За веру против неверия.
Веруют ли ученые?
Перед нами — работа из архива протоиерея Григория Пономарева «За веру против неверия», где автор ведет с воображаемым читателем актуальную и для нашего времени развернутую полемику о том, «правда ли, будто ученые профессора и все вообще люди великого ума и больших знаний нерелигиозны».
«Действительно ли, — пишет автор, — ученые совсем безрелигиозны и смеются над детской верой всех христиан, любящих своего Бога? И правда ли, будто религия доживает свои последние дни и сдает науке одну за другой свои боевые позиции?
О нет, ничего подобного! Ни слова правды! Наука и не думала враждовать с религией...»
А далее автор ссылается в своей работе на редкие издания: Э. Деннерта «Религиозные воззрения естествоиспытателей», А. Табрума «Религиозные верования современных ученых», В. Кожевникова «Современное научное неверие», А. Лаппарана «Наука и апологетика».
Прошло более пятидесяти лет с того времени, когда эти работы изучал в библиотеках Санкт-Петербурга отец Григорий. И сегодня по специальному требованию мне предоставлены для ознакомления все эти книги. Вот они — первоисточники, с которыми, с большой вероятностью, работал когда-то батюшка!
Это кажется нереальным!
Чтобы более точно передать впечатления от всего увиденного и прочитанного в залах одной из богатейших библиотек страны, позвольте, дорогой читатель, перейти к изложению последующих событий от своего лица...
Мне посчастливилось не только держать в руках те книги, которые изучал отец Григорий, но и целиком ксерокопировать эти уникальные издания, вышедшие в печать в начале прошлого века ограниченным числом экземпляров. Это была, конечно, милость Божия, чтобы иметь возможность более внимательно изучить содержание первоисточников и проанализировать труды из архива отца Григория. Совершенно очевидно, что авторы перепечатанных батюшкой (для своего архива) духовных текстов не просто ссылались на редкие первоисточники, а тщательно и основательно прорабатывали все книжные главы.
Передо мной стояла ответственная задача — найти оригиналы ссылок и подтвердить точность текстов, а также название, авторов и год издания книг, откуда взяты ссылки и примечания.
Моей научной задачей также было, по возможности, найти авторов перепечаток из архива отца Григория по названию работы.
Затруднее в поисках заключалось в том, что некоторые работы батюшкой перепечатывались по несколько раз и в разных текстовых вариантах, так что было непонятно, перепечатывались ли эти работы с оригиналов или дописывались отцом Григорием или были заимствованя для написания им дипломов и научных статей.
Так например, в архиве отца Григория находится восемь вариантов книги «За веру против неверия» (рукописных и машиных). В моем понимании, это говорит о том, что батюшка на протяжении многих лет углублялся в данную богословскую тему и осмысливал предмет своего изложения, с каждым годом все более аргументированно выстраивая догматическую защиту в пользу религии против неверия науки. Так постепенно от малого объема статьи (две-три главы) он переходит к полноценной книге. Параллельно он раскрывает тему «Оскудение веры», ссылаясь, как и в предыдущем труде, на те же первоисточники. И вот вывод, который он подчеркивает в рукописной тетрадке красным карандашом:
«Пора, давным-давно пора проникнуться сознанием, что истинно просвещенный разум — не враг веры, а ее опора и светильник. Веру в Бога может отрицать только поверхностное образование, которое лишь пригубило с края чашу знания и самоуверенно полагает, что ему все ясно, все доступно, все ведомо. Истинное же просвещение, которое основано на познании тайн неба и земли, на уяснении законов природы, неизбежно приводит человека к Богу. Изучение необъятной книги Божией, имя которой — Вселенная, заставляет величайших ученых в каждой странице, в каждой строке этой книги, в движении небесных миров и в жизни самой ничтожной букашки видеть ясно начертанное имя Творца».
Подчеркну еще раз, что и машинописные, и рукописные тексты вышеуказанных тем без авторства, поэтому можно только предположить, что они дополнены или дописаны самим отцом Григорием, так как в текстах часто встречаются примеры из личного опыта батюшки.
Как-то в разговоре с домашними отец Григорий обронил фразу о том, что он мог бы стать богословом, но не продjлжил богословское образование в Академии, так как перед ним стояли другие задачи.
Теперь мы знаем, что самой главной задачей для него было спасение человеческой души. Господь поставил его на передовую линию духовного фронта, где он боролся с неверием, защищая вверенные ему души своим непосредственным участием в беде и радости каждого и личным примером благочестивой жизни.
«Что такое богословие? Знание Бога есть наука опытная. Только чистые сердцем Бога узрят, и потому истинное богословие должно быть благочестием».
Эти слова принадлежат священномученику Илариону Троицкому, и подтверждением этой истины является жизнь самого протоиерея Григория Пономарева.
Кстати говоря, читателю, наверное, будет интересно узнать, что в трехтомнике трудов священномученика Илариона, вышедшего в издании Сретенского монастыря в 2004 году, помещена статья «Правда ли, будто ученые люди в Бога не веруют?».
В этой статье ученый-богослов архиепископ Иларион дает положительную рецензию на знакомую нам книгу А. Табрума «Религиозные верования современных ученых» и настойчиво рекомендует ее для чтения всем, кому приходится слышать речи о противоречии науки и веры и кого эти пустые речи смущают. Именно эта книга легла как первоисточник в основу многих работ отца Григория.
