Новый мясник Арсений Гаврилович, появившийся в магазине, был из тех, кто знает себе цену. В пору полного дефицита всего съестного эта профессия была в почёте. С мясником искали дружбы или просто хорошего знакомства.
Ведь только из его рук можно было получить доступ не к суповым наборам и неаппетитным мослам, которые одни только удавалось ухватить в зале магазина, а к лакомым кускам хорошего мяса.
И доход у него был соответствующий, всё, что продавалось из-под полы, имело совсем другую цену. Покупатели были и этому рады, а мясник гордился своей значимостью и всесилием.
Арсений Гаврилович, а попросту Гаврилыч, смотрел на всех свысока, но от общения с коллегами не уклонялся, выделял лучшие куски от мясных туш в общий котёл. Так было заведено, что готовили в магазине на всех, обедали вместе, праздники отмечали тоже совместно.
Во время одного из застолий и поддался Гаврилыч на чары бойкой тридцатилетней Аллы, которая торговала в рыбном отделе. Мужчина он был видный, не жадный, поэтому нравился многим.
Недостатка в средствах не было, а тратить особо было не на что, на пятом десятке он оставался одиноким. Алла имела мужа и двоих детей, но увлеклась новым работником не на шутку.
С тех пор вечера они проводили вместе, гуляли в ресторанах весело, шумно, допоздна. Муж не стерпел этих гулянок и ушёл, а вскоре потребовал развода, чтобы жениться на другой.
Бывшая жена совсем не горевала по этому поводу, так как не дорожила им. Она жила тогда вместе с матерью, на неё оставались теперь дочь и сын, а сама Алла могла и заночевать у любовника.
Тот обитал в полуподвальном помещении в центре Москвы, в комнате, оставшейся от родителей. Раньше здесь жила ещё старшая сестра. Когда она вышла замуж и переехала, строго-настрого наказала сберечь жилплощадь, не допуская в неё никого.
– Мне родители завещали, а я тебе сейчас передаю их слова: "Никого не прописывать ни в коем случае, чтобы не оттяпали комнату". Это всё, что осталось от них, смотри, не профукай!
Поэтому Гаврилыч очень болезненно относился к любым поползновениям со стороны Аллы, которой не терпелось стать хозяйкой его жилья.
– Ты, Алка, рот-то на мои метры не разевай! – отбивал он любые её попытки навести порядок, что-то переделать на свой лад или просто остаться у него подольше, – То, что ты здесь, ещё ничего не значит. Площадь моя, и ни с кем делить её я не буду, так и знай!
– Да не претендую я на твою площадь, Сеня, своя есть! – отступала та, – Я ж люблю тебя, с мужем развелась из-за этого. Мне ничего не надо, ни прописки, ни метров твоих, просто рядом быть хочу.
– Ещё чего! И не думай даже, я жениться не собираюсь, и огрызки твои мне не нужны, чтобы потом права свои тут начали качать. Иди давай! Погостила и будет, обойдусь без твоей любви как-нибудь. Не выйдет у нас с тобой ничего, поняла?
– Да поняла я, поняла! – обиженная Алла уходила, но спустя некоторое время всё прощала и их общение продолжалось.
Женщина надеялась, что исподволь добьётся своего, набралась терпения и потихоньку приручала строптивого любовника. А тот оттаивал после ссоры, тем более, что и его устраивали такие ни к чему не обязывающие отношения.
В минуты хорошего расположения духа Гаврилыч рассказывал о своей жизни и знакомстве с известными людьми. Больше всего любил похвастаться приятельством с Высоцким.
С горящими глазами вспоминал, как Володя мог ввалиться к нему с компанией в любое время дня и ночи. Выпивку они приносили с собой, а хозяин на закуску жарил им мясо, которое всегда имелось у него про запас.
Что в этих рассказах было правдой, неизвестно, подтвердить их никто не мог, так как Высоцкого уже не было к тому времени в живых, но рассказывал Гаврилыч так убедительно, что Алле хотелось верить ему, чтобы ощутить причастность к истории и жизни легендарного человека.
