С некоторых пор художник по фамилии Кривой начал получать письма от неизвестного адресанта. От обожающего его поклонника - текст всегда носил восхваляющий и чрезмерно воспевающий посыл.
Ни многие в деревне, в которую переехал тихий художник из большого города, запомнили, как зовут неизвестного. Слишком фамилия оттеняла имя и отчество, а Кривой в свою очередь не очень-то и хотел знакомиться с соседями. Он всегда был нелюдим, презирал компанию.
Никто не знал, что он за человек, да и сам Кривой со временем перестал понимать. Он лишь знал, что давно сложил с себя полномочия одного из ведущих художников-реалистов - узнав о неизвестной проказе, которая пару лет назад завладела его плотью. Поразившей всё тело болезни, не позволявшей ни то что рисовать, а даже с надрывом опускать ложку с супом в рот.
Особняк, ставший после месяцев проведённых в больницах новой клеткой для художника, находился чуть вдали от деревни на холме за обмелевшей речкой, среди пустых заросших сорными травами полей. Точно возвышающийся над простыми и невзрачными хибарами замок, огороженный от врагов рвом, многоэтажный дом явился для жителей деревни символом неоправданной растраты и высокомерия. Местные в насмешку называли владельца огромного дома - «Кривым из замка». Родители пугали своих детей пришествием в ночи монстра из замка за речкой.
Раньше художник воспринимал нападки в свой адрес как зависть. Но после проникновенных посланий доброжелателя с сожалением.
Художник доковылял до почтового ящика, среди других писем в руке оказалось очередное письмо обожателя. Извиваясь от боли, с постоянными вздохами двинулся сквозь заросший сад в дом.
В этот день болезнь обострилась.
Ноги не слушались. Дойдя до стола, на котором разбросаны другие письма от поклонника, с надрывом выдохнул. С грустью посмотрел на уже изрядно помятый конверт в дрожащей, трясущейся руке.
Пытаясь вскрыть очередную скорлупу с настоящим золотом внутри от анонимного поклонника, с восторгом рассматривал картины, рассыпанные по стенам помещения.
Смотреть – единственное действие не отдававшее болью в тело. И такое приятное! До начала болезни, художник рисовал только себя - довёл свой образ до совершенства.
Смотреть на яркое пламя – единственная возможность, что оставалась от тлеющей жизни Кривого.
Старые автопортреты лицезрели на неуклюжие телодвижения художника со стен огромного зала. Сотни больших голубых глаз и десятки насмешливых улыбок красивого длинноволосого брюнета наблюдали, как трясущиеся руки облысевшего, худого сорокалетнего человека с обесцвеченными глазами пытались открыть своё сокровище.
Наконец, расправившись с конвертом, Кривой достал письмо. Смысл прочитанного ложился в голову, так же изящно и непринуждённо, как когда-то кисть, направляемая по холсту рукой в прошлом знаменитого художника.
«Дорогой мастер! В вашем отрешённом от жизни взгляде угадывается некая неуловимая грусть, едва выглядывающая из-под поношенных временем, но скорее съеденных болезнью бровей. Некогда, я хотел стать таким же, как и Вы – исключительным человеком, но время размывает все надежды…
Я снова пишу Вам, хоть уже и не знаю, сколь скоро пройдёт лет и зим до того момента, когда смогу понять, что все мои потуги безрезультатны…
Жизнь, как оказалось, часто ставит преграды, задаёт вопросы, на которые сложно ответить однозначно. Сквозь необходимость перемен я увидел возможность в новых начинаниях! Такая жизнь, как у Вас, ужасна. Такая жизнь – альтернатива смерти. Краски жизни в Вашем цветом подборе к очередному творению чёрно-белые. Но Вам лишь нужно сменить палитру…
И может увидите путь к солнцу, как я…
Всегда, искренне Ваш - И.С.»
В этот раз текст письма показался Кривому меланхоличным и грустным, не таким восторженным как обычно. Как будто другой человек писал, но почерк узнаваем – неряшливый и неказистый. Как мазки начинающего художника по холсту…
Дёргающимися, снова сковавшими параличом руками небрежно откинул письмо к остальным на стол. Болезнь съедала тело изнутри, но проявления были вполне внешними. Тело пронзило конвульсиями. Задвигалась голова, резко и часто - как у голубей, что клюют отбросы, которые оставляют иногда люди, в сооружённых ими клетках…
"Презрительно - пронеслось в голове у Кривого. - Мерзко! Тело двигается само собой. Оболочка тщедушного старика..."
Уже лёжа на полу, в окружении своих же взглядов, поднялся не сразу.
