- Все, конец, - мелькнуло в голове Стэна Уоллиса, когда площадка под его ногами легко закачалась.
Он осторожно подобрался к ее краю и глянул вниз сквозь прозрачный пластик гермошлема.
Неделю назад он и Ральф О’Грегор, чьи ирландские предки в далекие времена дали потомкам приставку к фамилии, доставшуюся и ему по наследству, в небольшой исследовательской капсуле опустились на эту планету.
Вообще-то они не должны были оказаться вдвоем в одной ракете. Даже больше – они всеми мерами старались держаться подальше друг от друга.
Виной всему была, естественно, девушка – оба парня практически одновременно познакомились с Джейн на вечеринке, организованной одним из общих приятелей Стэна и Ральфа. Туда были приглашены несколько участников межзвездных экспедиций, работающих вместе со Стэном на исследовательском звездолете с легкомысленным именем «Милашка», в шутку данным каким-то остряком, но намертво прилипшим к нему. Имя остряк дал из-за внешних обводов корабля, имеющего широкую носовую и кормовую части и более узкую среднюю, словно бедра, грудь и талия прелестницы. Официальное имя было куда как прозаическим и длинным – «Межзвездный космический исследовательский корабль 1-го класса «Звездный скиталец». Но даже в официальных диспетчерских журналах его быстро стали именовали только «Милашкой», и не иначе. Так было быстрее и понятнее.
В числе приглашенных были также упомянутые оба молодых человека и несколько девушек, среди которых и была Джейн, сестра приятеля, студентка одного из университетов. Стэн и Ральф до этой вечеринки, разумеется, были знакомы друг с другом, но такое знакомство называется в народе шапочным. То есть они просто кивали друг другу при встрече, не более, хотя и служили на одном исследовательском звездолете. Но там, среди тысячного персонала, таких, как Стэн и Ральф, получивших специальные знания и имеющих право первыми высаживаться в иные миры, имеющих редкую записанную в дипломе специальность «Астронавт-исследователь», было что-то около сотни человек, так что близкого знакомства за год работы свести им не пришлось.
За столом Джейн оказалась между двумя молодыми людьми. Изумительная внешность, веселый нрав и легкость общения привлекали к ней внимание многих участников вечеринки мужского пола, но из них она выбрала в качестве собеседников своих соседей по столу.
И не мудрено. Из участников вечеринки они единственные пришли в форме – серебристых костюмах с вензелями, что выгодно выделяло их из числа гостей. Все остальные были в обычных костюмах хорошего пошива. Поначалу Стэн и Ральф чувствовали себя не в своей тарелке. Но ведь не будешь каждому объяснять, что перед самым отправлением на вечеринку на звездолет прибыла официальная делегация, и для ее встречи всем астронавтам-исследователям приказали быть в парадной форме, так что они не успели переодеться и даже опоздали к приятелю, так же, как и сама Джейн. Поэтому их, троих опоздавших, и посадили рядом на свободный конец стола.
Очень быстро они завязали знакомство, и уже через несколько минут с этого конца стола, на зависть всем остальным, уже раздавались веселые голоса и взрывы хохота. Весь вечер она танцевала попеременно с ними, отклоняя приглашения других кавалеров, и расстались с девушкой молодые люди уже под утро по уши влюбленными в нее.
Каждую удобную минуту, когда «Милашка» стояла на космодроме, парни мчались на свидание, стараясь опередить друг друга, что практически никогда не удавалось сделать – каждый из них бдительно следил за вторым, и остаться кому-то из них с ней наедине было делом весьма и весьма затруднительным. С тех пор прошло уже почти полгода. И постепенно выяснилось, что предпочтение Джейн отдает все же более простому в общении Стэну. Она теперь больше предпочитала его общество, хотя и не отказывалась от встреч с Ральфом.
Все это время молодые люди отчаянно ревновали друг друга и, понимая это, старались держаться все же подальше один от другого, чтобы ненароком не сцепиться по какому-нибудь никчемному поводу.
