Двое, у которых было будущее

Инсценировка по повести Джона Стейнбека «О мышах и людях»

Действующие лица:
Ленни – громила с плоским лицом и пустыми глазами
Джордж – щуплый живчик с беспокойными глазами и строгим решительным лицом
1-й актер, он же Хозяин ранчо – маленький, коренастый человек, он же Карл – загонщик, пузатый крепыш
2-й актер, он же Кёрли – сын Хозяина ранчо, низкорослый красавчик с карими глазами и кудрявой головой
3-й актер, он же Тол – старший возчик, очень высокий человек.
4-й актер, он же Стаб, по кличке Огрызок – странный старик-инвалид
5-й актер, он же Ханч – исполнительный конюх и гитарист
6-й актер, он же Тощий Уит – молодой, говорливый работник
Единственная актриса, она же Ваффи, жена Кёрли – молодая женщина с мечтой.

Действие первое
Картина первая
На авансцену выходят выходит пятеро актеров. Все они одинаково одеты – в холщовые штаны и рубахи, на головах – черные ковбойские шляпы. В руках у одного – гитара. Видеопроекция на заднике соответствует описываемому ими пейзажу.

1-й актер: К югу от Соледада, река Салинас, что долго текла по желтым пескам Калифорнии, поблескивая на солнце,  подступает вплотную к горам и образует заводь, вода в которой зеленая, глубокая и теплая.
2-й актер: На одном берегу заводи золотистые предгорья круто поднимаются к могучему скалистому хребту Габилан. На другом, равнинном берегу растут ивы и сикоморы, которые склоняются над заводью.
3-й актер: Земля под деревьями устлана толстым ковром листьев, таких хрустких, что даже ящерица пробежит – и то слышно. По вечерам из кустов вылезают зайцы и сидят на песке, а ночью по сырому и ровному берегу снуют еноты, да на песке остаются следы широких лап собак с окрестных ранчо и острых раздвоенных копыт оленей, которые приходят в темноте на водопой.
4-й актер: Меж деревьями тут вьется тропа, протоптанная местными мальчишками, прибегающими купаться в глубокой заводи, и бродягами, которые по вечерам, свернув с шоссе, плетутся сюда переночевать у воды.
5-й актер: Было так и двести лет назад и почти сто – во времена Великой депрессии, когда люди бродяжили по свету в поисках хоть какой-нибудь работы и когда произошли события, о которых мы хотим сегодня вам рассказать.
Четверо актеров садятся подле правых и левых кулис. Пятый, гитарист на авансцене, в сторонке, начинает наигрывать на гитаре O, happy day.
1-й актер: Слышите? Со стороны шоссе раздаются шаги? Кто-то идет по хрустким палым листьям сикоморов. Зайцы бесшумно попрятались. Горделивая цапля тяжело поднялась в воздух и полетела над водой к низовьям…
Появляются Ленни и Джордж, одетые как и остальные, но через плечо у них перекинуты туго свернутые одеяла.
2-й актер: По тропе на поляну вышли двое мужчин, один – позади другого. Первый, Джордж – маленький, живой, смуглолицый, с беспокойными глазами и строгим решительным лицом. Все в нем было выразительно: маленькие сильные руки, узкие плечи, тонкий прямой нос.
3-й актер: Второй, шедший позади, – большой, рослый, с плоским лицом и пустыми глазами, шагал косолапо, как медведь, тяжело волоча ноги. Руками на ходу не размахивал, они висели вдоль тела. Это Ленни. Завидев воду, он сбросил с плеч скатку, кинулся на колени и жадно стал пить из заводи, фыркая в воду, как лошадь.
Джордж, резко останавливается, снимает шляпу, вытирает со лба пот.
Джордж: Ленни, Ленни, бога ради, не пей столько.
Ленни продолжает фыркать. Джордж нагибается и трясет его за плечо.
Ленни, тебе опять будет плохо, как вчера вечером.
Ленни (фыркает, отряхивается, блаженно улыбается детской улыбкой): Попей и ты, Джордж. Вволю попей.
Джордж (с сомнением, аккуратно стягивая одеяло с плеча):  Вода-то небось грязная.
Ленни (словно дитя шлепает по воде огромной ручищей): Гляди, Джордж, какие круги! Гляди, как я умею!
Джордж (встает рядом с ним на колени, зачерпывает воду горстью): На вид  вроде бы ничего. Всегда пей только проточную воду, Ленни, только проточную…
4-й актер: Джордж плеснул воду себе в лицо, потом утерся ладонью, нахлобучил шляпу, сел на землю и, обхватив колени руками, стал смотреть на реку. Ленни восхищенно глядел на него и в точности старался все повторить за Джорджем, даже шляпу надвинул на лоб так же.
Джордж (сердито рассуждает): Могли бы доехать до самого ранчо, если б не этот сукин сын, шофер автобуса… Неохота, видишь ли, ему было останавливаться у ранчо. «Тут, – говорит, – вам два шага по шоссе». А мы точняк прошли лишние четыре мили. Да еще по такой адской жарище!
Ленни (робко): Джордж, а куда мы идем?
Джордж (сердито): Стало быть, уже все позабыл? Стало быть, начинай все сначала тебе втолковывать? Господи боже, что ты за дубина!
Делает знак гитаристу, чтобы тот прекратил игру.
Ленни: Я старался не позабыть, очень старался… Зато я про кроликов помню, Джордж.
Джордж: К черту, кроликов! Ты только про кроликов и помнишь. Слушай и на этот раз запомни крепко, чтоб нам не попасть в беду. Ты помнишь, как мы пришли в контору Марри и Реди и нам дали расчетные книжки и билеты на автобус?
Ленни (оживляется): Да, Джордж. Теперь помню (шарит в карманах). Джордж, у меня нет книжки. Я, наверно, ее потерял.
Джордж: У тебя ее и не было, болван. Обе у меня. Так я и отдам тебе твою книжку, жди.
1-й актер: Ленни, шаривший в карманах, вдруг застыл, его лицо отражало внезапный испуг. Видно было, что он нашел что-то в кармане, что-то такое, что никак нельзя показать Джорджу…
Джордж: Ну-ка… что у тебя в кармане? Руки!..
Ленни несмело показывает Джорджу руки: одна из них сжата в кулак.
Ленни (умоляюще): Ничего, Джордж, честное слово.
Джордж: А ну, давай сюда!
Ленни (прячет за спину сжатый кулак): Это просто мышь, Джордж, дохлая мышь. Я ее не убивал. Честное слово! Так и нашел дохлую. (Умоляюще) Пожалуйста, Джордж, не отбирай.
Джордж (приказным тоном): Дай сюда!
2-й актер: Ленни неохотно разжал кулак. Джордж брезгливо взял мышь и швырнул ее в кусты. Ленни с тревожным видом проводил бросок взглядом.
Джордж:  И на что тебе сдалась дохлая мышь?
Ленни:  Я гладил ее пальцем, когда мы шли.
Джордж (назидательно): Лучше бы запомнил, куда мы сейчас идем.
Ленни (впадая в прострацию): Я опять позабыл.
Джордж:  Вот наказание… Слушай же. Мы будем работать на ранчо, как там, на севере, в Уиде.
Ленни (оживляется):   Помню. В Уиде.
Джордж:  Мы придем на ранчо, спросим хозяина. Я отдам ему наши расчетные книжки, а ты помалкивай. Стой себе и молчи. Ежели он узнает, какой ты полоумный дурак, мы останемся без работы. А ежели сперва увидит, как ты работаешь, наше дело в шляпе. Понял?
Ленни (покорно):   Понял, Джордж, понял.
Джордж:  Ладно. Стало быть, придем к хозяину, что ты должен делать?
Ленни (напряженно):   Я… Я… должен молчать. Стоять и молчать.
Джордж:  Молодец. Хорошо. Повтори три раза, чтобы получше запомнить.
Ленни (монотонно):   Я должен молчать… Я должен молчать… Я должен молчать…
Джордж:  Ладно. Да гляди не натвори чего-нибудь, как в Уиде.
Ленни (удивленно): А что я натворил в Уиде?
Джордж:  Так ты и это забыл? Ну, уж нет, не буду напоминать, а то, чего доброго, опять такую же штуку выкинешь.
Ленни (восторженно):   Нас выгнали из Уида!
Джордж:  Выгнали? Э, нет. Нам, можно сказать, повезло: мы сбежали сами… От тебя, Ленни, одни сплошные неприятности.
3-й актер: Джордж лег на песок и закинул руку за голову. Ленни старался улечься точно так же, как Джордж, несколько раз приподнялся, проверяя, правильно ли все сделал.
5-й актер затягивает на гитаре  Let my people go.
Другие потихоньку отбивают ритм.
Ленни (робко):  Джордж, а отчего бы нам не пойти на ранчо сейчас, к ужину? На ранчо ведь дают ужин.
Джордж: Не твоего ума дело. Я видел, как туда везли молотилки. Стало быть, придется ссыпать зерно в мешки, надрываться. Работать начнем завтра. А нынче я хочу лежать здесь и глядеть в небо. Хочу, и все тут.
Ленни (умоляюще):  А ужин, ужин нас будет?
Джордж: Будет, ежели ты насобираешь хворосту. Подогреем на костре фасоль и поужинаем.
Ленни:  Я люблю фасоль с кетчупом.
Джордж (насвистывает под звуки гитары, после паузы): Нет у нас кетчупа. Собирай хворост, дурак полоумный. Да пошевеливайся, а то скоро совсем стемнеет.
4-й актер: Ленни неуклюже встал и, косолапя, ушел в кусты, к реке. И почти сразу вернулся. Шел он боком. В одной руке у него была единственная ивовая ветка, другую руку он прятал за спиной.
Гитара вновь смолкает. Пауза.
Джордж (медленно поднимается с земли, садится): Ну-ка, отдай мне эту дохлую мышь, или я тебя сейчас вздую.
Ленни (пятится от Джорджа): Джордж, она же ничья. Я ее не украл, а еще раз нашел.
Джордж (злобно щелкая пальцами): Ну?
Медленно, как собачонка, которая несет хозяину палку, Ленни подходит к Джорджу, отступает, после подходит снова.
Ленни (кладет мышь Джорджу в руку): Я ведь ничего плохого не сделал, Джордж. Я просто ее гладил. Их так приятно гладить…
Джордж встает, зашвыривает мышь как можно дальше и брезгливо отирает руки клетчатым носовым платком, вытащенным из кармана.
Джордж: Дурак полоумный. Думаешь, я не вижу, что у тебя ноги мокрые – ты ж ее из воды выудил.
Ленни скулит, глаза его наполняются слезами.
Что нюни распустил? Как маленький… Ох ты, господи! Такой здоровенный детина – и плачет. Ну же, Ленни! (Кладет ему руку на плечо) Эта мышь давным-давно уже издохла: ты ее совсем раздавил, когда гладил. Найдешь другую, живехонькую, так уж и быть, оставишь ее ненадолго.
Ленни (понуро оседает на землю): Тут больше мышей не найдешь. Помню, одна женщина отдавала мне мышей, как поймает. Но ее ведь здесь нету.
Джордж: (с теплотой в голосе) Это была тетка Клара, мир ее праху. Она потом перестала тебе их давать. Ты же всегда убивал этих мышей.
Ленни (с тоской): Я их гладил. Они сразу дохнут, потому что они такие малюсенькие. Поскорей бы у нас были кролики, Джордж. Они не такие малюсенькие.
Джордж: К черту кроликов! Принесешь ты наконец хворост?
Снова звучит гитара на авансцене.
1-й актер: Ленни закосолапил в кусты, руки его безвольно болтались. Вернулся с охапкой сухих сучьев и листьев, бросил ее на старое кострище. Джордж разжег костер, достал из скатанного одеяла три банки фасоли, поставил их разогреваться у огня.
Джордж: Я бы горя не знал, ежели б ты не висел у меня на шее. Как бы мне хорошо жилось. Даже этой фасоли хватило бы четыре раза поесть.
Ленни: Я люблю фасоль с кетчупом.
Джордж (снова раздражается): Вечно ты хочешь того, чего нету. Боже праведный, будь я один, я бы и горя не знал. Работал бы себе спокойно. Получал бы свои пятьдесят монет в месяц. Ездил бы в город и покупал, чего хотел. И обедал бы, чем хотел и где хотел, – в гостинице, например. Брал бы целый галлон виски да играл бы в карты или на бильярде. А ночь проводил бы с девчонками.
Ленни приседает рядом с ним на корточки, затравленно смотрит на рассерженного Джорджа и прикасается к его руке.
Гитара вновь умолкает.
Джордж отталкивает Ленни и переходит на яростный крик
А так, что у меня есть? У меня есть ты. И через тебя я все время теряю работу. Через тебя я все время мыкаюсь по стране. Ты то и дело попадаешь в беду. Натворишь чего-нибудь, а я тебя вызволяй. Ты полоумный сучий сын. Через тебя я все время как на иголках! (Жестоко передразнивает Ленни). «Я только хотел потрогать ее платье, только хотел погладить, как мышку…» Но откуда этой девке, к чертовой матери знать, что ты хотел только потрогать? Какого черта ты придавил ее, как мышь, когда она стала вырываться? Только мыши-то не кричат, а эта дура – в крик… Вот и просидели мы в канаве цельный день, а стемнело, мы дали деру, помнишь? И так всегда, всегда! Посадить бы тебя в клетку да напустить туда этих самых мышей, радуйся тогда, сколько влезет!
