Посвящается сказочному актёру Олегу Далю
Сказка о бродячем поэте-скитальце Вальдемаре, и его плутовском даре, кой ему выживать помогал
Глава 1
Как же так получается, что порой совсем уж хилый и не подающий абсолютно никаких надежд на крепкое здоровье индивид, вдруг совершает определённо героический поступок. Вот смотришь на такого доходягу, а он стоит еле живой, весь тощий, блёклый, в чём только душа держится, того и гляди с минуты на минуту помрёт, но нет же, не мрёт, а бац и подвиг совершает. Ну право чудеса. Просто поразительно. И ладно бы такой герой был изрядно упитан или мускулист, но никак нет, наоборот, он тщедушен и даже убог. Хотя люди исстари привыкли, что все народные герои складно-сложенные гиганты, или хотя бы ловкие силачи.
Вот есть всем известный пример Ильи Муромца, богатыря, который тридцать лет и три года на печи лежал, хворал, немощь ощущал, а потом враз, как встал, и массу всяческих подвигов насовершал, отчизну от ворога спасал. Или вот тот же Емеля, ведь тоже с печи не слазил, лежал, бока наедал. Правда он перед этим на рыбалку сходил, щуку поймал, заданье ей дал, и всё, в герои выбился. Сразу и воеводу, и царское войско победил, и даже иноземному послу шишку набил. Всем тумаков раздал, отвагу показал. И опять же, он весь такой упитанный, холёный, на домашних харчах отъевшийся.
В общем, что ни герой, то откормленный малой, богатырь, тощих не видать, все силачи, пузачи, слезшие с печи. Впрочем, есть у нас конечно и один доходяга герой – это Кощей Бессмертный, ну так он отрицательный персонаж, а нам положительного подавай. Хотя бы уж такого, чтоб не токмо силой подвиги совершал, но и умом, через свои познания у народа славу снискал. Ну вот примерно, как наши литераторы прошлых лет и даже веков. Вот взять нашего писателя Александра Сергеевича Пушкина, ведь и ростом он был невелик, и силой не богат, и честно говоря, телом слаб. Но зато как словом умы восторгал, какие могучие вещи сочинял, сердца вдребезги разбивал, нервную систему до апоплексического удара доводил. Мог глаголом горы свернуть, эпитетом реки вспять повернуть. Так излагал, что душа ввысь рвалась и к звёздам стремилась.
И кстати, опять-таки о душе, а вернее об авторе бессмертной поэмы «Мёртвые души», о великом Николае Васильевиче Гоголе, ведь тут уже только одно название поэмы в трепет бросает, холодный ужас в мозгу порождает, здраво мыслить мешает, в безвольный обморок повергает. Сильное потрясение от такого его произведения. Хотя сам автор был весьма болезнен, хил, притом искренне набожен, и не способен бороться с недугами, кои так его мучили всю жизнь. А на краю своей последней минуты, будучи сильно измождённым, в бреду, он всё просил, чтоб ему наконец-то лестницу с небес подали, дабы ему взобраться на облака, возвысится над мирской суетой. Так он и ушёл, немощный, больной, но остался на века в людской памяти. Вот как оно бывает.
Ну а если серьёзно, то стоит ещё вспомнить отчаянного храбреца революционного времени, бойца-писателя Николая Островского с его незабвенным героем повести, Павкой Корчагиным. Это ж целая эпопея сражения за светлое будущее человечества. Хотя и тут в герое нет ни капли жирности, тощий, нервный, насквозь пропитан недугами, зато какие трудовые и боевые подвиги совершал. В конце концов, ослеп, оказался парализован, прикован к постели, но душой не сломлен, и до последнего вздоха писал свои тексты. Вот какие люди были. Кремень. Сталь. Поэт Николай Тихонов о таких сказал: «гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей». Так что получается, для подвига не всегда нужна сила. Выходит, для побед пытливый ум и крепкий дух не менее важны.
Глава 2
Однако мы отвлеклись, ведь те события, о которых дальше пойдёт речь, как раз об этом и говорят, а потому пора бы уже переходить к главному. И тут уж без иронии не обойтись, ибо сам герой всего случившегося, человек непростой, а слишком деловой; он всё что-то придумывал, сочинял, чего-то хитрил, юлил, и постоянно искал способы занять себя чем-нибудь таким прибыльным, доходным. Хотя может это у него проявлялось всего лишь от того, что в ту пору шёл XIX век, а этот век был относительно спокойный и мало-динамичный.
Впрочем, в начале века нам всё же пришлось, повоевать с редкостным канальей Наполеоном Бонапартом, выпроводить его с нашей родненькой землицы. А дальше вроде всё не так и страшно было, сильных потрясений не наблюдалось. Ну, разумеется, слегка ещё кое-где повоевали, грозился враг издалека; но это так у нас принято, мы вечно с супостатами боремся, не позволяем им голову поднимать, и будь то хоть германец, хоть турок, хоть японец, хоть француз, мы им спуску не даём, наотмашь бьём.
Ну а тут повсеместно замирение вышло, и наш герой не найдя себе должного применения в столице, принялся по дорогам бродить, по периферии скитаться, да лихой способ дохода искать, надумал жулить и плутовать. Из одной волости в другую ходил, да не затратную работу себе находил, абсолютно лёгкую, можно даже сказать лёгонькую. Ведь сам-то он для великих трудов росточком не вышел, худосочный весь, тощий, только одно лицо у него румяное, холёное, гармонично сложенное. Уж таким красавцем уродился. Прям сказочного очарования персона. И вполне понятно, что его опрятная физиономия внушала всем особам женского пола искрение доверие и нежное уважение, чем, разумеется, наш герой не раз пользовался.
Кстати, и звали его тоже неоднозначно, а вернее сказать, это он сам себя так при знакомстве рекомендовал, непростое имечко выбрал, говорил, мол, зовут его Вальдемар, и он не из простого народа, а из графского рода. Хотя если честно, то его имя было почти обыкновенное, рядовое — Валентин, или ещё проще — Валька, так его когда-то в детстве дружки кликали. Но те времена давно минули, и теперь он шибко важничал, именовался только Вальдемаром, лишь так и представлялся, и находил для этого веские объяснения.
