Вечерело. В небольшой кухоньке за круглым столом сидела пожилая женщина и держала в руках старую фотографию, на которой были изображены двое молодых счастливых людей во время обряда венчания в церкви.
Вчера она в очередной раз перебирала все вещи, приготовленные в последний путь и увидела эту фотографию.
-Как давно это было! -вырвались у нее горькие слова, -и как недавно! - с улыбкой продолжила старушка.
-Да, Пашенька, ты был, конечно красавец, а я... сказать, что я была рада этому - ничего не сказать, я была безмерно счастлива и постоянно повторяла: за что мне такая радость, за что!?
Но не зря идет молва в народе, что красота, как и талант даются Господом для испытания зрелости души и надо ими умело распорядиться.
В их с Пашей совместной жизни было больше горечи, чем радости: его старые и новые увлечения следовали одно за другим, и, казалось, им не будет конца. Павел после каждого очередного загула просил у нее прощения, и давал слово, что это больше не повториться. Но шло время и все происходило по-прежнему.
Арина смирилась со своей судьбой, стараясь уверить себя, что за все в жизни приходится платить. Только вот платить почему-то ей приходилось одной.
В церковной ограде зазвонили колокола и старушка вспомнила, что она собиралась пойти к вечерне.
-Сейчас уже часы начали читать,-проговорила, но не тронулась с места.
Перед ее взором проносились картины прошедшей молодости с крушением всех семи храмов в их городе и их осквернением.
В калитку постучали. Арина вздрогнула:
-Кого еще нелегкая принесла? - проворчала она, подходя и вглядываясь в незнакомца, стоящего за воротами.
-Это я, Аринушка,- виновато откликнулся пожилой мужчина,- я вернулся!
-Кто "я"? -присматривалась старушка к незнакомцу и, открывая щеколду у калитки, всплеснула руками:
-Павел?! - воскликнула она, узнав своего бывшего ненаглядного муженька, ушедшего от нее 20 лет назад к молодухе.
-Да, потрепала, видать, тебя жизнь с молодой-то женой! Нагулялся, поди, досыта, словно побитый кобель стоишь!
-Кобель и есть,- согласно кивнул головой пришедший,- впустишь?
Заходя во двор, Павел стрельнул глазами по привычным дорогим стенам покинутого им дома, покосившемуся забору и повалился своей бывшей жене под ноги.
-Прости меня, Аринушка! -тоскливо, с надрывом, попросил он и тихо добавил: если сможешь.. -
-Эх, Паша, Паша! - сквозь слезы проговорила старуха.
Поднимаясь с колен, Павел не уловил в ее словах ни страшной обиды, ни укора, а тихую, неизбывную скорбь.
Она, поняв его состояние, продолжила:
-Не осталось во мне ни горечи, ни злости на тебя, ты и так наказан...
Арина вспомнила, как он вносил ее в этот дом после венчания на руках и улыбнулась.
-Ты.. ты улыбаешься? - удивляясь, спросил бывший муж.
-А что мне всю жизнь плакать да горевать, когда -то и порадоваться надо!
-А где же Динка? что-то не встречает, - произнес Павел, окидывая взглядом старенькую конуру.
-Нашел о чем спросить! - откликнулась хозяйка,- ты лучше вспомни сколько годков тебя дома не было, собаки столько не живут! Заходи в дом,- пропустила она его впереди себя,- хозяин все-таки, дом тебя заждался! С чем пришел, с головой или с сердцем? -спросила Арина, приглашая гостя за стол.
-С головой, Аринушка, и с сердцем!- двинулся он было к ней, но она остановила его.
-Ну вот и хорошо! садись, ужинать будем!