Ленни со страданием на лице начинает на четвереньках отползать от Джорджа. Джорджу становится стыдно и он замолкает. Ленни начинает обратное движение к Джорджу.
Ленни (еле слышно): Джордж, Джордж…
Джордж (неохотно откликается, поворачивая банки у огня): Ну, чего тебе?
Ленни: Я пошутил, Джордж. Я не хочу кетчупа. Я бы не стал есть кетчуп, даже ежели б он был вот здесь, прямо передо мной. Тебе бы отдал. Сам к нему и не притронулся.
Джордж (угрюмо смотрит на огонь): Подумать только! До чего бы хорошо мне жилось без тебя! Рехнуться можно! А с тобой – ни минуты покоя.
Ленни: Джордж, ты хочешь, чтоб я ушел?
Джордж:  Куда ты, на хрен, пойдешь?
Ленни:   Уйду в горы. Найду себе дом.
Джордж: Да? Пещеру если только найдешь… А жрать чего будешь? У тебя ведь не хватит соображения, даже чтоб раздобыть себе жратву.
Ленни:   Мне ведь не нужна вкусная еда с кетчупом, Джордж. Буду лежать на солнышке, и все. А найду мышь, оставлю себе. И никто ее не отнимет. Никто.
Джордж (внимательно смотрит на Ленни): Обиделся, да?
Ленни (демонстрируя мастерство маститого манипулятора):   Ежели я тебе не нужен, пойду в горы да сыщу пещеру. Могу хоть сейчас уйти.
Джордж: Послушай, Ленни, вся беда в том, что ты всегда давишь этих мышей. (Выдерживает паузу). Знаешь, что, Ленни, как выпадет случай, подарю тебе щенка. Может, хоть его не задавишь. Щенок лучше, чем мышь. И гладить его можно крепче.
Ленни (упрямо):   … и никто не отнимет у меня мышь.
Джордж (неожиданно мягко): Я хочу, чтоб ты остался со мной, Ленни. Господи, если я тебя брошу, ведь тебя же кто-нибудь примет за койота да подстрелит. Нет уж, оставайся. Твоя тетка Клара, покойница, огорчилась бы, узнай она, что ты убежал.
Ленни:   Джордж, расскажи тогда про кроликов. Пожалуйста, Джордж. Как тогда!  Расскажи мне… как тогда…
Джордж: Не морочь мне голову.
Ленни (умоляюще):      Ну, пожалуйста, Джордж. Как тогда!
Джордж (голос у него потеплел окончательно): Ну ладно, слушай, а уж потом поужинаем… (По интонации ясно, что он рассказывает историю не впервые). Люди, которые батрачат на чужих ранчо, самые одинокие на свете. У них нет семьи. Нет дома. Придут на ранчо, отработают свое, а потом – в город, денежки проматывать, и глядишь, уж снова на другое ранчо подались. И в будущем у них ничего нет.
Начинает звучать гитарное соло.
Ленни: А теперь, Джордж, расскажи про нас.
Джордж:  Но мы совсем не то, что они. У нас есть будущее. И тебе и мне есть с кем поговорить, о ком позаботиться. Нам незачем сидеть в баре и накачиваться виски только потому, что больше некуда деваться. Мы – другое дело. А все потому…
Ленни:   …потому, что у меня есть ты, а у тебя есть я, вот почему. Мы – другое дело (радостно смеется). Говори же, Джордж, говори!
Джордж: Можешь и сам рассказать.
Ленни:   Нет, ты. Вдруг я чего-нибудь позабуду. Расскажи, как оно будет.
Джордж: Ну, уж ладно. Когда-нибудь мы подкопим деньжат да купим маленький домик, несколько акров земли, корову, свиней и…
Ленни:   … и будем сами себе хозяева! И заведем кроликов. Говори дальше, Джордж! Про наш сад, и про кроликов в клетках, и про дожди зимой, и про печь, и какие густые сливки мы будем снимать с молока – хоть ножом режь.
Джордж: Да ты все наизусть знаешь...
Ленни:   Нет… лучше ты. У меня так не выходит… Говори, Джордж. Про то, как я буду кормить кроликов.
Джордж: Так вот. У нас будет большой огород, и кролики, и цыплята. А зимой, в дождь, мы плюнем на работу, затопим печь, станем сидеть себе и слушать, как дождь стучит по крыше…
2-й актер: Джордж вынул из кармана перочинный нож, вскрыл им консервную банку и передал ее Ленни. Потом вскрыл вторую. Из бокового кармана достал две ложки – для себя и для Ленни. Оба они дружно жевали фасоль, которая периодически выпадала у Ленни изо рта.
Джордж (тыча в сторону Ленни ложкой): Что ты скажешь завтра, когда хозяин спросит тебя о чем-нибудь?
Ленни (прекращая жевать, судорожно сглатывает): Я… я… буду молчать.
Джордж: Молодец, Ленни. Никак, ты поумнел. Заведем ранчо, и, так и быть, присматривай за кроликами. Только ничего больше не забывай.
Ленни (с горделивой радостью): Я буду помнить.
Джордж (взмахивая ложкой): Мне было бы спокойнее, если бы ты, Ленни, запомнил это место. Оглядись-ка хорошенько. Ранчо вот там, в четверти мили отсюда. Нужно все время идти вдоль реки.
Ленни: Я могу запомнить. Ведь я запомнил, что нужно молчать?
Джордж: Конечно, запомнил. Так вот, Ленни, если ты чего натворишь… ну, как раньше… сразу же бегом сюда и затаись в кустах и жди меня.
Ленни (медленно): Затаись в кустах… Да, Джордж. Затаиться в кустах и ждать тебя.
Джордж (швыряет пустую жестянку в кусты): Но гляди, если что натворишь, щенка тебе не куплю.
Ленни (прослеживая полет жестянки): Я ничего не натворю, Джордж. Я буду молчать.
Джордж: Ладно. Тащи свое одеяло к костру. Здесь хорошо спать. Видны небо и звезды. Не подбрасывай больше хворосту. Пускай огонь помаленьку угасает.
3-й актер: Джордж и Ленни расстелили одеяла на песке и улеглись спать. Костер догорал, обнаруживая ночную тьму, обступавшую их со всех сторон.
Ленни: Джордж, ты спишь?
Джордж:  Нет. Чего тебе?
Ленни: Давай заведем кроликов разных мастей.
Джордж (сонным голосом):  Само собой. Красных, и синих, и зеленых кроликов, Ленни. Мильоны всяких кроликов.
Ленни:  Белых, Джордж.
Джордж: Лучше серых, Ленни.
Ленни (упрямо): Белых, Джордж. Белых кроликов.
Джордж (расслабленно): Хорошо, Ленни. Белых.
Ленни:  И чтоб пушистые, Джордж, такие, как на ярмарке в Сакраменто.
Джордж (зевает): Ага, пушистые...
Ленни (пытаясь манипулировать):  Но ведь я могу и уйти, Джордж, буду жить в пещере.
Джордж: К черту завтра пойдешь... А теперь заткнись и спи.
4-й актер: Огонь догорал, и круг света суживался; кроны деревьев исчезли в темноте, проступали лишь толстые стволы. За рекой, в горах, завыл койот, с другого берега отозвалась собака. Легкий ночной ветерок шевелит листья сикоморов. Сейчас Джордж и Ленни спят у мерцающего костра. Завтра будет завтра.
Затемнение

Картина вторая
Начало следующего дня. На заднике проекция, изображающая барак на ранчо. Побеленные дощатые стены, маленькие квадратные оконца, тяжелая дверь с деревянной щеколдой. Посреди комнаты большой квадратный стол, на котором разбросана колода карт. Над ним жестяной колпак абажура. Вокруг стола и вдоль стены, на которой прибита полка, стоят ящики вместо коек и стульев. Входит 4-й актер. За ним – Джордж, который тащит обе скатки из одеял. За ним налегке косолапит Ленни.

4-й актер: Утром на ранчо Джорджа и Ленни встретил странный, сутулый старик-инвалид в синих джинсах. Его звали Стаб и он  (Берет в руки швабру из пеньки, стоящую у стола, и надевает на правую руку черную перчатку) был уборщиком.
Поворачивается к Ленни и Джорджу. Он уже Стаб.
Стаб: Хозяин ждал вас вчера вечером. Он здорово разозлился, когда вы не пришли, хотел поставить вас на работу сегодня.
Вытягивает вперед правую руку в черной перчатке. Пальцы на ней неестественно скрючены.
Занимайте вон те места.
Джордж бросает одеяла на указанные ящики.
Хозяин, наверно, сейчас придет. Ох, и зол он был утром, когда узнал, что вас нет. Мы как раз завтракали, а он приходит и говорит: «Где же эти новые, черт бы их взял?» И конюху от него крепко досталось.
Джордж (кидает Ленни одно одеяло, аккуратно расстилает на ящиках свое): Конюху, говоришь, досталось?
Ленни начинает бороться со своим одеялом, испуганно посматривая на Джорджа.
Стаб:  Ну да. Понимаешь, конюх у них негр.
Джордж (жестами подсказывая Ленни, что надо сделать с одеялом):  Негр, говоришь?
Стаб: Ну да. Славный малый. С тех пор, как его лошадь лягнула, он горбатый. Хозяин всегда на нем зло срывает. А ему плевать. Все книжки читает, да бренчит на гитаре. У него пропасть книжек.
Ленни борется с одеялом. Беспомощно оглядывается на Джорджа.
Джордж (повторяет свой молчаливый инструктаж): А ваш хозяин – что за человек?
Стаб:  Славный малый. Иногда, правда, зверь зверем. А так ничего, славный малый. Знаешь, что он сделал на Рождество? Принес ведро виски и говорит: «Пей, ребята, вволю. Рождество бывает раз в году».
Джордж (по-прежнему занят Ленни):  Вот это здорово! Неужто ведро?
Стаб: Да, брат. Ну и потеха пошла. Негра тоже позвали. А один погонщик, Кузнечик по прозванию, хилый такой, стал задирать его. Вот дело было! Ребята не позволили Кузнечику драться ногами, и негр ему всыпал. Кузнечик говорит, что убил бы негра, ежели б разрешили бить ногами. Но ребята сказали, что раз негр горбатый, ногами не бить. А потом они поехали в Соледад и здорово там повеселились. Я не поехал. Где уж мне…
Борьба Ленни с одеялом окончена. Джордж, одобряя Ленни, показывает ему  поднятый вверх большой палец руки.
Появляется 1-й актер.
1-й актер: Отворилась дверь, и на пороге появился маленький, коренастый человек. По тому, как он заткнул большие пальцы рук за пояс с квадратной стальной пряжкой, сразу было понятно, что это хозяин.
1-й актер широко расставляет ноги, затыкает большие пальцы за пояс, заламывает на затылок ковбойскую шляпу, и перед зрителями уже стоит Хозяин. Стаб, завидев, это превращение, начинает пятиться к двери.
Стаб: Эти двое только что пришли…
Проскальзывает мимо Хозяина в дверь.
Хозяин: Ну-ну… Это я написал Марри и Реди, что мне нужны два человека сегодня с утра. Документы при вас?
Джордж лезет в карман, достает два расчетных листка и протягивает их хозяину.
Здесь написано, что вы должны выйти на работу сегодня с утра. Выходит, виноваты не Марри и Реди?
Джордж (глядя в пол): Шофер автобуса завез нас не в ту сторону.  Пришлось тащиться пешком десять миль. Он сказал, что до ранчо рукой подать, а оказывается, вон как далеко. И попутных машин все утро не было.
Хозяин (прищуриваясь): А мне пришлось послать в поле на двух человек меньше. Теперь уж до обеда вам нету смысла идти. Имя, фамилия?
Достает из кармана записную книжку и открывает ее там, где она была заложена карандашом. Джордж бросает на Ленни многозначительный взгляд. Пока Хозяин слюнявит карандаш, Ленни кивает, показывая, что все помнит.
Джордж: Джордж Милтон.
Хозяин (обращаясь к Ленни):  А ты?
Джордж:  Он – Ленни Хили.
Хозяин (записывая имена в книжку): Раньше вы где работали? (Закрывает книжку).
Джордж: Неподалеку от Уида.
Хозяин (обращаясь к Ленни): И ты тоже?
Джордж: Да, и он тоже.
Хозяин (с усмешкой указывает на Ленни): Он, кажется, не очень-то разговорчивый?
Джордж: Зато работящий. И силен как бык.
Ленни (широко улыбаясь): Силен как бык.
Джордж бросает на него свирепый взгляд, и Ленни пристыженно вжимает голову в плечи.
Хозяин: Послушай-ка, Хили. Что ты умеешь делать?
Джордж: Он умеет делать все, что ему велят. Хорошо управляется с лошадьми. Может ссыпать зерно в мешки, пахать и боронить землю. Словом, он все умеет. Вы его только испробуйте.
Хозяин (раздраженно): Так чего ж ты ему не даешь самому сказать? С разъяснениями лезешь!..
Джордж: Я же не говорю, что у него ума палата. Нет. Я говорю только, что он работник, каких днем с огнем не сыщешь. Может поднять кипу хлопка весом в добрых четыреста фунтов.
Хозяин (прячет записную книжку и снова затыкает пальцы за пояс): Слышь, чего это ты его расхваливаешь? Я спрашиваю, что тебе за дело до этого малого. Ты небось прикарманиваешь его денежки?