– Ну, во-первых, это придаёт мне важности и форсу,… а во-вторых, мне так удобней заводить знакомства с девицами,… а они мне в моём деле тоже порой пригождаются… ха-ха-ха… - посмеиваясь неоднократно отвечал он на разного рода надоевшие вопросы от ярмарочных торговцев с коими имел обороты. А таковых торговцев в его арсенале числилось немало, ибо его ремесло заключалось в том, чтоб стихи-речёвки для лучшей торговли складывать, да дифирамбы на товар сочинять. По-нынешнему, это называется, рекламой заниматься. Уж такое ремесло он себе выбрал.
Хотя скорей всего, это оно ему от рождения досталось. Ведь Вальдемар ещё сызмальства умел ловко к словам рифму подбирать, а потом их и в строфы группировать. К тому же ему очень с памятью повезло; что ни срифмует, ни сочинит, всё запомнит, зафиксирует, и навечно в мозгу отложит. Иной поэт строчку сложит, произнесёт её, да тут же и забудет, память коротка, а потом носится, бегает из угла в угол, вспомнить пытается, да корит себя за то, что вовремя не записал. А у Вальдемара всё по-другому, у него наоборот, голова напрочь рифмами забита, они там как в сейфе хранятся. Он порой и хотел бы что-то забыть, а не может. Оттого и принялся рифмой промышлять, на хлеб себе зарабатывать.
Бывало, придёт в какой-нибудь новый городок, осмотрится, разузнает, где что расположено, какой народ живёт, подготовится, да шасть на ярмарку свои коммерческие услуги предлагать. Притом всегда делал это своеобразно. И тут, пожалуй, уместно будет привести пример. Случилось ему как-то однажды забрести в один очень уютный и по здешним меркам весьма зажиточный городок. Как и положено присмотрелся он, с кем надо поговорил, кое-чего обсудил, и на ярмарку к торговцам с предложением направился. Подходит к обувным рядам и этак ненавязчиво обращается к тамошним обитателям.
– А хотите ли вы, братцы, чтоб у вас торговля намного лучше пошла!?… - хитро спрашивает он их.
– Ха!… Ну, конечно хотим!… Как же не хотеть-то!… Только что делать-то надо!?… Говори!… - тут же хором откликнулись они.
– А вот что делать!… Вы мне за каждое моё слово по пятаку дадите, а я вам на ваш товар такие стихи сложу, что закачаетесь!… Вот послушайте к примеру: «Мои ботинки как картинки! Нужны вам будут для субботы! А в субботу надевай, и увидишь в них ты рай!»… Ну, каково сказано!? Зацените! Или вот ещё: «Мои сапоги всем для души! В них ножка спит, да хозяину спасибо говорит!»… Ну как, нравится!? Да с такими присказками у вас всю обувь вмиг разберут!… А ну налетайте, мои волшебные стишки покупайте!… - прям так и сыпет рифмами Вальдемар, на что торговцы ему и говорят.
– Эко ты парень дорого за слова просишь,… словцо словцу рознь!… Присказки они конечно хороши, но уж слишком накладны!… Опять же неизвестно, подействуют ли они на покупателей… - с сомнением замечают купцы, но Вальдемар не сдаётся.
– А вот давайте-ка, попробуем коли так!… Я сейчас свою речёвку прокричу, и если у меня ничего не получится, то я вам рубль дам!… Но если пару обуви продам, то вы у меня на пять рублей стихов купите!… Все мои старанья с лихвой и окупятся!… Ну как, идёт такое дело!?… - вновь спрашивает он, на что торговцы уж теперь быстро согласились, ведь сделка-то выгодная, они же свой рынок знают, клиентуру изучили, и понимают, что с бухты-барахты тут ничего не продашь, вот заранее в своей победе и уверенны.
– Эх, парень… рисковый ты, деньгами разбрасываешься, и не жалко тебе рубля, считай задарма отдавать!?… Ведь пустые слова твои, бесполезные!… Ну да ладно, раз хочешь, то давай кричи свои стихи!… ха-ха-ха… - стоят, посмеиваются торговцы, а Вальдемар и спорить с ними не стал, сложил ладони рупором, поднёс их ко рту, да как гаркнет первую речёвку. А за ней сразу и вторую, и третью. Торговцы только хохочут над ним. А он опять декламирует свои вирши. И так три раза подряд. А на четвёртый, вдруг откуда ни возьмись, девоньки-подруженьки к нему подходят и спрашивают.
– Это что ж у вас за сапожки такие, что вы их так нахваливаете!?… Ну-кась, покажите нам!… - эдак кокетливо требуют, да улыбаются. А улыбки-то у них томные, манящие, зубки ровные, эмаль белоснежная, уста румяные, полны очарования. От такой красоты торговцы аж в лице переменились, просияли, отряхнулись, и к девицам потянулись.
– А вот, глядите-ка, сапожки яловые, на каблучках!… А давайте, барышни, мы вам размерчик подберём!… - сходу засуетились обувщики, и принялись перед девицами хорохориться, сапожки им примерять. А меж тем Вальдемар не унимается, вновь свои речёвки нараспев читает, и тоже улыбается, свою белозубость на показ выставляет, покупателей привлекает, карим глазом мигает, смазливой мордашкой сияет. И минуты не прошло, а к торговцам опять девицы подходят. И тоже обувь примерять требуют; им и туфли, и ботики, и сапожки подавай. Понабежало их. И тут уж Вальдемар примолк. Горланить перестал, и на торговцев этак прищуристо глянул, мол, расчёт давайте, и пальцами жест показал, который всякий купец знает, большим пальцем об указательный потёр, денег затребовал.
Ну а торговцы в ответ ему тайком кивать давай, дескать, погоди чуток, сейчас продадим, да рассчитаемся. Хотя сами даже не успевают девиц обслуживать, первые ещё сапожки меряют, а тут уж за ними чуть ли не очередь выстроилась. Идут и идут девицы, ещё и ещё. Однако это вполне понятно, ведь многим интересно стало, отчего это толпа собралась, вот и идут посмотреть. Дело-то известное, всем любопытно, а вдруг что хорошее продают. И тогда Вальдемар не выдержал, ждать более не стал, да как прикрикнет на торговцев.
– А ну расчёт подавайте!… Не то речёвку в обратную сторону прочитаю, да всех покупателей распугаю!… - сердито этак заявил, да бровью гневно укорил. Разумеется, торговцы опешили, а вдруг и вправду всех распугает-разгонит, да гурьбой к нему кинулись, деньги в карманы суют.