Месяц назад «Милашка» отправилась в очередной рейд. Провожать звездолет собралась толпа народа, но Джейн, как назло, опаздывала. Оба молодых человека глаза проглядели, высматривая ее, и уже совершенно отчаялись, когда за минуту до команды провожающим очистить стартовый комплекс увидели Джейн, быстро бегущую к звездолету. Молодые люди бросились навстречу, но в это время прозвучал приказ посторонним покинуть площадку. Она успела только поцеловать каждого из них в щеку и сказать «Возвращайтесь».
Через пару недель «Милашка», оснащенная новыми двигателями, была уже в таком месте, где планет и астероидов, которых следовало изучать, было набито, как селедок в бочку. Каждый день десяток исследовательских капсул отделялся от корабля-матки и уходил на разведку. Стэн уже принял участие в исследованиях двух астероидов и был на отдыхе, когда к нему обратился командир исследовательской группы с просьбой заменить в завтрашнем вылете астронавта-исследователя, вывихнувшего ногу на тренажере. Стэн, конечно же, дал согласие (отказывать командиру, несмотря на некоторую усталость, было неудобно) и сразу же получил пакет документов на проведение исследований. Лететь следовало на небольшую планету, а планета – это все же не маленький астероид, так что исследовательских заданий на двоих исследователей было дано столько, что для их выполнения требовалось не менее семи дней. Именно на столько и было рассчитана их маленькая экспедиция.
Стэн, получив пакет с заданиями, забыл сразу же спросить у командира имя напарника, но, в, общем-то, ему было все равно, кто им будет. Он ровно относился ко всем на корабле, ни с кем не конфликтовал, был хорошим специалистом в своем деле и не сомневался, что напарником будет такой же специалист.
Каким же было его удивление и растерянность, когда в кресле командира капсулы он увидел Ральфа О’Грегора, единственного, в чьем обществе он ни за что бы не хотел оставаться даже на день. А впереди было целых семь дней работы с ним в паре, да еще день на дорогу до места и день на возвращение!
Однако, вопреки его ожиданиям, неделя прошла вполне благополучно. Ральф имел выдающиеся математические способности, умел с лету определять направления, маршруты и прочее, требующее вычислений. Его работоспособность, присущая, впрочем, всем, имеющим ирландские корни, была феноменальной. Стэн вынужден был признать, что без Ральфа они ни за что бы не управились с объемом работы за отпущенную неделю, и понимал, что именно с учетом возможностей Ральфа им было отпущено на все про все так мало времени.
За истекшие дни они вследствие загруженности мало разговаривали друг с другом, но при этом ни разу не упоминали имя Джейн. Но Стэн, понимая, что объясниться все же придется, откладывал разговор на последнюю минуту. Судя по всему, так же откладывал разговор и Ральф.
Планета была сравнительно небольшая, соответственно, сила тяжести раз в десять меньше земной. Атмосфера практически отсутствовала, если не считать некоторой взвеси метана и азота. Однако на ней то и дело происходили тектонические сдвиги огромных масс поверхности, землетрясения, то и дело возникали большие разломы, внутри которых клокотала магма.
С учетом этих особенностей капсула опустилась в редком для планеты относительно спокойном месте. Во всяком случае, трясло там мелко и нечасто. Передвигались по планете они с помощью индивидуальных ранцевых двигателей, очень эффективных и надежных, которыми все астронавты-исследователи владели в совершенстве. Но, чтобы добираться до мест исследования, расставлять там аппаратуру, а затем собирать и переносить в другое место, ресурсов (кислорода, твердого топлива для ранцевых ракетных ускорителей) потребовалось немало.
К седьмому, заключительному дню их командировки, все исследования были завершены, «съев» практически все имеющиеся в наличии ресурсы. Дело оставалось за малым – снять небольшую сейсмостанцию, установленную на краю большой расщелины, перенести ее на капсулу и попрощаться с планетой.
Стэн, натянув свой скафандр, отправился выполнять эту рутинную работу. Сейсмостанция представляла собой небольшой чемоданчик, сделанный из тугоплавкого металла, окрашенный в яркий цвет. Разбить или повредить его было чрезвычайно сложно, ведь он был рассчитан на работу в экстремальных условиях и выдерживал падения с нескольких километров высоты или погружение в многокилометровую толщу жидкости. К тому же внутри него был передатчик, который передавал данные в режиме реального времени и мог год работать автономно, без замены батареи. Семь дней назад устанавливал сейсмостанцию сам Стэн. С помощью пиропатронов он забил внутрь скалы титановые стержни, на которых были закреплены кольца, к которым тросами крепился сам чемоданчик.
