ИСПЫТАНИЯ ДЖЕЙМСА КЕЛЛСПЕЛЛА
“Тебе нужны только Кроткие и Генри. Все остальные здесь для тебя - обуза.”
Я тихо подкрадываюсь к Джеймсу и шепчу ему это на ухо, пока он разговаривает с безутешным Ури Кумлатовым, который никак не может найти того, кто починит Маяк Окулума на Месмериксе.
Но Леди Анна не даст какому-то ИНОПЛАНЕТЯНИНУ ущемить интересы Межгалактического Женского Совета.
“Ты пришел сюда мотать мне нервы?!” Келлспелл отрывается от Антуриума с недовольным лицом.
;Но я не отвечаю. Вместо этого я подхожу к кровати, на которой в рядок спят Дэниел и Кроткие.
У окна сидит Уильям, слишком пьяный, чтобы попасть шприцем в вену. Сверкающий в утреннем свете шприц оставляет за собой дорожку из кровавых точечек, и не приносит никакого удовлетворения.
На Дэниела наезжать бесполезно. Он лежит без сознания уже три месяца. С Уильямом - вы поняли сами.
Остался бедный волк.
Поэтому я перевожу мое внимание на Кротких!
“А этот? Нажрался сосисок, поджал хвост, и дрыхнет!”
Джеймс смотрит на меня, как на сумасшедшего. Ибо никто раньше не додумался напасть с обвинениями на самое кроткое существо в нашей команде.
Но сил моих больше нет!
Я так устал тащить все один!
Или мне только кажется, что я - один?
Потому что дьявол мне шепчет, что я - один?
И это - ложь?
“Что нам делать, Регент?” Голос Кумлатова несется из Антуриума Джима вместе с полыхающими, сгущающимися красками.
“Сейчас скажу!” Келлспелл отвечает Кумлатову, но смотрит на меня. “Повторяйте за мной, Командир: Отец Небесный! Помоги мне против эго-машины! Дьявол - это просто магнитофон, под которым я уснул в Твоем доме. Эта Вселенная приснилась мне, потому что на самом деле не может такого быть, чтобы, вкусив ядовитого яблока, я ослеп и оглох к Твоим Просьбам перестать быть СВИНЬЕЙ за столом Господа!”
“Почему я - свинья?” Сопротивляется Кумлатов.
“Мы все - свиньи, Командир! А кто не свинья - тот кот или пес!” Джеймс поднимет голову на сидящего на саркофаге Генри. Генри отвечает ему холодным змеиным взглядом. “Повторяйте, Командир, ибо только Бог теперь спасет нас! Эго-машина (дьявол) продолжает говорить записанным на пленку голосом: БОГА НЕТ! ОН ЗАБЫЛ ТЕБЯ! ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ! И мы все, как идиоты, верим в ЭТУ ЛОЖЬ!”
Пока Келлспелл и Кумлатов молятся вместе, я перевариваю слова Джеймса.
“Бога нет. Или Он забыл о тебе. Поэтому делай, что хочешь!” Именно это я и слышу в своей голове каждый день.
И я делаю, что хочу, но от этого мне становится хуже и хуже, горше и горше. Чем больше я делаю “что хочу”, тем больше людей от меня отворачиваются.
А мне кажется - я такой крутой.
Сам-себе режиссер.
Но…
“Нас у тебя слишком много! Ты не успеваешь уделять внимание всем!” Бормочу я у Джима за спиной.
Это дьявол мной вертит. Бог никогда не заставил бы меня говорить такие гадости, и отвлекать на мои личные проблемы, когда человек тут пытается остановить войну.
Но я, конечно же, чувствую себя самым заброшенным.
“Я знаю, что тебе больно.” Джеймс вздыхает, и берет меня за руку. “Но есть те, кому сейчас намного больнее, и, когда мы ноем, то мы отвлекаем внимание Бога от тех, кому еще хуже, чем нам.”
Его рука - ледяная, в пятнах никотина, и в крови. Чтобы хоть как-то облегчить стресс, Джим беспрерывно курит, и сдирает кожу с пальцев.
У нас в команде курят несколько. На заднем дворе. Они все оставляют зажигалки на бетонной платформе у раздвижной двери. Но я всегда узнаю зажигалки Джима - они всегда все - в пятнах и подтеках крови.