– Тихо-тихо, не ори,… на, бери монету, заработал,… только уж больше не голоси,… у нас торговля пошла. Теперь мы сами твои речёвки кричать будем. Отныне они наши, мы заплатили, а ты иди, отдыхай,… своё дело сделал… - на ухо шепотком протараторили они ему, да от прилавка отгоняют, из торговых рядов его выдворяют. Ну а Вальдемар и сопротивляться не стал, деньги собрал, да в соседний трактир отправился, перекусить. А тем временем на ярмарке столпотворение образовалось, в обувных рядах ажиотаж. Торговцы речёвки кричат, а барышни у них обувь скупают. Но не всё так просто.
Глава 3.
Вдруг две девицы, а именно те, что первыми поддались на зазывную речёвку и примчались, теперь молчком отделились от общей толпы закупщиц, да бочком-бочком с ярмарки прочь удалились, и тут же прямиком в трактир к Вальдемару направились. Всё произошло быстро. Никто и не заметил, как они скрылись, ведь торговля в разгаре: барышни, сами не зная почему, за обувь чуть ли не бьются. Каждая норовит себе получше сапожки получить, да дешевле за них заплатить. Впрочем, уверен, их чувства вполне объяснимы, ибо так оно всегда и бывает; лежит на прилавке товар, никому не нужен, но стоит только двум девицам одновременно на него покуситься, как тут же налетает толпа желающих тоже из-за него рядиться. И тут уж того и гляди, запросто могут дело до драки довести.
Кстати, ныне это весьма известный торговый трюк; создать ажиотаж на пустом месте, пригласив для этого так называемую «подбивку», проще говоря, подсадных, фальшивых покупателей. Ну а в нашем случае тут ещё и Вальдемар своими речёвками масло в огонь подливал, обстановку накалял. И теперь сидит он в трактире да денежки за свои рифмы подсчитывает. Тут-то как раз к нему и те две девицы за расчётом подсели, ведь они были им заранее наняты, они-то и составляли ту самую подговорённую «подбивку». И, разумеется, Вальдемар оплатил им их услуги.
– Ну что, девицы-красавицы, вот и ваш заработок!… Мне тут торговцы благодаря вашему внезапному участию немало ассигнаций да серебряных монет в карманы насовали!… Устроим сейчас с вами пир,… закажем закуски да напитков!… Ну а пока пировать будем, я вам лирические стихи почитаю!… - радостно приветствовал он девиц, и кутёж начался. Конечно же, в разумных пределах, без драк и мордобоя, ведь Вальдемар особой силой и здоровьем не обладал. Зато как красноречиво он декламировал стихи, талантливо исполнял, уж тут ему равных не было.
И в этом для него тоже имелась материальная выгода. Выискивались и такие любители поэзии, которым его такое разнузданное исполнение нравилось, они составляли ему компанию, и неплохо платили за его выступления. Ну а что касаемо девиц на «подбивку», то Вальдемар таких практически в каждом городке с лёгкостью находил. Ему особо и напрягаться-то не приходилось. Идут по улице этакие две подруженьки, ну он сразу к ним, и с предложением. Мол, так и так.
– Я в торговых рядах буду своими стихами товар нахваливать!… А вы, девоньки, сделаете вид, что вроде поддаётесь на эти поэтические уговоры,… и подходите покупать товар, но понарошку, лишь для блезиру!… Начнёте прицениваться, присматриваться,… да пококетливей, повеселей, поулыбчивей!… Притворитесь довольными, создайте ажиотаж,… а как толпа соберётся, я уйду с наваром!… Ну и вы следом за мной потихоньку смоетесь,… затем встретимся в трактире, там и рассчитаемся… - вот так и уговаривал он юных девиц. Ну а в итоге получалось, что он просто плутовал, жульничал. Хоть и не слишком, но всё же лукавил.
Впрочем, Вальдемара понять можно, ведь с его-то хилой комплекцией, ни в какие серьёзные работники не пойдёшь, могучим тружеником не станешь. Что уж тут поделать, здоровьем не вышел, к тому же ипохондрик, вот и приходилось хитрить, юлить, точно так же, как и в теперешнем случае. Кстати, стоит отметить, что на этот раз присутствие Вальдемара на ярмарке лишь одним днём не ограничилось. И вот почему.
Глава 4
Оказалось, тем же вечером по всей ярмарке разнёсся слух о смазливом путнике, который своими поэтическими речёвками завлекал покупателей и способствовал большой прибыли. Разумеется, на следующий день многие из торговцев уже ждали его прихода, ведь всем хотелось с наименьшими затратами хороший барыш поиметь. Однако удивляться и здесь нечему, потому как такое происшествие с ним было не редкостью, и случалось практически в каждом городке. Стоило Вальдемару лишь чуток проявить себя, как у него отбоя не было на стихотворные заказы. Многие торговцы просили его на их товар зазывной стих сочинить. А он и не отказывал. Вот только на следующий день цена на его вирши резко возрастала, отчего иные купцы возмущались, а он им отвечал.
– А вы что хотели, господа хорошие!?… Ночь прошла, Луна взошла, разум мне осветила, втридорога с вас брать разрешила!… Вот кабы вы вчера согласились, то и цены так бы скоро не взвинтились!… - сыпал он своими незамысловатыми стишками в укор на купеческую нерасторопность. И ведь после этого все его речёвки вмиг разлетались, он их моментально продавал. И вскоре по рынку уже повсюду раздавались задорные призывы на покупку того или иного продукта. И что интересно, эти речёвки превосходно действовали. Народ, со смехом и улыбками, развеселённый озорными стишками, гораздо охотней приобретал товар. И уж неважно, что это было, творог или молоко, иль атласное сукно покупалось всё. Повсеместно наблюдался бойкий торг. Вот и сегодня случилось то же самое. Торговый люд, едва завидев Вальдемара, сразу кинулся к нему с просьбами.
– Эй, парень худой, доходяга расписной!… Исполни нам куплеты, чтоб продать котлеты!… Увеличь нам сбыт, и сам будешь сыт!… - закричали ему торговцы из мясной лавки, и Вальдемар тут же сходу отозвался им экспромтом. Сочинил зазывные куплеты и про вкусные котлеты, и про сытные паштеты, и про мясо-колбасу, и даже про свиную ветчину. И всё это у него так ловко получилось, что моментально на покупательском спросе отразилось. Разумеется, Вальдемар за свои поэтические потуги немедля собрал с торговцев оплату, но зато и у них дела намного веселей пошли. Так что он свой хлеб не зря ел. Меж тем время шло, а потребность в его услугах не снижалась.
