I
- Смотри, это мои родители, - сказал отец, показывая сыну фотографию, на которой его отец и мать были вместе.
- Ух ты, какие красивые! - отозвался Саша. - А они это сами сфоткали?
- Сами, сами, - с гордостью ответил Юрий и рассмеялся. - У них тогда штатива не было, зато книг — море! И вот из самых неинтересных они сделали стопку специально для фотоаппарата, самую маленькую книжку использовали как подставку.
- А ты это откуда знаешь?
- Я с ними жил до десяти лет, потом мы в город поехали. Там они и умерли. Меня потом в детдом забрали, хорошо, что ненадолго. Квартира в наследство мне досталась. Восемнадцатилетние я уже здесь праздновал.
Мама в это время разбивает яйца для омлета и смотрит на часы. Торопится на работу. «Послезавтра же десять лет со смерти его родителей, как раз суббота… Надо будет предложить съездить в Орловку, поискать их дом».
Юрий читал подпись на обратной стороне фотографии: «Наш первый совместный опыт. Выяснили, почему не растут помидоры. Надо съездить в город за удобрениями».
- Пап, а почему они так рано умерли? - Саша сидел напротив отца, наклонив голову в сторону и широко раскрыв глаза.
- Рисковать они любили…
- Разве семейные люди бывают рисковыми?
- Бывают, ещё как бывают! Семья - это уже риск. Но сейчас не об этом. Мои родители ближе познакомились, когда вдвоём из всего класса сдавали химию, оставались у учителя после уроков, друг у друга сверяли ответы. Потом в один вуз поехали учиться, после этого обратно в деревню приехали и устроились работать агрономами… Когда они вернулись, тут уже этих агрономов и химиков достаточно было, но они-то старой закалки, ещё и учитель их порекомендовал местным работодателям. Короче: репутация, связи, но в первую очередь —лучшие знания и увлечённость делом.
- Надо же, они так любили следить за землёй? Вроде ничего рискового, - Санька отхлебнул чай.
Отец показал ему фотографию: с нижнего ракурса большую часть снимка занимала трава, но чётко видна вершина горы, на которой стоит дедушка Саши и, наклоняясь, держит какой-то пакетик. Следующее фото уже сделано с вершины этой горы, последняя с этого места фотография — земля вблизи, рука дедушки и яркие красные цветочки.
- Высоковата гора, - Сашина рука с ложкой застыла над супом, и содержимое вылилось обратно в тарелку. - Ну, у них хорошо всё складывалось, что же дальше случилось?
- Да, гора высокая… У меня мама ещё фотографировать любила очень, на любительском уровне, но равнялась на профессионалов. А случилось то, что случилось. Погоди немного.
Захлопнулась дверь — юристка убежала, крикнув перед этим своим мужчинам: «Омлет готов!».
- Ты уже супа наелся? Ладно, хоть я попробую, - отец накладывал омлет, чуть не уронив вилку. - Они решили пойти на переквалификацию, на повышение: вместо агрономов хотели быть экологами. Мама зарабатывала, фотографируя людей в деревне, потом в ВУЗе. Отец находил такие места, куда было сложно добраться, но где можно было найти редкие растения, например, лаванду.
Возвращаться жить в деревню они уже не хотели, забрали вещи и приехали снимать квартиру в этот город. Они были самыми необычными и упорными: умение фотографировать и находить редкие растения, большой опыт работы, отличное образование и уверенность в завтрашнем дне. Но никто из них не знал, что в самой популярной, «крутой» компании неспроста зарплата высокая и жёсткий отбор кадров.
Отец замолчал и посмотрел на задумавшегося сына. «Не пойму, слушает или уже о своём думает».
- Я слушаю, пап.
В глазах Юрия заблестели слёзы — он был так рад, что сын его слушает...
