Мерный стук лопаты о сухую, в недельном отсутствии дождей, землю, раздавался окрест, и Люба крепко сжимала в руках обрез, поглядывая по сторонам. Подняться бы в наблюдательный пункт. Вот только лестница все же обвалилась. То ли от под собственной тяжестью, то ли под тяжестью недавних визитеров, чьи следы они обнаружили на месте старой стоянки общины. Не иначе приходили поживиться за их счет, сочтя поселение покинутым.
— И чего ты потащилась? — проворчал Виктор, вываливая вместе с пластом земли картофельные клубни. — Мы бы с Лешкой скорее управились, меняясь.
— Устал? — виновато заметила Люба. — Давай я покопаю. Эка невидаль.
Парень процедил сквозь зубы бранное словцо.
— Да разве в том дело…
— А в чем?
Встала Люба в позу, готовясь контраргументировать замечания в пользу женской дискриминации, и дуло обреза уставилось Виктору в грудь. Тот лишь усмехнулся, и она медленно опустила оружие, виновато потупив взгляд. Вздрогнула, когда чужая ладонь прошлась по волосам, которые она все чаще оставляла распущенными. Машка сказала, ей так лучше.
— Ну чего ты вскинулась, дурочка? Просто снаружи опасно, а рисковать такой ба… девчонкой как ты — грешно.
Смущенно зардевшись, Люба отступила на шаг. И ее не попытались удержать, отпуская.
— Скажешь тоже… Если уж на то пошло, тобой тоже рисковать грешно. И Лешкой. Что будет со Светкой, если с ним что-то случится? Ей сейчас и так тяжело, а токсикоз начнется…
Люба прикусила язык, но поздно.
— Залетела, — припечатал Виктор, озвучив ситуацию, которую все ждали и которой боялись. — Чем эти кролики только думали?..
Рискованно, опрометчиво. Все верно, и тем не менее, отчасти, Люба понимала их сладкую парочку. В мире, где человеку со всех сторон грозит опасность, и простая царапина может привести к летальному исходу. В мире, где больше нет налета цивилизации, дарующей ему иллюзию вечности бытия, и он всегда рискует опоздать, начинаешь учиться не откладывать на потом. Особенно важные вещи и слова. Понимала все, вот только сама не торопилась спешить.
— Когда-то все равно придется учиться принимать роды. У нас во всяком случае, в отличие от темного средневековья, есть понятия о гигиене и санитарии, значит и шансы на выживание выше. Главное, чтобы осложнений не было… — заметила Люба. Пробежалась взглядом по кустарнику, что подступал к огороду. — Копай.
Чем скорее они вернутся под защиту стен замка и гарнизона, тем лучше.
Они уже начали собирать картофель в мешок, когда в леске справа поднялась в воздух стайка мелких птиц, и Виктор нахмурился. Протянул руку, забирая у Любы обрез. Она только и успела пригнуться по его сигналу, как совсем рядом просвистела пуля.
— За тачку! — велел он, в виду отсутствия в непосредственной близости другого укрытия. Нырнув следом, порывисто привлек к себе, скользнув вдоль тела торопливой рукой. Проверить, цела ли. Во всяком случае, Люба надеялась, что он извращенец не до такой степени, чтобы перед лицом смертельной опасности... — Пригнись и бегом до наблюдательного пункта. Я тебя прикрою.
Люба бросила взгляд на развалины метрах в пятидесяти от них.
— А как же ты?
Виктор шумно выдохнул, как бывало обычно, когда он злился. Однако сумел сдержать эмоции. Достав из-за пояса пистолет, вложил ей в ладонь.
— А меня прикроешь ты. Все, пошла, я сказал.
Отвернулся, устраивая обрез между двух мешков. Разговор был окончен. Хотя бы потому, что неизвестные не оставили на него времени.
— Удачи, — шепнула она.
Послушно согнувшись, выскочила из укрытия, вверяя Виктору собственную жизнь. Позади немедленно прозвучал выстрел, почти слившись со знакомым звуком выстрела обреза и следом тихий вскрик. Кто-то неосторожно высунулся. Но он пришел не один, и несколько пуль увязли в мешках с овощами.
Едва оказавшись под прикрытием стены, Люба обернулась.
Воспользовавшись минутой, пока Виктор перезаряжал обрез, из леса выскочили двое молодых мужчин в охотничьих костюмах, и она подняла пистолет, не думая, спустив курок.
Слишком далеко…
Только привлекла к себе внимание, и дуло винтовки посмотрело в ее сторону. Отшатнулась, ища укрытие у крошащейся кирпичной кладки. Видела, как, воспользовавшись тем, что противник отвлекся, выстрелил Виктор. Вроде попал, но раненный незнакомец перекатился под прикрытие кустарника. А второй?
— Вик! Справа!