Джордж: Да нет, что вы. С чего вы взяли, что я его расхваливаю?
Хозяин: Сроду не видал такой заботы. Я просто хочу знать, какая тебе от этого выгода?
Джордж:  Он мой… мой двоюродный брат. Я обещал его мамаше за ним присматривать. Его в детстве лошадь лягнула в голову. Но он малый ничего, хоть и не семи пядей во лбу. Может делать все, что ему велят.
Хозяин (поворачиваясь к двери): Ну что ж, видит бог, не надобно большого ума, чтоб ссыпать ячмень в мешки. Но смотри, не вздумай морочить меня, Милтон. Я вижу, за тобой нужен глаз да глаз. Отчего вы ушли из Уида?
Джордж:  Работа кончилась.
Хозяин: Какая работа?
Джордж: Мы… мы рыли сточную яму.
Хозяин: Ладно. Только не вздумай меня морочить, тебе это даром не пройдет. Видал я таких умников. После обеда выйдете на работу вместе со всеми, будете ссыпать ячмень в мешки у молотилки. Под началом у Тола. Такой высокий, здоровенный детина. Увидите его за обедом.
В дверях оглядывается и долго смотрит то на Джорджа, то на Ленни.
Выходит.
Джордж (напускается на Ленни):  Ты должен был молчать! Не разевай пасть! Я обо всем договариваюсь. Через тебя мы чуть работу не потеряли!
Ленни (уныло глядя в пол):  Я позабыл, Джордж.
Джордж (угрюмо): Позабыл! Ты всегда все забываешь, а я тебя вызволяй. (Плюхается на свое место). А теперь он с нас глаз не спустит! Не дай бог проштрафимся. Теперь уж не смей и рта раскрыть.
Ленни: Джордж… Меня ведь никакая лошадь не лягала…
Джордж (со злостью): И очень жаль. Это всех избавило бы от хлопот.
Ленни: А еще, Джордж, ты сказал, что я твой двоюродный брат.
Джордж: Будь я на самом деле твоим родичем, я б застрелился. (Внезапно замолкает, встает, подходит к двери, выглядывает наружу). Какого дьявола ты здесь подслушиваешь?
В двери показывается Стаб, не разлучный со шваброй.
Стаб: Я не подслушивал. В умывальне прибирался. Просто остановился на минутку тут, в тени,  погладить свою собаку. У меня есть собака, только она старая.
Джордж: Нечего совать нос в наши дела. Терпеть не могу любопытных.
Стаб (опасливо посматривая на Ленни): Говорю, только подошел… Не слышал ни слова, об чем вы тут говорили. Меня это вовсе не интересует. На ранчо не принято подслушивать и задавать вопросы.
Джордж (смягчаясь): И правильно. А не то и вылететь недолго. Сядь, посиди с нами.
Стаб ставит швабру у стены и вместе с Джорджем присаживается у стола.
Стаб:  Ну, как вам хозяин?
Джордж: Ничего. Хороший человек.
В дверях появляется 2-й актер.
2-й актер: В барак вошел молодой мужчина невысокого роста, худощавый, смуглолицый, с карими глазами и густыми вьющимися волосами. Это сын хозяина – Кёрли. На одной руке (надевает боксерскую перчатку, услужливо кем-то поданную из-за двери) него – боксерская перчатка. На ногах – башмаки на толстой подметке, с каблуками. Манеры у него развязные, тон высокомерный, взгляд оценивающий. «Эй, не видали моего старика?»
Стаб:  Он только что был здесь, Кёрли. Наверно, пошел на кухню.
2-й актер/Кёрли: Рассматривая не знакомых ему Джорджа и Ленни, Кёрли встал в боксерскую стойку: согнул руки в локтях и видно было, как он несколько раз сжал в кулак руку, лишенную перчатки. Кёрли, пребывавший в весе пера, грозно направился к Ленни, который, робея перед агрессивным невеличкой, начал переминаться с ноги на ногу. «Вы, стало быть, и есть те новенькие, которых ждал мой старик?»
Джордж: Только что прибыли.
Кёрли: Пусть ответит этот верзила.
Ленни совсем съеживается. Вид у него беспомощный.
Джордж: А если он не хочет?
Кёрли: Раз спрашиваю, должен отвечать! Ты-то чего суешься?
Джордж (угрюмо): Мы с ним вместе работаем.
Кёрли: Вот как!
Джордж (видно, как он напряжен): Да, вот так.
Кёрли: И ты не позволяешь ему говорить, что ли?
Джордж: Пускай говорит, если хочет чего сказать.
Ленни (почти шепотом): Мы только что прибыли…
Кёрли (меряет робеющего Ленни тяжелым взглядом снизу-вверх):  Смотри-ка, умеешь говорить. Так вот, в другой раз отвечай, когда спрашивают.
Поворачивается и уходит, но его руки все еще в боксерской стойке.
Джордж (провожая его глазами, обращается к Стабу): Слушай, какого черта ему надо? Ленни ему ничего не сделал.
Стаб (с оглядкой):   Это хозяйский сын. Ловко дерется. Боксом занимался. Выступал в легком весе.
Джордж:  Не стоит ему приставать к Ленни. Ленни ему ничего не сделал. Что он имеет против него?
Стаб (после некоторого раздумья): Ну… вот какое дело… Кёрли, как и все недомерки, терпеть не может здоровяков. Видел его каблуки? Так и лезет в драку с тем, кто повыше ростом. Видно, они его бесят сильно. Такие как он все время задираются.
Джордж: Насмотрелся я на этих драчунов-недомерков. Но пусть он не рассчитывает, что Ленни ему спустит. Ленни не очень-то ловкий, но этому сопляку крепко врежет, ежели тот сунется.
Стаб: Кёрли тут на особом положении. Вздует здоровяка, все скажут: «Молодчина этот Кёрли». А если его самого вздуют, все запросто скопом вздуют того, здоровенного, и скажут, мол, связался черт с младенцем. И опять задира Кёрли в выигрыше...
Джордж (ободряюще кивает сникшему Ленни): Ну, пускай лучше держится от Ленни подальше. Он сильный, хотя хитростей этих всяких не знает.
Подходит к столу, садится на один из ящиков. Собирает и тасует карты. Стаб подсаживается к нему.
Стаб (тоном заговорщика):  Не передавай Кёрли, что я говорил. Он с меня шкуру спустит. Ему что! Его-то за решетку не посадят. У него отец – шишка.
Джордж: Сдается мне, что этот Кёрли – просто сучий сын. Не люблю злобную мелюзгу.
Стаб: Он еще хуже стал в последнее время: женился недели две назад. Живет с женой в хозяйском доме. И с тех пор совсем осатанел.
Джордж: Может, перед женой храбрость свою показать хочет.
Стаб (интригующе): Вот погоди, увидишь его супружницу.
Джордж снова тасует карты, медленно, старательно раскладывает пасьянс. Видно, что он о чем-то размышляет.
Джордж: Хорошенькая?
Стаб:  Хорошенькая. Но мужчинам глазки строит.
Джордж: Да ну? Две недели как замужем и уже глазки? Может, поэтому Кёрли и осатанел?
Стаб:   Я видел, как она с Карлом заигрывала. А Кёрли не видел. И с Толом. А он – старший возчик. Славный малый. Ему не надобно носить башмаки на высоких каблуках, его и так слушаются.
Джордж (продолжая делать равнодушный вид):     Кажется, предстоит потеха.
Стаб:  Знаешь, что мне сдается? Сдается мне, что эта Ваффи – потаскушка.
Джордж:  Не он первый на такой женился, не он последний.
Стаб: Пойду я. Надо налить для ребят воду в умывальник. Они скоро придут. Смотрите же, не говорите ничего Кёрли.
Джордж: Само собой, не скажем.
Стаб: Приглядись к ней. Сам увидишь, потаскушка она или же нет. (Уходит).
Джордж быстро смешивает карты, поворачивается к Ленни, который сидит на своих ящиках.
Джордж:      Слышь, Ленни! Неладно здесь. Я что-то опасаюсь. Из-за этого Кёрли ты попадешь в беду. Видал я таких. Он вроде бы тебя прощупывал. Решил, что ты испугался, и теперь при первом случае станет бить.
Ленни (испуганно): Не хочу я в беду. Не давай ему бить меня, Джордж.
Джордж (подходит к нему, кладет руку на плечо):     Терпеть не могу таких гадов. Я их много перевидал. Да, такие всегда в выигрыше… Если он будет тебя задирать, придется нам отсюда уйти. Это яснее ясного. Он хозяйский сынок. Слышь, Ленни? Постарайся держаться от него подальше, ладно? Никогда с ним не разговаривай. Если он придет сюда, сразу уходи в другой конец барака.
Ленни (подскуливая как щенок): Не хочу попасть в беду. Я его не трогал.
Джордж:     Держись от него подальше. Запомнишь? Не допускай, чтоб он втравил тебя в драку, но, уж коли этот сучий сын полезет к тебе, дай ему хорошенько. Но не раньше, чем мы заработаем здесь свою сотню долларов. Держись подальше от Кудряша, Ленни.
Ленни:  Конечно, Джордж. А что я ему должен дать, Джордж?
Джордж: Ну, ладно, неважно. Я тебе после скажу. Не переношу этаких подлецов. Слышь, Ленни, ежели случится беда, ты помнишь, что я тебе говорил?
Ленни:  Да. Помню. Ну конечно, помню! Я должен побежать туда и спрятаться в кустах.
Джордж: И сиди там, покуда я за тобой не приду. Только чтоб тебя никто не видал. Спрячешься в кустах у реки. Повтори.
Ленни: Спрячусь в кустах у реки, в кустах у реки.
Джордж: Ежели случится беда.
Ленни: Ежели случится беда.
Джордж: Повторяй время от времени про себя, Ленни, чтоб не позабыть.
Снаружи слышится позвякивание сбруи, скрип колес, мужские выкрики и «Конюх, эй, конюх! Куда запропастился этот черномазый?» и женский голос «Где Кёрли? Не видели Кёрли?» Дверь открывается. На пороге стоит Актриса.
Актриса/Ваффи: У жены Кёрли были полные, накрашенные губы и большие, сильно подведенные глаза, ярко-красные ногти, волосы – мелкими локонами-колбасками. На ней домашнее платье и красные домашние туфли, на которыми торчат пучки красных страусовых перьев. Она скороговоркой произносит: «Я ищу Кёрли…», но завидев в бараке публику приосанивается, движения ее становятся нарочито плавными и ленивыми, подол платья она незаметно поддергивает повыше.
Джордж (смотрит на нее мгновение, потом отворачивается, снова смотрит): Он был здесь минуту назад, но куда-то ушел.
Ваффи: А! (Закладывает руки за спину и прислоняется к дверному косяку). Так вы новенькие. Только что пришли, да? Так где, говорите, Кёрли?
Ленни с любопытством смотрит на нее. Ваффи с нарочитой ленцой рассматривает свой маникюр, любуясь рукой, которую выставляет перед собой.
Джордж (решительно): Сейчас его здесь нету.
Ваффи (игриво посматривая на Ленни): Если нету, поищу где-нибудь еще.
Ленни смотрит на нее, как завороженный.
Джордж: Увижу его, скажу, что вы его искали.
Ваффи (лукаво улыбаясь, раскачивается всем телом): Что ж, мне его уж и поискать нельзя? Ну, пока, ребята.
Уходит. Слышно, как она говорит за дверью «Здравствуй, Тол». Кто-то ей отвечает «Здравствуй, красуля! Плохо ищешь мужа. Я видел, он домой пошел». И голоса, сразу обрывясь, смолкают.
Джордж: Господи, ну и штучка. У Кёрли еще будет с ней хлопот полон рот. Провалиться мне, ежели ее не сманят за двадцать долларов.
Ленни (восторженно смотрит на дверь): Она хорошенькая.
Джордж подходит к нему и сильно дергает его за ухо.
Джордж (злобно):  Слышь, ты, дурак полоумный, не смей даже глядеть на эту суку. Что бы она ни сделала и что бы ни сказала! Видал я таких! Через нее живо за решетку угодишь! Держись от нее подальше.
Ленни (пытаясь освободиться): Я ничего не сделал, Джордж. Честное слово, и не думал ничего плохого.
Джордж:  Известно, не сделал. Но когда она стояла у двери и выставила напоказ свои ноги, ты не отвернулся.
Ленни: Я ничего плохого даже не думал, Джордж.
Джордж:  Держись от нее подальше, потому что через нее в два счета пропадешь, а уж я в бабах толк знаю.
Ленни: Мне здесь не нравится, Джордж! Это плохое место. Я хочу уйти отсюда.
Джордж (отходит опять к столу с брошенным пасьянсом):  Ничего не поделаешь, Ленни. Надо обождать, покуда денег не заплатят. Мы уйдем, как только можно будет. Мне самому здесь нравится не больше, чем тебе. Но вот только накопим малость деньжат и непременно уйдем, доберемся до верховий Миссисипи и станем золото мыть. Может, будем тогда зарабатывать по нескольку долларов в день, вот и накопим. Придется обождать, а теперь помолчи. Сюда идут.
Появляется 3-й актер.