Стэну предстояло лишь отстегнуть крепящие чемоданчик карабины и забрать его. Титановые стержни вытащить было просто нереально, они оставались в подарок планете.
Едва Стэн отстегнул один карабин, как скала под ним дрогнула, а затем затряслась, как сумасшедшая. Он схватился за второй карабин и выпрямился, натянув привязной трос и слегка согнув ноги, пережидая землетрясение. В такой позе было проще удержаться на ногах.
- Планета словно с ума сходит от того, что мы улетаем, - мелькнула в голове Стэна шальная мысль, - отпускать не хочет, поэтому бесится. Ничего не попишешь, все равно разойдемся!
Через минуту тряска прекратилась. Стэн снова наклонился над карабином. И вдруг неожиданный мощнейший толчок, силой в разы превосходящий то, что было до этого, бросил его на спину. Он упал прямо на угол чемодана, ему показалось даже, что под ним что-то треснуло. И тут каменная стена начала скользить перед его взором вверх. Огромный кусок скалы, на котором была закреплена сейсмостанция и на котором находился он сам, откололся от края и скользил по стене, опускаясь вниз, в километровую пропасть. Относительную плавность его падения обеспечивала маленькая сила притяжения, однако отколовшаяся глыба была большой, и падение вместе с ней не сулило Стэну ничего хорошего.
Планета сделала свой ход и ожидала ответ. Он улыбнулся и, не вставая, включил ранцевый двигатель, чтобы подняться над поверхностью площадки. Однако двигатель не заработал. Стэн попробовал сделать это еще раз. Также безрезультатно. Он рывком вскочил и сразу же заметил лежащие у ног небольшие осколки пластика. Треск, который послышался Стэну, был хрустом раздавленного переключающего устройства двигателя. Оно располагалось в небольшом отверстии на глубине нескольких сантиметров, и теоретически повредиться не должно было никак. Многочисленные тесты, проводимые при разработке ранцевых двигателей, не выявили их слабых мест, и уже несколько лет они безаварийно использовались всеми астронавтами. Никто не мог предположить, что при падении Стэна на спину длинный торчащий вверх конец титанового стержня попадет сбоку точно напротив переключающего устройства и раздробит его также теоретически небьющийся пластик...
Стэн понял, что это конец, раньше, чем обломок скалы аккуратно вошел в магму на дне узкого и длинного ущелья, и убедился в этом окончательно, подобравшись к краю площадки и глянув вниз. Площадка на десяток метров возвышалась над уровнем магмы, но ее нижняя часть непрерывно плавилась под воздействием высокой температуры. Площадка таяла снизу, как айсберг, попавший в теплое течение, и остановить процесс было невозможно.
- Стэн, что случилось? – раздался в его наушниках спокойный голос Ральфа, - ты исчез из поля зрения локатора.
- Я здесь, немного в глубине ущелья, - ответил он, стараясь придать голосу беззаботность, - край ущелья обломился, и я на нем плаваю по магме, как Ной в ковчеге по океану.
- Что с ранцевым двигателем? – снова ровным голосом спросил Ральф.
- Похоже, он сломался от удара о стержень.
- Не повезло, - голос Ральфа по-прежнему был ровным и бесстрастным, - посмотри вниз, с какой скоростью плавится камень, - добавил он.
И тут до Стэна дошел смысл того, что сейчас происходит. Он уже знал, что для спасения у него нет ни малейшего шанса. Во-первых, у Ральфа в скафандре не работает один из двух кислородных баллонов. Они обнаружили это вчера. Поломка была такой, что своими силами они никак не могли ее устранить. А долететь до места, где погибал Стэн, на одном баллоне кислорода не получится. Вернее, долететь-то можно, да вот вернуться нельзя, кислорода не хватит. А передача его из одного скафандра в другой не была предусмотрена их конструкцией. К тому же, в скафандре Ральфа осталось всего ничего – пара брикетов твердого топлива, немного больше, чем требуется, чтобы долететь. В одну сторону. Обратно опять же не хватит – все оставшиеся запасы забрал сам Стэн, когда собирался за метеостанцией. Куда ни взгляни, выхода не было.