Так и промаялся Вальдемар на ярмарке почти до самого полудня. Уж столько речёвок торговцам накричал, что чуть язык себе не надорвал. Но и деньжат немало заработал, карманы полны. А дело к обеду шло. Вот и подался он опять в трактир. Только на сей раз особо там не задержался, кутить не стал. Перекусил, расплатился и с благодарностью удалился. Забрал на постоялом дворе свои пожитки, да дальше в путь отправился. Потопал не спеша по пыльной дорожке. Решил, пока солнышко светит, успеть добраться до соседнего городка, ведь в этом-то его уже ничего не держало. Тут ему делать более нечего, здесь он своим поэтическим товаром всех торговцев обеспечил. Пора и в другом урочище урожай собирать, там, где он ещё не был.
На одном месте Вальдемар подолгу не засиживался, может, ещё поэтому он и был такой тощий, совершенно худосочный, ведь постоянно в движении, вечно стремился идти всё дальше и дальше. Притом в любую погоду. Конечно же, он попадал и в грозу, и в бурю, и в дождь, но это летом, а зимой всё обстояло гораздо хуже. Там передрягам не было конца, ненастья следовали одно за другим: то сыпал снег, то гололёд встречался на дороге, то выла вьюга иль метель, всего и не перечислить. Ох, и рисковое же это дело скитаться по белу свету.
Однако Вальдемар не сдавался, и иных способов заработка не приемлил, ибо трудиться физически ему не позволяло здоровье, а оседлый образ жизни доходов не приносил. Постоянно жить при одной ярмарке он просто не мог, ведь все свои речёвки он уже заранее знал наизусть, оттого приходилось повторяться, хотя ему их требовалось продавать как новые, только что сочинённые, иначе денег не получишь. А такой номер в одном и том же городе не пройдёт, обязательно уличат в повторе, и тогда уж точно побьют, потому он и путешествовал, при этом юлил и плутовал.
Более того, Вальдемар благодаря своей исключительной памяти знал ещё и множество чужих стихов с великолепными рифмованными комбинациями, которые он так же выдавал за плод своего сочинительства. В общем, врал напропалую. Бывало, услышит где-нибудь чей-нибудь приличный стих или же поэму, запомнит её, досконально изучит, и потом обязательно применит себе на обогащение, получал немалую прибыль, нагло использовал для заработка, бессовестный плагиатор. Да ещё и бравировал этим.
– А что тут такого,… разве я не имею права заимствовать у своих коллег кое-какие примечательные рифмы или словосочетания!? Ведь мои-то стихи другие люди тоже для себя берут, и торговлю на них удачно ведут!… Вот и я от них не отстаю, также пользую!… - вроде как оправдывая своё плутовство, не раз говаривал о себе Вальдемар, и продолжал воровать поэтические строфы у не менее талантливых авторов. Порой доходило до того, что он творчество Баратынского, и даже Жуковского, выдавал за своё. Сплошное негодяйство с его стороны. Одним словом – жулик. И ещё неизвестно чем бы всё это кончилось, и кто знает, сколь долго бы это продолжалось, может, его где прибили бы, или же сам помер под забором от истощения и болезней, если бы однажды его извращённая логика не привела его к одному весьма полезному происшествию. А случилось это так.
Глава 5
Был в ту пору разгар лета. Солнце палило нещадно. Хотя и дожди тоже баловали своей свежестью изнывающую от зноя землю-матушку. Правда дожди всё больше кратковременные, да и шли-то по ночам, а уже днём снова солнышко пекло. Такое зачастую случается в средней полосе. Оттого возможно и бывает здесь раннее созревание сельскохозяйственных культур; овощей и фруктов: различных сортов яблок, груш, огурцов, свеклы, льна, конопли да репы. А это опять-таки способствует активной торговле на рынках и ярмарках. А потому порой выходило так, что товара свозилось намного больше, чем приходило покупателей, просто-таки изобилие продуктов, отсюда и спрос падал. Вот тут-то и открывалось непаханое поле для поэтической деятельности Вальдемара. Уж он в эту пору шастал по ярмаркам и только успевал своими стишками торговать. Ну и конечно мечтал о более высоком заработке.
– Ох, что это я всё мелочёвкой занимаюсь!?… Вон, больше сапог сносил, пока по дорогам колесил, чем денег за свой труд получил!… Все ноги в мозолях, ступни вдрыск истёр, а весомой прибыли не приобрёл!… Эх, надо бы мне где-то по-крупному барыш зашибить!… Да осесть на время в удобном месте,… отдохнуть, пёрышки почистить,… а то чёй-то я умаялся нынче!… Постарел что ли, теперь как подбитая птаха, на чём только держится рубаха!… Хотя это не повод для охов и ахов, пора приходить в себя одним махом!… - вновь слегка порифмовав, решил Вальдемар, и наметил себе курс в один весьма богатый уездный город, можно даже сказать некоронованную столицу того края. Ему это было как раз по пути.
– Вот туда-то мне и надо идти,… уж там я за рифму смогу взять и по пяти рубликов!… Хватит мне всё гроши собирать, как нищему на паперти милостыню просить,… пора бы уж по-царски деньжат заполучить!… Там ярмарка богатая, её за один день не обойти, как раз можно крупный куш огрести!… Пожить там недельку другую,… поработать от души,… а потом уж и на покой можно отойти,… отдыхать да удовольствие получать!… - окончательно подвёл черту под своими раздумьями Вальдемар, и прибавил шагу. А к вечеру он уже добрался до цели.
В город Вальдемар вошёл с парадных ворот, а потому сразу оказался в гуще всего происходящего, хотя вернее сказать, всего лишь попал к шапочному разбору, так говорят, когда всё уже практически закончилось. Народ как раз расходился по домам после торгового дня. Но это нисколько не смутило Вальдемара, даже наоборот, для него это было выгодно, ведь ему для начала следовало разобраться, что к чему в этом городе, узнать кое-какие детали, получить информацию о привычках жителей. И опять-таки найти те нюансы, которые помогли бы ему набить цену на его услуги; может, нанять девиц для «подбивки», или пригласить тёток для словесной отливки, либо затеять ещё какой трюк для его поэтических услуг.
Как известно он не раз проводил подобные мероприятия. С девицами и тётками ему везло, они с удовольствием шли на его уговоры участвовать в афёрах. Ведь внешность-то у него смазливая, а женщинам это нравится, потому они и благоволили ему. Вот и теперь Вальдемар смело отправился на постоялый двор в трактир, дабы там всё и вызнать-выведать, а если повезёт, то и найти подельниц для завтрашнего трюка. Заходит он в трактир, а там лишь одни угрюмые мужики сидят, щи да кашу едят, и от недовольства лбы морщат. Сплошное унынье. Отчего Вальдемар сразу задумался.