Алла всё чаще оставалась у любовника, тот понемногу привыкал к её ненавязчивому присутствию. Постепенно появлялось всё больше её вещей, а в комнате стало уютнее, уже чувствовалось присутствие женщины.
Настал момент, когда она заговорила о своем окончательном переезде. Гаврилыч покряхтел недовольно, повздыхал и согласился.
– Только никаких детей чтобы здесь не было! – категорично вынес он приговор.
– Как же они без меня, – пыталась возразить Алла, – Дочка только в школу пошла, сыну пять лет всего.
– Пусть с бабкой живут, ничего с ними не случится, и ей веселей, – отрезал мужчина, потом смягчился, – Я же не зверь какой, продуктами помогу, но видеть здесь никого не хочу, самому места мало!
– Ладно, как скажешь, – согласилась Алла, радуясь в душе и такой победе.
– Люблю я его, мам, – объясняла она свой уход из дома, – Что же мне, одной теперь оставаться с детьми?! Женского счастья хочется!
– Сама ведь виновата, что одна, мужа потеряла из-за своих гулянок, нечего теперь жаловаться, – укоряла её мать, – Да что уж теперь поделаешь, иди, живи, справлюсь как-нибудь. Глядишь, оттает мужик, своих-то детей ведь нет, авось твоих признает когда-нибудь.
Так и зажили. Алла раз-два в неделю приносила сумки с продуктами, благо, что работа в магазине позволяла это делать, давала деньги. Дети были сыты всегда. Отсутствие материнской заботы и ласки, как могла, восполняла бабушка.
У Аллы и Гаврилыча сложилось даже некое подобие семейной жизни, только была она весёлой, свободной от обязательств и бездетной.
Так шли годы. Пара со временем становилась более степенной, сын с дочерью подрастали и даже приходили иногда теперь в гости.
Когда стало известно, что дом, где жил Гаврилыч, будут расселять, Алла намекнула ему, что, если они бы они поженились, могли бы получить квартиру побольше.
– Мне знакомая сказала, что может посодействовать, нужные связи у неё имеются.
– Ещё чего! – взбеленился тот, – Ишь, губы-то раскатала! Моя это жилплощадь, а ты здесь ни при чём, и прав на неё не имеешь! Иди отсюда, прохиндейка! Других дури, а меня не проведёшь, я тёртый калач и всё про тебя понял теперь!
Алла хлопнула дверью и ушла, она даже работу поменяла, чтобы не встречаться больше с обидчиком. Гаврилыч получил однокомнатную квартиру в спальном районе. Помыкавшись один, он явился однажды мириться.
– Алка, прости, не мог я по-другому, сестре обещал. Она с меня слово взяла, что сохраню комнату и буду в ней единственным хозяином. Ну, что уж теперь говорить, я бы, может, и хотел по-другому сделать, да не исправишь ничего.
– Ты же мне не веришь, так зачем пришёл?
– Да верю я, просто погорячился тогда. Поехали, покажу, где я теперь живу.
Аллу долго уговаривать не пришлось. Подойдя к подъезду, она увидела двух каких-то неприятных парней, которые при их приближении отвернулись, но потом пошли за ними следом.
Гаврилыч поспешно открыл дверь в подъезд и, подтолкнув вперёд спутницу, захлопнул её перед носом незнакомцев.
– Ты что, знаешь их? – удивилась Алла.
– Не знаю, что им надо, но они слишком часто околачиваются здесь, и мне это не нравится. Пойдём скорее!
Был поздний вечер, когда в дверь позвонили.
– Тихо, нас нет! – зашептал хозяин.
– Я посмотрю!
Алла тихонько прошла в прихожую, прильнула к дверному глазку и испуганно отпрянула. По другую сторону двери возились те самые парни, потом один из них начал всматриваться в глазок.
– Что вам надо? – закричала женщина, – Я сейчас милицию вызову!
– Мы кореша ищем, Петруху, – торопливо отозвались из-за двери, – Вроде здесь он жил. Видно, ошиблись мы дверью, извиняй, хозяйка! – и парни скатились вниз по лестнице.
