АКАДЕМИКИ (Часть V)
ПО СЛЕДАМ ЭЛЛИНОВ
«И море при тихой погоде способно послать человеку свой вызов
и увлечь его странным желанием — но к чему говорить: вы сами знаете это!
Даже тот, кто родился и вырос на суше и не изведал ни разу плаванья, захочет,
наверно, подняться на корабль и отправиться в дальний путь, надолго оторвавшись
от берегов, особенно если увидит он парус, гонимый тихим веяньем попутного ветра,
и спокойный бег корабля, легко скользящего по лону ласковых волн».
Лукиан. О доме, 12
В наше время писателем быть просто — достаточно иметь немного свободного времени, персональный компьютер и доступ ко Всемирной паутине.
Ко всему этому достаточно добавить щепотку воображения, толику таланта, и вы смело можете называть себя писателем.
Гусиное перо, чернила и бумага перестали быть писательскими инструментами, уступив место клавиатуре и «окнам» операционной системы. И теперь вовсе не обязательно обращаться в издательство, чтобы опубликовали ваш труд.
Вместе с тем, размещая своё детище во Всемирной сети, минуя корректора и редактора, вы несёте полную ответственность за то, что самостоятельно выкладываете на всеобщее обозрение. Словом, если хотите писать — пишите на здоровье, авось ваше творчество окажется востребованным, ну а если не окажется — то, значит, грош вам цена как литератору.
Думал ли я тогда, будучи курсантом и проходя практику на «Палладе», что спустя много лет напишу об этом плавании. Конечно, я об этом не думал. Ибо писать мемуары — удел стариков, а дело молодых — смотреть вперёд, не оглядываясь назад.
А думал я тогда о том, чтобы поскорее вернуться в родной Владивосток.
Да и пребывание на борту фрегата подходило к концу — по приходу в Новороссийск нас должна была сменить команда курсантов местной бурсы, которая отправится вместе с «Палладой» на гонку Колумба.
И вдруг, совершенно нежданно-негаданно, из родного училища приходит телеграмма, в которой сообщается, что нам предлагают остаться на парусную гонку…
Конечно, с одной стороны, нам всем очень хотелось остаться на «Палладе» и потягаться со всеми знаменитыми парусниками мира, но с другой стороны — мы настолько были измотаны жёсткой дисциплиной и беспросветным тупизмом нашего боцмана, что все, как один, решили покинуть борт парусника в Новороссийске.
Нас больше не прельщали ни авралы, ни шторма — мы были сыты ими по горло!
Меж тем фрегат на всех парусах летел по волнам Эгейского моря.
На траверзе появился остров Икария, названный в честь знакомого нам всем с детства мифического героя — Икара, погибшего из-за собственного непослушания.
Весьма трагичная, но в то же время и весьма поучительная история вышла с этим довольно отважным, но совсем неосторожным юношей…
Согласно древнегреческой легенде, гениальный мастер Дедал, чтобы спастись от своего преследователя — царя острова Крит Миноса, сделал для себя и своего сына Икара крылья, скреплённые воском, и советовал сыну не подниматься при полёте слишком высоко. Икар же ослушался своего гениального отца и приблизился слишком близко к Солнцу, лучи которого растопили воск, и непослушный сын рухнул камнем в море неподалёку от острова. Его тело, прибитое волнами к берегу, было похоронено Гераклом на маленьком островке Долиха. С тех самых пор, греки называют остров Долиха — Икария, а воды южнее Икарии — морем Икара.
На вершинах сопок Икарии лежал белоснежный снег.
И, то ли оттого, что здесь погиб отважный Икар, то ли оттого, что мы впервые за два месяца плавания увидели снег, неудержимая тоска охватила наши сердца.
Этот опасный вирус, до боли знакомый каждому моряку, проник в наши молодые организмы, и мы захандрили…
Всеобщая хандра немедля сказалась на отношении к работе на палубе. Чем, собственно, мы и доконали и без того уставшего от нас боцмана. Изо дня в день Аллан бесновался и изрыгал на нас страшные морские проклятья. Но мы оставались безучастными к его крикам, ведь мы точно знали, что очень скоро покинем борт парусника. Вероятно, такое же чувство испытывают армейские дембеля в преддверии увольнения на гражданку. Вот и наш морской дембель был не за горами!
Молочная сестра Афины — Паллада, вернувшись на землю предков, продолжала своё чинное шествие вдоль берегов Греции.
И пока мы изображали из себя морских чертей, вымазавшись чернью, которой повсеместно красили кнехты на флоте, фрегат вплотную приблизился к острову Хиос, который по преданию считается родиной Гомера — величайшего слепца-сказителя древности, автора эпических поэм «Илиада» и «Одиссея».
Весьма странно устроена человеческая память… Вместо того чтобы вспомнить строки из «Одиссеи», как подобает образованному человеку, моя память услужливо преподнесла мне на блюдечке с голубой каёмочкой изречение любимого книжного героя — Остапа Бендера: «Ещё один великий слепой выискался — Гомер, Мильтон и Паниковский!» И я сию же секунду, как на духу, представил эту гениальную троицу: античного поэта Гомера, английского поэта шестнадцатого столетия Мильтона и трагикомичного литературного героя Ильфа и Петрова — Михаила Самуэлевича Паниковского…
Миновав античный архипелаг, «Паллада» тожественно вошла в пролив Дарданеллы.