И все же слова Ральфа о том, что ему не повезло, и ровный тон, которым он говорил это, потрясли Стэна до глубины души: Ральф спокойно избавляется от более удачливого соперника, понимает это и даже не старается скрыть!
Злость охватила Стэна. И он с трудом удержался от того, чтобы не выругаться, однако сумел взять себя в руки.
- Зато тебе повезло! – сквозь зубы ответил он.
- Ты о чем? – все так же ровно переспросил Ральф, словно не понимая его, - я же спрашивал, как плавится камень.
Стэн глянул вниз. Четверти камня уже не было. Он сказал Ральфу об этом. Несколько секунд в наушниках была тишина.
Стэн был прагматиком и понимал безвыходность положения. Он беспомощно сидел, думая о том, что в последний момент жизни ему будет проще открыть пластик гермошлема и задохнуться без воздуха, чем плавиться в адском горниле. В голове была пустота. Образ Джейн, возникший перед глазами, уходил куда-то вдаль. Камень же безжалостно чувствительно оседал вниз.
Внезапно шлемофон ожил.
- Сними сейсмостанцию и закрепи карабинами себе на грудь, - голос Ральфа звучал по-прежнему спокойно и уверенно, - а сам ложись на спину.
- Что ты хочешь сделать? – спросил Стэн.
- Я направлюсь к тебе. Горючего хватит, чтобы долететь. Дальше ты достанешь топливные брикеты и перегрузишь их в мой ранец. Используй левые ячейки от себя. Ты знаешь, как это сделать.
- Но у тебя не хватит кислорода!
- На обратном пути я буду дышать через раз! – услышал Стэн впервые насмешливый, а не ровный, голос, - а ты, когда вернешься, засунешь меня в реаниматор. Действуй!
Надежда на спасение чудесным образом пробудила Стэна. Он схватился было за сейсмостанцию, но тут до него дошло главное.
- Ральф! – закричал он что было силы, - отзовись!
- Что тебе? – донесся до него какой-то полусонный голос.
- Ральф! Не делай этого! Ты не успеешь и погибнешь сам! Камень сверху тоньше, и плавится быстрее! Хватит одной моей смерти! Остановись!
- Я учел это, жди, – тихо прошелестело в наушниках, и все смолкло.
Стэн лихорадочно внезапно затрясшимися руками отстегнул еще пристегнутый к титановому стержню трос, перестегнул оба карабина к своему поясу и положил ящик сейсмостанции себе на грудь. Щеки у Стэна запылали, он одновременно желал и спасения, и чтобы его не было вовсе такой ценой. Однако вмешаться в предстоящие события он не мог, они шли помимо его воли, и он закрыл глаза, всей спиной ощущая содрогание плавящегося камня. Он не видел, как в вышине появилась светящаяся точка и по сложной параболической кривой устремилась вниз, в ущелье.
Магнитные защелки с ходу захватили металлический корпус сейсмостанции вместе с привязанным к нему Стэном. Сильнейший рывок сорвал его с места, и Стэн вознесся вверх, когда уровень магмы практически подступил к поверхности площадки и когда оставались считанные секунды до того мгновения, когда расплавленная масса поглотит ее. В глазах еще плясали огненные круги, а он уже на ощупь открывал в своем скафандре ячейки с топливными брикетами и перегружал их в скафандр Ральфа. Тросы, которыми Стэн был прикован к сейсмостанции, держали его немного ниже и чуть сбоку скафандра Ральфа, и он видел лишь нижнюю боковую часть его шлема с опущенным светофильтром. И Стэну казалось, что даже через темное стекло видны были потеки крови с его внутренней стороны.
Подчиняясь командам, ранее введенным Ральфом в управление, ранцевые двигатели несли скованных вместе астронавтов обратно, к исследовательской капсуле...
