Говорят, у неё были рыжие волнистые волосы, которые она заплетала в две толстые длинные косы и укладывала вокруг головы, а мелкие завитушки выбивались из кос и блестели янтарными искорками на солнце в погожий солнечный день. Я же , сколько ни роюсь в уголках своей памяти, не могу вспомнить её такой. Я помню её совершенно седой, согнувшейся, казалось, что её словно что-то так и тянуло к земле. Худенькая, всегда в работе, она то и дело сновала то по дому, у печки, то на улице, в огороде, то в хлеву, управляясь со скотиной. Видимо, её рукам всегда нужно было какое –либо заделье, чтобы жить дальше. А главное, чтобы дождаться его, своего сына, любимого Степу, который всё ещё не вернулся с войны.
Его забрали в июле 1941, старший Иван уже был на фронте. Израненный, он долгое время лежал по госпиталям, потом его комиссовали .А о Степане в сельсовете сказали , что пропал без вести.
Она же ни во что не хотела верить, потому что ждала его домой уже с той самой минуты, как только он поднялся по трапу на самоходку, на которой увозили тех, кто был призван на фронт.
Она не верила, что её Стёпа, красивый, умный, весёлый может пропасть без вести. Не умеющая читать, она гладила бумажку-извещение, в которой сообщалось, что рядовой, стрелок, Колпаков Степан Константинович, пропал без вести в январе 1942 года, защищая город Ленинград.
-Он же не иголка в сене!- постоянно повторяла она
Дома его ждало всё: на столе всегда краюха хлеба в полотенце, в сахарнице сахар к чаю, на стене перед столом фотографии, где вместе с Ивановой карточкой была и Стёпина; его «ждали» даже форситовые сапожки, которые по заказу были сшиты у хорошего мастера, ведь сын плясал так хорошо, что ему равных среди деревенских и не было . Потому и сапоги ему справили! Сапоги лежали вместе с рубахой и штанами у неё в сундуке. Она время от времени проверяла всё это: вдруг моль заведётся или ещё чего такое, что может испортить то, чего портить никак нельзя!
У её Степана перед войной уже была своя семья: дочь Галинка и жена Маша, но Марья Павловна считала, что сын вернётся только к ней в дом. Каждый стук в окно поздним вечером сопровождался её фразой:
-Котя, иди погляди. Не Стёпа ли там?
-Погляжу, погляжу ,Марья,- соглашался дед и шёл к воротам.
Все в доме понимали, что нет в живых её ясного сокола, но никто не хотел её разубеждать. Ожидание стало смыслом её жизни.
-Видно , война его ещё не кончилась, а придёт его срок, и он вернётся, постучит в окошко и скажет: « Вот я и дома!»- проговорив это , она даже как-то выпрямлялась, и тихая, светлая улыбка пробегала по её лицу.
Перед смертью , она просила свою дочь Зинаиду, чтобы та пустила жить Стёпу к себе:
-Куды ему идти-то, как не к тебе!
Теперь они уже все вместе: и Иван, и Степан, и Зинаида, и Антонис, и их мать, Марья Павловна, и их отец, Константин Петрович. Колпаковы,по позвищу петровановы, все встретились. Навеки вечные…
Рассказ -воспоминание о моей бабушке, Марии Павловне Колпаковой.Меня с детства изумляла её святая вера и материнская Любовь в самом высоком смыле этого слова, это её трогательное ожидание возвращения без вести пропавшего сына.Горе изнутри подтачивало её , она стала выглядеть сразу после извещения( по словам моей мамы)старше, но душа, сердце жили надеждой.Её образ для меня-это образ вселенской мадонны, олицетворяющий великую любовь матери.