включает в себя всё производимое в обществе и необходимое каждому для социально активной жизни населения страны. Но нас интересует объективная справедливость, то есть справедливость, которая связана как с объектами, так и с субъектами распределения.
Справедливость требует равного распределения одинаковых по ценности объектов между одинаковыми по ценности субъектами. Это, собственно, отражено в содержании воздающей справедливости и в этом её сущность. Однако когда воздающая справедливость абсолютизируется и утверждается как господствующая форма среди неравных по ценностному рангу субъектов, тогда уже мы имеем дело не с самой справедливостью, как с явно положительно нравственной ценностью, а с её постоянно совершенствующейся и развивающейся формой или с содержанием справедливости.
Распределяющая справедливость обязывает при распределении учитывать различия объектов и субъектов, чтобы каждому воздавать должное, т.е. в основе её лежит принцип равного воздаяния. Классическим выражением распределяющей справедливости является «золотое правило нравственности»: «Не делайте другим того, что не нравится вам. Живите справедливо сами и требуйте этого от других!»
Но можно ли что-либо требовать от других людей общества, если в обществе нет сложившихся законов, которые бы определяли естественные и законные права и свободы граждан общества в условиях общественного производства необходимого для развития общества и социально благополучной жизни его граждан.
Распределяющая справедливость не противоположна воздающей и не является более совершенной, она только основывается на принципе равного воздаяния, но прилагается она в более сложной реальности, где существуют различия, т.е. распределяющая справедливость есть та же воздающая справедливость, но применённая к различным по ценности предметам и субъектам распределения.
Таким образом, существует только одна справедливость, которая в реальности реализуется через различные формы, а в сознании субъектов оценивается через различные нормы, чувства и теории. Справедливость реализуется через понятия равенства и неравенства, что и представляет собой нравственное решение данной проблемы.
Как отмечал И.А. Ильин о проявлении справедливости в праве: «Справедливое право есть право, которое верно разрешает столкновение между естественным неравенством и духовным равенством людей, учитывая первое, но отправляясь всегда от последнего».
Современные концепции справедливости
В современном обществе реально функционирует несколько концепций справедливости, которые сочетают элементы воздающей и распределяющей справедливости. К сожалению, экономисты и другие специалисты часто не имеют общего мнения о том, как определить социальную справедливость и как её квалифицировать, поэтому невозможно никакое соглашение о предпочтительности одного эффективного распределения другому. Проблема оценки социальной справедливости, действительно, не может быть решена экономистами однозначно, поскольку это часто более этическая проблема, чем экономическая.
Одну из концепций справедливости представляет эгалитарная концепция справедливости. Эгалитарная концепция справедливости требует, чтобы все члены общества получили равные блага, т.е. чтобы распределение благ осуществлялось по принципу воздающей справедливости. В данной концепции справедливость оценивается как высшая по рангу ценность, в жертву которой можно принести другие ценности, в том числе свободу, достоинство, счастье людей. И в этом заключается один из основных нравственных недостатков эгалитарной концепции, поскольку здесь нарушается объективная иерархия, присущая системе морально-нравственных ценностей, т.е. нарушается принцип морально-нравственной оценки социально-экономической жизни в сложившейся иерархии членов общества, которую большинство членов общества считают справедливой. А принципы социальной иерархии пока никто не отменял ни в каком обществе. Меняются только сами принципы социальной иерархии. Либо по властным полномочиям, либо по богатству, либо по отношению к труду на благо общества, либо по каким-либо иным принципам...
Эгалитарная концепция справедливости предполагает установление жёстких, формальных институтов, способствующих реализации её норм. Но в демократических государствах может быть институт общественной собственности на производимые средства для жизни либо по количеству и квалификации труда, либо по капиталу; планово-централизованная экономика при частной собственности на средства производства, но при общественной собственности на производимые средства для жизни по количеству и квалификации труда; либо авторитарный или тоталитарный режимы в государстве при смешанной экономике с привилегиями власть и богатство имущих и прочее. Однако практика свидетельствует об экономической неэффективности жёстких мер без учёта интересов большинства населения. А в целом об экономической неэффективности эгалитарной справедливости.
Следующую концепцию справедливости можно обозначить как либеральную справедливость. Согласно этой концепции нормой считается распределяющая справедливость по труду, которая реализуется через свободное рыночное распределение. Здесь признаётся свобода стартовых возможностей, свободный доступ к любым социальным статусам. Свобода здесь понимается как отсутствие каких-либо ограничений на реальные возможности индивидов. И в этом качестве свобода предстаёт как равная возможность для всех. Однако это равенство является чисто формальным, поскольку стартовые возможности у разных субъектов реально не равны.
Иными словами, здесь утверждается равенство возможностей, которые есть у людей. Богатые должны иметь право реализовать свои возможности, предоставляемые им их капиталом и которые несравнимо богаче возможностей бедных, обладающих лишь равенством прав заявить о своих реальных возможностях. Либеральная концепция справедливости также предполагает установление определённых социальных институтов, способствующих реализации её норм. В экономике определяющая роль отводится рынку, в системе здравоохранения и образования платным формам. Признаётся и роль государства как политического гаранта свободы выбора.