Портреты, где Кривой изображён в самом расцвете сил, насмехались прекрасно знакомой улыбкой. Высокомерной ухмылкой надменного человека, который складывал мнение всех окружающих в забитый массивными досками презрения подвал. Нарочитой улыбкой, призывающей к осуждению всех и каждого. Ехидной улыбкой.
Многочисленные картины смерили трясущегося и никчёмного человека ненавистью…
Вдруг послышался удар о стекло. Кривой отдышался, двинулся к окну. Разглядел в редких бликах солнца, пробивающихся среди грязных стёкол образы детей. Увидел в траве воздушного змея, рядом с игрушкой - девочку с разбитой головой. Её кровь падала на неухоженный сад.
Кривой обратил внимание на лицо девочки - сосредоточенное, стойкое. Девочка встала... Кривой посмотрел на автопортреты, висевшие на стенах. Посчитал их изящными и чрезмерно вульгарными. Плюнув в сторону одной из картин, себе же прежнему в лицо, как мог - сквозь боль, двинулся к раненому ребёнку.
***
Многие друзья скрылись в канаве через дорогу, когда увидели в окне монстра.
В замке, в неприступной крепости, оказалась брешь. Девочка пролезла через дыру, зиявшей около года в заборе, когда отчим, пьяный и раздраженный решил «надрать задницу выскочке из города» и по дурости выбил ногой одну из частей частокола замка. Отчим тогда оказался в больнице, а после бил её и маму...
Девочка осторожно продвигалась сквозь загадочный лес из разных невообразимых деревьев, росших в саду у Кривого из замка, тряслась от страха.
Она боялась. Но не так, как другие дети - скорее боялась увидеть монстра по страшнее других, присутствующих в её жизни.
Увидела силуэт Кривого в окне. Посмотрела на ветхий огромный замок и джунгли, ставшие прибежищем человека-монстра. Хотела бежать, но лицо Кривого из замка не показалось враждебным.
Подначиваемая друзьями, резко подбежала к воздушному змею, смело подобрала потерянную одним из приятелей игрушку. Развернулась и не рассчитав силы на побег - уцепилась ногой за поросль травы, упала и сильно ударилась головой о камень…
Дети, спрятавшиеся в канаве, рассмеялись.
Девочка, закалённая в жестокости окружающего мира, со слезами в глазах смотрела, как незнакомец приближается… Кривой из замка шёл прямо к ней. На лице не было жестокости, лишь озабоченность. Он был скорее смешным - ноги двигались, как ножки одной из марионеток в щели приезжего цирка…
Девочка вспомнила, как вытащила мелочь из кармана куртки мамы, чтобы заплатить за билет в цирк. Вспомнила жестокое лицо отчима, отнявшего деньги. Тогда он разменял деньги на бутылку самогона у одного из приятелей. Эти деньги, с досадой украденные у мамы, могли стать входом в придуманную, но отличную от истинной... жизнь.
Ни смотря на все преграды, она была решительной и разодрала реальность серой праздности. Увидела краски в тёплом свете одного из шатров цирка, заглядывая украдкой в отверстие, сделанного ножом. С вожделением смотрела на представление…
Марионетка, с шутливой короной на голове была второстепенным персонажем, рядом были главные герои – король и другие люди. Толпа. Незаметный и слабый шут, трясущийся и дёргающийся, движения которого направлял невидимый человек, был самым живым из всех героев спектакля. В самой неприятной манере шут обличал в пороках всех дворцовых прихвостней, в целом всех жителей королевства, и, даже не сомневаясь, указал самому королю на его недостатки и пороки. В конце постановки шута забили палками все собравшиеся жители королевства...
Когда девочка вернулась из цирка, она видела слёзы матери. Отчим рассказал маме, что видел, как девочка украла последнюю копейку семьи, убежала, чтобы купить себе выпивку. Последовали слёзы матери и удары плетью по спине от отчима...
Как же она ненавидела этого человека! Когда-нибудь она ему отомстит!
Кривой вывалился из замка. Не пройдя и пары шагов уже заплетался в ногах. Упал.
Скрюченный от вдруг резко обострившейся боли незнакомец постоянно дёргался - как марионетка в руках у людей из театральной постановки.
Девочка вдруг прониклась сочувствием к перекатывающемуся среди кустов чудовищу.