3-й актер/Тол: В дверях появился высокий человек с длинными, выразительными руками. Под мышкой он держал измятую шляпу, свободной рукой расчесывал длинные черные мокрые волосы. Двигался он с королевским достоинством, видно, это был не последний человек на ранчо. Старший возчик Тол мог управлять разом десятью, шестнадцатью, а то и двадцатью мулами, мог убить кнутом муху на крупе коренника, не причинив ему ни малейшей боли. По тому, как дружелюбно, спокойно и величественно он держался, видно было, что авторитет его был велик, и ему всегда принадлежало решающее слово, шла ли речь о политике или любовном приключении. Сколько лет ему было? Тридцать пять? Пятьдесят? Возраст не убавил приветливости в его голосе. «Вы что ли новые, ребята?»
Джордж: Только пришли.
Тол: Будете ссыпать ячмень?
Джордж: Так велел хозяин.
Тол садится к столу напротив Джорджа, оглядывает раскинутый пасьянс.
Тол (дружелюбно): Давайте ко мне, ребята, а то у меня есть там несколько молокососов, не отличат мешка с ячменем от воздушного шара. Вы, ребята, когда-нибудь ссыпали ячмень?
Джордж: А как же. Мне-то, правда, хвастаться нечем, но вот этот малый один может ссыпать больше зерна, чем иные вдвоем.
Ленни разулыбался, услышав похвалу. Видно, что и Толу нравится, что Джордж хвалит Ленни.
Тол: Вы, ребята, всегда работаете вместе?
Джордж (располагаясь к Толу):  Ну да, помогаем друг другу. Ленни у меня не шибко-то соображает. Но работает – будь здоров. Славный малый, только вот не соображает. Я его давно знаю.
Тол: Вы мне нравитесь, ребята. У нас люди редко друг друга держатся. Не знаю почему. (Задумчиво) Может, в этом проклятом мире все боятся друг друга?
Джордж:  Вдвоем куда лучше.
На улице слышны мужские голоса, звуки льющейся воды, грохот жестяных тазов. Появляется 1-й актер.
1-й актер/Карл: Ввалился пузатый крепыш Карл. Он был загонщиком и смешно тряс головой, отряхиваясь после умывания словно собака. «Привет, Тол», воскликнул он, будто не видел старшего возчика неделю. Потом остановился, разглядывая Ленни и Джорджа.
Тол: Это новенькие.
Карл: Рад познакомиться, ребята. Я – Карл.
Джордж: Я Джордж Милтон. А это вот Ленни Хили.
Карл (заразительно смеется): Не такой уж он хилый. Совсем даже не хилый. (Обращается к Толу). Я у тебя вот что хотел спросить, Тол. Как там твоя собака? Я не видел ее нынче утром под повозкой.
Тол: Ощенилась вчерашней ночью. Девять щенков. Четверых я сразу же утопил. Ей столько не выкормить. Остались самые крупные.
Карл:  Выходит, осталось пять? Как думаешь, какой породы уродились? Думаешь всех себе оставить?
Тол: Не знаю, наверно, овчарки. Когда у нее была течка, тут вокруг все больше такие кобели вертелись. Подержу щенков покудова у себя, пускай мать их покормит.
Карл (задумчиво):  Слышь, Тол, я вот чего думаю. Собака Стаба совсем старая, еле лапы волочит. Да и воняет от нее до невозможности. Зайдет сюда — потом два, а то и три дня вонь не выветривается. Пущай убогий ее пристрелит, и дадим ему щенка, пусть растит. А старую суку я за милю чую. Зубов нету, почти слепая, жрать и то не может.
Джордж пристально смотрит на Тола. На дворе кто-то начинает бить в железный рельс – это гонг к обеду. Удары сперва медленно, потом все быстрей и быстрей. Затем звон прекращается. Слышится множество  мужских голосов.
Тол (медленно, с достоинством встает): Потом поговорим. Пошли-ка, ребята, тут зевать не приходится. Через две минуты не останется ни крошки.
Уходит с Карлом.
Ленни дергает Джорджа, поднявшегося было за ними, за рукав.
Джордж: Да, я слышал, Ленни. Я его попрошу.
Ленни: Белого с коричневыми пятнами!
Джордж: Пошли тоже обедать. Не знаю только, есть ли у него белый с коричневыми пятнами.
Ленни: Попроси сейчас, Джордж, а то он и этих утопит.
Джордж: Ладно. А теперь пойдем, вставай же наконец.
Оба идут к двери. Навстречу им вбегает Кёрли.
Кёрли (злобно): Вы не видали здесь женщину?
Джордж: Заходила с полчаса назад.
Кёрли (моментально разъяряясь): Какого дьявола ей здесь надо?
Джордж (спокойно):  Сказала, что вас ищет.
Кёрли (меряет Джорджа сверкающим взглядом): Ну и куда же она пошла?
Джордж: Почем мне знать. Я ей вслед не глядел.
Кёрли резко поворачивается и быстро идет к выходу.
Джордж:  Знаешь, Ленни, боюсь, как бы мне не пришлось подправить вывеску этому гаду. Не нравится мне его наглость. Сукин сын! Ну ладно, пойдем. А то ведь нам эдак ничего и не достанется.
Затемнение.

Картина третья
Вечер того же дня. В бараке темно. Со двора слышны звуки гитары: кто-то играет блюз. Открывается дверь. Входят Тол и Джордж. Проходят к столу. Тол с высоты своего роста запросто подкручивает лампочку в плафоне. Загорается свет, конусом  падающий на столешницу, по которой раскиданы карты.

Тол (сгребая карты в сторонку, кладет на стол шляпу): Пустяки, не стоит благодарности. Все равно, наверное, пришлось бы утопить.
Джордж: Может, для тебя это пустяк, а для него это много значит. Ей-ей, не знаю, как и загнать его сюда на ночь. Он ведь ляжет в конюшне, рядом со щенками. Так и норовит залезть к ним в ящик.
Тол: Может, он и не больно много соображает, но работников таких я еще не видывал. Он, когда ссыпал зерно, чуть не до смерти замучил напарника. Никто за ним не поспевал. Господи, первый раз вижу такого силача.
Джордж (с гордостью):  Ему только скажи, чего делать, все выполнит, если соображать не требуется. Сам он, понятно, никакого дела себе не придумает, зато уж чего ему велено, сделает в лучшем виде.
Тол (вызывая Джорджа на откровенность): Странно, что вы с ним всегда вместе.
Джордж: Что ж тут странного?
Тол: Я вот сроду не видал, чтоб двое вместе по стране колесили. Сам знаешь, как поступают работники на ранчо – приходят, занимают койку, работают месяц, а потом берут расчет и уходят поодиночке. Им наплевать на других. Потому и странно, что безмозглого вроде него и такого умницу, как ты, водой не разольешь.
Джордж: Он не безмозглый. Он тугодум, но не сумасшедший. Да и я не больно умен, иначе не гнул бы здесь спину за полсотни долларов с харчами. Будь я умен или хоть малость смекалист, у меня было бы свое маленькое хозяйство, и я выращивал бы собственный урожай, заместо того, чтоб на других горбить. (После паузы, в которой начинает раскладывать пасьянс). Это вовсе не странно, что мы с ним всегда вместе: мы оба родом из Оберна. Я знал его тетку Клару. Она взяла его к себе ребенком и вырастила. Тетка померла, и Ленни стал работать со мной. И мы вроде бы привыкли друг к другу. Я над ним немало измывался, уж как только не подшучивал, он ведь не может постоять за себя. Он даже не понимает, что над ним смеются. Вот и я забавлялся. Он все сделает, что я ему ни велю. Скажу: залезь на вершину горы, — он и полезет… Но потом все это надоело. Он ведь никогда не сердится. Я лупил его почем зря, а ведь он мог переломать мне все кости одной рукой, но никогда и пальцем не тронул. (Проникновенно). Знаешь, почему я перестал над ним надсмехаться? Как-то раз на берегу Сакраменто собралась толпа. Ну, я от большого ума поворачиваюсь к Ленни да говорю: «Прыгай в воду». И он прыгнул. А плавает он, как топор. Чуть не утоп. Мы его вытащили, и он же нас благодарил. Совсем позабыл, что это я велел ему в воду прыгнуть. С тех пор я такого не делал.
Тол: Он добрый малый, а добрым быть ума не надо.
Джордж (продолжая раскладывать карты): Родни у меня нет. Я много видал людей, которые ходят с ранчо на ранчо в одиночку. Что ж тут хорошего? Тоска смертная. Да и совсем озвереть можно. Глотку друг другу готовы перегрызть.
Тол: Да, такие звереют. Ни с кем и разговаривать по-человечески не хотят.
Джордж:  Правда, с Ленни хлопот не оберешься. Но что делать, привык к нему, теперь уже не бросишь. (Опять пристально смотрит на Тола) Хоть и все время попадает в беду, потому что соображает туго. Вот, скажем, в Уиде… Ты никому не скажешь?
Тол (спокойно):  А что он натворил в Уиде?
Джордж (словно уговаривая сам себя):   Но ты никому не скажешь? Нет, конечно, нет. (делает паузу, прекращает раскладку, смотрит Толу в глаза) Ну, увидал он девчонку в красном платье. А этому идиоту, если что понравится, тут же надо потрогать. Просто потрогать, только и всего. Вот он и протянул руку чтоб потрогать это красное платье, тут девчонка давай визжать, а Ленни со страху и схватил ее, не зная, чего делать. Девчонка все визжит. Я был неподалеку, услышал ее визг и прибежал. Ленни уже вконец растерялся и все держит ее. Я выдернул из загородки жердину и огрел его по башке – только тогда отпустил. Так напугался, что намертво ей в платье вцепился. А ведь он сильный, как дьявол, сам видел.
Тол (не мигая, смотрит на Джорджа): И что же дальше?
Джордж (выкладывая карты в ряд): Ну, девчонка побежала к судье и кричит, что ее изнасиловали. Мужики в Уиде собрались, чтоб изловить и линчевать Ленни. Пришлось нам до самого вечера отсиживаться в оросительной канаве среди камыша. Только головы высунули из воды. А ночью давай, бог, ноги.
Тол (помолчав):  А он этой девчонке и впрямь ничего не сделал?
Джордж: Просто напугал и все. Я и сам напугался бы, если б он вдруг меня сгреб. Но он ей ничего не сделал. Только хотел потрогать ее красное платье, как вот теперь все время хочет гладить щенков.
Тол: Да, он не злой. Я злых за милю чую.
Дверь распахивается, стукнув о стену. Стремительно входит Ленни. Под полой куртки, накинутой на плечи, он что-то прячет.
Джордж (делает знак молчания Толу):  Ну как, Ленни? Нравится тебе щенок?
Ленни (на одном дыхании как примерный ученик): Он белый с коричневыми пятнами, как раз такого я и хотел.
Идет бочком к своим ящикам, быстро ложится, свернувшись калачиком.
Джордж аккуратно кладет карты на стол.
Джордж (строго): Ленни!
Ленни:  Чего тебе, Джордж?
Джордж: Я ж тебе сказал, чтоб ты не смел приносить щенка сюда.
Ленни:   Какого щенка, Джордж? У меня нету никакого щенка.
Джордж быстро подходит к Ленни, вытаскивает из-под его куртки крошечного щенка, которого Ленни прятал.
Ленни:    Отдай его, Джордж.
Джордж (приказным тоном): Ступай и положи щенка назад в ящик. Он должен спать со своей матерью. Ты что, сгубить его хочешь? Он только вчера родился. (Угрожающе) Сейчас же неси назад, а не то я скажу Толу, чтоб он его у тебя забрал.
Ленни:   Я отнесу его назад, Джордж. Я не хотел сделать плохо, Джордж. Я только хотел его немножко погладить.
Джордж отдает ему щенка.
Джордж: Ладно. Живо тащи его в конюшню и больше не выноси оттуда. А то ты в два счета его придушишь.
Ленни почти бегом косолапит к двери.
Тол (смотрит ему вслед):   Господи! Сущий ребенок…
Джордж: Ребенок и есть. Мухи не обидит, только силы на десятерых. Теперь он ночевать уже не придет. Будет спать в конюшне около этого щенка. Ну да ладно, пускай. Там он никому не помешает.
Входит Стаб.
Стаб:  Привет, Тол. Привет, Джордж. Вы что, не играли с ребятами в карты?
Тол:  Надоело – каждый вечер играем.
Стаб: Нет глотка виски, ребята? У меня что-то живот разболелся.
Тол: Нет, а то б я сам выпил, хотя у меня живот не болит.
Стаб (жалобно): До того разболелся, мочи нет. А все проклятая репа. Знал ведь, чем кончится, а съел.
Входит толстяк Карл. Идет в дальний конец барака, где стоят его ящики, зажигает там керосиновую лампу Гитара во дворе смолкает..
Карл: Тьма кромешная. Вот черт, до чего этот черномазый ловко играет.
Стаб:  Да, играет он лихо.
Карл:  Если б только на гитаре. А то и в карты никому выиграть не дает… Черт, до чего ж твоей псиной разит, убогий. Гони эту полудохлую днем вон из барака, тебе говорят.
Стаб:  Она у меня давно, и я не замечал, чтоб от нее воняло.
Карл:   Вот что, я ее здесь терпеть не стану. Эта вонь остается надолго. Зубов у нее нет, лапы от ревматизма не гнутся. На кой она тебе сдалась? Почему ты ее не пристрелишь?
Стаб (упорно повторяет): Она у меня давно. Я взял ее еще щенком. Она помогала мне пасти овец, стерегла стадо. Теперь на нее поглядеть, не поверишь, но это была лучшая овчарка в округе.