Курим в помещении? Некуда затушить сигарету? Без проблем! Вы, может быть, включите воду в ванной - и затушите сигарету под струей воды… Но зачем?! Джим Келлспелл тушит сигареты себе в сгиб локтя - и там кожа вся покрыта волдырями. Ровными и круглыми - как раз по размеру сигареты.
Джеймс улыбается мне, поощряя отбросить хандру, и возвращается к Кумлатову, не отпуская моей руки.
“Помоги мне, Отец Мой Небесный, помоги избавиться от гордыни (эго-машины) которая твердит мне что “ты сам все можешь”. Ничего я не могу БЕЗ ТЕБЯ!” Джеймс подносит свое лицо очень близко к Антуриуму, клубящемуся темно-фиолетовыми облаками, и переходит на шепот. “Скольких Грехеди уже захватили ваши люди, Командир?! Не надо держать меня за дурака, и не надо строить из себя святошу. ОБЕ стороны виноваты в конфликте! Мы теперь будем молиться здесь каждое утро! Учиться держать дверь нашей души открытой для Бога, иначе мы никогда ничего не исправим!”
Уильям, который обычно ни на что не реагирует, поворачивается от стойки перед окном, где он обычно беспробудно пьет, и слушает Джима, не глядя на нас, с опущенной головой.
“Я сам уже зашел так далеко, что дальше некуда.” Джим шепчет в Антуриум. “Тоска сжимает сердце. Нам нужны деньги, но никто не хочет предлагать мне никаких проектов, потому что все считают меня ненадежным алкоголиком! Но пью, потому что мало в жизни тепла. Отец Небесный! Помоги! Как мне перестать слушать свое эго - глупую, слепую машину, которую я создал, потому что думал, что “дьявол” будет больше другом, чем ОТЕЦ?”
Генри на саркофаге хмурится еще больше, как будто будто понимает, о чем идет речь. За два месяца наблюдения за его фигурой на фоне то светлеющего, то темнеющего неба, я уже не знаю, что он понимает, а что нет.
Он хмурится, потому что решил вспомнить Бога? Или он хмурится, потому что у него в заднице застряла шерсть, и он собирается ее оттуда ВЫЛИЗАТЬ?
Кроткие просыпается, и оглядывает нас взглядом, в котором читается: “Сыр? Колбаска? Пивко? Сигаретки? Для бедного, несчастного волчка?”
Все тут привыкли, что если они поскулят немного, то ИХ ДИРЕКТОР - ИДИОТ ДЖЕЙМС КЕЛЛСПЕЛЛ - ЗАПЛАТИТ ЗА ВСЕ!
Пьяный Уильям ширяет себе минимум полграмма кокаина МИМО ВЕНЫ В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ, ругается и поворачивается к Джеймсу.
“Отец Небесный!” Продолжает Джеймс самозабвенно, не обращая внимания на то, какое впечатление его речь производит среди его свиты (гарема, команды). “ Больше нет сил. Скажи, как вернуться к Тебе, и перестать “Якать”!! Как спрашивать ТВОЕГО Совета, вместо того, чтобы спрашивать совета дьявола, чтобы потом мне было невыносимо больно, и чтобы все от меня отворачивались.. Что сделать мне? КАК услышать ТЕБЯ?!”
Какой шедевр самоотдачи и вдохновения!
Жаль!
Жаль, что команда Джеймса (свита, гарем) не в состоянии оторваться от личных пере(ЖЕВАНИЙ), простите за каламбур, и оценить порывы Джеймса отдаться Богу.
Леди Анна спускается с Белой Винтовой Лестницы со сложенной вдвое бумажкой, через которую просвечивают чернила синей ручки почерком ученика третьего класса.
“Что это?” Глаза Джеймса застряли на записке в руках Леди Анны.
Джеймс у нас - ясновидящий.
Он ЯСНО ВИДИТ, кем была написана записка. Как минимум в первые три секунды - была ли записка написана тем, кого он ЗНАЕТ, или незнакомцем?
;Это первое, что он выясняет.
Потом - у каждого из нас (как и у всех людей) есть ОСОБЫЙ КАРМИЧЕСКИЙ запах. Он состоит из того, что мы любим делать. Или о чем любим думать.
Также как мы на физическом уровне пахнем тем, что едим. Элементарная параллель с кармой. Только в карме это то, что мы “потребляем духовно” - что смотрим, что читаем - общий запах всего этого Джим и видит как “вашу личную подпись”.