– Хм, что-то тут неладно,… вон сколько мужиков и никакого веселья, даже дебош никто не устраивает,… все молча жуют, насупились… - взглянув по углам, сделал он грустный вывод, хотя и не отчаялся, а скромно подсел к одному весьма мрачному, но благообразно выглядящему пожилому мужичку почти старичку.
– А что отец, есть ли в этом трактире котлеты из каплуна!?… Уж больно курятины захотелось… - сходу попытался завязать разговор Вальдемар.
– Ох, парень, ныне и каплун не тот пошёл, с него теперь навару, что с шилишпёра, одна чешуя да потроха,… так что за котлеты даже и не спрашивай,… видишь же, я пустые щи хлебаю… - отозвался мужичок-старичок и печально вздохнул. Но Вальдемар от него не отстаёт.
– Это почему же такое!?… Что случилось-то!?… Вроде город большой,… значит, ярмарка должна быть богатая,… народу со всей волости съезжается, и товара съедобного быть должно немерено!… - удивлённо поинтересовался он.
– Так-то оно так, правду молвишь, юноша!… Товару много привозят: и скота, и птицы, и рыбы, и овощей, и фруктов, всего навалом!… Но вот только цены на всё это изобилие кусаются,… неподъёмные, дорого всё,… многим не по карману… - вновь отозвался старичок и грустно поморщился.
– Хм,… а скажи, дедуля, почему это цены у вас здесь такие!?… Ведь повсюду они другие,… я много где бывал, чего видал, но дороговизны не наблюдал!… Теперь же лето тёплое,… урожайное, всего вдоволь,… как же так выходит, что цены взвинчены!?… - опять спросил Вальдемар.
– Охо-хо-хо,… и снова ты правду говоришь,… всего вдоволь, но и аппетиты у местного градоначальника тоже непомерные,… он всех торговцев такими налогами обложил, что и не продохнуть! А кто недоволен его правлением, того гонят прочь из города,… на ярмарку путь закрывают, а товар конфискуют, и всё!… Во как!… Мало того, так он ещё по всей волости ярмарки запретил,… и людям деваться некуда,… только сюда и едут,… оттого теперь и каплун роскошь!… Так что зря языком не чеши, заказывай чего подешевле да потчуйся… - доев последнюю ложку щей, заключил старик и опять вздохнул.
– Да уж, вот дела, но это же произвол, тут жаловаться надо,… а иначе он всю торговлю в городе загубит… - только и отозвался Вальдемар.
– Ха, жаловаться говоришь,… а кому!?… До царя далеко, до Бога высоко, а городничий вот он, рядом,… каждый день по ярмарке носится, всё оброк собирает!… Только попробуй слово против вякни, мигом в острог попадёшь!… Кстати, он и там выгоду находит,… узники для него бесплатная рабочая сила,… трудятся там бедолаги с утра и до ночи,… спокойно сидеть не получается!… Да ты что всё спрашиваешь-то!?… Никак торговать собрался!?… Ну, так, где же тогда твой товар!?… - косо взглянув на Вальдемара, поинтересовался старик.
– Это точно, торговать собрался!… Торговец я, но только необычный,… весь мой товар в голове у меня!… Я, видишь ли, дедуля, рифмами торговлю веду,… стихами да речёвками себе на жизнь зарабатываю!… Для торговцев на ярмарке призывные вирши сочиняю, после моих слов у купцов скорей товар разбирают!… Притом по любой цене,… уж я умею покупателя уговорить!… Может, слышал про такое мастерство!?… - усмехаясь, переспросил старика Вальдемар.
– Ха, слышал, конечно, как же не слышать-то!… Заманушки значится сочиняешь,… это дело известное, знаком я с этим!… Раньше сталкиваться приходилось, а сейчас не то время,… всё по-другому стало, из-за этого городничего супостата!… И рта раскрыть нельзя, сразу налог на озорные слова,… смотри паренёк, как бы он и тебя данью не обложил,… хотя что я говорю, завтра на ярмарку пойдёшь, и сам всё увидишь… - подвёл итог разговору старик, на что Вальдемар возражать не стал, поблагодарил его и тихо сказал.
– Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого данью обложит,… утро вечера мудренее!… А пока дедуля, давай-ка мы с тобой за знакомство по рюмашке пропустим,… да на закуску чего повкусней закажем, я угощаю!… Уж больно ты много всего полезного рассказал,… мне это пригодится,… так глядишь, под рюмашку ты ещё чего интересного поведаешь… - хитро подмигнув, заметил Вальдемар, да заказ сделал, угостил старика добрым ужином. Так они и просидели допоздна. А старик и вправду рассказал много ещё чего забавного про городничего. А Вальдемару только этого и требовалось, ему такая информация ох как нужна была. Для дела всё пригодится. На том сей день и закончился.
Глава 6
Утро началось обыденно приятно. Тепло светило солнышко, веял прохладный ветерок, день набирал силу. Вальдемар, проведя ночь на постоялом дворе, уже проснулся, умылся, встрепенулся, и теперь спешил на ярмарку взяться за своё привычное дело. А именно, перво-наперво перекусить чем-нибудь вкусненьким из привозных деревенских товаров только что выставленных на продажу. Это могли быть и творог, и варенец, и сметана от торговки-молочницы, или тёплый сдобный калач либо бублик от пекаря, всё что угодно, лишь бы полезное. Вальдемар обожал поутру полакомиться этими скромными, но такими свежими и аппетитными яствами. Разумеется, и к этому делу у него был тоже свой подход. Едва оказавшись в молочном ряду, он сходу затеял беседу с пожилой поселянкой за прилавком.
– А вот скажи-ка мне бабулечка-красотулечка,… почём у тебя эта крынка сметаны!? Сколько стоит!? Какова её цена!?… Но только сразу предупреждаю, дорого не проси, ведь у меня всего один медный пятачок и остался,… лишь на него и уповаю… - лукаво улыбнувшись, спросил он у неё, и тут же показал ей монетку.
– Эх, милок,… ты на такой пятачок шибко-то и не рассчитывай,… я за него тебе сметанки не дам,… а вот творожка пригоршню насыплю!… Этого товара мне не жалко для хорошего человека… - тоже улыбчиво отозвалась бабуля, уж она цену своим трудам знала, и то, что творог намного дешевле сметаны ей тоже хорошо известно, вот она и захотела пятачок за творог получить, но и Вальдемар рядиться умеет.