Быстро освободив бездыханное тело Ральфа от залитого кровью скафандра, Стэн сразу же уложил его на площадку реаниматора, входившего в комплект необходимого оборудования разведывательных капсул, и включил тумблер. Крышка закрылась, и комплекс жизнеобеспечения тихо зажужжал, оценивая состояние организма и предпринимая шаги по его реанимации. Сквозь прозрачную крышку Стэн видел теперь неузнаваемое лицо Ральфа, искаженное, красное, залитое кровью из множества лопнувших капилляров. Но вскоре голубоватая непрозрачная жидкость заполнила собой все пространство внутри реаниматора. Однако у этой техники, последнего достижения земной науки, могло не хватить знаний, чтобы помочь Ральфу. Реаниматор лишь умел поддерживать жизнь помещенного в нем человека до тех пор, пока его не доставят в специализированное отделение.
Сообщив о случившемся на «Милашку», Стэн выполнил несколько регламентных дополнительных манипуляций с реаниматором, затем перебежал в рубку управления. Надо было побыстрее доставить Ральфа на звездолет, где имелось необходимое оборудование для дальнейшего лечения. И вскоре капсула оторвалась от поверхности негостеприимной планеты и унесла свое содержимое в глубину космоса.
Много раз за сутки, пока капсула летела к звездолету, Стэн подходил к реаниматору, страстно желая, чтобы Ральф остался жив. Ему было стыдно, бесконечно стыдно, что он в те несколько минут своей жизни, которые казались ему последними, плохо думал о Ральфе. Теперь он точно знал самое главное.
Для его спасения Ральф сделал больше, чем сделал бы на его месте кто-нибудь другой. Более того, окажись на месте Ральфа кто-нибудь другой, без его способностей к вычислениям, ничто бы не спасло Стэна. Но и сам Ральф неминуемо должен был погибнуть при его спасении. И сам знал это, начиная спасательную операцию.
От корабля до ущелья было далеко, настолько далеко, что, чтобы долететь сюда, надо было затратить уйму времени. А его-то как раз и не было. Чтобы успеть выхватить Стэна из капкана, Ральфу надо было иметь сильное ускорение с перегрузкой порядка пятнадцатикратного превышения силы тяжести. А с учетом того, что верх камня плавился быстрее, то и вовсе около двадцатипятикратного превышения. Возможности двигателя скафандра позволяли сделать это, но почти никто из людей не мог остаться при таких нагрузках в живых. И это не разовая перегрузка, а в течение длительных минут. И, кроме этого, Ральф также знал, что если все и получится, то на обратный путь у него не хватит кислорода.
И он, превосходный вычислитель, учтя все имеющиеся данные, понял все это намного раньше Стэна и, несмотря ни на что, запрограммировав скафандр, направился к ущелью. Узкий вход в ущелье был дополнительной помехой. У Ральфа была только одна попытка, чтобы захватить Стэна, иначе тот неминуемо сгорал в жаркой магме, и он потратил часть своего драгоценного кислорода, чтобы установить у корабля приводную станцию, излучатель, нацеленный на ущелье, где приемником был мощный передатчик сейсмостанции. По остро направленному лучу и летел запрограммированный до долей секунды скафандр со сначала раздавленным чудовищными перегрузками, а затем задохнувшимся без кислорода Ральфом.
На «Милашке» реаниматор немедленно увезли в медицинский блок и никого постороннего уже не пускали в помещение, где он находился, а на последующие расспросы о состоянии Ральфа всегда следовал один и тот же ответ: работаем.
К огромному облегчению Стэна, через длинный месяц, когда он в очередной раз подошел к медицинскому блоку, его пропустили внутрь, и он увидел сквозь прозрачное стекло крышки не голубоватую жидкость, а бледное лицо Ральфа с белками глаз в красных прожилках от лопнувших сосудов, устремленных на него.
- Вот видишь, все получилось, как я и говорил, - донеся до слуха Стэна тихий голос из динамика, установленного над крышкой реаниматора.
И тогда Стэн, глядя в глаза Ральфа, задал вопрос, который мучил его в продолжение всего этого времени:
- Почему ты сделал это? Ведь шансов на то, что ты останешься в живых, практически не было. И ты прекрасно знал об этом, высчитав все до конца. Ведь ничто не мешало тебе избавиться от более удачливого соперника. Тем более платить за мое спасение такой ценой...
- Если бы ты погиб, я не смог бы смотреть ей в глаза, - после длинной паузы донесся из динамика тихий голос, - и потом, Стэн Уоллис, почему более удачливого? Когда она провожала нас, то – я считал – взглянула на меня четыре раза, ровно столько же, сколько и на тебя...