И снова два выстрела слились в один, заставив Любу вздрогнуть. Со своего места она отчетливо видела, как Виктор подозрительно дернулся, обрез дрогнул в руке. Но то была лишь секундная слабость, и его противник вынужден был искать укрытие, ибо две пули против одной — неоспоримое преимущество.
Сейчас он перезарядит винтовку и… Люба выскочила из укрытия и опрометью бросилась назад, упав рядом с Виктором на колени в ужасе глядя на рану в его груди.
— Спятила?! — зло выдохнул тот, дрогнувшей рукой вытряхнув стреляные гильзы из ружья.
— Сам дурак, — огрызнулась Люба, забирая оружие, чтобы зарядить. Он не мог не знать, дальность стрельбы пистолета. — Дурак, — твердо повторила, пресекая в зародыше попытку возразить. Едва сдерживая слезы и подступающую панику.
Виктор качнул головой, признавая бессмысленность споров, прижал к ране ладонь, то ли пытаясь остановить кровь, то ли умалить боль.
Надо перевязать.
— Люба!
Крик Виктора еще не стих, когда она услышала тихий звук. Взвели затвор. Время шло на секунды, и она зажмурилась, выстрелив ориентируясь на звук. Открыв глаза, только когда обрез потянули, намереваясь забрать. Посмотрела в направлении выстрела, сглотнув. Вывалившись из кустарника, незнакомец раскинулся на земле с пулей во лбу — отдача увела ствол вверх.
— Ты прям как Гомер. Только тот был поэт, а ты... слепой снайпер, — напряженно засмеялся Виктор, вот только смех перешел в кашель. Задето легкое?..
— Ты про него читал? — невольно удивилась Люба, протянув парню чистый носовой платок, чтобы не заносил в рану лишних микробов. Стараясь не смотреть в сторону мертвеца. Не думать. Не анализировать свои чувства… Потом. Она это переживет.
— Сериал в детстве смотрел, — отозвался Виктор, выглядывая в кустах возможного, очередного противника. Отвлекая ее от мыслей. Тяжесть взятого на душу греха он знал не понаслышке. — Зена называется...
— Тебе нравилась Зена? — улыбнулась Люба уголками губ, стягивая с себя блузку, чтобы безжалостно порвать на полосы ткани.
— Нет, — неожиданно смутился Виктор, не забыв однако бросить взгляд в вырез ее нижней сорочки. — Габриэль.
Со стороны кустов послышался слабый голос. Раненый звал на помощь. Эта парочка явилась в покинутое поселение не одна. И Виктор сжал предплечье Любы, глядя как никогда прежде серьезно.
— Тебе пора уходить.
— Что? — переспросила она, решив, что ослышалась.
— Пропадем оба, — пророчил Виктор, морщась доставая из кармана пакет с патронами. — Оставишь мне пистолет.
Но Люба и не подумала к ним притронуться:
— Без тебя я не уйду.
— Ты должна привести подмогу…
Совсем за дурочку ее держит? Подмогу. До замка пол дня пути только в один конец.
— Нет, — решительно отрезала она, делая перевязку поверх рубашки — на большее сейчас не было времени.
— Прошу. Хотя бы раз… сделай, как я говорю, — Виктор подавил рвущийся наружу стон. — Наши без тебя… пропадут. Ты нужна общине, детям. И… Толику. Кажется… этот дурень влюблен в тебя, но никак не признается.
Люба отчаянно мотнула головой.
— Но я люб… — она осеклась, судорожно выдохнув. — Я тебя люблю, чертов ты извращенец! И никуда не уйду.
Наконец высказав то, что давно было на душе, но в чем до последнего времени боялась признаться даже самой себе, Люба закусила губу. Затянув узел, потупилась, лишь услышав судорожный вдох Виктора. Наверное, любовь не входила в его планы. Играя в свои игры, мужчины часто не принимали в расчет глупое женское сердце. Вздрогнула, когда холодные пальцы коснулись щеки, нежно скользя вниз, к подбородку, за который приподняли ее лицо.
— И я люблю тебя, — Виктор чуть склонился к ней, и их губы оказались непозволительно близко. Однако он сдержался, отстранившись. — Помоги мне... подняться.
Кивнув, Люба с готовностью подставила плечо, не ропща, что кавалер практически навалился на нее всем телом. Внутренне сжимаясь при каждом глухом стоне, срывающимся почти у самого уха, потянула к старому их укрытию. И немедленно почувствовала, что, несмотря на свое состояние, главный у них все же Виктор.
— Нет. — Перестал он переставлять ноги, тормозя и без того медленный их ход. — В лес...
— Но там же... — попыталась она напомнить о монстре, одна только мысль о встрече с которым приводила ее в ужас, и подельниках противника.
— Есть, где схорониться, — закончил за нее Виктор. — Давай... Поторопимся.
Уже на кромке леса, Люба в последний раз оглянулась на бывшее убежище. Такое родное, надежное... и имеющее лишь один выход, грозясь в любой момент превратиться в ловушку.