Некоторые из этих редких книг я заказала в РНБ как ксерокопии и сохранила их уже в своем авторском архиве.
* * *
Продолжу дальше этот увлекательный экскурс.
Придя в один из залов публичной библиотеки, заказываю книгу В. Кожевникова «Современное научное неверие (его рост, влияние и перемена отношений к нему)». Книга вышла в Сергиевом Посаде в 1912 году в издательстве «Религиозно-философской библиотеки». Внимательно изучаю предисловие и содержание книги, чтобы понять ход мыслей отца Григория в его работе «За веру против неверия». Открываю сотую страницу. Конец шестой главы. В тексте идут рассуждения о том, что материя, склонная по природе своей к утрате, к распадению и самогибели, не могла дать себе самобытия, и что это вытекает из научного естествознания. А значит, материя, констатирует автор, создана кем-то Высшим, бjльшим.
«И что такое это высшее, как не Божество всемогущее? Кто этот бjльший, этот “велий”, если не Бог наш? — продолжает В. А. Кожевников в своей книге. — Вот единственный логичный и радикальный ответ, который могло бы дать современное естествознание на главный вопрос научного мировоззрения, если оно только не желает уклониться от всякого определенного ответа, прикрываясь “мудростью неведения”, агностицизмом. И этот ответ, в искренне религиозном тоне, мы уже слышали из уст многочисленных светил науки, в противоположность пропагандистам неверия, фальшиво ссылающимся на ее же авторитет».
Все приведенные выше слова отчеркнуты сбоку, на полях книги, карандашом.
Но что это? Глазам своим не верю. Откуда эта посторонняя карандашная запись? Читаю:
«Наконец-то! Слава Всевышнему Богу! И чувствую, что душа перестает болеть».
Ну-ка, ну-ка... Написано осторожно, карандашом. Почерк какой-то мелкий, но до боли знакомый.
Чей же?
Неужели! Неужели отца Григория?!.. Даже слезы подступили. А в душе — ликование! Не могу успокоиться. Еще и еще раз всматриваюсь в карандашные буквы. Как бы не ошибиться. А сердце почему-то радуется и готово выпрыгнуть. Я, конечно, теоретически предполагала, что именно с этими экземплярами книг работал отец Григорий, ведь они единственные в Публичке. Но когда воочию увидела пометки, сделанные карандашом (и было именно в тех местах помечено, которые как ссылки приводятся непосредственно в трудах из архива отца Григория), то закрыла лицо руками и долго так сидела, не в силах успокоиться и унять вполне понятное волнение.
«Батюшка, дорогой! — неслось в моей голове. — Неужели нашлись косвенные доказательства того, что наброски работ по православной апологетике, которые ты оставил в своем архиве, принадлежат твоему пытливому уму? Да как же так получилось, что я держу в руках именно ту книгу, с которой, возможно, работал ты?»
Мысли прыгали, набегая одна на другую, и не было предела радости — той неуемной радости, которая знакома каждому краеведу, каждому исследователю архивов, наткнувшемуся наконец-то на то, что искал годами. Я давно работала с письменным архивом отца Григория и знала его почерк. Он был разный: в письмах к родным — один, в семинарских блокнотах — немного другой, на листах с переписанными от рукии и под копирку текстами богословских трудов — третий. А когда батюшка писал в автобусе, по дороге к месту служения, примостив школьную тетрадку на коленях, его рука выводила почти незнакомые округлые буквы и тогда слова в предложениях выглядели сильно растянутыми...
Конечно, эта заметка на полях книги стала для меня настоящим открытием. Спасибо преподобному Серафиму Саровскому, молитвы к которому подкрепляли каждый мой напряженный день изнуряющей, но плодотворной работы в библиотечных научных фондах Санкт-Петербурга.
Конечно, большинство из нас осуждает практику оставлять записи в библиотечных книгах, но в данном случае это, по промыслу Божию, возможно и есть подтверждение (через пятьдесят с небольшим лет!) того, что отец Григорий работал с книгами-первоисточниками непосредственно сам.
Кстати говоря, почерк отца Григория, оставленный на полях книги В. Кожевникова, подтвердила его дочь Ольга Григорьевна, когда познакомилась с результатами моей поездки в Санкт-Петербург.
Все предположения, которые здесь излагаются, носят не научный характер, а написаны как часть повести о священнике, основанной на воспоминаниях его дочери и на анализе трудов из его архива.
Предлагаю более подробно изучить данные предположения исследователям, богословам и библиографам, с помощью научной методологии.
{Добавлю, что архив отца Григория передан (летом 2021-го года) в комнату-музей протоиерея Григория Александровича Пономарева и матушки Нины Сергеевны Увицкой в Успенский Далматовский мужской ставропигиальный монастырь Шадринской и Курганской епархии Курганской митрополии}.
Однако это была не единственная ошеломляющая находка, и вскоре радость умножилась.
Наряду с первоисточниками по научному естествознанию, на которые отец Григорий ссылается в своих перепечатках, я получила от ответственного редактора «Звонницы» протоиерея Аристарха Егошина задание отыскать редкие художественно-публицистические книги, с которых отец Григорий делал печатные копии для своего архива. Ранее у меня было предположение, что батюшка заимствовал книжки частным образом, ведь выписывать книги религиозного содержания из любой государственной библиотеки в то время было практически невозможно. Однако при описанных ниже обстоятельствах обнаружилось следующее...