– Ох, и лапулечка же ты бабулечка,… вся такая ладная, лицом опрятная, фигурой складная, душой пригожая, на ангела похожая,… да ещё и хорошим человеком меня назвала!… Ох, и спасибо тебе большое за добрые слова,… вот только жаль, что творог мне всухомятку кушать придётся!… А я с утра так проголодался,… смотрю на твой товар, и даже содрогаюсь от вкусного ощущения,… всё так аппетитно выглядит!… Была бы моя воля, то в момент скупил бы весь ассортимент!… - продолжая улыбаться, нахваливает он и бабулю, и её продукты. Отчего конечно бабушке приятно сделалось, и она аж вся зарделась.
– Ах, милок, ну и красноречив же ты,… вон как стелешь,… лапулечкой меня назвал,… да меня так внуки не зовут, а ты надо же, сподобился!… Даже красоту мою отметил,… хотя скажешь тоже,… это когда-то я красотой блистала,… молодая была, то от женихов отбоя не было!… Аж с соседней волости свататься приезжали,… тут ты прав,… ух и времена были!… Ну, уж ладно, за твою похвалу добавлю я тебе к творожку сметанки,… да и пятачок с тебя не возьму,… уж больно ты мне тепло на душе сделал, сердечко отогрел, а это дорогого стоит!… Доброе слово и старушке приятно… - расчувствовалась бабуля да выдала Вальдемару приличную порцию творога со сметаной, прямо на глиняную тарелочку ему и выложила.
– Ну, спасибо тебе бабуленька за доброту твою, а только пятачок ты всё же возьми!… Не отказывайся от оплаты, ведь ты столько труда во всё вложила: и за коровой-то в поле ходила, и молока-то с неё надоила,… и сметанку-то собрала, и творога-то напекла!… И считай, ещё меня накормила!… - отозвался Вальдемар, сунул бабушке в ладошку свой пятачок, и тут же принялся творожок поглощать. Ложку из-за пазухи достал и прямо на виду у всех завтракать стал, при этом аппетитно причмокивает и товар нахваливать продолжает.
А надо сказать, что пока они вот так с бабулькой переговаривались, рядом с ними народ скопился, толпа образовалась, и это понятно, ведь всем же интересно посмотреть, как молодой, симпатичный парень торгуется с пожилой поселянкой, прям с утра пораньше у всех на виду такой спектакль разыграли. Да притом Вальдемар ещё и кушает-то как привлекательно, этак красиво ложечкой сметанку поддевает, с творожком её мешает, рот пошире открывает, своими белоснежными зубами сияет, да с улыбкой вкусняшку поглощает. Артист, да и только. Народу есть на что посмотреть, картина — залюбуешься.
Более того, люди видят, с каким удовольствием он потчуется, ну и тоже давай у бабульки товар покупать, сделал ей рекламу. Привлёк внимание покупателей. Однако надо отметить, что не только народ увлёкся этим действом, но соглядатаи сатрапа-городничего тоже обратили внимание на сумбурное сборище. А как увидели, насколько оно заводное, так тут же к своему хозяину с докладом умчались.
Прибежали к городничему и прям с порога наушничать давай. Мол, так и так, ходит по ярмарке парень молодой, складно говорит, толково языком владеет, чешет так, что пономарь на амвоне позавидует, лишний народ привлекает, сборище устраивает, как бы чего не вышло, а вдруг крамолу подымет. В общем, обычное дело, накляузничали городничему, а он как раз только ото сна отошёл. Поднялся, позавтракал, и сидит не знает чем бы ему заняться. А оттого злой аки сторожевой пёс на привязи, совсем не в духе, хмурится. А тут ему такое дело доносят. Ну, он и оживился, вмиг подскочил.
– Ага! Значит, говорите, бунтовщик объявился!… Народ собирает, крамольные речи толкает, умы баламутит!… Ну, я ему сейчас устрою!… - истолковав всё по-своему, взревел он, и самолично на ярмарку ринулся, потопал аки бегемот по болоту, сокрушая всё на своём пути. Правда и его подчинённые тоже безучастными не остались, не усидели на месте, и пару полицмейстеров с соглядатаями за ним увязались. А то, как же иначе, ведь хозяин кинулся порядок наводить, а без них это никак невозможно.
А тем временем на ярмарке Вальдемар уже поел, перекусил от души, бабуленьку поблагодарил, и дальше отправился по торговым рядам ходить. Решил присмотреться к торговцам текстилем. Давно он уже не нахваливал ткани: разные шелка, парчу, сукно да прочее рядно. А тут вдруг возможность появилась. Тем более что захотелось ему выбрать материалу себе на новые штаны, старые-то его портки износились, вот он и задумал другие более прочные сшить, а вернее сказать, портным заказать.
А для этого подходящий материал нужен, особый, потому как Вальдемар телом щуплый, не всякие штаны на нём хорошо сидят; то коробятся, то в самый неподходящий момент с его худых ног спадают, не держатся. Одним словом решил он обновиться, а заодно и свои поэтические услуги предложить, может ему за это скидку на ткань сделают, ведь вчера же его предупредили, что на ярмарке сплошная дороговизна из-за кабальных налогов городничего, и скидка бы ему не помешала.
Глава 7
И вот ходит теперь Вальдемар по рядам, присматривается к тканям и ценам на них. И вдруг видит самый подходящий отрез ткани на прилавке лежит. Ну, он сходу к нему подскочил, разглядывать начал, да на прочность пробовать стал. На разрыв подёргал, на трение потрогал, и к хозяину этак небрежно обращается.
– А послушай-ка, мил человек,… вот скажи, сколько у тебя будет стоить отрез этой ткани мне на брюки!?… Только ты уж сразу учти, что размера я нестандартного,… для меня ткани как для ребёнка надо!… Я, видишь ли, фигурой не вышел,… мне до такого богатыря, как ты, вовек не вырасти!… Доходяга я, мне и одной твоей штанины вдоволь будет,… с головой хватит, я весь в ней умещусь!… - не без шутки заявил он, отчего все кто его слышал, вмиг просияли.
– Ха-ха!… Парень, да ты с юморком!… Умеешь народ повеселить!… Придумал же, в одной моей штанине он поместиться!… Вот заливает!… ха-ха-ха… рассмеялся хозяин лавки, и все прочие, что рядом стояли, подхватили его смех.
