В то лето мне восемнадцать. Чувствую себя стареющей девственницей. Все подруги уже попробовали, поделились опытом, а я жду принца, а его все нет! И вот, наконец, встречаю его: не принц, конечно, но высокий, ясноглазый и смешной. Старше меня, и, кажется, умудрен опытом.
Несколько встреч украдкой. Он приглашает меня к себе. Жаркий поцелуй в темной прихожей. На кухне его мать готовит обед. Закрываемся в комнате. Мне страшно и смешно. Ощущаю себе, как на американских горках: сердце выпрыгивает из груди, как будто впереди мертвая петля. Тело мое в содроганье предвкушает полет над пропастью вверх ногами! Мы неудержимо целуемся и диск на репите уже в который раз что-то вопит по французски. Невыносимо остановится, и продолжать не выйдет.
Его мать зовет обедать. В ее интонации я слышу, что мне пора. Я и сама не могу остаться: обещала вернуться домой.
Нет, нет, мне пора! – шепчу чуть слышно, нехотя останавливая его пыл, но губы сами тянутся, и снова поцелуи,и снова.
Раскрасневшаяся и шальная на ватных ногах ухожу.
Не провожай, иначе не уйду, – шепчу ему на ухо, и ощущаю дрожь во всем теле от его руки, скользящей по моей спине.
Идти не далеко, здесь, в этом городе мы соседи, пока я в гостях у бабушки. А что будет потом, когда я уеду? Не хочу думать. Гоню прочь эти мысли.
После завтра с отцом поедем на реку с ночевкой, – торопливо шепчет он мне, - у нас есть моторная лодка и водные лыжи. Хочешь научу тебя кататься? – касаясь губами моей шеи, говорит он.
Хочу! – выдыхаю я, – о-о-чень! И не только на лыжах,- добавляю про себя.
Тело мое объято пожаром, тягучим сладостным томленьем. Мне кажется, я стою на пороге чего-то сказочного, иначе почему об этом все говорят только шепотом?
О, когда же наступит суббота! – восклицаю я.
А тебя отпустят? – переживает он.
Что-нибудь совру, – лепечу в ответ, только бы его рука, скользящая по моей спине, не останавливалась.
Я зайду вечером! – жарко выдыхает он, и его дыхание обжигает мою кожу.
Нет, - с сожалением качаю головой, - мы уедем в деревню к родне, а вернемся только в пятницу к ночи.
Тогда до субботы!? – крепко целуя меня в припухшие губы, говорит он, и его рука сжимает мои ягодицы.
Да-а, – изнемогая от томленья бормочу я, и раскаленной лавой плавно стекаю по лестнице.
Вот оно! На крыльях любви лечу домой. В те юные годы, все это казалось мне любовью, – я была наивна и счастлива в том своем неведенье.
Вот он мой первый мужчина! – хохочу я, объятая дрожью предвкушения.
Наконец-то и я узнаю, каково это! Ну в смысле то, о чем все говорят - ЭТО! И всю ночь, великое ЭТО не дает мне спать, раздуваясь в моей голове до невыносимых, фантастических размеров. ЭТО – запретный плод, мечта, шаг от девочки к женщине!
Нет, не думаю, что одним только сексом было ОНО. Мне казалось,что великое ЭТО должно было стать волшебной пилюлей от всех бед и несчастий, вселенским великим чудом единения мужского и женского. Многие называли ЭТО - сексом, но мне хотелось верить, что это любовь.
***
В деревне невыносимая скукотища, день тянется словно резиновый. Мухи и коровы, коровы и мухи – и снова по кругу, и все одно и тоже.
Я в бреду, ни ем, ни сплю. Мне невыносимо быть здесь, я лишняя, неприкаянная, посреди галдящей ребятни. Им не понять моих страданий! Великая тайна ЭТОГО гнетет меня. Единственное, чего я хочу сейчас, это оказаться рядом с ним! Мне плохо, я почти больна, одержимая желанием встречи.
Добрая моя тетя, видя мои страдания,тащит меня за рукав.
Вот, смотри, говорит она, – недавно установили! Наша красавица!
Огромная эмалированная ванная, белой жемчужиной красуется посреди этого природного хаоса, далекого от цивилизации.
О боже,- восторженно кричу я, – какое чудо!
Но это еще не все, – удовлетворенная моей реакцией хихикает тетя , и, заговорщически подмигнув, протягивает мне большой сиреневый бутыль.
Вот! – гордо сообщает она, – пена для ванны с ароматом сирени! Из самой Германии мне привезла теть Фая, но ты ее не знаешь.
Тетя лопочет что-то еще но, я не слушаю. Я представляю, как лягу в ванну, закроюсь от всех и буду мечтать о нем!
Пена, душистая, нежная, благоухающая! Боже, как же пахла эта немецкая сирень! Я не знаю, что они там добавляли в Германии, но в ванне я провалялась несколько часов к ряду. Напитываясь ароматом химической сирени, я рисовала в мечтах картины эротического содержания, от которых даже в остывшей воде мне становилось жарко.
Сирень! О, как же она благоухала... И каждый раз, когда цветет сирень, меня накрывает воспоминанием, и мне снова восемнадцать.
