Она пела...
... Она давно тяжело болела... Но отказывалась от госпитализации...
... Я решила не спорить с ней, и во всём соглашаться, понимая, что сейчас не могу требовать... от нее...
... Каждый вечер она приходила в мою комнату, мыла хрустальную пепельницу, в которой лежала 1 сигарета ( запахи воспринимались ею через призму болезни), садилась на бордовый диван, закуривала сигарету, и сбрасывала пепел на пол...
... Каждый вечер... Болезненный ритуал... Пепел на пол... Пепел на мою жизнь... Конечно, мне не жаль было пол... но эта неправильность убивала меня, потому что служила доказательством ее болезни...
... Я стала ненавидеть эту красивую хрустальную пепельницу, я перестала ею пользоваться.... Я предлагала ей забрать пепельницу себе... Она отказывалась, и продолжала каждый вечер мыть ее...
И мне казалось, что я - Фрида, и что каждый вечер мне приносят платок...
Пусть. Фриде. Не приносят. Платок.
... И ещё она пела... Подходила к окну и пела так пронзительно-больно и прекрасно, как никогда раньше...
Она «живая, ей больно»...
Ее голос вонзался в меня... Голос, голос мученицы, состоявший из прозрачнейших слёз...
... Через несколько месяцев её госпитализировали, и на этот раз ей стало лучше, и стало лучше мне, будто я тяжело болела и шла на поправку...
... Я разбила пепельницу, выбросила осколки и отмыла пепельное пятно на полу...
... И Остался лишь её голос, голос мученицы, состоящий из прозрачнейших слез, и слёзы эти отныне часто будут проливаться в моей душе до самой Смерти, а, быть может, и после....