– Во даёт, паря!… Ну и хохмач!… Ха-ха-ха!… - загомонили они, поднимая шум, чего собственно и добивался Вальдемар, ему, во что бы то ни стало, требовалось поднять бучу.
– О, господа хорошие,… это ещё что,… вы пока моих стихов не слыхали, а то б до утра хохотали, животики надорвали, да товар от души продавали, с кислыми б лицами не стояли!… Ух, я так ладно речевки складываю, что лишь отличной торговли нагадываю!… Кто со мной дело имеет, у того брюшко от достатка полнеет!… - вновь загомонил он стишками, отчего хохот только усилился. Смех штука заразная, народ мигом сбежался, всем хочется посмеяться. И вот тут-то, в самый разгар Вальдемаровых шуточек, на ярмарке объявился городничий с полицмейстерами. И вполне естественно сходу на хохот двинулись. Услышали в текстильных рядах смех и бегом туда. Примчались, и городничий тут же в крик.
– Что за дела!?… Чего ржёте, словно кони стоялые!?… Надо мной смеётесь, лиходеи!?… Крамолу сеете, власть не уважаете!… Да я вас всех в порошок сотру!… Нищими по миру пущу!… Без порток оставлю!… - орёт, глаза выпучил, грудь выпятил, раздулся аки бочонок с солёными огурцами, кулаками машет, разнесло его, страшно смотреть. И тут вдруг от толпы отделяется скромненький, щупленький, тщедушненький Вальдемар, и как ни в чём не бывало, заявляет.
– Погоди причитать-то, папаша,… а то ведь не ровён час у тебя у самого портки слетят!… Вон, ты уж готов и из сапог выскочить,… смотри, как бы тебе ещё и свои портянки батистовые не потерять!… Ты уж лучше пот со лба утри, да слово мирное скажи!… А то пока бежал, всю рубашку солью пропитал!… А ведь ещё не припекло, хотя день только начинается, и жара сильная ожидается!… Вот тебя и развезёт, никакой компот и не спасёт!… Так что ты бы поберёг себя, папаша, радость ты всеобщая наша… - абсолютно спокойно, но не без юморной рифмы, и с выражением лица, будто он генерал, а не босяк с улицы, достойно произнёс Вальдемар, да ещё и своим помятым льняным платочком прямо перед физиономией городничего помахивает, вроде как утереться ему предлагает.
Разумеется, такое его дерзкое поведение всех просто-таки в ступор ввело, а особенно самого городничего, он аж весь передёрнулся, покраснел, будто варёный рак, у него бельма от избытка гнева и ярости из орбит полезли. И городничий уже был готов разорвать Вальдемара на куски, раздавить как букашку этого мелкого выскочку, но внезапно побелел, осёкся, весь обмяк, и еле слышно пробубнил.
– Эй, парень,… ты чего это такое говоришь?… Какой я тебе папаша?… С чего ты это взял?… - как-то уж совсем неуверенно спросил он. И вот тут сразу стоит пояснить, оказывается, вчера вечером в трактире Вальдемар узнал от старика-собеседника, что городничий, невзирая на его уже почтенный возраст элементарно бездетен. Ну не дал Бог ему детей, а потому он страшно страдал от этого, для него это была больная тема. И вот теперь Вальдемар решил на этом сыграть, так сказать воспользоваться сведениями. И видимо это у него весьма удачно получилось, потому как, городничий от его слов не только в лице переменился, но и даже слезу пустил, а Вальдемар хитрец, продолжил.
– Ну как же не папаша, коли ты мой натуральный отец!… По крайне мере мне так моя мать сказала!… Надеюсь ты помнишь, папуля, как много лет тому назад ты куролесил во столице,… тогда ты ещё был молод, юн и свеж,… вот прямо как я сейчас!… Помнишь, загулял в «Красном яру»!?… Там ещё была одна прелестная горничная, а ты негодяй соблазнил её, надругался и бросил!… Ну, так вот, это была моя мамаша!… Ах, бедняжка,… царствие ей небесное, светлая душа,… всю жизнь потратила на моё воспитание, на моё обучение, на моё здоровье,… кормила, поила меня, лелеяла, но как видишь всё напрасно, не в коня корм!… Не хватило ей средств здорового дитя вырастить, ведь папашка-то не помогал,… хотя она ждала его участия!… Слёзы лила по ночам,… извелась вся, изболелась, да померла!… И лишь на смертном одре, в последнюю минуту, открылась мне, сказала-таки, кто мой истинный отец!… А так всё говорила, что я ей послан небом,… но выходит, вовсе нет!… Получается, папашка мой грубиян, властный невротик и жадный злыдень!… Ну как же так можно, папуля, с людьми-то обращаться!?… Так разговор вести!?… ай-яй-яй… - покачав головой, укорил городничего Вальдемар, и хотел было ещё что-то добавить, но городничий опередил его.
– Погоди-погоди,… выходит, ты что же, сынок той горничной Глашеньки что ли!?… Она там, в «Яру» тогда только одна у меня и была,… клянусь, я более ни с кем не якшался,… да я собственно и холостой тогда был, и большого греха в той связи не вижу!… А почему бы и нет, что в этом такого плохого,… оба молодые были, симпатичные, а матушка твоя так вообще красавица,… вот как ты, на лицо пригожая,… ты на неё и похож!… Ах, какая жалость, получается она уже и померла,… хорошая девушка была,… я всю жизнь её вспоминал,… но так и не удосужился найти её,… не осмелился поехать, служба затянула!… И потом, опять же у меня жена появилась!… Но я-то ни в чём не виноват, уж так всё сложилось… - вдруг пролепетал скороговоркой городничий, и сам того не понял, что подыграл Вальдемару, ведь тот вообще наугад сказал про столицу и про «Красный яр». Просто сболтнул на всякий случай, потому как практически каждый провинциал хоть раз в жизни да ездил в столицу, и конечно кутил там. И вот надо же такому быть, Вальдемар попал прямо в точку, и теперь уж отступать не собирался, городничий попался на его крючок и он решил добить его.
– Это как же так не виноват!?… А, по-моему, так наоборот!… Это что же, закон такой есть что ли? ездить в столицу, девиц там соблазнять, да семенем своим сорить!… Кто это позволил? Кто разрешил!?… Да после этого ещё и собственного ребёнка не признавать!… Какая низость!… А ну как я на тебя, папаша, самому императору пожалуюсь,… нашему царю-заступнику жалобу напишу!… Мол, так и так, не признаёт родное дитя, бросил сиротку, обижает,… чем позорит славное имя государева чиновника!… Да император, как только узнает, что у него подобный градоначальник служит, так сразу такой раскардаж устроит, что неба будет мало и земли!… Вот тогда уж ты, папаша, точно по миру пойдёшь!… Да государь тебя в каторги отправит!… - теперь уже раскричался Вальдемар, наводя на городничего ужас.