Недостатком либеральной концепции справедливости является абсолютизация свободы, в жертву которой приносится сама справедливость, что имеет определённые оправдания, ибо свобода как ценность в этой концепции занимает более высокий ранг, нежели справедливость, но жертвуется и любовь, требующая определённого равенства в отношениях к личностям по принципу милосердия. Здесь распределение благ изначально находится под влиянием случайных естественных и социальных факторов, что оценивается как справедливость, хотя нравственная интуиция выступает против подобной случайности как несправедливой.
На самом деле, ещё можно говорить об ответственности старшего поколения в их жизненном статусе, однако, в чём здесь вина их детей, что они родились в небогатых семьях и потому только не имеют возможности получить то образование, иметь тот же статус, что и их сверстники из обеспеченных семей? Либеральная концепция справедливости по сути дела ничего не предлагает против подобной естественной или социальной, случайной по своей природе, несправедливости и в этом её собственная несправедливость.
Особенно несправедливой оказывается либеральная справедливость во внеэкономических сферах – в системах образования, здравоохранения, правосудия. В самом деле, в экономике неравенство «стартовых позиций», обусловленное неравенством «первичных капиталов», имеет определённое оправдание, поскольку именно капитал здесь определяет во многом ранг субъекта; в экономике сам капитал предстаёт и целью, и средством. В системе же образования важнейшее значение имеют способности, талант человека, которые невозможно приобрести за деньги, и потому деньги здесь должны играть лишь второстепенную роль средств. Поэтому и ориентация в системе образования должна быть на талант, на способности, на право всех как личностей получить образование. Государство обязано с помощью госбюджетных форм поддерживать подобную справедливость. И недопустимо проникновение рыночных отношений в государственную школу, ибо это разрушает саму идею социального государства, обеспечивающего равнодоступную для всех граждан систему образования.
Как известно мораль, по своей сущности, изначально общечеловечна. Собственно, есть одна мораль, которая может иметь исторические, национальные, профессиональные и т.п. особенности. На Земле в настоящее время насчитывается около 2000 этносов, более 1000 крупных религиозных церквей, деноминаций, конфессий. Человечество уже практически освоило земное пространство, так что невозможно решение социальных проблем через переселение народов, через жёсткое разделение «своих» и «чужих». И если всё же человечество не уничтожило себя до сих пор, несмотря на свои религиозные, политические, экономические различия, то потому, в частности, что существует объективная основа сосуществования. И таким объективным всеобщим основанием сосуществования различных человеческих субъектов являются, в частности, объективные моральные ценности и общий язык добра. И в этом смысле мораль обладает специфической автономией, в том числе по отношению к религии и к этносу.
Важным аргументом в пользу реализма в вопросах нравственно-аксиологических является факт моральной самоценности природы. При отрицании объективности моральных ценностей уже логически необходимо отрицать моральную самоценность явлений природы, так называемую «естественную мораль», или «моральность» природы, или каким-то косвенным образом связывать это с человеком, с обществом. Однако против подобного редукционизма восстают наше нравственное чувство, наша интуиция, которые требуют признать моральную ценность и за «братьями нашими меньшими» как таковыми, и за природой «неживой», но доброй и прекрасной. Целые пласты бытия при отрицании объективных моральных ценностей оказываются «обесценёнными» как якобы не имеющими какой-либо самоценности, как оказываются тогда они и «неинтересными» для этиков, оставаясь вне этического анализа.
Объективное понятие морали обнаруживается у русских философов С.Н. Булгакова, Н.О. Лосского.
Стихийный реализм в представлении о морали приемлем и для здравого смысла, что получает отражение в обыденном языке. В «Толковом словаре живого великорусского языка» Вл.И. Даля «добро» определяется и как вещественное, т.е. как «имущество, или достаток, стяжание», и как духовное – «благо, что честно и полезно, всё чего требует от нас долг человека, гражданина, семьянина». Многозначность слова «добро» отражается в живом языке в различных пословицах и поговорках, которые приводит также Даль. «За хлебом всё добро». «Кто живёт в добре, тот ходит в серебре». «Много пить, добру не быть». «Худо тому, кто добра не делает никому». Слово «добро» является корневым для многих производных от него слов: добрый, доброта, добродетельство, доброжелательность, доброкачественность, доброконность, добролюбие, добротворительность и т.п. Вл.И. Даль приводит около 180 однокорневых с «добром» слов, означающих различные «добрые» качества человека, животных, социальных и природных явлений.
Таким образом, мысль об объективном и всеобщем характере морали имеет давнюю традицию, которой неосознанно или сознательно следовали многие.
Объективность моральных ценностей нельзя, конечно, понимать в духе платоновского объективизма идей. Моральные ценности не существуют самостоятельно вне объектов и субъектов. Они есть определённые свойства этих объектов и субъектов, и предстают объективными постольку, поскольку не зависят от интересов и желаний людей. Так, математические числа, например числа два и три, не существуют в действительности, а только в сознании людей, в действительности же есть два предмета, три вещи и т.п. Однако истина, что два плюс три будет пять, не зависит от желания человека, и в этом смысле она объективна.