Карл:   А теперь эта старая сука только зря мучается. И воняет. Выведи ее во двор и выстрели прямо в башку, вот в это место, она даже не поймет, что произошло.
Стаб (твердо):  Нет, не могу. Ведь она у меня так давно.
Карл:   Хочешь, я сам ее пристрелю? Избавлю тебя. Но ведь это просто жестоко смотреть, как она мучается. Послушай, у Тола как раз сука ощенилась. Он даст тебе щенка, правда, Тол?
Тол: Хочешь, бери щенка, Стаб. Карл прав в том, что эта собака сама себе в тягость. Ежели я стану таким вот дряхлым калекой, уж лучше пускай меня кто-нибудь пристрелит.
Стаб: Хоть ей больно, я согласен о ней заботиться.
Карл: Пристрелю в момент. Прицелюсь прямо в башку. Она и не рыпнется. Хочешь, я избавлю ее от страданий сейчас же? И дело с концом. Жрать она все равно уже не может, не видит ничего, даже ходить ей больно.
Стаб (с надеждой): Но ведь у тебя нет пистолета…
Карл: Как бы не так. Есть, «люгер».
Стаб: Может, лучше завтра… Обождем до завтра?
Карл: А чего ждать?
Достает из кармана пистолет. Идет к двери.
Надо покончить с этим: от нее так воняет, спать невозможно.
Стаб молча ложится на место Ленни лицом к стене.
Тол: Карл, возьми лопату. Похорони ее…
Карл: Ну, само собой. Понял.
Джордж подходит к двери, закрывает ее за Карлсоном.
Джордж: А ведь Ленни сейчас в конюшне со своим щенком. Он теперь сюда и войти не захочет, раз у него щенок есть.
Тол: Стаб, ты можешь взять щенка, какого захочешь.
Старик-убощик молчит.
Джордж: Никто не хочет перекинуться в картишки?
Тол: Я бы, пожалуй, сыграл.
Садятся за стол, под лампочку, друг против друга, но Джордж даже не тасует карты. В тишине проходит минута. Вдали хлопнул выстрел. Тол и Джордж смотрят в сторону Стаба. Тот лежит, не шевелясь.
Дверь приотворяется, и в щель просунулась голова 5-го актера вместе с грифом гитары.
5-й актер/Ханч: С вашего позволения, Тол… Вы мне велели растопить смолу, чтоб замазать копыто мула. Так я уже растопил… Это конюх Ханч.
Тол: Да, понятно, Ханч. Сейчас приду и все сделаю.
Ханч (проникает в барак и начинает наигрывать на гитаре): Ежели хотите, я сам сделаю.
Тол: Не надо.
Ханч: Ну, тогда… Там этот верзила, новичок, возится в конюшне с вашими щенками.
Тол: Не беда, он им ничего не сделает. Я ему подарил одного.
Ханч: Но он их вынимает из ящика и держит в руках. Это им вредно.
Тол: Ничего он им не сделает. Пошли-ка, Ханч.
Джордж (не отрываясь от очередного пасьянса): Если этот болван там мешает, вышвырни его вон, Тол, — вот и все.
Рослый вслед за конюхом, продолжающим наигрывать на гитаре на ходу, выходит из барака. Навстречу им заходит в дверь 6-й актер
6-й актер/Уит: «Здорово, ребята!» Уит был работник молодой. Плечи, словно пригорбленные невидимым мешком с зерном, сделали его походку от тяжелой. Заработки на ранчо – не для слабаков… Но молодость кипела в Уите сплетнями, планами и желаниями. Жаль только, что преклонение перед авторитетами не делало его смельчаком. «Ээй, новенький, сдавай карты! Сыграем!»
Джордж сдает карты, Уит берет свои, но играть словно и не собирается.
Уит: Видал новую куколку? новую супружницу Кёрли?
Джордж: Ну?
Уит: Ну что, разве не красавица?
Джордж (мрачно): Не разглядел.
Уит: Так не зевай, гляди в оба. Тогда много кой-чего разглядишь. Она ничего и не скрывает. Я такой еще никогда не видал. Всем мужикам глазки строит. Небось, даже и конюху. И какого дьявола ей не хватает?
Джордж: Никак уже из-за нее заварилась каша?
Отбирает у него карты и снова раскладывает пасьянс.
Уит: Понятно, об чем ты спрашиваешь. Нет, еще ничего не было. Кёрли бесится, только и всего, но едва ребята с работы вернутся, она уж тут как тут. Ищет, мол, мужа или забыла что-то. Похоже, ее здорово тянет к мужчинам. А Кёрли так и кипит… Но покуда сдерживается.
Джордж: Она еще наделает делов, и заварухи из-за нее не миновать. В два счета угодишь за решетку. Я думаю, у Кёрли хватает прихвостней. На ранчо одни мужики, не место здесь молодой женщине, особенно такой.
Уит: Хочешь, поедем завтра вечером с нами в город?
Джордж: А на кой шут? Чего там делать?
Уит (сладострастно закусывая губу): Как всегда, заглянем к старухе Сузи. Веселое местечко. Сама старушенция такая потешная — всегда отмочит какую-нибудь шутку. Вот, скажем, в прошлую субботу пришли мы к ее парадной двери. Сузи отворяет дверь и кричит: «Девочки, скорей одевайтесь, шериф приехал!» Но ни одного скверного слова, ни-ни. У нее там пять девочек.
Джордж: А во сколько это обходится?
Уит: Два с полтиной. И порция виски — еще двадцать центов. У Сузи есть удобные кресла, можно и просто так посидеть, пропустить стаканчик-другой и приятно провести время. Сузи никогда не против. Она никого не торопит и не выставляет за дверь, ежели гость не хочет девушки.
Джордж: Надо будет сходить с вами, поглядеть.
Уит: А то! Можно хорошо поразвлечься — одни шуточки ее чего стоят. Как это она сказала один раз: «Есть, говорит, такие хозяйки, которые на полу тряпку расстелят, лампу с голой бабой поставят на граммофон и думают, будто у них заведение». А еще она говорит: «Я знаю, что вам, ребята, требуется, — говорит. — Мои девочки чистые, — говорит, — и виски я не разбавляю. А ежели кто желает поглядеть на похабную лампу да обжечь крылышки, так вы дорогу знаете». И еще она говорит: «Кое-кто совсем окривел, на эту лампу глядючи…»
Джордж: Стало быть есть и другой такой же дом, так, что ли?
Уит: Ну да, но мы туда не ходим. Там берут три доллара за девочку и тридцать пять центов за виски, и шутить не умеют. А у Сузи чистота и удобные кресла, и она не пущает к себе всяких проходимцев.
Джордж (раздумчиво): Нам с Ленни надобно деньжат скопить. Я бы пошел с вами, посидел, выпил, но отдать два с половиной доллара никак не могу.
Уит: Ну, не знааааю… Надо же развлечься хоть иногда…
Дверь опять отворяется, и входят Ленни с Карлом. Ленни крадется к своей койке, обнаруживает там Стаба, все еще лежащего лицом стене, и мнется на месте. Карл разбирает и чистит на столе свой пистолет. На щелчок затвора Стаб оборачивается, поднимается с ящиков и пошатываясь, выходит во двор. Тогда Ленни ложится на свое место.
Карл: Кёрли не заходил?
Уит: Нет, а что?
Карлсон смотрит ствол на просвет.
Карл: Ищет свою красулю. Я видел, как он рыскал вокруг барака.
Уит (с насмешкой): Он всегда полдня ее ищет. А вторые полдня она ищет его.
На улице слышны шум и выкрики «Где Тол? Найдите мне Тола!»
Уит: Пойти, что ли, поглядеть, как Кёрли нарывается на драку.  А ведь он ловкий как черт. Выступал в финале «Золотой перчатки». У него есть вырезки из газет. Но все равно, лучше Тола не трогать. От Тола всего можно ждать.
Джордж: Он думает, что Тол сейчас с его супружницей, так, что ли?
Уит: Похоже. Но это, конечно, ерунда. Ни за что Тол не станет с ней путаться. Но поглядеть на драку можно, ежели до нее дойдет. Пошли?
Джордж: Нет уж, я здесь останусь. Не хочу ни во что ввязываться. Нам с Ленни надо скопить деньжат.
Карл (заканчивая возню с пистолетом): Пожалуй, пойду и я погляжу.
Уит и Карл уходят. Джордж поворачивается к неподвижно лежащему Ленни.
Джордж:   Ленни?
Ленни (не поворачивая головы):  Я ничего не сделал, Джордж. Тол говорит, что лучше пока не гладить щенков так долго. Рослый говорит, им это вредно. Вот я и ушел. Я хорошо себя вел, Джордж?
Джордж:  Что ж, пожалуй.
Ленни:  Я не делал им больно. Я только посадил своего щенка на колени и гладил там, на конюшне.
Джордж:   Ты видел Тола на конюшне? Была с ним супружница Кёрли?
Ленни:  Нет. Ее я не видал.
Джордж:   И не видал, чтобы Тол с ней разговаривал?
Ленни:  Нет. Ведь ее там не было.
Джордж:  Ладно. Я думаю, ребята не допустят драки. А если будет драка, Ленни, ты держись в стороне.
Ленни (разворачиваясь к Джорджу, снова раскладывающему карты): Я не хочу драться.
Ленни встает и подходит к столу. Берет в руки одну карту, другую – изучает их рубашки.
Ленни: Так и так одинаково, Джордж, почему так и так одинаково?
Джордж:  Не знаю. Так уж их рисуют. А ты уверен, что эта женщина не приходила в конюшню, как, к примеру, нынче сюда?
Ленни: Я уверен.
Джордж (со вздохом):  Нет, уж лучше — бордель. Туда можно пойти, выпить, получить все, что требуется, безо всякого шума. И заранее известно, во сколько это влетит. А с такой стервой враз за решетку попадешь.
Дверь тихо открывается. Не обращая на себя внимания, входит Стаб. Он все еще не в себе.
Ленни: Джордж, а скоро у нас будет маленькое ранчо, и мы будем сами себе хозяева?.. И… заведем кроликов?
Джордж:  Понятия не имею. Надо скопить деньжат. Я знаю ранчо, которое можно купить задешево, но даром его ведь не отдадут.
Стаб словно просыпается от дурмана и прислушивается к их разговору.
Ленни:  Расскажи мне про это ранчо, Джордж.
Джордж:  Да ведь я только вчера рассказывал.
Ленни:   Расскажи еще, Джордж.
Джордж: Так вот… там десять акров земли, — сказал Джордж. — Ветряная мельница. Маленький домик и курятник. А еще кухня, садик: вишни, яблоки, персики, орехи да всякая ягода. Есть место, где посеять люцерну, и много воды для полива. Есть свинарник…
Ленни:    И кролики, Джордж!
Джордж: Крольчатника покуда нету, но нетрудно сделать несколько клеток, а кормить их можешь люцерной.
Ленни:   Могу, конечно, могу!
Джордж бросает свой пасьянс. Голос его теплеет.
Джордж: А еще мы можем завести свиней. Я построю коптильню, вроде той, как у моего деда; заколем свинью, станем коптить сало и окорока, делать ветчину. А поднимутся по реке лососи, мы будем ловить их сотнями и засаливать или коптить. Будем есть их на завтрак. Нет ничего вкуснее копченой лососины. Когда поспеют фрукты, мы станем заготовлять их впрок, и помидоры тоже, это очень легко. На воскресенье зарежем куренка или кролика. Может заведем корову или козу, и у нас будут такие густые сливки, что их хоть режь да ложкой ешь.
Стаб медленно движется к столу и, как и Ленни, зачарованно смотрит на Джорджа словно кролик на удава.
Ленни: Мы будем сами себе хозяева.
Джордж: А как же, у нас будут на огороде всякие овощи, а захотим выпить виски — продадим десяток-другой яиц, или немного молока, или еще чего-нибудь. Будем себе жить там, на своем ранчо. Не придется больше мыкаться и жрать чужую стряпню. Когда есть свой дом, незачем спать в бараке.
Ленни: Расскажи про дом, Джордж…
Джордж: В доме будет удобная спальня. Пузатая железная печурка, зимой в ней завсегда будет гореть огонь. Земли на ранчо немного, так что спину гнуть особо не придется. Ну, разве что часов по шесть или семь в день. Не то что по одиннадцати часов ссыпать ячмень. Поспеет урожай, и мы его снимем. И всегда будем знать, ради чего работали.
Ленни (нетерпеливо): А кролики?
Джордж:  Пойдешь с мешком, накосишь люцерны. Набьешь мешок, принесешь люцерну и положишь кроликам в клетки.
Ленни: А они будут есть! Я видел, как кролики едят.
Джордж: Каждые полтора месяца они приносят приплод, так что нам хватит и для еды и на продажу. А еще заведем голубей, пусть летают вокруг мельницы, как у нас во дворе, когда я был ребенком. (Мечтательно смотрит в никуда, поверх головы Ленни). — И все это будет наше, никто нас не выгонит. А если нам самим кто не понравится, мы скажем: «Скатертью дорога», и ему придется убраться. А для друга — что ж, для друга у нас завсегда найдется свободная койка, и мы скажем: «Отчего бы тебе у нас не заночевать?» — и он заночует. У нас будет собака, сеттер, и две полосатые кошки, но придется следить, чтоб не таскали крольчат.