– Сеня, это уже серьёзно! – разволновалась Алла, – Ты точно не знаешь их?
– Точно! – беспокойство передалось и Гаврилычу, – Ума не приложу, чего им надо.
– Ты знаешь, что с нашим соседом дядей Митей случилось?! Он одинокий, любил выпить, поэтому мы близко не общались. Какое-то время назад стали замечать, что у него появились новые собутыльники, молодые ребята.
Сначала они на улице общались, позже начали к нему в квартиру захаживать. Потом мы как-то потеряли его из вида, и вдруг узнаём, что в его квартире уже поселились новые жильцы.
Начали выяснять, что к чему. Оказалось, что он как-то подозрительно очень быстро приватизировал квартиру и сразу продал её. Потом её ещё два раза перепродавали уже новые хозяева.
Нынешняя семья ничего про дядю Митю не знает, им сказали, что бывший хозяин уехал в какую-то глухую деревню. В общем, пропал человек, так никто и не знает, куда он девался.
Родственников у него нет, некому искать бедолагу и добиваться расследования, всё шито-крыто. Вот такие дела. А ты свою квартиру приватизировал?
– Ну да, – ответил побледневший мужчина, – Слушай, а ведь точно, как только приватизировал, так и начали эти бандиты здесь ошиваться.
– Боюсь, что это такие же жулики вокруг тебя вьются, как у нашего соседа. Ты уж будь осторожней, с чужими знакомство не заводи.
Гаврилыч не спал всю ночь, всё ворочался беспокойно, одолеваемый страшными мыслями. Наутро он решился.
– Алка, переезжай ко мне насовсем! Плохо мне одному и неспокойно.
– Мне надо подумать, – с достоинством и неким злорадством ответила та, но уходить не спешила.
А потом раздался требовательный долгий звонок в дверь. это пожаловал мужчина в милицейской форме.
– Здравствуйте, – начал он с порога беседу, – Я ваш участковый. А вы Арсентий Гаврилович. насколько понимаю?
– Да, – стушевался тот, – Это я и есть.
– А вы, гражданочка, кто будете? – повернулся гость к Алле.
– Жена, – с вызовом отвечала та, – А что? Вы на какой предмет интересуетесь?
– Как жена?! – растерялся участковый, – По моим сведениям, Арсений Гаврилович одинокий.
– Устарели ваши сведения. И жена у него имеется, и дети, так и запишите! Так что вы хотели?
– Да я, собственно, познакомиться. Всё-таки новый человек появился, должен я знать, кто чем дышит.
– Нормально он дышит, не жалуется.
– Ну, тогда так и запишем, что всё у него хорошо, – мужчина сделал какую-то пометку в своём блокноте. Ну, ежели так, пошёл я! Бывайте здоровы!
– И вам не хворать! – отвечала ему вслед Алла, – Сеня, как ты думаешь, он настоящий?
– Я уже ни в чём не уверен и никому не верю! – разволновался тот. Он помолчал немного, что-то соображая, – Ал, пойдём в ЗАГС?!
– Зачем?
– Жениться будем! Я давно решил, только повода подходящего не было. Если хочешь, можешь и детей сюда перевозить.
– Даже не знаю, – засомневалась Алла, – захотят ли они теперь. Выросли уже, привыкли к вольнице, там и друзья все, и школа, опять же, места в моей квартире побольше будет, чем в твоей. В общем, поживём – увидим!
Они расписались по-будничному, просто пошли в загс и поставили подписи, потом, правда, посидели вдвоем в ресторане. С годами Гаврилыч разлюбил шумные компании, после чего все его приятели куда-то пропали сами собой.
– Укатали сивку крутые горки, – поговаривал он, – Что-то притомился я, Алуся, ни гульба. ни застолье, ничего не радует, хочется тишины и покоя.
Они жили своей параллельной от детей жизнью, не шикуя, но и не бедствуя. Гаврилыч стал более рассудительным, спокойным, но вздорный характер нет-нет, да и вырывался на волю. И тогда он вредничал, придирался по пустякам, снова и снова возвращался мыслями к прошлым событиям и приговаривал.