Как собака у столба - проверяет каждую “личную подпись” других собак, которые тут.. ну вы сами понимаете.
“Письмо от Лорда Генри Карлтона.” - Поясняет Леди Анна. Уже зная, что Джим все знает.
“Коты умеют писать?” Тихо бормочу себе под нос.
“Уоллес, перестань!!” Джеймс слышит, все, о чем я думаю, уже не говоря о том, ч то слетает с моих губ.
Келлспелл разворачивает бумажку. Читайте уже, не томите! Что мог написать нам Генри, который не разговаривает уже три месяца?
“Дорогой Сладкий Папочка (My Sugar Daddy)! Я очень тебя люблю. В прошлом месяце мы занимались сексом пять раз. По моим тарифам каждый раз - это двести тысяч долларов. Умножить на пять. Я прощаю тебе факт того, что в школе ты не выучил математику, и поэтому сразу говорю тебе ответ - это миллион долларов.
Представим, что в следующий месяц ты уделишь мне внимание всего пять раз, потому что у тебя полно других мужиков ( я всегда знал, что ты - нечестный, неверный человек!). Нет нужды доставать калькулятор - это еще миллион долларов.
Миллион плюс миллион - это два миллиона. Я ожидаю, что ты заплатишь мне эту сумму не позднее пятницы.
Все хорошего, твой сын Генри
Постскриптум: Что за отстой кладут мне в бутерброды? Я ожидаю тунец только самой высшей категории. Мой туалет и ванную должны убирать ДВА РАЗА В ДЕНЬ, полотенца менять и подогревать, прежде чем преподносить их мне их после душа. По-моему, я выразился очень ясно, но если тебе здесь что-то непонятно, то мой персонал может перевести тебе это письмо еще как минимум на пять языков.”
Джеймс заканчивает читать со слезами на глазах. “Не могу поверить, что мой БЕДНЫЙ ГЕНРИ так несчастен!”
“Конечно, ведь его заставляют пахать поле и добывать уголь с утра до вечера!” Бормочу я себе под нос.
“Уоллес! Генри выполняет здесь очень ответственную роль!” Джеймс отвечает, водя рукой по своему Антуриуму, запрашивая Офис Принца Моретра, чтобы прислали еще Аркабинов - ухаживать за Лордом Карлтоном!
Что?! Что я сейчас услышал?? Все, чем занимается Генри - это сидит на саркофаге Уильяма с подозрительным лицом, и ждет, когда “слуги” почистят его лоток, и покормят его сэндвичем с тунцом! И за это он требует 2 миллиона долларов?! И ему еще не нравится качество его сэндвичей, и полотенца недостаточно теплые, когда их ему преподносят после душа?!
Я уже ничего не говорю, и смотрю, как Матушка выходит из кухни, чтобы срезать роз в саду. Сад простреливается Айзеком со второго этажа - он кидается в нас бутылками от виски “Red Label”, но он не посмеет кидаться в Матушку.
“Знаешь, за что Шиба Реддингтон, твоя предшественница, загремела со съемочной площадки в конец коридора?” Джеймс спрашивает меня угрожающим тоном, вырывая из давних воспоминаний о том, как Айзек однажды прострелил палец Леди Анне, когда она из человеческого сострадания понесла ему на второй этаж пиццу.
После этого кровавого представления продюсеры нашего реалити-шоу, в шоке от случившегося, посоветовали нам больше туда не ходить.
Кто теперь кормит тов, Айзека Милграма со второго этажа?
“Уоллес, ты унесся в мыслях чтобы мне не отвечать? Ты знаешь, за что загремела Шиба Реддингтон?!” Джеймс недовольно хмурится.
Да знаю, Боже мой!
“За то, что она критиковала Лорда Генри Карлтона.” Джеймс заканчивает свою мысль, не дожидаясь, пока я превращу мои горькие мысли в терпкие слова. “Генри получает все самое лучшее. И если я услышу еще хоть одну мысль против Генри, то мой ТРЕТИЙ оператор загремит в конец коридора!”
О, как ясно сказано! На какие пять языков мне это перевести, чтобы я лучше понял? Генри ничего не делает сутками, и получает за это миллион долларов в месяц. Я выполняю всю работу, и мне говорят, что работать надо не за деньги, и а за совесть!
Я все понял. Чтобы жить как Лорд Генри Карлтон, надо превращаться в КОТА!