Москва. Июнь.
Июньская погода стояла теплая, солнечная и можно было бы сказать великолепная, если бы не тополя. Они видимо решили, что являются самыми главными деревьями на свете, и потому страшно возгордились и распушились. Распушились настолько густо, что московские переулки и дворики были густо завалены тополиным пухом. У многих людей это вызывало раздражение -аллергия.
Геннадий Николаевич Маркелов, аспирант Российской экономической академии, безуспешно, уже добрые полчаса, накручивал диск телефона. Ему нужно было срочно дозвониться в Южно-Сахалинск, Сане Паку.
Но связаться с Сахалином по коду никак не удавалось. Пришлось идти на телеграф.
Геннадий вышел из общежития и пошел по Стремянному переулку в сторону Павелецкого вокзала по пушистому тополиному пуху. У Генки аллергии на этот пух не было, и, потому, он относился к нему спокойно. Правда вызывало удивление, что в его родном Приморье тополя не цветут так активно и столько пуха он что-то не припомнит.
Срочность телефонного разговора была вызвана тем, что Маркелов собирался вылетать по делам на Сахалин и очень рассчитывал на помощь Пака, своему старому знакомому по Уссурийскому сельхозинституту.
Маркелов тогда учился на агрономическом факультете, а Пак на лесохозяйственном, только на три курса старше. Саня Пак в институте был личностью известной. Он и его бригада держали в своем кулаке не только общагу, но и всю Уссурийскую Слободу. Все они были спортсменами, кто занимался боксом, кто борьбой, кто штангой. Саня был боксер, но ходили слухи еще и о том, что он занимался какими-то восточными единоборствами.
В то время, Генка, студент первого курса, занимался спортивной гимнастикой. Однажды, в спортзале, когда Гена отрабатывал брусья, из соседнего зала тяжелоатлетов вошли несколько «качков», среди них был крепкий коренастый кореец, по внешнему виду больше похожий на борца-монгола. Кореец понаблюдал за ним, потом подошел и стал расспрашивать его с какого он факультета, с какого курса, еще что-то…А в конце разговора, коротко представился – Саня. Затем внимательно и пристально посмотрел на Гену и сказал:
– Молодец, красиво у тебя это получается. Ну, будь здоров, если что, моя фамилия Пак.
Так Геннадий Маркелов познакомился с «паханом» общежития сельхозинститута, в котором тогда жил. И на этом вроде бы история закончилась. Но повороты судьбы удивительны и непредсказуемы.
Генка уже подрабатывал, и вот где-то в конце учебного года, в мае, он возвращался с работы, в общежитие. Общежитие сельхозинститута находилось в Слободе, самом криминальном районе города Уссурийска. Поэтому ночные гуляния здесь были иногда достаточно опасны.
Возле автобусной остановки стояла группа местных ребят. По их поведению было видно, что настроены они агрессивно. А между местными и студентами института шла нескончаемая кровопролитная вражда. И победителей здесь не было. То студенты били местных ребят, тот местные пацаны, объединившись, били студентов.
Гена оглядел враждебно настроенных ребят и понял, что вляпался. Просто так они его не пропустят. Он остановился, подождал пока подойдут прохожие, и за их спинами быстро проскочил дворами на соседнюю улицу. Это ему удалось. Здесь он увидел Пака. Тот видимо куда-то торопился и пытался поймать тачку.
Пак приветливо улыбнулся Генке и подозвал к себе. Коротко обменявшись приветствиями, Саня попросил Генку заскочить к своему дружбану Сергею Полихвастову и передать ему, чтобы тот к десяти вечера подваливал к ресторану «Кристалл».
В конце улицы показалась одинокая машина, и Саня поднял уже было руку для голосования, но тут вдруг вылетели местные пацаны. Их было человек семь - восемь. Увидев Генку и Пака, они взвыли от радости и, издав боевой клич, устремились на них. Саня сориентировался быстро.
- Гена, рвем к забору ….
Пока местные сообразили, студенты уже были возле старенького домика с покосившейся изгородью, и быстро вооружились штакетником. Слободские пацаны, прижали студентов к изгороди. Но перед дракой им захотелось покуражиться, поиздеваться. Наехали сразу почему-то на Пака.
- Падлой буду пацаны, - развел руками высокий худощавый парень – кажись мы самого Пака прищучили. Генка успел тогда отметить, что этот парень был очень похож на уголовника. Кривое, землистого цвета лицо, фиксы из желтого металла, вихлястые манеры, блатной жаргон. Видимо он был заводилой в этой ватаге. Высокий, наклонив голову набок, презрительно, с вызовом цыркнул слюной сквозь фиксатые зубы.
- Ну что, сопливый кореец, боишься? Да ты, харя немытая, не бойся, мы тебя потихоньку резать будем.