- Опасной, в общем, работа была. Частенько отправляли проверять промышленные предприятия, места катастроф, даже с сотрудниками МЧС в разные места ездить приходилось. Теперь уже не только цветочкам время уделяли, но и животным, и влиянию безответственности власть придержащих на среду… Они и путешествовали часто.
Отец Саши провёл рукавом рубашками по глазам.
- Они поехали на море выловить из проруби редкую рыбу для проведения экспертизы. Тогда произошёл невероятный феномен — рыбы плавали прямо подо льдом, очень близко к берегу. Говорят, что после их экспедиции видели лишь одну прорубь… С ними был помощник: говорит, очень резко мама прыгнула в прорубь, а за ней потянулся и упал отец. Мне кажется, мать тогда уронила фотоаппарат.
- И не осталось никаких фото?
- В том-то и дело, что нет. Только документ с описанием последней экспедиции, соболезнованиями и выплата по страховке.
Сын молча обнял отца и ушёл в школу. Тот остался дома. Сегодня к нему на онлайн-консультацию записаны аж восемь человек.
II
- Спасибо, вам того же. До свидания.
Крышка ноутбука захлопнулась в ту же секунду, когда жена Ева открыла дверцу ногой и поставила на пол два тяжёлых пакета. Пёс подбежал, уткнулся носом в пакет, но кроме шелеста ничего не понял.
- Опять тебя загрузили? - спросил муж. Он стоял в дверном проёме, потягивался и массировал красные, сухие глаза.
- Меня не загрузили. Тут есть материал по делу, очень похожему на судьбу твоих родителей — места те же, только годом позже. Ты в порядке?
Ладонью мамf нащупала что-то пушистое: это сын, пока что не очень высокий, наклонился и смотрел то на лицо мамы, то на лицо папы. Что-то замышляет, сразу видно.
- Я-то в порядке…
- Мам, когда у тебя выходные? - не выдержал и перебил сын тихую речь отца.
Ева рассмеялась.
- С восьмого по десятое. Съездим туда.
- Урааа! - мальчик запрыгал вокруг родителей и обнял их одновременно. Все трое обвили плечи друг друга и стояли так на протяжении нескольких минут. «Не плачь, пап...»
III
Зелёные листья колыхались на высоких, стройных берёзах; многолетний дуб отбрасывал тень на маленький домишко на углу улицы.
- Не тот, и это не тот… - третий час Юрий держал перед собой карточку с зелёным домом и искал точную его копию.
- Смотри, пап, этот похож всё-таки, просто краска облуплилась…
- Облупилась, а не облуплилась, - поправил его отец и побежал к крыльцу. Мать и сын переглянулись и подошли к крыльцу спокойным шагом.
Было ощущение будто все избушки в деревне, даже когда не слышно было ни единого звука. Здесь жили только пожилые люди, которые держали хозяйство и одинокие работники местной «администрации»: следили, чтобы пожаров не было и мародёрства. А ведь если бы внимания больше обращали на эту местность, то и не обветшала бы она до такой степени и не обеднела.
Юрий смотрел на пустоту деревни и ему хотелось зажмуриться, будто деревню вывернули наизнанку, а он никак не мог её «заправить». Мужчина прикрыл глаза: воспоминания перемешались с явью, ему мерещилось, как по теперешней глухой деревушке бегают его старые друзья, старшие братья и сёстры забирают их на обед, взрослые дяди и тёти снуют с вёдрами по улочкам, дедушки и бабушки неторопливо прогуливаются, ворчат, что ещё на огороде не убрано...
- О-ой, что это, пап, мам! - Саня успел провалиться ногой под половицу.
Отец улыбнулся, а голове мелькнуло воспоминание, как он уронил маленькими ручками тяжёлую вазу на эту же доску: «А, всё равно родители не заметят, под ковром же». Теперь не было ни ковров, ни вазы. «Зато есть вот это чудо», -встряхнул головой отец, освобождаясь от навязчивых картин прошлого, взял подмышки сына и вытащил из ямки ножку в рыжем ботинке.