– Зря я всё-таки женился! Это ты меня подловила! Ещё неизвестно, что за спектакль тогда вокруг меня был, может ты сама и подстроила всё!
– Да как только у тебя язык поворачивается такое говорить! – обижалась Алла, – Я, может, спасла тебя и твою квартиру. Куковал бы теперь где-нибудь в глуши, а то и совсем бы сгинул, а ты вон здоровёхонек, радуешься жизни, ещё ради своего удовольствия играешь на моих нервах.
Так прошло больше пятнадцати лет. Гаврилыч вышел за это время на пенсию, увлёкся рыбалкой и частенько проводил дни на ближайшем озере.
Он по-детски радовался рыбьей мелюзге, которая попадала на его крючок, и гордился уловом, угощая жену и кота. Когда умерла сестра, он захандрил.
– У меня ведь теперь ни одного родственника больше нет! Один я на всём белом свете, сирота горемычная!
– А меня ты совсем в расчёт не берёшь? – возражала Алла, – Я для тебя кто? Столько лет мы вместе, а всё словно врозь, не принимаешь ты меня, а только терпишь рядом.
А за что? Ведь любила я тебя, Сеня, и по сей день люблю, хоть и выпил ты моей кровушки немеряно, потому как только себя любишь.
– Да ладно тебе, Ал, не обижайся, – оправдывался тот, – Это ж я для красного словца сказанул, я так вовсе и не думаю. Просто плохо мне, вот и поделился с тобой, а кому же ещё пожалиться?!
А потом у Гаврилыча выявили сильно запущенную болезнь. Узнав об этом, он слёг, но не от того, что неважно себя чувствовал, а от страха перед диагнозом.
Он и так был мнительным. Никогда серьёзно не болел, но паниковал от каждого чиха или царапины. А тут уж его фантазия разыгралась не на шутку.
Мужчина уже прощался с жизнью, причём в самое ближайшее время, и тут чёрные мысли одолели его не на шутку. Он злился на жену и не скрывал этого.
– Меня не станет, а ты продолжишь жить, как ни в чём не бывало! Добилась всё-таки своего и оттяпала мою квартиру, теперь останется тебе, радуйся!
Алла чувствовала его страх и отчаяние, поэтому сидела рядом с ним часами, старалась успокоить, сохраняя невозмутимый вид. Видя это, Гаврилыч впадал в ярость и больно щипал её.
– Ещё и приведёшь сюда кого-нибудь, на мою-то жилплощадь! Я уйду, а ты останешься. Так и знал, что это добром не закончится, а ведь предупреждала меня сестра, чтобы никому не верил, ни к кому не привязывался. У, ведьма, это ты меня сживаешь со свету!
Иногда Алла не выдерживала и принималась оправдываться, что ещё больше злило мужа, но чаще дожидалась, когда он уснёт и плакала потихоньку, жалея больного и себя заодно.
Однажды после очередного взрыва эмоций и выплеснутой в сторону жены ненависти, Гаврилыч забылся и ощутил во сне что-то такое необъяснимое, что тронуло его душу и заставило прослезиться.
Он вдруг понял, как дорога ему та, которую заставил страдать, и как убоги его попытки цепляться за квартиру, а ведь обладание ей ничто в сравнении с подаренной ему любовью и заботой. Так его не любил никто, никто и никогда.
Раскаяние настигло его и накрыло с головой. Он жаждал скорей сказать слова, которые ждала безуспешно много лет жена, но умер, так и не успев сделать это.
***
– Что? Сеня, что с тобой?! – встревоженно бросилась Алла к вскочившему мужчине.
– Фу-у-у, – выдохнул облегчённо тот, – И приснится же такое! Алка, иди ко мне! – он обнял её что есть силы, – Прости меня, дурака! Не слушай того, что говорю, это только слова.
Бог с ней, с этой квартирой! Ты думаешь, мне правда она дороже, чем ты?! Да гори она синим пламенем! Я даже буду рад, если хоть таким образом смогу тебя отблагодарить за верность и любовь.
Я ведь только сейчас понял, что люблю тебя.