Уверены ли мы, что Америка не воюет на Украине?
20 июня 2022 г.
Бонни Кристиан
Бонни Кристиан — журналист и сотрудник Defense Priorities, аналитического центра по внешней политике.
За более чем три месяца после вторжения России в Украину администрация Байдена много говорила о войне. Некоторых из них пришлось вернуть почти сразу, например, когда заявление президента Байдена о том, что Владимир Путин «не может оставаться у власти», оказалось не призывом к смене режима. Что касается других моментов, то ее риторика со временем обострилась: в марте цель Америки заключалась в том, чтобы помочь Украине защитить себя; к концу апреля это была «ослабленная» Россия.
Но в одном администрация была очень последовательна: Америка не пойдет на войну с Россией из-за Украины.
«Мы не стремимся к войне между НАТО и Россией, — написал президент Байден в The Times в конце мая.
«Как бы я ни не соглашался с г-ном Путиным и находил его действия возмутительными, Соединенные Штаты не будут пытаться добиться его смещения в Москве. Пока Соединенные Штаты или наши союзники не будут атакованы, мы не будем принимать непосредственное участие в этом конфликте, ни посылая американские войска воевать на Украине, ни атакуя российские силы».
Большая часть восхвалений и критики политики г-на Байдена в отношении Украины основывается на его версии событий. Но уверены ли мы, что американцы смогут надежно распознать, когда мы вступили в войну?
У президентов есть история настаивать на том, что они не собираются идти на войну, до тех пор, пока они этого не сделают.
«Он удержал нас от войны», — гласил лозунг переизбрания президента Вудро Вильсона в 1916 году, только для того, чтобы Вильсон втянул нас в Первую мировую войну всего через месяц после своего второго срока, сразу после того, как назвал американское вмешательство неизбежным.
Во время президентских выборов 1964 года президент Линдон Б. Джонсон пообещал, что «не собирается посылать американских мальчиков за девять или десять тысяч миль от дома делать то, что азиатские мальчики должны делать сами». Но в феврале 1965 года, через месяц после своей инаугурации, Джонсон санкционировал кампанию бомбардировок, известную как операция «Раскаты грома». Через месяц после этого «американские мальчики» оказались во Вьетнаме.
Эта история поучительна в отношении срока годности любого президентского обещания — возможно, особенно во время выборов — удержать нас от войны: даже если оно верно в тот момент, когда оно произнесено, оно не является гарантией на будущее.
Но, по крайней мере, в случае с Первой мировой войной и во Вьетнаме произошел очевидный переход от состояния «не в состоянии войны» к состоянию «в состоянии войны», и американцы могли указать момент, когда этот переход произошел. Эта светлая линия означала, что президенты могли давать прямые обещания не ввязываться в войну, а общественность знала, когда эти обещания не выполнялись.
Однако в последние десятилетия, особенно после терактов 11 сентября, мы перешли к модели вечной войны с нечеткими границами хронологии, географии и целей. Граница между тем, что является войной, и тем, что не является войной, опасно размылась, и определение момента, когда мы переходим от одного к другому, стало более сложной задачей.
Отчасти это связано с технологическими достижениями, такими как боевые действия беспилотников и кибератаки, которые позволили совершить то, что в противном случае можно было бы рассматривать как военные действия — убийство противников, разрушение зданий, деградацию ядерных объектов — в других странах без того, чтобы американские войска когда-либо покидали территорию США.
Это также функция административного ведения войны: Конгресс официально не объявлял войну с 1942 года, но сменявшие друг друга президенты полагались на широкие военные полномочия, предоставленные Джорджу Бушу-младшему в 2002 году, чтобы санкционировать применение военной силы.
Воюем ли мы в Пакистане или, например, в Сомали, где с 2004 года мы проводим атаки беспилотников против боевиков «Каиды», «Исламского государства» и «Талибана» в Пакистане и «Аль-Шабаб» в Сомали с 2011 года? Или во время войны в Нигере, где были размещены американские войска и где в октябре 2017 года из засады были убиты четверо американских солдат?
Соединенные Штаты никогда официально не присоединялись к гражданской войне в Йемене, но возглавляемая Саудовской Аравией коалиция убивала мирных жителей с помощью боеголовок американского производства и выбирала цели под американским руководством.
Наша роль в семилетнем конфликте в Йемене была достаточно сильной, и многие эксперты считают, что возглавляемая Саудовской Аравией коалиция и без нее потребовала бы мира. Он был достаточно сильным, чтобы американские законодатели, в том числе двухпартийное большинство сенаторов в 2019 году и представители Прамила Джаяпал, демократ от Вашингтона, и Питер ДеФацио, демократ от Орегона, в этом году, охарактеризовали его как нарушение статьи I Конституции. которая дает Конгрессу право объявлять войну, и Резолюции о военных полномочиях 1973 года, которая резко ограничивает по характеру и срокам военные действия, инициированные президентом.
Мы перешли черту в Йемене, заключили эти законодатели, хотя и не совсем понятно, где проходит черта.
И то, что мы сделали в Йемене, очень похоже на то, что мы делаем в Украине.
В прошлом месяце утечки официальных лиц США показали, что Соединенные Штаты помогли Украине убить российских генералов и нанести удар по российскому военному кораблю, а г-н Байден подписал пакет помощи Украине на 40 миллиардов долларов, большая часть которого предназначена для военной помощи, такой как оружие и обмен разведданными. . Законопроект, за который проголосовали г-жа Джаяпал и г-н ДеФацио, дополняет миллиардную предыдущую военную поддержку.
Администрация Байдена также объявила в этом месяце, что направит в Украину ракетные системы, которые теоретически могут нанести удар по территории России, и, как сообщается, планирует продать украинскому правительству четыре беспилотника, которые могут быть вооружены ракетами Hellfire.
Мы воюем в Украине? Если бы мы поменялись местами — если бы российские аппаратчики признались, что помогали убивать американских генералов или потопить корабль ВМС США — я сомневаюсь, что мы нашли бы здесь большую двусмысленность. По крайней мере, то, что США делают в Украине, — это не война. Если мы до сих пор избегали называть это войной и можем продолжать это делать, может быть, это только потому, что мы стали так неуверенны в значении этого слова.
Бонни Кристиан (@bonniekristian) — автор будущей книги «Ненадежные: кризис знаний ломает нам мозги, загрязняет нашу политику и развращает христианское сообщество». Она обозреватель «Christianity Today» и научный сотрудник Defense Priorities, аналитического центра по внешней политике.
The Times стремится публиковать разнообразные письма в редакцию. Мы хотели бы услышать, что вы думаете об этой или любой из наших статей. Вот несколько советов. А вот и наша электронная почта: Letters@nytimes.com.