Юрий собирался уходить, но пальчики сына ткнулись ему в брюки.
- Говори уже, - обернулся отец и сощурил глаза от искренней нежности.
- Я там на полке фотоаппарат увидел, он работает?
- Он в пыли весь, лежал тут почти 30 лет, какой «работает»? - мама подкралась неожиданно. Шалость не удалась.
- Ну ма-ам, ну а вдруг! Умоляю, - хитро Саша сложил ручки на груди в детской, умилительной мольбе родителям — той, которой отказать грешно.
Ева, которая стояла ближе всех к полке с фотоаппаратом, взяла его в одну руку, другой попыталась стряхнуть пыль своим же шарфиком.
- Дома постираю, - пресекла она вопросы и сокрушения.
- А ну-ка, - женщина уже сама с энтузиазмом смотрела через объектив на двух своих самых любимых людей на свете. Радуга попала на камеру, «щёлк!», и вроде как ничего не поменялось — значит, снимок сохранился.
- Плёнку проявлять в квартире будем, - скрестил руки на груди отец и в задумчивости кинул взгляд на коробки на полках рядом с местом фотоаппарата.
- Можно мне, можно теперь я попробую? - от радости пятки Жоры сами отрывались от земли.
Вскоре он уже фотографировал всё, что вообще возможно: горшки с цветами, сушеные маки и колосья пшеницы, полянку ромашек возле дома, стену с зеркалами, в которых отражался сам и в которых поймал отражения родителей; запечатлел камин и даже поломанную половицу, где сам недавно застрял…
- А половицу зачем? - скептично сморщилась мама.
- Чтобы воспоминание на фотографии было, - ответил сын.
- Погоди, он ещё фотохудожником вырастет, - гордо парировал отец. - Бабушка его, моя мама, с таким же огоньком в глазах фотографировала, точно так же бегала вокруг отца моего и всего, что его окружало: цветочков, гор, лесов… Жаль, до морей так и не дошло.
- Почти…
IV
Поздно ночью путешественников проводил моросящий дождь, капающий сквозь дырявую крышу. Георгий, с фотоаппаратом под дождевиком, первым побежал в самое прочное и тёплое здесь укрытие — в серенький джип, которому ещё предстояло проехаться по местной весенней грязи. Он запрыгнул на переднее сиденье и разложил подобранные сегодня старые фотокарточки над приборной панелью.
- Сын, собирай обратно, сейчас поедем, и всё разлетится по салону, - попросил отец, когда брался за рычаг.
- Смотри, как на тебя похожа, протянула руку Ева и показала мужу фото, подожжённое с нескольких сторон. - За печкой валялось, - попыталась она замять неловкость, когда Юрий молча смотрел на женщину со снимка около минуты.
- Спрячь, пожалуйста, в карман моей сумки.
Ева уже знала, что завтра они пойдут за рамкой, и эта милая женщина с вьющимися тёмно-русые волосами будут каждый день смотреть на них со стены в коридоре.
- Всегда выбирай риск. Когда тебе удобно, когда ты счастлив, когда тебе и так вроде нравится, - обратился к Александру отец, пока они проезжали мост над рекой.
- А зачем, когда всё хорошо? - сын завороженно смотрел на отражения огоньков на воде. - Вдруг что-то случится?
- Ну да, вдруг тоже в прорубь затянет? - очнулась только что дремавшая Ева.
- Вы же не знаете: затянет или вытолкнет. Если бы мама с папой (Юрий впервые назвал их так после смерти при ком-то вслух) остались на этом пастбище, мы, может, коров бы пасли. Или печь топили бы там. И смотрели бы, как мои постаревшие родители возятся с помидорами, цветочками, семенами этими…
Дома, лёжа в кровати, в полной безопасности, Александр вывел в дневнике чёрным жирным маркером: «Больше ни-ког-да не буду бояться!»
Екатерина Киселёва, 17 лет