то же. Даже повадки у них были одинаковые. По-моему всё её зверьё считало себя от одной мамы. Даже петушки у этой бабушки как-то странно кукарекали, что-то между свинячим хрюканьем и визгом. А поскольку её двор был возле колодца, то вся улица дивилась этому чуду.
***
Ох, и находилась я в своём детстве по протоптанным в снегу тропинкам. Снег глубокий, а первым по выпавшему снегу видать пьяный дядька прошёл. По его следу другие люди шли, вот и протоптали вихляющую тропинку. Тут уже иди, да под ноги гляди. А если ещё вёдра на коромысле на плечах, то уж – гляди в оба.
Вот, шла я краем заброшенного огорода. Чего там особо высматривать, скорей бы к теплу добежать. Я особо и внимания не обратила на торчащие, на белой скатерти снега пучки прошлогодней травы. Тем более, что ту траву снегом да инеем пригнуло. Прошла мимо и не глянула. А сзади, на некотором отдалении шёл следом за мной дядька Павло со своей собачонкой. Он даже в гости к людям с нею ходил. (Жена у него степенная, молчаливая женщина, а ему поговорить хоть с кем-то надо…) Вот эта-то собачонка учуяла нечто живое в этой траве, залаяла. Я и оглянулась. Из-под травы с десяток воробушков вылетело. Дядька пожурил свою спутницу. Дескать, зачем побеспокоила? Холодно им, пускай греются… Вот, с того дня я потихоньку мимо этого места проходила. К вечеру именно туда воробушки прилетали. Неказистенький, неприметный, но всё же природный дом для птичек.
***
В нынешнее время все, кому не лень, стали рассуждать о школьном образовании. В большинстве случаев сходятся на том, что раньше всё же детей учили премудростям жизни, а не только математике. Волей-неволей начинаешь вспоминать былое, а это «былое» - шестидесятые годы прошлого века. Тогда люди и жили по-другому и разговоры меж людьми велись иные. Теперь мы и сами, вспоминая, с улыбкой говорим: «Какие же мы были наивные и простодушные!» … А я так думаю, что от того, что техника усложнилась, человеку легче не стало, скорее наоборот. И «задания на дом», которые в школе задавались нам, могут показаться смешными нынешним ученикам. Вот, к примеру, учитель географии, Николай Порфирьевич, велел каждому ученику посчитать: сколько шагов от школьных ворот до ворот своего дома. Тогда большая половина класса схлопотала двойки за невыполненное задание. Иным ответам учитель просто не поверил, хотя, кто и когда мерил длину тех тропинок, которыми мы шли через яры и огороды.
Однажды, уже другая учительница велела нам зарисовать в тетрадках следы на снегу животных и птиц, которые жили в нашем селе. Я боялась ошибиться, поэтому нарисовала следы кошки и козы на вырванном тетрадном листе. Но те картинки оказались не в счёт. Удачными были те следы, которые я увидела утром, на свежем снегу, когда шла в школу. Это были следы трёх гусей с перепончатыми лапками. Вот их-то я второпях и нарисовала в тетрадке перед самым уроком. Учительница прошлась по рядам между парт, тут ставила оценки в тетради красным карандашом. На «мои» следы посмотрела, взяла тетрадь и показала классу, при этом сказала: «Три весёлых гуся сбежали от бабуси!» Все громко засмеялись, а я с гордостью несла домой пятёрку.
Дома моему отцу не очень понравился рисунок. Ему, солдату-пограничнику, прослужившему четыре года в песках Узбекистана под Кушкой, о следах было больше известно, чем нашей, всеми уважаемой учительнице. Он в тот день сказал примерно так: «Следы животного, домашнего или дикого животного, в том числе и человека, это же то же самое, что читать характер человека по почерку…» Он тогда много об этом говорил, рассказывал многие случаи из армейских будней, только его слова были предназначены не мне, а моей маме и её брату, Ивану. Мне в это время следовало морщить лоб над очередным заданием скорых на выдумки учителей. Только уже намного позже я поняла, что те задания открывали перед нашими детскими глазами мир природы, в котором нам предстояло жить. Как же я благодарна моим сельским учителям. У которых даже не было специального педагогического образования, но был большой жизненный опыт и желание поделиться им с выходящими на большую дорогу жизни учениками, даже не по школьной программе, а как заботливые родители, желающие добра своим детям.
В то время в селе чужих детей не было. Любой и каждый мог сделать замечание, ещё и учительнице о неблаговидном поступке ученика рассказать… Это была настоящая школа, о которой мы, поседевшие, покинувшие своё село ученики, вспоминаем с глубокой благодарностью.