Стаб (не может больше молчать):  А у тебя и впрямь есть на примете такое ранчо? Сколько за него просят?
Джордж (настороженно):  Ну, положим, есть. А тебе-то что?
Стаб:  Оно конечно, я однорукий, от меня пользы мало. Руки я лишился на этом вот самом ранчо. Потому меня и держат уборщиком. И уплатили двести пятьдесят за руку. Да еще пятьдесят у меня накоплено, в банке лежат, готовенькие. Вот вам уже триста, а еще пятьдесят я получу в конце месяца. Моя доля — триста пятьдесят долларов. Скоро меня отсюдова прогонят, вышвырнут, как только я не смогу подметать барак. Может, ежели я отдам вам, ребята, свои деньги, вы позволите мне копаться в саду, даже когда толку от меня никакого не будет, и я стану мыть посуду и смотреть за курами. Само собой, пользы от меня немного… Ну, как? Может, возьмете меня?..
Ленни: А щенка я возьму с собой. Ей-ей, ему там понравится.
Затемнение
Конец первого действия

Действие второе
Картина первая
Все тот же барак. Вечер следующего дня. У стола сидит Джордж, невозмутимо раскладывающий пасьянс. Ленни пытается помочь Стабу замести мусор на кусок жести. На дворе слышна перепалка.
Дверь отворяется. Входят Тол, за ним Кёрли и Карл.

Кёрли (яростно продолжая начатый за дверью разговор):  Я не хотел тебя обидеть, Тол. Ни вчера, ни сегодня. Я просто спросил.
Тол (присаживаясь у стола): Уж больно осточертели твои вопросы, Кёрли. Не можешь уследить за своей вертихвосткой, а я виноват? Оставь-ка лучше меня в покое.
Кёрли: Говорю же, просто так спросил. Думал, может, ты ее вчера видел.
Карл: Велел бы ты ей сидеть дома, носа не высовывать, а то позволяешь ей шляться по баракам. Глядишь, поднесет тебе подарочек…
Кёрли (огрызается на него): А ты не лезь не в свое дело, не то я тебя живо за дверь вышвырну.
Карл (смеется): Эх ты, молокосос несчастный, хотел запугать Тола, и ни хрена у тебя не вышло. Тол-то сам тебя запугал. Вон ты побелел весь. Мне начхать, что ты лучший боксер в округе. Попробуй меня хоть пальцем тронь, я из тебя дух вышибу.
Стаб одобрительно крякает и стучит метлой о пол. Но Кёрли обращает внимание лишь на Ленни, сидящего на корточках и в прострации улыбающегося мечтам о ранчо.
Кёрли: Ну, а ты какого хрена смеешься?
Ленни: А?
Кёрли: Эй ты, дубина стоеросовая! Встать! Я никому не позволю надо мной надсмехаться! Я покажу, кто побелел со страху.
Кёрли, подбегая к Ленни, который сейчас явно ниже ростом, бьет его сначала левой рукой, а потом сильным ударом правой разбивает ему до крови нос.
Ленни (испуганно кричит): Джордж! Скажи, чтоб он отстал!
Кёрли наседает на него и продолжает бить по лицу. Ленни медленно поднимается, но его руки беспомощно висят, как плети. Он слишком перепуган и даже не защищается.
Джордж (его удерживает Карл): Дай ему, Ленни! Не позволяй себя бить!
Ленни прикрывает лицо ручищами и визжит от страха, пока Кёрли лупит его по груди и животу.
Ленни: Скажи, чтоб он перестал, Джордж!
Кёрли бьет Ленни под ложечку, и тот оседает на пол.
Тол (вскакивает с места): Скот вонючий! Я сейчас сам с ним разделаюсь.
Джордж (отмахиваясь от удерживающей его руки Карла) Обожди, Тол… (складывает ладони рупором и кричит во все горло) Дай ему, Ленни, дай хорошенько.
Кёрли бьет сидящего на полу Ленни в глаз. Широкое лицо Ленни залито кровью.
Джордж: Дай ему, тебе говорят!
Ленни хватает Кёрли за занесенный кулак. Кёрли отчаянно вопит.
Джордж (подскакивает к дерущимся): А теперь отпусти его, Ленни. Отпусти…
Но Ленни вцепился в Кёрли, продолжающего выть от боли, намертво.
Джордж: Отпусти его, Ленни! Отпусти! Тол, помоги, не то красавчик вовсе без руки останется.
Тол и Джордж разжимают пальцы Ленни. Тот отшатывается к стене.
Ленни (жалобно): Ты сам мне велел, Джордж…
Кёрли уже не воет, а с изумлением смотрит на свою изувеченную руку. Тол и Карл склоняются над ним.
Ленни: Я не хотел! Я не хотел сделать ему больно.
Тол: Карл, вели Ханчу запрягать лошадей. Надо свезти Кёрли к доктору в Соледад: похоже, кости переломаны. Там вылечат.
Карл выбегает на улицу. Тол поворачивается к скулящему Ленни.
Тол: Ты не виноват. Этот сопляк сам полез на рожон. Только он и вправду чуть без руки не остался.
Джордж: Ну что, Тол, думаешь, теперь выгонит нас папаша красавчика? А ведь нам деньги позарез нужны.
Тол (криво усмехается, опускаясь на колени рядом с Кёрли): Ты еще не отключился? Слышишь, что говорю? Так вот, рука у тебя попала в машину. Понял? Ежели ты никому не скажешь, как дело было, мы тоже не скажем. А ежели потребуешь, чтобы этого малого выгнали, мы всё расскажем, и над тобой будут смеяться.
Кёрли (постанывая и стараясь не смотреть на Ленни): Я не скажу…
Тол (обращаясь к Ленни): Покажи-ка руки…
Ленни вытягивает руки вперед.
Боже праведный, не хотел бы я, чтоб ты на меня осерчал.
Во дворе затарахтели колеса. Тол поднимает Кёрли с пола.
Тол: Ну, пошли. Карл свезет тебя к доктору.
Они выходят. Ленни все еще жмется к стене.
Джордж (утвердительно):  Ленни просто испугался. Не знал, чего делать. Я всем говорил, его нельзя трогать. Я это тебе говорил, Стаб?
Стаб (кивает): Да, говорил. Нынче же утром, когда Кёрли в первый раз напустился на твоего друга, ты сказал: «Лучше пусть не трогают Ленни, ежели себе зла не желают». Так и сказал.
Джордж (поворачивается к Ленни): Ты не виноват. Не бойся. Ты сделал то, что я тебе велел. Иди-ка вымой лицо. А то бог знает, на кого похож.
Ленни (криво улыбаясь): Я не хотел…
Идет к двери, оборачивается.
Джордж…
Джордж: Чего тебе?
Ленни: Ты позволишь мне кормить кроликов, Джордж?
Джордж: Само собой. Ведь ты ни в чем не виноват.
Ленни: Я не хотел ничего плохого.
Затемнение

Картина вторая
Конюшня. Справа от двери – денник, до верха набитый сеном. Слева стоит бочонок и  на нескольких ящиках расстелено одеяло. Это постель конюха Ханча. Сам Ханч сидит на низенькой скамеечке и перебирает струны гитары.

5-й актер/Ханч: Чернокожий конюх жил при конюшне. Всего имущества у него было несколько пар башмаков, пара резиновых сапог, будильник, старый одноствольный дробовик, истрепанный словарь и рваный томик гражданского кодекса Калифорнии 1905 года издания. И еще гитара, которая говорила тогда, когда он молчал. Из-за горба все тело у него было перекошено на сторону, на людей он смотрел пристально и остро и всегда поджимал губы в горестной усмешке.
Гитара конюха плачет в спиричуэлсе. Дверь открывается – за ней стоит Ленни и улыбается.
Ханч (прекращая играть): Ты не имеешь права сюда входить без спроса. Это мой угол.
Ленни (улыбается): Я пришел поглядеть своего щенка, потому что гладить его нельзя. И увидал здесь свет.
Ханч: Уходи отсюда. Меня не пускают в барак, а я никого не пускаю сюда.
Ленни: Почему вас не пускают?
Ханч:  Потому что я негр. Они говорят, что от меня воняет. Так вот что я тебе скажу: по мне, от вас воняет пуще.
Ленни: Тол и Джордж – все уехали в город. Джордж велел мне вести себя хорошо. Стаб считает кроликов. А я увидал свет.
Ханч: Каких кроликов? Парень, никак не пойму, чего тебе здесь надо, в конюшне.
Ленни: Кроликов, которые у нас будут, и я стану кормить их, косить для них траву и носить воду.
Ханч: Ты спятил… Ясно, почему твой дружок от тебя отдохнуть решил. Ладно, заходи да посиди со мной малость. Нечего столбом стоять.
Ленни (кособоко садится на бочонок): Чистая правда про кроликов, спросите у Джорджа.
Ханч (подпирает гитарой подбородок): Ты повсюду с Джорджем ездишь, да?
Ленни: А как же! Мы с ним всегда вместе.
Ханч (внимательно рассматривает Ленни):  Иногда он говорит, а ты не можешь и в толк взять, об чем, верно? Верно?
Ленни (виновато): Да… иногда. Но не всегда… А скоро щенков можно гладить?
Ханч (смеется): Да уж, что тебе ни скажи, дальше не пойдет. Ну, через неделю-другую щенки подрастут… Я видел такое многое множество раз, даже счет потерял – один разговаривает с другим, и ему все едино, слышит ли тот, понимает ли. Все едино, все едино. (Хлопает себя по колену). Джордж может болтать тебе всякую чепуху, все что угодно. Ему важно лишь, что есть с кем поговорить. Просто надо, чтоб кто-то был рядом. Только и делов. (После паузы). А что, ежели Джордж не приедет? Ежели он забрал свои пожитки и больше никогда не вернется? Что тогда?
Ленни (испуганно): Как это так?
Ханч (торжествуя): А вот Джордж уехал нынче в город, а там – поминай как звали.
Ленни (кричит): Не может быть! Джордж нипочем этого не сделает. Мы с ним давно вместе. Он вернется…
Ханч (усмехается): Никто не знает наперед, чего человек может сделать или что с ним случится. Вдруг его убьют или ранят, тогда уж он никак не сможет вернуться. Хочешь, я скажу тебе, чего тогда будет? Тебя схватят и упекут в психушку. Наденут на тебя ошейник, как на собаку.
Ленни (затравленно): Никто не смеет ранить Джорджа. Никто… Никто…
Ханч: Даааа… Человеку нужно, чтоб кто-то живой был рядом. (в его голосе прорезается жалоба). Можно сойти с ума, ежели у тебя никого нету. Пускай хоть кто-нибудь, лишь бы был рядом. Я тебе говорю! Жить в одиночестве очень тяжко! Не хотел я тебя стращать. Он вернется. Это я про себя говорил.
Ленни (с тоской): Джордж меня не бросит. Я знаю, никогда не бросит.  У нас будут кролики и ягоды.
Ханч: Ты спятил.
Ленни: Будут. Спросите у Джорджа.
Входит Стаб.
Стаб (не сразу разглядев Ленни, сидящего у стены): Скажи, ты, случаем, не видал Ленни?
Ленни: Расскажи ему про кроликов, Стаб.
Стаб: А, ты здесь! Я все обмозговал. Ежели с умом взяться за дело, можно заработать и на кроликах.
Ханч (грубо перебивает их): Вы, ребята, сами себя дурачите. Все одно своей земли вам не видать. Ты будешь тут уборщиком, Стаб, покуда тебя не вынесут ногами вперед. Да, многих я тут перевидал. А Ленни недели через две возьмет расчет да уйдет. Вот как тощий Уит ушел. Эх, всякий только об землице и думает...
Стаб: Всякий хочет иметь хоть клочок земли, да собственный. И кров над головою, чтоб никто не мог его выгнать, как собаку. У меня сроду ничего такого не было. Но теперь у нас будет своя землица, можешь не сумлеваться. У меня, Ленни и Джорджа будет свой дом. Будут собака, кролики и куры. Будет кукурузное поле и, может, корова или коза.
В дверь заглядывает Ваффи. Лицо ее ярко нарумянено. Она  тяжело дышит, словно после бега.
Ваффи: Мальчики, Кёрли не видали? (с презрением оглядывает компанию) Самых непригодных здесь оставили.  Думаете, я не знаю, куда все уехали? И Кёрли тоже. Знаю я, где они сейчас.
Ленни смотрел на нее с восхищением, Стаб и Ханч хмурятся, избегая взгляда женщины.
Стаб: Ежели вы все знаете, тогда зачем спрашиваете?
Ваффи (упирая руки в бедра): Вот умора, ежели я застаю мужика одного, мы отлично ладим. Но ежели их двое, они и разговаривать со мной не станут. Только злобятся. Вы все боитесь друг друга, вот что. Всякий боится, что остальные против него чего-то замышляют.
Ханч: Пожалуй, вам лучше уйти домой, мэм. Мы не хотим неприятностей.
Ваффи: А какие вам от меня неприятности? Думаете, мне не хочется хоть иногда поговорить с кем-нибудь? Думаете, охота мне дома сидеть сиднем?
Стаб (сердито): У вас муж есть. Нечего вам тут ходить да голову мужикам дурить, через это и есть неприятности.
