Жизнь моя текла ровно и хорошо, как музыка. В походе с друзьями познакомилась с хорошим парнем – он был чей-то брат. Полюбили друг друга, даже не стали дожидаться конца маршрута, выпросили себе отдельную палатку. Ребята посмеивались над нами. А может, завидовали.
Мы поженились, жили у него. И я сразу столкнулась с тем, что свекровь меня недолюбливает. Я не знала как себя вести.
– Мама, перестань, – говорил муж и уходил на работу.
Я тоже уходила, но скоро забеременела, а потом ушла в декрет.
– Что ты грызешь морковку, как заяц! – возмущалась свекровь.
– Потому что организм требует, Ирина Васильевна, – отвечала я.
Вначале я хотела называть ее мамой, но передумала. А мои родители жили далеко, в другом городе. Свекровь имела командирский характер, может быть, потому что была директором небольшого интернет-магазина по продаже товаров для домашних любимцев. Представляю, как нелегко приходилось ее подчиненным.
Супруг никак меня не защищал. Он оказался любителем выпивки. Музыка жизни начала фальшивить. Я родила девочку, года два все было хорошо. Но однажды я узнала, что муж мне изменяет.
– Ну и что! – бушевала свекровь своим генеральским голосом, когда узнала, что я хочу развестись. – Все мужчины рано или поздно смотрят на других женщин!
Музыка кончилась, началась какофония. Я потерпела еще год, потом подала на развод и ушла в свою маленькую квартирку, которую оставили мне родители.
Жизнь стала ужасно трудной, как будто катишь на гору камень, как мифический Сизиф. Камень неудобный, царапается, а бросить нельзя. Денег не хватало, алименты я получала минимальные, а потом мой бывший и вовсе уехал на заработки в другую страну. И пропал.
Маленькая Катя часто болела. Иногда температура поднималась у нее вообще без видимых причин.
– Закаляйте ребенка, – говорили мне в бухгалтерии, когда я оформляла больничный.
В поликлинике выписывали витамины, слушали девочку, делали анализы.
– Она слабенькая у вас, – качала головой одна из медсестер. – Иммунитет укрепляйте, поезжайте к морю, в санаторий.
Я прикусывала губу: какое тут море, когда на жизнь едва хватает!
Однажды меня вызвал к себе шеф.
– Значит так, Татьяна. Или работайте без больничных, или увольняйтесь.
– Но если дочка болеет?
– Пусть сидит с кем-то из родственников. Мне работники нужны, а не мертвые души!
Я так разволновалась, что пошла в юридическую консультацию. Там мне сказали, что никто не имеет права меня увольнять, шеф просто давит на психику.
– Правда, ваш начальник может уведомить поликлинику, что вы часто берете больничные, – сказал юрист. – А они обязаны реагировать на сигнал, и могут поставить вас на особенный учет. По-человечески его можно понять.
Вышла я оттуда злая. Понять! А меня кто поймет? Малышу не прикажешь не болеть. И вообще, шеф жадина, хоть бы премию на отдел выписал. Только смотрит своими похабными глазами на каждую юбку!
Я отводила Катю в садик, она снова болела, ходила с соплями и температурой. Я забирала ее, брала больничный и все продолжалось, как в заколдованном круге, из которого не вырваться.
– Если не уволишься, можем договориться как-то иначе, – сказал начальник во время очередного разговора, глядя на мои ноги.
Мне стало противно. Я хотела заявить, что не уволюсь, но неожиданно для самой себя написала заявление по собственному желанию и положила ему на стол.
Дочь вначале удивилась, что я не хожу на работу и не отвожу ее в садик. Я решила подержать малышку дома, подозревая, что в группе детки могут друг друга заражать.
– Ты теперь все время будешь со мной дома? – спросила она.
– Буду искать работу, но недельку отдохнем.
– Ура!
Потом она вдруг заявила:
– Я знаю, почему ты дома! У меня скоро появится братик?
Я рассмеялась. Наша соседка Люся была в декрете и сидела дома, мы часто встречались по пути в детский сад – она гуляла в нашем парке.
– Нет, не появится.
– Я хочу братика! Даже двух маленьких братиков.
– Зачем тебе столько?
– Подарю одному кенгуру, а второму – дракончика. – И Катя показала мне свои мягкие игрушки.
Вскоре я начала рассылать резюме, созваниваться, искать работу. Оказалось, эти поиски – тяжелый труд! Судя по объявлениям, все хотят почему-то молодых работников. На том конце телефонного разговора сразу спрашивали, сколько мне лет, и равнодушно отвечали: «Не подходите». Но мне же нет еще сорока! Когда я пыталась устроиться через кадровые агентства, с изумлением узнала, что за это надо еще и платить.
Так прошло три месяца. Я была в отчаянии, мои сбережения закончились, я истратила и то, что одолжила у близкой подруги.
– Бери дочь и переезжай к нам, – сказала мама по телефону. – Вместе справимся.
– Но у вас нет работы!
В маленьком городке устроиться было невозможно, все молодые и трудоспособные уезжали. Но может, мама и права, придется переехать.
Вдруг позвонила свекровь.
– Приду к тебе в воскресенье, – властно заявила она. – Хочу внучку повидать!
Я хотела возразить. Проснулась она, видите ли! Целый год не видела внучку и жила спокойно. Но я сдержалась. Ребенку нужна бабушка, пусть даже и такая.
Ирина Васильевна, оказывается, сильно похудела, постарела. У меня даже сердце сжалось. Я оставила их с Катенькой и ушла на очередные собеседования, вернулась часа через три.
– Что за безобразие! – встретила меня свекровь. – Чем ты кормишь ребенка? Где фрукты, витамины?!
– Начну работать, тогда и фрукты появятся. Скажите своему сыну, пусть денег для дочки пришлет! – возмутилась я.
Она притихла. Потом призналась, что он ей не пишет. Мы поговорили неожиданно тепло, она пригласила меня зайти к себе в офис на следующий день. Я пришла с дочкой.
– Ой, хомячки! – завопила Катя.
Офис оказался тесным полуподвалом, заставленным коробками и клетками. Пахло кошачьим кормом. За двумя столами сидели молодые люди и непрерывно отвечали на звонки. Ирина Васильевна позвала меня за перегородку.
– Вот что, Таня. Я беру тебя на стажировку менеджером, своим заместителем. Работа простая, справишься. И денег заработаешь.
Я молчала, не зная, что ответить.
– Болею я, – тихо сказала она. – Со временем займешь мое место. А я с Катей посижу.
Я посмотрела на дочь, та самозабвенно разговаривала с хомячком. Неужели потребует такого домой? Впрочем, Ирина Васильевна поможет за ним ухаживать.
– Спасибо, мама, – ответила я.