Очевидно, в наше время каждый школьник знает, что сей пролив отделяет Европу от Малой Азии и соединяет Эгейское и Мраморное моря. Древние греки называли этот пролив Геллеспонт. Современное же название пролива носит имя города Дардания, основанного мифическим родоначальником троянцев — царём Дарданом, который был одним из сыновей самого Зевса.
По берегам пролива живописно расположились крепости и минареты, а акватория просто кишела разными судами, среди которых я сразу же разглядел российский автомобилевоз «Герои Шипки».
Покрыв расстояние в 35 морских миль за 4 часа, «Паллада» вышла в Мраморное море.
Вероятно, древние греки испытывали серьёзные трудности при плавании по этому морю на своих биремах, а вот современному паруснику на преодоление этого моря понадобилось всего-навсего 12 часов.
Начав свой путь у истоков Дарданеллы с восходом солнца, уже к заходу светила мы подошли к проливу Босфор, который соединяет два континента — Европу и Азию.
Наш переход со Средиземного моря весьма походил на экскурсию по залам исторического музея античной Греции. Что ни остров — то миф, что ни пролив — то легенда!
Вот и о Босфоре, младший брат которого расположен у берегов моего родного города, романтичными греками была сложена особая легенда.
Пролив получил своё название в честь дочери аргосского царя Инаха, которую звали Ио. Блудливый верховный бог — старина Зевс, возжелал дочь Инаха. Добившись любви красавицы и сделав Ио своей очередной любовницей, он превратил её в белую корову, поскольку серьёзно опасался гнева ревнивой супруги — Геры. Однако Гера, будучи сама богиней, раскрыла тайну неверного супруга и потребовала сию диковинную зверушку себе в дар. Заполучив Ио в качестве подарка, ревнивая Гера стала всячески преследовать красавицу, которая вынуждена была томиться в теле священного индийского животного.
Вначале Гера приставила к Ио тысячеглазого Аргуса, который неусыпно стерёг её день и ночь. Видя это, Зевс попытался освободить свою возлюбленную из-под стражи и подослал хитрого Гермеса, который усыпил Аргуса игрой не флейте, а потом спокойно прикончил спящего монстра. Однако на этом несчастья Ио не кончились. Гера наслала на неё страшного овода, который постоянно жалил и неотступно преследовал мученицу. Спасаясь от преследования гигантского насекомого, Ио бросилась в воды пролива и перебралась через него на противоположный берег. С тех пор пролив называется Босфором, что по-древнегречески означает «коровий брод».
В лучах заходящего солнца трёхмачтовый российский фрегат, построенный в Польше и носящий имя древнегреческой богини, входил в пролив Босфор, который расположился на брегах бывшей столицы Римской, Османской и Византийской империй — града Стамбула, который также был известен в истории как Царьград и Константинополь.
Весь многочисленный экипаж «Паллады» высыпал на палубу, чтобы полюбоваться этим великолепным городом, который впитал в себя души трёх великих цивилизаций.
С европейской стороны пролива показалась бухта, ярко освещённая огнями, и я сразу же узнал её — боже, ведь это бухта Золотой Рог! И на целую минуту мне показалось, что мы в родном Владивостоке — сходство было поразительное! Теперь-то я понимаю, почему генерал-губернатор Восточной Сибири — граф Николай Николаевич Муравьёв-Амурский, обнаруживший хорошо укрытую бухту на побережье залива Петра Великого, дал ей такое имя.
Проходя мимо Золотого Рога, мы поприветствовали великолепный трёхмачтовый парусник, который мерно раскачивался на тёмных волнах у самого входа в бухту.
Стоя на палубе «Паллады» и находясь, таким образом, в самом сердце Стамбула, я глазел по сторонам, пытаясь запечатлеть в памяти изящные дворцы и летние резиденции, которые удобно расположились на берегах двух континентов, и подумал о том, что мне наверняка сейчас позавидовал бы сам Сергей Есенин, который когда-то написал такие строки: «Никогда я не был на Босфоре, ты меня не спрашивай о нём»…
«Вот ведь, Есенин никогда не был здесь, а мне, значит, довелось!» — подумал я с гордостью.
И только я подумал о поэте, как перед моим изумлённым взором возник Босфорский мост. Парусник неумолимо приближался к этому гигантскому сооружению, и хотя я совершенно точно знал, что высота моста позволяет нам спокойно пройти под ним, но всё же невольно пригнул голову в тот самый момент, когда парусник оказался непосредственно под мостом, поскольку не только у меня, но и у всех присутствующих создалось впечатление, что мы вот-вот черканём топом фок-мачты о стальной корпус моста. К счастью, всё обошлось — «Паллада» благополучно прошла под мостом и без зазрения совести продолжила своё торжественное шествие по великолепному Босфору.
Вероятно, со стороны наш фрегат прекрасно смотрелся на фоне мерцающих огней Стамбула. И уж наверняка какой-нибудь местный или заезжий пройдоха-фотограф сделал снимок в том самый момент, когда мы проходили под первым Босфорским — впритирочку!
Не успел я оправиться от шока, как впереди показался второй Босфорский мост, названный в честь Султана Мехмеда Фатиха.
Однако на сей раз я был совершенно уверен, а вернее, уже наверняка знал, что благополучно пройдя под первым мостом, пройдём и под вторым.
Так и случилось — мы благополучно миновали второй мост и, более не встречая никаких препятствий, спокойно продолжили свой неспешный путь по ночному Босфору.
Ровно в полночь по судовому времени волшебство, как и полагается, закончилось — за кормой остался сказочный Царьград, а в впереди распростёрлось долгожданное Чёрное море.