Ваффи (разъяряясь): Ну конечно, у меня есть муж! Вы все его знаете. Хорош, правда? Все время грозит расправиться с теми, кого не любит! А сам не любит никого! Думаете, мне охота сидеть в этом паршивом домишке и слушать про то, как Кёрли запросто врежет два раза левой, а потом – наповал правой? Врежу ему разок, – говорит, – и он сразу с копыт долой. Кстати, не скажете, кто ему руку покалечил?
Стаб: Рука в машину попала…
Ваффи: Ладно, от вас ничего не добьешься. Прикрывайте всякую гадину, ежели вам охота. Мне-то что? Вы, бродяги, много об себе воображаете. А ведь я могла уехать отсюдова и играть на сцене. Не раз была у меня такая возможность. Один человек обещал мне, что я буду сниматься в кино…  А я торчу здесь и треплюсь с бродягами – с негром, дураком и полным козлом, да еще радуюсь, потому как окромя них здесь ни души нету.
Стаб (со злостью): Вас сюда никто не звал. Кёрли не понравится, что его жена болтает в конюшне с бродягами. У вас меньше мозгов, чем у курицы: она и то поняла бы, что не такие уж мы болваны. Вам, поди, и невдомек, что у нас есть собственное ранчо и собственный дом. Нам незачем здесь оставаться. У нас есть деньги, куры и сад, и там во сто раз лучше, чем здесь. И друзья у нас тоже есть.
Ваффи (смеется): Враки. Много я вас тут перевидала. Ежели б у вас был хоть грош за душой, вы купили бы на него спиртного и выпили б до последней капли. Знаю я вас. (Вглядывается в лицо Ленни) Откуда у тебя на роже эти ссадины?
Ленни: У кого? у меня?
Ваффи:  Ну да, у тебя. (Хохочет) Ох, я с тобой еще потолкую.
Ханч (раздраженно): Уходите, мэм, да живо. Ежели не уйдете, я попрошу хозяина, чтоб он вовсе запретил вам совать нос в конюшню.
Ваффи (презрительно): Слышь ты, знаешь, чего я могу сделать, ежели ты еще хоть раз пасть разинешь? Знаешь, чего я могу сделать?
Ханч (моментально тушуется):  Знаю, хозяйка.
Ваффи: Так сиди и не рыпайся, черномазая образина. Стоит мне слово сказать, и тебя вздернут на первом суку.
Ханч (покорно): Молчу, хозяйка.
Стаб: Ежели наклепаете на Ханча, мы за него заступимся, скажем, что вы все врете.
Ваффи: Никто не станет тебя слушать, ты сам это знаешь. Никто!
Стаб: Да уж, нас никто не слушает. Да вот ребята сейчас будет здесь. Шли бы лучше домой… Ежели уйдете, мы не скажем Кёрли, что вы были здесь.
Ленни (хнычет): Хочу к Джорджу, хочу к Джорджу.
Ваффи:  А с чего ты взял, что они возвращаются? Я ничего не слышу. (Обращаясь к Ленни):  Я рада, что ты проучил Кёрли. Он сам нарывался. Иногда и мне охота его двинуть как следует.
Уходит. На дворе звенят уздечки, фыркают и бьют копытами лошади.
Ханч: Шли бы и вы, ребята. Я хочу один побыть. Должны же и у цветного быть какие-то права, даже ежели ему от них один вред.
Стаб: Эта сука не смела так с тобой говорить.
Ханч (равнодушно):  Это я за разговором с вами забыл, кто я такой. А она напомнила.
В дверях появляется Джордж.
Ленни (кидается ему навстречу): Это Джордж! Я здесь, Джордж! Здесь!
Джордж (недовольно):   Чего это ты делаешь у Ханча? Тебе нельзя здесь быть. (Ханчу) Почему ты их не выгнал?
Ханч: К чему? Ленни такой славный.
Стаб:  Слышь, Джордж! Я уже подсчитал, сколько мы можем заработать на кроликах.
Джордж (сердито): Я, кажется, предупреждал вас обоих, чтоб вы никому ни слова.
Стаб (робея):  Мы и не говорили ни слова никому, кроме Ханча.
Джордж: Ну ладно, пошли отсюда. Господи, на минуту и то нельзя отлучиться.
Стаб и Ленни встают и идут за ним к двери.
Ханч: Ранчо, говорите?
Наигрывая на гитаре, долго смотрит им вслед.
Затемнение
Картина третья
Та же конюшня. Со двора раздается звон подковы о железную стойку, одобрительные и насмешливые крики игроков в карты. Слышно как в конюшне жужжат мухи. На сене в деннике сидит Ленни и разглядывает щенка.
Ленни (приподнимает морду щенка): Отчего ты издох? Ты ж не такой маленький, как мышь. И я не сильно тебя гладил. Вот узнает Джордж, что ты сдох, и не позволит мне кормить кроликов.
Роет в сене ямку для щенка, накрывает его горкой сухой травы.
Я не натворил ничего такого, чтоб бежать и прятаться в кустах. Нет. Это еще ничего. Скажу Джорджу, что щенок сам издох.
Достает щенка, осматривает его и снова гладит от головы до хвоста.
Джордж все одно узнает. Он завсегда все знает. Он скажет: «Это ты сделал. Не вздумай морочить мне голову». И скажет: «За это ты не будешь кормить кроликов!»
Вдруг Ленни начинает сердиться на щенка.
Как тебе не совестно! Почему ты издох? Ты же не мышь.
Хватает щенка и швыряет его  в угол сеновала.
Теперь я не буду кормить кроликов. Джордж не позволит.
Начинает медленно раскачиваться взад-вперед.
Снаружи слышатся голоса. Ленни встает, подобирает щенка, кладет его на сено, гладит и садится рядом.
Ленни: Ты еще маленький. Мне говорили. Но я не знал, что тебя так легко убить. (Треплет щенка за ухо). Может, Джордж не очень рассердится? Ведь про Кёрли он сказал «это ничего». Сейчас тебя спрячу здесь, в сене. Никто не узнает.
В дверях появляется Ваффи. Она молча крадется к Ленни. На ней - то же яркое бумажное платье и домашние туфли с красными страусовыми перьями. Лицо сильно нарумянено, и все локоны-колбаски аккуратно прибраны.
Ваффи:     Что ты здесь делаешь, дружок?
Ленни (сердито):     Джордж велел держаться от вас подальше. Не разговаривать с вами и вообще ничего такого.
Ваффи (смеется):     Джордж всегда над тобой распоряжается? Это он боится, как бы Кёрли не взъярился… Ежели он к тебе полезет, можешь сломать ему и другую руку. И не заливай, будто рука у него попала в машину.
Ленни (твердо):    Не буду я с вами разговаривать.
Ваффи (опускается на колени рядом с ним): Почему ж мне нельзя с тобой поговорить? Я так одинока. Ты можешь разговаривать с кем хочешь, а я ни с кем, кроме Кёрли. Иначе он бесится. Как думаешь, весело это – ни с кем не разговаривать?
Ленни (упрямо):   Мне не велено. Джордж боится, что я попаду в беду…
Ваффи:   Чего это у тебя там закопано?
Ленни (горестно): Это мой щеночек.
Смахивает со щенка сено.
Ваффи (протягивает к щенку руку и тут же отдергивает ее):   Да ведь он мертвый!
Ленни:  Я хотел только поиграть с ним… А он хотел меня укусить… а я его шлеп… а он и умер.
Ваффи (гладит его по руке):  Не огорчайся. Это всего-навсего щенок. Возьмешь другого. Здесь их полным-полно.
Ленни (жалобно): Теперь Джордж не позволит мне кормить кроликов.
Ваффи: Но почему?
Ленни: Он сказал, ежели я еще чего натворю, он не позволит мне кормить кроликов.
Ваффи (садится рядом с Ленни на сено):  Ты не бойся. Это ничего, что ты со мной разговариваешь. Они там в карты играют: на кону четыре доллара. Ни один с места не сойдет, покуда игра не кончится.
Ленни (опасливо): Увидит Джордж, что я разговариваю с вами, задаст мне жару. Он так и сказал. Еще говорит, что из-за вас мы попадем в беду
Ваффи (озлобляясь):  Да что я, не человек? Почему я не имею права ни с кем поговорить? За кого они меня считают? Ты такой славный. Отчего ж мне нельзя поговорить с тобой? Я тебе ничего плохого не сделаю. Ну, понятно, им всем на меня наплевать, они и знать не хотят, каково мне здесь живется. А я тебе вот чего скажу – я не привыкла к такой жизни. Я могла бы кой-чего добиться. И (угрожающе), может, еще добьюсь.
Гладит Ленни по руке и говорит взахлеб.
Я жила в самом Салинасе. Меня туда еще девочкой привезли. Как-то приехал на гастроли театр, и я познакомилась с одним актером. Он сказал, что я могу поехать с ихним театром. Но мать не отпускала. Говорила, что я еще мала – мне тогда всего пятнадцать было. Но тот актер звал меня. И будь уверен, ежели б я уехала, уж я б не жила вот так, как сейчас.
Ленни  (вырывает у нее руку и гладит мертвого щенка): У нас будет маленькое ранчо… и кролики.
Ваффи (самозабвенно):  А в другой раз я встретила еще одного человека, он в кино работал. Я ходила с ним танцевать в «Приречный дансинг-холл». И он сказал, что поможет мне устроиться в кино. Сказал, что я – самородок. Что он вскорости вернется в Голливуд и напишет мне. Но я так и не дождалась письма. Сдается мне, мать перехватила. Ну, я не хотела оставаться там, где ничего нельзя добиться в жизни, да еще и письма перехватывают. Я напрямки спросила мать, перехватила она письмо или же нет, – она стала отпираться. А потом я вышла за Кёрли. Мы как раз в тот самый вечер познакомились с ним в «Дансинге». Ты меня слушаешь?
Ленни (берет мертвого щенка на колени): Слушаю.
Ваффи:  Я еще никому об этом не говорила: я не люблю Кёрли. Он плохой.  Я могла бы жить в роскошных отелях, и за мной гонялись бы фотографы. И я ходила бы на все просмотры и выступала по радио, и это не стоило бы мне ни цента, потому что я была бы киноактрисой. И носила бы красивые платья, как все они. Недаром же тот человек сказал, что я – самородок.
Делает рукой красивый плавный жест, задерживает кисть с оттопыренным мизинцем в воздухе. Смотрит с улыбкой на Ленни. Тот глубоко вздыхает.
Ленни: Выброшу я щенка, Джордж ничего не узнает. И тогда он позволит мне кормить кроликов.
Ваффи (сердито): Неужто ты ни об чем, окромя кроликов, думать не можешь?
Ленни: Я люблю гладить все мягкое. Один раз на ярмарке я видел пушистых кроликов. Их приятно гладить. Иногда я гладил даже мышей, ежели не было ничего получше.
Ваффи (испуганно отодвигается от него):   По-моему, ты чокнутый…
Ленни (подвигается к ней): Нет, Джордж говорит, что нет. Просто я люблю гладить все мягкое.
Ваффи (успокаиваясь):   А кто не любит? Всякий любит. Я вот люблю щупать шелк и бархат.
Ленни (смеется): У меня был бархат. Мне его дала одна женщина, моя тетя Клара. Она дала мне вот такой кусок. Но я его потерял, уже давно.
Ваффи (смеясь): Ты чокнутый! Но славный. Просто большой ребенок. Кажется, я тебя понимаю. Иногда стану причесываться, долго сижу и глажу волосы, потому так они мягонькие. А у некоторых волосы жесткие, взять, к примеру, хоть Кёрли. Волосы совсем как проволока. А у меня – мягкие и тонкие. Потому что я их часто расчесываю. От этого они делаются еще мягче. Вот пощупай.
Берет руку Ленни и кладет ее себе на голову. Щенок падает с колен Ленни на пол.
Потрогай – чувствуешь, какие мягкие?
Ленни начинает гладить ее волосы.
Ленни (гладит, прилагая все больше усилия): Ох, до чего ж приятно! До чего ж это приятно!
Ваффи (сердито):  Осторожней, ты меня растреплешь. Да перестань же, ты меня совсем растрепал!
Она дергает головой, но пальцы Ленни вцепились в ее волосы намертво.
Пусти! Слышишь, пусти! (Визжит).
Лицо Ленни искажается, он зажимает ей рот и нос свободной рукой, не переставая с силой оглаживать ее голову.
Ленни (умоляюще): Не кричите. Ну, пожалуйста, не надо. Джордж рассердится.
Женщина бьется, словно рыба на берегу. Она извивается всем телом, пытаясь освободиться, сучит ногами, стонет.
Ленни (почти плачет от корежащего его страха): Ну, пожалуйста, не надо! Джордж не позволит мне кормить кроликов.
Вырываясь, Ваффи издает хриплый крик. Ленни сильнее зажимает ей рот и хватает другой рукой за затылок.
Ленни (сердито): Я не хочу, чтоб вы кричали. Из-за вас я попаду в беду. Джордж так и сказал. Замолчите! (Трясет ее за голову изо всех сил). Не кричите!
Женщина затихает. Ленни внимательно рассматривает ее лицо.
Ленни (отнимая ладони, кладет ее на сено): Я не хотел сделать вам больно…
Ленни с удивлением приподнимает ее руку, отпускает – рука безвольно падает. На лице Ленни опять появляется страх.
Ленни (закидывая труп сеном): Я натворил. Я опять чего-то натворил.
Оседает по деннику на пол.
