Я работал в проектном институте. Во время обеденного перерыва выходил из здания и направлялся в общепитовскую столовую. Как-то начал замечать, что возле нашей ограды ежедневно стоит опрятно одетый мужчина пенсионного возраста и внимательно смотрит в одну точку на противоположной стороне улицы – проходную ткацкой фабрики, и постоянно курит. Меня заинтересовало это событие, но спрашивать об этом мужчину считал неприличным. Но однажды он сам обратился ко мне и попросил закурить. Я угостил его сигаретой и заодно спросил:
- Извините за любопытство, но, хотелось бы узнать, кого вы тщетно высматриваете здесь каждый день, может я смогу вам помочь? Я работаю в этом здании и в это время выхожу на обед в столовую.
- О, это очень долгая семейная история и за обеденный перерыв я не успею её вам рассказать. Если не возражаете, то можно встретиться здесь после окончания вашей работы, и я вам её расскажу. Мне и самому хочется, с кем не будь поделиться своими переживаниями и облегчить душу. А может вы, и на самом деле, поможете мне.
После работы мы встретились и отправились в ближайшее кафе, там взяли пива и закуски, и мой собеседник Владимир Кузьмич начал рассказ.
- У меня была замечательная семья: жена добрая, симпатичная, очень любила меня и верила мне, правда, болела врождённым пороком сердца. Я, зная это, старался ей во всём помогать; дочь – школьница четырнадцати лет, и старший сын – он с семьёй жил отдельно. Мы жили очень дружно: вместе трудились на даче, ездили отдыхать, ходили в гости. У меня была машина – Жигули «копейка» - одна из первых моделей, мы ездили на природу. По работе мне приходилось часто ездить в командировки: Москва, Ленинград, Киев, Минск и т. д. В пору тотального дефицита привозил из командировок дефицитную еду, модную одежду для моих женщин.
Владимир Кузьмич закурил и продолжил:
Но вот в наш дом постучалась беда! В моём отделе появилась новая сотрудница. Женщина бальзаковского возраста, как мне показалось, ослепительной красоты. Меня как будто подменили, я сразу влюбился в неё, даже мысленно боялся сравнивать её с моей женой. При ней я робел и не узнавал себя. Дома я тоже изменился, видел, что жена заметила перемены во мне. Даже дочка как-то сказала:
- Папа, ты изменился, не влюбился ли ты в другую женщину?
Я почувствовал, что покраснел.
Стал ночевать у новенькой сотрудницы, а дома врал, что был в командировке, но ничего не «привозил», кроме конфет, купленных в нашем ресторане. Наконец понял, что качусь в пропасть и пора срочно остановиться. Но не успел. Кто-то сказал моей жене, что видел меня с красивой женщиной. Она не стала выслушивать мои оправдания, а просто сказала:
- Ты предал нашу любовь и нашу семью. Уходи немедленно, в нашей квартире нет места предателям.
Больше она ничего не сказала и вышла из комнаты. А дочь сквозь слёзы сказала, что не простит мне измену и больше не хочет меня видеть.
Я ушёл к любовнице. Она приняла меня с удовольствием с моим положением.
Вечерами ходил мимо окон моей квартиры, видел силуэты моих дорогих женщин и плакал: «Что я натворил?» Понял, что соваться туда мне уже нельзя, это только усугубит мой проступок.
А жена с этого момента стала чахнуть.
Прошло мучительных четыре года. От сына я узнал, что дочь работает на ткацкой фабрике, а по вечерам учится на вечернем отделении технологического института. Он также сказал, что мама чувствует себя плохо, ослабла, сейчас лежит в больнице, врачи предлагают ей сделать операцию на сердце.
Владимир Кузьмич закурил очередную сигарету и продолжил:
- Я решил подкараулить дочь после работы и поговорить с ней. Но после работы её встречает парень на оранжевом «москвиче» и они уезжают. Тогда я решил подкараулить её в обеденный перерыв, но она, пока, ни разу не вышла из здания. Звонить ей не решаюсь, боюсь всё испортить. Завтра у сына выходной и я договорился с ним сходить к жене в больницу. Хочу попросить у неё прощения, может быть простит. Ведь я сейчас остался один. Моя женщина умерла год назад от онкологии из-за увлечения препаратами для омоложения, оставив мне однокомнатную квартиру. Хотел ещё поработать, но из-за переживаний, и разговоров сотрудников за моей спиной, почувствовал себя плохо и вынужден был уйти с работы.
Я дал свой номер телефона Владимиру Кузьмичу, на всякий случай, и мы расстались. Долго от него не было вестей, но однажды вечером он позвонил и взволнованным голосом сообщил, что жена его простила, но жить с ним не хочет. А сейчас она лежит в реанимации с инфарктом. Дочь его не простила и не хочет видеть.
Утром В. К. снова позвонил и сказал, что звонила жена сына и сказала, что умерла мать, а он сам находится в командировке. Некому организовать похороны, просила его это сделать, но он сам лежит с высокой температурой и попросит это сделать своего хорошего приятеля.
В.К. дал мне телефон своей невестки. Я с ней созвонился, организовал похороны, как положено, пришлось похлопотать. Потом ко мне приехал сын В.К. , поблагодарил за добрую услугу, расплатился со мной, и сказал, что В.К. на скорой помощи отвезли в больницу, у него тоже оказался инфаркт. Я ездил к нему в больницу, возил фрукты.
После выписки забрал его к себе. Ко мне приезжала его дочь, она его поняла и простила, обняла и поцеловала, а он гладил её по голове со словами «доченька моя родная». Дочь забрала его к себе.
Когда он окреп, я свозил его на кладбище на могилу жены. Он просил у неё прощения.
Мы с ним подружились.