Почесав образовавшуюся шишку на голове, убедилась, что голова - цела. Друзья убежали. А может и не друзья… Она осталась наедине с этим «жалким», как звала его мама, с этим «богатым ублюдком», как звал этого человека очередной в её жизни безликий, жестокий, часто бивший отчим…
Едва вдыхающий, монстр протянул неестественно скрученную клешню к небу. Девочка увидела белоснежно-нежную кожу руки этого чудовища. Рука Кривого из замка пыталась нарисовать что-то на солнце. А может пыталась разогнать тучи, которые покрыли небо… Резко подняв тело над землёй, человек часто задышал и опустился среди своего леса.
Девочка смотрела на человека и вспоминала о неоднократных ударах по голове отчима за то, что пыталась стащить со стола едва приготовленную выпечку мамой. Он бил без причины, просто… Отчим осуждал всех кроме себя. Был страшным монстром, в отличие от нелюдимого человека из особняка за речкой.
Кривой из замка не представлял опасности, как многие другие по-настоящему страшные в деревне чудовища.
- Что ты рисовал? – вдруг спросила девочка.
- Воздушного змея! – ответил калека, кровь потекла у него из носа.
- Как тебя зовут?
- Илья Сергеевич!
- А меня - Алёна! – девочка улыбнулась и пожала руку человеку.
Девочка убедилась, что человек сможет вернуться в свой дом, проводила до порога.
Взяла воздушного змея, пробираясь сквозь ветви запущенного калекой сада, вышла на дорогу.
Приятели подбежали, смеялись, расспрашивали о Кривом из замка. Девочка скрутила игрушку, отдала трусливому мальчишке и молча побежала домой, расталкивая всех окружающих детей.
***
Кривой вернулся в дом. Трясущейся рукой придерживал бумагу, другой писал….
«Дорогой мастер! Рад, что смог обратить внимание на окружающие тебя краски, теперь я знаю, что не зря писал тебе, так много и долго… Теперь ты знаешь, что путь к солнцу существует… - Кривой посмотрел на стены, - но не забывай, что монстры существуют...
Всегда, искренне Ваш - И.С.»
К концу дня Кривой снял все картины со стен и убрал в подвал.
Положил холст на мольберт, трясущейся рукой окунул кисть в краску.
Стены украшали десятки, как подумал Кривой, серых пустых и освободивших его от тягости существования прямоугольников. Он был доволен.
Кисть опустилась на холст...
За долгое время Илья Сергеевич нарисовал что-то отличное от своих черт.
На холсте, пусть и криво написанный, был целый мир.
Девочка среди полей, держащая воздушного змея. Вокруг, в далеке, неряшливыми мазками накиданы пустые серые глаза окружающих ее монстров. Но девочка смотрела лишь на воздушного змея, который устремился к солнцу… У девочки улыбка, в глазах радость.
***
Илья Сергеевич ходил по домам деревни. В надежде познакомиться с девочкой, придерживал завернутую в картон и стрейч-плёнку картину.
Местные с ненавистью и явным пренебрежением смотрели на калеку, некоторые снова рассмотрели чудовище в Илье Сергеевиче - со страхом убегали от дергающегося уродца.
Художник расспрашивал о девочке, которую видел у своего дома. Об Алёне - доброй девочке из деревни. Многие просто молчали, игнорировали. Один человек просто плюнул в ноги Кривому и мимо прошёл.
Несколько раз упал. Снова поднимался. Изрядно потрёпанная защитная плёнка открывала части картины...
Наконец, одна старушка указала на дом на окраине деревни.
Художник с нетерпением постучал в дверь того дома. У него уже несколько раз выпадала картина из рук, он боялся, что совсем уже обессилит, и не сможет передать, в целости, подарок девочке.
В двери оказалась женщина с заплаканными глазами, в истерике. Едва увидев на пороге Кривого, взяла в руки палку и с ненавистью начала бить его. Тот выронил картину и насколько мог - пытался защищаться.
- Что ты сказал моей дочке! Чудовище, монстр! – женщина со всей силы била по рукам лежащего на земле человека. - Жалкий ублюдок! Зачем ты подговорил мою дочь?! У самого жизнь не задалась, решил испортить её и девочке?!
- Не понимаю, не понимаю!!! – руки художника превратились в кровавое месиво, упали. Женщина начала бить по голове. – Я не понимаю!
- Алёнка! Моя добрая Алёнка убила из-за тебя, чудовище ты такое, мужа!!! Что она… ты натворил! - женщина участила удары по голове. - Монстр!
С каждым ударом, Кривой был всё дальше от солнца и проваливался во тьму.
- Я был монстром! Но не сейчас... – Илья Сергеевич вспомнил свою ехидную улыбку, которую забил досками в подвале презрения своего дома. Рассмотрел торчащего в порванной защитной плёнке воздушного змея.
Последний удар погасил свет в его обесцвеченных глазах.