Местные окслабились, заражали. Зря они так начали. Больше они произнести уже ничего не успели. Пак, без лишних слов, врубил своему обидчику по лицу штакетником с такой силой, что тот, обливаясь кровью, сразу рухнул на землю.
Генка поддержал, и еще один пацан свалился на землю.
И началось месиво жуткое. Никогда в жизни, Генка, еще не дрался так остервенело. Боли не чувствовал, страха не было. Было желание бить и крушить. Местные нападали очень агрессивно, но не очень умело. У них было больше понтов и пьяного куража. И настроены они были, на легкую победу.
Обычно, всегда, все заканчивалось очень просто. Если местные ловили одного-двух студентов, то их в удовольствие били вначале кулаками, затем сбивали на землю, пинали ногами, и радостно шли отмечать свою победу.
Но тут оказался другой случай. Местные были ошеломлены. Они не ожидали такого яростного отпора от двух человек и, потеряв своего вожака, окончательно растерялись. И тут Саня, увидев, как Генка пропустил сильный удар в лицо, вдруг выхватил нож и заорал страшно:
- Стоять всем! Убью!
Местные остолбенели. А Пак еще раз, но уже тихо сказал:
- Стоять пацаны. Зарежу.
И в этом негромком твердом голосе было столько беспощадной ярости, что сомнений не оставалось, этот нож воткнется в любого без колебаний. Это местные поняли как-то сразу. И потому, быстро подобрали своих раненых и поспешили скрыться в глухих улочках Уссурийской Слободки. Правда, издали они пригрозили, что эта встреча не последняя.
Но Паку с Генкой было не до них. Полученные раны были значительные. У Генки оказались разбиты губы, нос и сильно поранена правая щека. Видимо кастетом подцепили. С тех пор, на этом месте у Генки зарубцевался беленький шрамик. У Пака была разбита левая рука.
- Вот сволочи, ведь изуродовать могли – сказал Пак, подбирая с земли мощный металлический кастет, который обронил кто-то из местных, а затем жестко добавил, что весь "разбор" будет еще впереди.
Где-то, через месяц после того случая, к Генке зашли пацаны из секции бокса передали привет от Пака и предложили кое-что посмотреть. Это была тайная, подпольная секция карате.
В те времена карате было запрещено. За эти занятия люди могли поплатиться даже своей свободой. Но, Генка как-то даже не отдавал себе отчет в том, что это правонарушение. Нет, об этом он даже как-то и не думал. Для него это скорее была игра – интересная, увлекательная и таинственная. Ему очень нравилось, что он является избранным и причастен к какой-то реальной, тайной организации. Боевое искусство карате его просто восхитило, и с этого времени он стал преданный его поклонник.
Занятия проходили еженедельно в подвальном помещении общежития железнодорожников. Для отвода глаз здесь стояли снаряды для тяжелоатлетов. Наверху, в фойе общежития, всегда кто-то дежурил из своих. Изредка на занятия заходил Пак, у него здесь с пацанами были какие-то дела, но сам он здесь не занимался. На вопросы почему, он усмехался и говорил, что фактурой для карате не подходит. А после той памятной драки, по общаге прокатился слух, что Маркелов дружит с Паком и трогать его нельзя.
После четвертого курса Пак съехал из общежития на съемную квартиру. В разборках он уже неучаствовал. Поговаривали, что Саня занялся фарцовкой джинсы. В то время это был страшный дефицит, и они стоили безумно дорого. Сам Пак был родом из Сахалина и поначалу, товар ему оттуда и переправляли. Затем он наладил поставку импортных шмоток из Находки и Владивостока.
Как-то невзначай, вроде в шутку, Пак предложил Генке толкнуть пару джинс. За проценты. Конечно, деньги студенту нужны всегда, но почему-то этот разговор тогда Генке не понравился. Фарцовка – это спекуляция. И по советским законам это уже уголовная статья.
Генка еще не забыл, как в наручниках уводили, известного всем на «толкучке», паренька по кличке Жека. Его взяли за фарцовку. Генка как раз в это время был на рынке, искал футболку. И, буквально метров в двадцати, трое сотрудников милиции вели Жеку, заломив ему руки за спину. Люди расступались и смотрели на парня осуждающе и с презрением.
В уничижительной, полусогнутой позе, визгливых истеричных криках и насмерть перепуганных крысиных глазках парня, было что-то постыдное. И настолько омерзительное для человеческого достоинства, что Генку даже передернуло.
Поэтому Маркелов уклончиво отказался от предложения Пака, мотивируя тем, что времени совсем не хватает, и даже уже на учебу. Больше на эту тему они не разговаривали.
По окончании института Пак улетел на Сахалин и, может быть, Генка с ним больше никогда бы и не встретился, если бы не случай.