Однажды старый Ли страдал от жары. Как-то так случилось, что в самый жаркий месяц года он оказался совсем без денег, а в долг ему льда и снега, что привозили с окрестных гор, никто, естественно, давать не собирался.
Целые дни старик бродил по маленькому домишку, закутавшись в пропитанный водой кусок шелка, и вздыхал. По вечерам же шел к другу своему, поэту старому Вану, у которого во дворе был маленький пруд и пара тенистых деревьев и садился с ним в этом крошечном саду пить белый чай с рисовыми колобками, которые так славно готовила жена поэта — сухонькая женщина с чрезвычайно густыми совершено белыми волосами.
— Везет тебе, старый Ван! Ты и женился вовремя, и жену взял хорошую, и сыновья у тебя родились ладные, не забывают тебя, поддерживают. А я один-одинешенек на свете живу, помру, как собака, и никто не заплачет на моей могиле!
— Что ж ты не выбрал себе жену, когда пришла пора? — прихлебывая чай, осведомился поэт.
— А, понимаешь, благоразумный друг мой, все время мне казалось, что пора-то еще не пришла. То я был слишком молод, то слишком беден, то слишком занят своим искусством, то слишком пьян, то опять слишком беден.
Старый Ван помолчал, следя, как жена доливает в чайник горячую воду, промокнул вспотевший лоб шелковым платком, вышитым женой, отправил в рот очень вкусный рисовый колобок и сказал:
— Ну, вот, а теперь ты слишком холост. И этого — увы! — уже не исправить.