Школу в селе закрыли. Ликвидировали. Здание подлежит консервации. Какие казённые слова: «Консервация», «Ликвидация»! Холодом веет от этих неживых слов. А ведь речь-то идёт о школе, втором родном доме детворы, где проводят они более десяти самых ярких, самых светлых, радостных и золотых лет. Речь идёт о школе, без которой мертвеет село, словно его лишают сердца.
Раньше почти в каждом селе была церковь, ставили которую на самом видном, самом высоком месте, к Богу поближе. В двадцатых годах прошлого века большинству церквей снесли головы-купола, превратили храмы в склады и в амбары. А во многих сёлах разрушили церкви до основания. Понятно: ломать - не строить… Кажется, какое-то остервенение находило на церковных разрушителей: снести всё, разрушить, не оставить и следа. Рушили вместе с тем красоту необыкновенную, губили в сердце своём веру, духовность. Растили в себе чёрствость и безнравственность.
Многие использовали могильные плиты от церковных строений для новых зданий, в том числе и для вновь строившихся школ. Что-то есть в этом непорядочное и подлое. Так мне кажется. Нет, не кажется – я так думаю.
И вот построили школу. Из типовой школы сделали обрубок: урезали два класса. Зато спортивный зал отгрохали всем на удивление! Так захотелось местным князьям: любили волейбол дюже сильно. А народ? А что народ? Рад был новой двухэтажной школе.
Коллектив школы сложился давно: все люди активные, творческие, неравнодушные. Сменялись поколения педагогов, приходили новенькие, а традиции былой школьной жизни почитали! Новое вносили, как струю свежего воздуха подавали нуждающимся в дыхании.
И школа цвела! Все приходящие в начале августа в школу гости диву давались: ещё целый месяц до начала занятий, а тут баян играет, ребятишки задорно поют. А посмотрите же: они и сами чёрт знает на чём играют! Под неусыпным руководством учителя у них в руках играют печные заслонки, косы-литовки, бутылки из-под лимонада, доска стиральная, ложки-поварёшки. Стоит, бывало, обомлевший от удивления гость, диву даётся: разве возможно такое? Ведь месяц целый до начала занятий! А тут не протолкнуться. Возможно! Если ученики и учителя – творцы, единое целое. Коллектив.
А вот торжественная линейка. Вся школа замерла в тревожно-волнительном ожидании. В зал вносят знамя пионерской дружины. Да, да, пионерской дружины! И нет в этом ничего позорного, смешного, глупого, детского. Коммунистическая идеология? Да, как хочешь её назови! Но и в детских сердечках и во взрослых душах жили вера, надежда, чувство добра и справедливости, правильности в том, что делали. Напряжение доходит до высшей степени накала. Звенит голос старшей вожатой. Кажется, сам воздух звенит. Новоиспечённые пионеры припадают к знамени. Да! Учителя были настоящими патриотами. И растили они тоже настоящих патриотов.
А вот хоккейная дружина. В школе менее полсотни учеников, а сельские соколята громят ледовые дружины Инсара и Рузаевки, Яваса и Саранска. А вот они участвуют уже во Всероссийских соревнованиях. И не теряются! Высоко под сводами ледовых дворцов звучат имена сельских мальчишек. И дивуется народ, и гордится тренер своими воспитанниками!
Чемпионы по бегу, спортивной ходьбе, метанию молота… И всё это даёт маленькая сельская школка. А победители предметных олимпиад? Славимся!
А уроки? Да, без компьютера, да, без презентаций и Интернета. Но знания-то давали! И какие знания!
Почему же школа умерла? С кого спросить? Кого обвинить? Детей в селе не стало? А почему? Дома в селе обветшали? Газа, света, воды нет? Дороги непроходимые? Клуба нет? Нет! Всё есть! Нет умной политики на селе! Село как было сырьевым придатком, так и осталось. Товары из города в село дороже везут. Хозяева жизни, возглавляющие местное сельскохозяйственное предприятие, как те салтыковские герои-органчики: «Не потерплю! Разорю!» И не потерпели, разорили, вынудили людей искать доли лучше. А открыли бы свои глаза! Сколько уже умерших сёл вокруг? А мы к чему идём? К чему? К светлому будущему? К новым выборам. Кого-чего выберем?
Содрали со школьных окон занавески-тюль. Пустыми глазницами смотрит школа на всех, кто проходит мимо неё. Почто бросили? Почто не защитили? Молчат все. Кто равнодушно проходит – таких меньшинство; кто голову между колен загнул, словно стыдится чего-то, глаза прячет: новым сударям да сударыням теперь надо в глазки заглядывать, чтоб не попёрли. А ведь не попрут! Не попрут, люди! Нет у них такого права! А вы-то останьтесь людьми! Чтоб самих себя уважать хотя бы!
Школа на замке. Не звучат в ней звонкие голоса, не смотрит поверх очков на провинившихся шалунов строгий учитель, не гоняют шайбу на корте. Всё. Кончилась школа.
Село! Сколько тебе осталось?