Толик Шпрингинбет

   

Наконец мне улыбнулась удача.
     Нашелся мой старый товарищ, Сенька, с которым мы росли в одном дворе, ходили в одну школу. Потом пути разошлись, и мы на  долгое время потеряли друг друга из виду.
Отыскался он в стране, где мне давно хотелось побывать. Я сразу же откликнулся на его приглашение. И, вскоре, он  уже встречал меня в аэропорту  имени  Бен-Гуриона.
Через полчаса  он остановился на парковке у своего дома.
     — Вот и моя обитель. —  сказал он и  достал из багажника мой чемодан, — заходи! Будь гостем!
    — А до моей гостиницы далеко? — спросил я.
     — До какой?
     — Вот. —  я достал распечатку с названием гостиницы.
     — Дай-ка, посмотрю, —  он достал телефон, набрал номер  с распечатки и с пулеметной скоростью на языке, в котором я не понял ни слова, о чем-то поговорил, —  ну вот, нет у тебя больше гостиницы, я ликвидировал твою бронь, у меня поживешь, нечего выпендриваться и изображать из себя богатого туриста.
     Он познакомил меня со своей женой, которая пригласила нас к уже накрытому столу.
    —Как видишь, мы тебя уже ждали. Сейчас перекусим, а к вечеру появятся наши дети и внуки и будем по настоящему обедать. Ты успеешь и душ принять с дороги и отдохнуть, а завтра начнется твой отпуск.