Из признания объективности моральных ценностей следуют определённые теоретические, методологические и практические выводы. Приведём один пример. Когда мы говорим, что моральные ценности являются определёнными объективными общими свойствами объектов и субъектов, то это означает, в частности, что они не могут быть как таковые иллюзиями, т.е. качествами виртуальной реальности. Скажем, нет моральных ценностей у космополитизма, ибо сам космополитизм есть химера. Также нет ценностей единой мировой религии, ибо таковой физически не существует. Здесь можно говорить лишь о квазиценностях или ценностных симуляторах.
Возражая крупнейшему современному социологу Энтони Гидденсу, можно сказать, что не глобальный космополитизм будет рождать новые моральные ценности, это будет делать само объединяющееся в глобальном масштабе человечество, сохраняющее и развивающее свои локальные культуры. Если, конечно, брать во внимание, что культура это совокупность достижений человека или общества в определённый период своего развития.
Также необходимо понимать, что моральные ценности не являются всецело продуктом социального творчества самого человека, например его общественного договора. Мораль не формируется всецело политикой или правом, как считали это Гоббс и Локк. Нельзя по договору или по закону любить или быть справедливым. Мораль существует на ином, «высшим этаже» бытия, и чтобы прийти к принципам моральной справедливости, любви, надо уже иметь в сознании определённые понятия об этом.
К. Войтыла, Папа Римский Иоанн-Павел II, справедливо напишет об обществе «общественного договора»: «Если мы до конца сделаем все выводы из расклада сил, мы сможем утверждать, что справедливость и любовь в том смысле, в каком их понимает христианская этика, не имеют в этом обществе права на существование. Они не могут существовать, ибо свобода личности в такой системе не допускает такой возможности. В рамках договора или разных общественных соглашений можно создать подобие справедливости или любви, но справедливость или любовь создать невозможно. Человеку, от природы нацеленному только на своё личное благо, незачем желать блага другому человеку, тем более – всему обществу, хотя этого по самой своей сути требуют общественные добродетели. Чтобы человек мог осуществить их, он должен найти в себе некое естественное основание для добрых отношений с другим человеком и с обществом».
Содержательные моральные идеи не являются иллюзиями ума в силу своей значимости для бытия личности, т.е. в силу своей этической ценности. Такие идеи имеют основание в своей собственной самоценности. Мы вынуждены даже их постулировать для сохранения морального миропорядка. В этом отношении они отличаются от иных идей разума как содержательных, так и бессодержательных или бессмысленных.
Подобную неравноценность идей разума отметил Кант, выделив идею бессмертия души и идею Бога как необходимые для нравственного порядка. Ф.М. Достоевский, которого без должного основания Ницше относил к своим единомышленникам, писал в «Дневнике писателя» за декабрь 1876 года: «Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно - идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные «высшие» идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из неё одной вытекают». Подобные положения «доказываются» всем духовным опытом человечества. Создать социально справедливое и относительно бессмертное общество, постоянно самосовершенствующееся в рождении и смерти поколений и будет актом бессмертия души человеческой через века и тысячелетия своего развития!
Без подобного рода идей разумный человек в лишённом разуме мире обречён на абсурдное существование, как это убедительно показал А. Камю. И выходом из этой ситуации может быть столь же бессмысленная игра с жизнью абсурдного человека или же бунт его против мира. Однако этика абсурда не может дать достаточной силы духа для продолжительной жизни личности как игры или бунта. Воля к жизни здесь зиждется на сохраняющемся природном оптимизме или же «питается» из иных источников. И в этом смысле этика абсурда антигуманная, она не достаточна для подлинного нравственного бытия личности.
С трансцендентностью моральных ценностей связано и следующее их важнейшее свойство – всеобщность. Моральные ценности всеобщи в том смысле, что с ними интенционально связано всё реальное, всякая форма и вид бытия. Это не означает, что любая вещь есть совокупность всех моральных ценностей, это означает лишь то, что любая вещь, любой предмет, любой субъект сопричастны к добру и злу в той или иной степени.
Моральные ценности являются аксиологическими качествами и как таковые обладают рядом собственно ценностных формальных свойств. Так, им присущи единство и единственность, о которых писали ещё неокантианцы. Единство, или целостность, моральных ценностей означает, что все их элементы находятся в органической взаимосвязи, что всякое их «членение» всегда относительно. И когда мы не учитываем этого, то совершаем ошибку.
Требование единства моральных, а в сущности идеологических ценностей в обществе означает, что адекватное отношение к этим ценностям и в теории, и на практике – это целостный, системный, аксиологический подход. Их аксиологическая сущность требует к себе именно подобного системного отношения, чтобы не допускать формального членения на части без ущерба для развития общества даже в теории, что предстаёт одним из оснований для ценностного анализа, для постижения моральных ценностей как таковых, без редукции их к разным элементам бытия.