Джордж рассердится. И он сказал… спрячься в кустах и дожидайся меня. Он рассердится… В кустах дожидайся меня. Так он сказал.
Берет в руки мертвого щенка.
Надо выбросить. Щенка надо выбросить, и без того худо…
Сует щенка за пазуху, на четвереньках ползет через порог. Со двора слышны одобрительные возгласы играющих в карты, потом гонг к ужину. Слышится голос Стаба, он зовет Ленни и входит в конюшню.
Стаб: Эй, Ленни! Ты здесь, что ли? (останавливается, как вкопанный, увидев в сене Ваффи)  Ого… Я не знал, что вы здесь… Негоже вам тут спать… (Подходит ближе, смотрит ей в лицо).  О, господи!
Выбегает из конюшни. Возвращается вместе с Джорджем.
Джордж:  Что ты меня тянешь сюда?
Стаб молча указывает на лежащую женщину.
Чего это с ней такое? (Подходит ближе). О господи! Я должен был это предвидеть… В душе я чувствовал, что так оно и будет.
Стаб: Что ж нам теперь делать, Джордж? Что делать?
Джордж: Вот что… Надобно рассказать… им всем… Надобно поймать его и посадить под замок. Ведь этот дурак разнесчастный один вскорости помрет с голоду. Может, его не тронут, просто посадят под замок?
Стаб: Ты не знаешь Кёрли. Кёрли захочет его линчевать. И забьет насмерть.
Джордж (пристально смотрит Стабу в лицо): Да, пожалуй, Кёрли так и сделает. И другие тоже.
Стаб (с лютой тоской): Стало быть… все кончено с ранчо?
Джордж (словно не слышит его): Получу свои полсотни долларов да закачусь на всю ночь к девочкам. Или буду сидеть в бильярдной до тех пор, покуда все не разойдутся по домам. А потом вернусь и буду вкалывать еще с месяц, и получу еще полста монет.
Стаб: Никогда не думал, что он может такое натворить.
Джордж: Это он не по злобе. Надо сказать им всем. Они, понятно, его изловят. Но я не дам им убить Ленни. Мне надо уйти сейчас, а ты погодя им расскажешь… Потом приду и я, будто ничего не видел. Хорошо? Тогда никто на меня не подумает.
Стаб: Само собой, Джордж, само собой…
Джордж быстро выходит. Стаб смотрит на дверь, потом на мертвую женщину.
Стаб (озлобленно): Потаскуха разнесчастная. Добилась своего? Теперь небось рада? Все знали, что с тобой не миновать беды. Какой от тебя был толк? А я мог бы работать на огороде и мыть посуду для друзей. А ежели приедет цирк или будет бейсбольный матч… мы пойдем туда… скажем: «К чертям работу». Ни у кого не будем спрашиваться… У нас будут и свинья, и куры… а зимой… пузатая печка… и дождь… И мы будем сидеть у печки…
Еле передвигая ноги, бредет к двери, выходит. На улице слышатся крики и топот ног. Врываются Тол, Карл, Кёрли и Ханч. Стаб предпоследний, за ним – Джордж. Увидев убитую, все замирают на мгновение. Тол щупает пульс у Ваффи, трогает ее за шею, приподнимает ее веки и отступает.
Кёрли (взъяренно): Я знаю, чьих рук это дело! Того здоровенного сукина сына! Больше некому! Ведь все остальные играли в карты. Ему от меня не уйти! Своей рукой пристрелю мерзавца! Кишки выпущу! За мной, ребята!
Выбегает на улицу.
Карл: А не пойти ли мне за моим пистолетом?
Следует за Кёрли.
Тол: Видать, это и взаправду Ленни сделал. У нее шея сломана. С Ленни такое станется. Как в Уиде. Как ты рассказывал…
Джордж молча кивает, надвигая шляпу на глаза. Ханч, стоящий у стены тоже безмолствует.
Тол (со вздохом): Что ж, придется его изловить. Как думаешь, где он?
Джордж: А нельзя ли привести его сюда да посадить под замок? Он ведь чокнутый. Сделал это без умысла.
Тол: Можно, ежели только удержать Кёрли. Он-то беспременно хочет его пристрелить. Кёрли не забыл про свою руку. Даже ежели Ленни посадят под замок, то сначала изобьют, потом навсегда упекут за решетку. Хорошего тут мало, Джордж.
Джордж: Знаю.
Возвращаются Карл и Кёрли, у которого в здоровой руке ружьё.
Карл: Этот подлец украл мой ствол, мой «люгер»! Его нет в мешке!
Кёрли: Вот дробовик черномазого конюха. Возьми, Карл. Как увидишь его, смотри, не упусти. Пали прямо в брюхо. Надо послать в Соледад и сообщить в полицию. Пусть приедет помощник шерифа. Ну, двинули. (Подозрительно смотрит на Джорджа). И ты с нами.
Джордж:  Да, я с вами. Но, послушай, Кёрли. Ведь он, бедняга, полоумный. Не убивай его. Он сам не знал, чего делает.
Кёрли (орет):  Не убивать? Да у него пистолет Карла! Пристрелим его, и дело с концом.
Тол (глядя на тело Ваффи): Кёрли… может, тебе лучше остаться здесь, с ней?
Кёрли (окончательно сатанея): Нет, я выпущу этому подлецу кишки, хоть у меня только одна рука здоровая. Ему теперь не уйти. Эй, Джордж, не отставай, а то как бы мы про тебя чего не подумали!
Джордж медленно бредет за ними к двери, едва волоча ноги. Последним уходит Ханч. Плечи его сотрясаются от немых рыданий.
Стаб (приседает на корточки перед убитой, шепотом): Бедняжка…
Затемнение

Картина четвертая
На заднике пейзаж, с которого начиналась история. На сцене вновь четверо актеров. 5-й актер наигрывает на гитаре на авансцене, чуть в стороне.

1-й актер: В эту предвечернюю пору зеленая вода в глубокой заводи реки Салинас была недвижна. Лучи заходящего солнца скользили лишь по склонам хребта Габилан, и горные вершины розовели в этих лучах.
2-й актер: На заводь, окруженную корявыми стволами сикоморов, ниспадала тень. По воде бесшумно скользнула водяная змейка, поворачивая голову, как перископ, из стороны в сторону; она переплыла заводь и очутилась у самых ног цапли, неподвижно стоявшей на отмели. Цапля стремительно ухватила клювом извивающуюся змейку за голову и проглотила.
3-й актер: Откуда-то издалека налетел порывистый ветер и волной прокатился по кронам деревьев. Зеленая вода подернулась мелкой рябью.
4-й актер: Цапля стояла у берега, недвижно, выжидая. Еще одна водяная змейка показалась в заводи, поворачивая голову, как перископ, из стороны в сторону...
Появляется Ленни. Актеры расступаются к кулисам, пропуская его. Ленни косолапит к заводи, становится на колени и горстью черпает воду. Напившись, садится, обхватив колени руками и положив на них подбородок.
Ленни (бормочет себе под нос):  Я не забыл. Спрятаться в кустах и ждать Джорджа. (Надвигает на лоб шляпу, словно хочет спрятаться в ней) Джордж скажет: «Эх, ежели б я был один и ты не висел у меня на шее…». И еще он скажет: «Дурак ты полоумный…» (Смотрит за реку, на вершины гор). Я могу уйти туда и сыскать себе пещеру и никогда не есть кетчупа. Ежели Джорджу я не нужен… я уйду, уйду. (Вдруг начинает кричать) Но Джордж не бросит меня, не бросит…
Появляется Джордж.
Джордж (вполголоса): Ну, чего ты кричишь?
Ленни (тянет к нему свои ручищи):  Ты ведь не бросишь меня, правда, Джордж? Я знаю, ты меня не бросишь.
Джордж медленно подходит и садится рядом.
Джордж:  Нет.
Ленни:  Я знал! Ты не такой!
Джордж молчит.
Ленни:  Джордж…
Джордж: Ну?
Ленни:  Я опять чего-то натворил.
Джордж:  Это неважно.
1-й актер: Легкий порыв вечернего ветерка пронесся по поляне, зашелестел палыми листьями и принес издалека обрывки неразличимых мужских голосов. Это приближалась облава на Ленни.
Ленни:  Джордж…
Джордж (прикладывает палец к губам): Тс-с… (Прислушивается). Чего тебе?
Ленни:   Ты не задашь мне жару?  Ну, как всегда. (Пытается копировать интонацию Джорджа) «Ежели б не ты, я взял бы свои полсотни долларов…»
Джордж: Господи, Ленни! Ты не помнишь ничего, что с тобой случается, но помнишь каждое мое слово.
Ленни:   Разве ты не скажешь мне это?
Джордж (безжизненным, ровным и бесстрастным голосом): Будь я один, я б и горя не знал. Работал бы себе, и никаких неприятностей (замолкает)…
Ленни (нетерпеливо): Говори дальше, Джордж. Разве ты не задашь мне еще жару?
Джордж:  Нет.
Ленни (привычно манипулируя): Ежели я тебе не нужен, пойду в горы и сыщу там пещеру.
Джордж (овладевая собой): Нет. Я хочу, чтоб ты остался со мною.
Ленни (лукаво): Тогда расскажи про других и про нас.
Джордж:  У таких, как мы, нет семьи. Они сперва малость подзаработают, а потом все промотают. Они без роду, без племени, никто об них не заботится…
Ленни (радостно): Другое дело — мы! Потому что…
Джордж: Потому что у меня есть ты…
Ленни (с торжеством): А у меня — ты. Мы с тобой всегда вместе, мы друг о друге заботимся!
2-й актер: Ветер опять донес до заводи голоса. На этот раз они уже стали ближе, неумолимее.
Гитара умолкает.
Джордж (снимая шляпу, дрогнувшим голосом): Сними и ты шляпу, Ленни. Сегодня тепло.
Ленни послушно снимает шляпу и кладет подле себя на землю.
Гляди вон туда, за реку, Ленни, а я буду рассказывать, как мы будем жить, и ты словно бы увидишь все своими глазами.
3-й актер: Сумрак в долине начинал отливать синевой. Ленни отвернулся от Джорджа и стал смотреть через заводь на темнеющие на фоне вечернего неба горные склоны.
Джордж: У нас будет маленькое ранчо…
4-й актер: Джордж вынул из кармана пистолет Карла, взвел курок, посмотрел Ленни в затылок. Голоса звучали со стороны реки. Погоня шла берегом.
Ленни: Ну, говори же… У нас будет маленькое ранчо…
1-й актер: Джордж медленно поднял пистолет, рука его дрожала.
Джордж: У нас будет корова. И еще, пожалуй, свинья и куры… а на лугу… мы посеем люцерну…
Ленни (радостно): Для кроликов!
Джордж (опуская руку): Для кроликов.
Ленни (смеется): Я буду кормить кроликов.  И мы будем сами себе хозяева.
2-й актер: Поодаль раздается треск кустов и шелест хрусткой палой листвы, потревоженной тяжелыми шагами многих ног.
Ленни:  Говори же, Джордж. Когда все это будет?
Джордж:  Скоро. Тебя никто не обидит, и… никаких неприятностей. Никто не будет у тебя ничего отбирать.
Ленни:  Ты не сердишься, Джордж?
Джордж (поднимая руку с пистолетом): Нет, Ленни. Я не сержусь. Я никогда не сердился на тебя. Я хочу, чтоб ты это знал.
1-й актер: Джордж целился прямо Ленни в затылок. Рука у него тряслась, но лицо было решительным, и он, совладав с дрожью, нажал спуск. Выстрел прокатился по долине и разнесся эхом по горам.
2-й актер: Ленни дернулся, потом медленно завалился и упал ничком на песок. Джордж вздрогнул всем телом, посмотрел на пистолет, швырнул его на кучу золы от костра.
3-й актер: Совсем рядом послышался голос Тола: «Джордж? Ты где, Джордж?»
Джордж садится на землю, смотрит на свою правую руку, которой отшвырнул револьвер. Актеры обступают его и лежащего Ленни.
2-й актер/Кёрли (подходит к Ленни вплотную): Готов… Аккурат в затылок.
3-й актер/Тол (садится рядом с Джорджем):  Что ж, бывает, и на такое решиться надобно.
1-й актер/Карл (с любопытством): Как это ты его?
Джордж (устало): Очень просто.
Карл: У него был мой пистолет?
Джордж: Да.
Карл: А ты отобрал пистолет и застрелил его?
Джордж (почти шепотом): Да. (пристально смотрит на свою правую руку).
Тол берет Джорджа за плечо.
Тол:  Пойдем, Джордж. Пойдем выпьем чего-нибудь.
Помогает Джорджу встать.
 Выпьем. У тебя не было выбора, Джордж. Ей-богу не было. Пошли.
Уходят вдвоем по тропе в сторону шоссе. Кёрли и Карл смотрят им вслед.
Карл (склоняется над мертвым Ленни): И чего это они сами не свои?
5-й актер: …К югу от Соледада, у заводи на реке Салинас, меж деревьями вьется тропа, протоптанная местными мальчишками и бродягами, которые по вечерам, свернув с шоссе, плетутся сюда переночевать у воды. Было так и двести лет назад и почти сто – во времена Великой депрессии, когда люди бродяжили по свету в поисках хоть какой-нибудь работы и когда произошли события, о которых мы хотели вам сегодня рассказать.
Звучит гитара - Let my people go
Затемнение.
Конец