     Отпуск начался с неожиданности.
     Сеньке нужно было срочно смотаться в Тель- Авив по каким-то делам и, чтобы мне не скучать,  пока он будет занят,  забросил меня на пляж.
    —У тебя будет немного времени  для наслаждения морем,  а через три часа будь на этой скамейке под пальмой, я тебя заберу. Только не опаздывай. Здесь  можно приостановиться, чтобы высадить  или подобрать пассажира, а парковаться нельзя.
      И он предоставил меня себе.
      Я нашел  место поближе к воде и подставил пузо солнцу.
     Через какое-то время почувствовал, что по мне гуляет тень. Приоткрыл глаза. Надо мной покачивалась какая-то фигура.
     —Лешка, ты ли? Откуда? — сказала фигура.
      Я таращился на нее, соображая, кто это может быть..
     —Не узнаешь? Это же я Толик.
     Тут уж до меня стало доходить, что это  мальчишка из нашего двора, только сильно повзрослевший.
     —Толька! Ты! Откуда ты взялся?!
     —Это ты откуда взялся? Я здесь живу.
     —А я в отпуске.
    —Наддолго?
    —На две недели.
     —Тогда еще успеешь нажариться. Пойдем поболтаем. Сколько же лет мы не виделись?
     —Трудно представить.
      —Здесь на набережной кафешка,  где делают превосходный кофе, там и поговорим.
      Мы ушли с пляжа, где солнце уже изрядно накалилось и вошли в живительную прохладу кафетерия. Едва разместились у окна с видом на море, как перед нами возникла  ундина. И снова мне пришлось удивляться, когда двоечник Толик, которому в школе никак не давался немецкий, вдруг бегло и игриво заговорил с девушкой на иврите, делая заказ и смеясь указывал ей на меня глазами. Девушка рассмеялась в ответ, качнула головой и отправилась выполнять заказ.
      —Что ты ей сказал, что она засмеялась.
      —Что ты из глубокой провинции, где кофе пьют из ведра, и попросил напоить тебя настоящим.
        Через пару минут девушка поставила перед нами чашки, джезву с кофе и какие-то сладости.
       —Начинай свой отпуск с хорошего, тогда он и пройдет хорошо. — сказал Толик. Мы с тобой еще выпьем за встречу, но это будет уже ночью, когда жара спадет. Ты увидишь, вся жизнь начинается после десяти.
      —Ты лучше расскажи, как ты здесь очутился.
       —Это — сказка. Повезло. Началось все с того, что меня познакомили  с одинокой  женщиной, которая очень хотела уехать, но у нее не было денег.   У меня же были деньги, но не было возможности  уехать. И тут такое совпадение! И я ничем не был связян. Я понял смысл шутки: жена-еврейка не роскошь, а средство передвижения. Мы быстро поладили, Заключили фиктивный брак. Она получила вызов, в котором я уже значился мужем, и начались мои мытарства. Не представлял, через что проходили евреи, оформляя бумаги на выезд, а тут я — посконный мужик с глубокими русскими корнями,  стал испытывать это на себе.
 Прежде всего ОВИР потребовал свидетельство о рождении.  У меня же была только справка, составленная сразу после войны со слов свидетелей, так как в здание, где был ЗАГС попала бомба и там все сгорело. Но жирное мурло из ОВИРА  велело достать свидетельство, где угодно, иначе пошел я на хутор бабочек ловить. Поехал я в Житомир, в областной архив. Чем черт не шутит. Прослышал, что часть документов были вывезены в область, как только началось приближение гитлеровцев.
     На всякий случай захватил с собой бутылку армянского коньяка и подарочную коробку конфет. Вдруг пригодятся для  разговора с архивной барышней.
     Самое удивительное, женщина оказалась очень любезной. Через пять минут у меня в руках оказалась копия. На радостях я протянул ей коньяк и конфеты в благодарность за решение моего дела без всяких проволочек. 
    —Куда вы теперь? - спросила она.
     Я ответил, что пойду искать гостиницу
     —Вы считаете, что я в одиночестве должна пить ваш коньяк, заедая превосходными столичными конфетами? Почему бы вам не присоединиться? Вот адрес. Здесь недалеко, найдете. В шесть я уже буду дома.
     Таким образом, я на время оказался гостем тридцатилетней хохлушки,  муж которой погиб в Афганистане. В короткие моменты отдыха я рассказывал ей о своих приключениях.
     —Ты еще раз подтвердил кличку, которую тебе дала наша соседка Анна Марковна. Помнишь, как она тебя называла? Толик Шпрингинбет*. Ты, случайно, при оформлении документов не сделал  это своей фамилией?  Была бы еврейской.
      —Ты бы еще посоветовал сделать обрезание и показывать на таможне. Я взял фамилию своей фиктивной жены. А моя хохлушка за то, что я ею не побрезговал, как она выразилась,  выслушав мою историю,  решила мне помочь. Правда уже не В, а Вне, чтобы у меня было меньше проблем после расставания с фиктивной.
      Недавно умерла   настолько одинокая старуха, что ее  хоронили соседи вскладчину. Фогель Голда-Хая Абрамовна. А что, если я получу копию документа, предложила она, что Фогель моя бабушка, даже фамилия у нас почти одинакова: она Фогель, а моя, как ты помнишь, Птицын. Просто я ее написал на русский манер, когда получал первый паспорт. Так что я уезжал от  моей благодетельницы с двумя документами — для ОВИРА и для заграницы.
     —И тебе пригодилась ее справка?
     —Да нет. За время наших мытарств в дебрях советской бюрократии  мы с моей фиктивной настолько сблизились, что  наши отношения переросли в реальные. О чем я ни разу не пожалел.
О чем только жалею, что у нас нет детей. Мы подумали, что делать их нам было уже  поздновато.
На днях я услышал такую шутку: ребе, — спрашивает молодой парень,— что такое счастье? Счастье, — отвечает ребе, — это еврейская жена. А что такое несчастье? — не унимается молодой человек.  Несчастье —  иметь такое счастье, — отвечает учитель. Так это не про меня. Я — счастлив. Я тебя с ней познакомлю.  Ты увидишь, она — прелесть.
      Тут я заметил, что Сенька должен подобрать меня уже через десять  минут. Мы с Толиком условились о будущей встрече, и я побежал через дорогу на скамью под пальмами.

*spring in bett (немецк.) прыгать в кровати.