Со стороны надо сказать картина поразительная — стоит этакий клоп, доходяга, хилый парнишка, и отчитывает здоровяка градоначальника, у которого вся волость по струнке ходит, он тут всех под каблук загнал. Оттого всем и удивительно наблюдать, как какой-то хлюпик-дистрофик костерит на чём свет стоит городничего-узурпатора, словно тот нашкодившая собачонка. Народу собралось немерено. Толпа, не продохнуть. И все видят, как хозяина здешних мест в грязь втаптывают. Это ж какая смелость характера для этого нужна, какое мужество натуры требуется.
И пусть Вальдемар нагло врёт, пусть жулит и плутует, но с другой стороны это же натуральный подвиг так сатрапа унизить, опозорить его перед всем народом, приструнить негодяя, ведь до этого случая ему никто даже слова против не насмеливался сказать, а тут целая речь. И притом воспитательная, ибо Вальдемар не только о себе, но и про обиженных людей говорил, встал на их защиту, а это уже немало для достойного поступка. Высказал городничему всё, что о нём думал, хотя это дело крайне рисковое, а что если б у него не получилось, а вдруг городничий его сразу бы разоблачил. Ну и всё тогда, мигом бы в острог отправил. А тут нет, стоит и слушает, а Вальдемар продолжает, не унимается.
– И до каких пор, я хотел бы знать, будет продолжаться это бескультурье, грубость и насилие!?… Это же форменное безобразие!… Я специально сразу к тебе, папаша, не пошёл, не стал тебя тревожить,… думал, сначала приоденусь с дороги, полагал показаться перед тобой в лучшем виде, хотел выглядеть перед отцом прилично!… Радовался предстоящей встрече, шутил, народ веселил, с хорошим настроением собирался к тебе придти,… познакомится, представиться, как положено!… И тут ты сам являешься, устраиваешь дебош,… крики, ругань!… Добрым людям скандал учиняешь!… Запугиваешь, чести лишить норовишь!… Ну, уж нет, не такого отца я здесь встретить ожидал!… Всё, полно мне тут говорить, всё ясно!… Вот при всех людях слово даю, более никогда в этот город не ступлю!… Не появлюсь тут, пока ты не исправишь все свои ошибки!… Не увидишь меня вовек!… Ну а если и впредь всё так останется, то я уж тогда точно императору пожалуюсь!… - закончил свою бурную тираду Вальдемар, и, не давая никому опомниться, прямо-таки юркнул в толпу, шасть и уж нет его, растворился в толпе как иголка в стоге сена. И это немудрено, ведь он же щупленький, тоненький.
А ошарашенный городничий стоит, и понять ничего не может, что это сейчас тут такое было; не то ему всё привиделось, не то показалось, не то и вправду сынок его незаконнорожденный здесь был, да обиделся на его-то грубость глядючи. В общем, стоит весь в противоречивых чувствах. Шок одним словом у него, оторопь беднягу взяла. И главное народ рядом тоже молчит, тишина вокруг. Люди от него реакции на случившееся ждут: а вдруг как кликнет ловить доходягу, или наоборот, в обморок упадёт, тут уж и не знаешь чего ждать.
Ну а городничий так в раздрае и прибывает. Ему в душу гвоздь вбили, в больное место кинжал всадили, ведь детей-то у него не было, а так хотелось ребятёнка завести, пусть бы уже и такого взрослого как этот милоликий доходяга, он бы и его принял в сыновья, притом с радостью, но тот сбежал. Эх, досада. Постоял так городничий ещё с минуту, постоял, покуковал, горько вздохнул, молча развернулся, и потихоньку побрёл домой, полицмейстеры с соглядатаями конечно за ним ринулись, покинули ярмарку.
И только уже когда все они совсем скрылись из вида, народ живо взялся обсуждать случившееся. Здесь уж вся ярмарка всполошилась, загомонили торговцы, взъерепенились, забалаболили. Даже бабушка-молочница к обсуждениям присоединилась, рассказала, как Вальдемар у неё творог со сметаной покупал, и всем его пятак показывала. Люди смотрят на этот пятак да просят продать его им, бешеные деньги предлагают, мол, счастливый он, чуть драку из-за него не затеяли. В общем, загудела, зашумела ярмарка.
Не шумел и не гудел только сам Вальдемар. Его уже и след простыл, он восвояси убрался из города. Решил ретироваться от греха подальше. А впереди его ждала раздольная дорога, новые города, новые ярмарки, очередные выступления, речёвки и стихосложения. Хотя такого удовольствия, как от сегодняшнего своего выступления он ещё ни разу не получал, ведь тут он не только для себя одного старался, но и для других людей благое дело совершал. Для всех тех обиженных и униженных, кого так притеснял обирала-городничий. Уж Вальдемар за них вступился, отыгрался на сатрапе, высказал ему всё, что о его правлении народ думает.
Кстати, именно это и заставило городничего тоже задуматься. А подумать было над чем. Он вдруг всю свою жизнь перебрал, каждый эпизод с рождения вспомнил: вопросом задался — зачем жил, зачем деньги копил, зачем стяжал, народ обижал, и вообще, почему он городничим стал, кому служил, и для чего изначально стремился на эту должность попасть. Размышлял долго. А результатом его размышлений стали его последующие действия. Уже вечером того же дня он снизил все госналоги до минимального значения, а придуманные им же изуверские правила и законы вообще отменил. Отчего, разумеется, народ наконец-то свободно вздохнул. Хотя и это не всё, в последствие произошло ещё немало добрых перемен.
Вот так внезапно один прохожий скиталец-поэт, изменил в лучшую сторону жизнь целой волости. По сути, совершил настоящий подвиг. И пусть наш поэт тощий доходяга, и пусть немного плут-зазнайка, зато на душе его светло, там правит доброта, а помыслы его чисты и незлобливы, они абсолютно безобидны для окружающих, и даже наоборот весьма полезны, в чём нет никаких сомнений. Так что неважно насколько ты мал ростом или хил телосложением, главное, что в твоём сердце живёт благородство, отвага, честь, и стремление к справедливости…
Конец
Igorshipskih@mail.ru Автор: Шиповских Игорь.