***
А потом, все пошло кувырком. В пятницу дядя запил. Везти в город нас оказалось некому. Ломая в бессилие руки, я яростно долбила хлопушкой мух, и кричала на коров, но это не помогало. Домой я попала только в субботу вечером. Катастрофа вселенского масштаба всею силой своей непреодолимости обрушилась на меня! Мобильной связи тогда еще не было, городского телефона у бабушки не было, да и номер его я не спросила.
Мы не встретились... Не поехали на реку с ночевкой, и я не встала на водные лыжи. Ну и все остальное накрылось медным тазом. Солнце нашей любви рухнуло за горизонт, оставив меня на обломках моих иллюзий в слезах, сжимающей кулаки от бессильной злобы. Финал драмы увенчался скоропалительным приездом родителей. Они отгрузили меня домой в воскресенье. Толи бабушка им что-то напела, толи у матери обострился нюх. Мы даже не попрощались.
После было море слез, истерик, я несколько раз писала ему, один раз он ответил, а после тишина. За лето пыл угас, расстояние нас разделило и охладило. Пришла осень. Меня зачислили на первый курс и началась другая жизнь. Но как же пахла сирень в то лето...
***
В двадцать пять пленяли другие запахи. Нет, я уже не хранила невинности, благополучно присоединившись в компанию тех, кто делает ЭТО. Это прекрасное и далекое в юношестве ЭТО стало близким и доступным, но все же на уровне обыденного секса. Физический секс стал мне знаком и механически понятен, но вот с любовью, все обстояло гораздо сложнее. Прикасаться телами, куда проще, нежели найти того, с кем захочется соприкоснуться душой, с кем будет не страшно стать уязвимым.
Помню тогда и появилась массажная плитка с ароматом шоколада "медовый месяц". Вот тут то и выпрыгнула на меня любовь, схватила нещадно и скрутила в три погибели. Я долго терзалась в ее оковах, но оказалось,что сирень, стабильно цветет раз в год, а вот медово - шоколадное наваждение все же проходит и не повторяется. И снова, вдыхая сирень, наполняясь ароматом ее невинности, я чувствовала всем сердцем, что любви я не познала, ибо от любви не может быть невыносимо больно. А если так тяжело на душе, то это точно не любовь, лишь только вожделение.
В тридцать семь - запах жженого сахара и водки. Так я помню нашу последнюю ночь с мужем. Жженым сахаром пахли мои волосы от какого-то дурацкого шампуня, а муж, жадно зарываясь в них лицом,словно пытаясь впечататься в меня своим телом, извергал из себя каждой порой пары перегара и страдания. Мы плакали, каждый о себе, но друг в друга телами. Наш поезд летел в пропасть, и нам оставалось лишь молиться, чтобы хоть кто-то уцелел после неминуемого крушенья.
Я ненавижу запах перегара. На то много причин в моем роду, от рождения и вероятно даже задолго до него. Из-за него не случилась моя сирень, но возможно именно поэтому, я оказалась рядом с тем, кто стал моим спутником на долгий, бесславно завершившийся период. Такая вот ароматерапия, и не выкинешь из нее ни единого запаха - ничего лишнего, все важные, вплетенные в историю моей жизни.
В тридцать восемь - франджипани. Эти цветы, часто украшают волосы таек, такие плотные на ощупь, будто искусственные. Но и они вянут, и их божественный аромат покидает землю вместе с жизнью цветка. Я храню один такой увядший экземпляр между страниц книги, он напоминает мне о море и солнечных днях на берегу, где нет прошлого, а одно лишь искрящееся радостью настоящее. Я прикладываю сухой цветок к губам,и мне кажется, я еще чувствую его запах, и нежность, что он дарил мне. Красивый аромат, душевный, тягучий.
Время неумолимо ускоряется - мне сорок. Я ощущаю себя парфюмером, с тяжелым саквояжем наполненным склянками с ароматами. Я ищу новые запахи, чтобы связать из них будущее и укрепиться в настоящем. Поверьте, это безумно сложно, обладая тонким чутьем, удерживать внимание в настоящем. Запахи караулят меня на каждом шагу, набрасываются из-за угла, и затягивают в свои душные омуты, нещадно дергая за нити прошлого, мгновенно перенося в те дни, когда деревья были большими.
Но теперь кое-что изменилось - я наконец нашла свой аромат. Я шла к нему извилистыми тропами жизни, выбираясь из-под завалов разрушенных иллюзий, выплывая из пучин страстей и любовных кораблекрушений. Всю жизнь я искала его, пробуя суррогат, который попадался под руку, не зная простой истины - любовь пахнет изнутри, с наружи ее не унюхать. Я пыталась угадать, какой же у нее аромат. Мне казалось ,что это должно быть что-то броское, умопомрачительное, что-то, сводящее с ума, невероятное, экзотическое. Я искала этот запах в джунглях и тропиках, в заснеженных горах, на берегах быстрых рек, в странах восходящего и заходящего солнца. Я искала его в знойных пустынях и в беззвездных ночах. Но нашла там, где не искала - внутри.
А вообще любовь все же едва уловимо пахнет солью морской и слезами, но не горючими, а чистыми, теми, что плачет сердце от переполняющей его радости. Да, любовь пахнет бескрайним синим морем. Этот запах удивительный, в нем столько свободы, простоты и глубины. И ЭТО сделанное с любовью, чувствуется иначе, но это другая история!
Но каждый год, когда цветет сирень, ее аромат наполняет меня невинностью. Я закрываю глаза и снова мне восемнадцать...