История Любви Дмитрия, мистика или реальность

Глава 1. Встреча
 
Сегодня судьба, вчера мальчишник. Сижу и рассказываю эту историю пацанам. Итак, был зимний вечер. На улице мороз минус двадцать пять. Я ехал в электричке из Москвы в Голутвин. Декабрь, за окном мороз. Скоро католическое Рождество и Новый год с православным Рождеством и старым Новым годом. Вообще, кто придумал этот старый Новый год? Он появился после того, как КПСС прекратила своё существование. Значит, его придумали новые власти свободной России. Два Новых года, с ума можно сойти. Никто не празднует два Новых года. Новый, а затем старый. Позвольте спросить, сколько мы живём по-новому? Тринадцать дней, а потом всё по-старому. Россия – великая страна! Сказал классик. Великая-то она великая, а вот умна ли она? Можно на этот счёт поспорить. Ведь мы живём с 1991 года по-новому, а всё у нас по-старому. Жаль, что так и есть на самом деле. Новое – это хорошо забытое старое. Так стоило ли его менять, чтобы к нему же и вернуться?
Итак, электричка-экспресс Москва – Голутвин остановилась на станции Белоозёрская. Люди как люди, ничем не отличающие друг от друга, выходи;ли и входили в вагон. Я задумчиво сидел у окна и, глядя вдаль, о чём-то думал. Тут я услышал чей-то голос. Он спросил:
– Здесь свободно?
Я посмотрел на спрашиваемого и увидел молодую женщину лет тридцати.
– Да, – сказал я. – Свободно.
Женщина села рядом со мной. Сказала:
– Холод, жуть! – затем она вопросила: – Не правда ли?
Я ответил:
– В Москве потеплей.
– Вы из Москвы?
– Ага.
– Как там? – спросила женщина. – Я уже много лет не езжу в Москву.
– Почему?
– В Москве такая дороговизна, что, даже если получать миллион, его можно спустить за минуту.
– Да, – согласился я. – Москва – город-миллионер.
– А нам бедным там и делать нечего.
– Верно, – подтвердил я. – Все сейчас в пригород махнули.
– Вы тоже?
– А чем я хуже? Конечно, махнул.
Женщина слегка улыбнулась. Она не хотела ехать в одиночестве. Она и так была одинока. Родители бросили её при рождении, детство провела она в детдоме. Звали её…
– Знаете, – сказала женщина, – сегодня хороший день, и мне хотелось бы поговорить с Вами о нём.
Мужчина хотел что-то сказать, и только он открыл рот, как женщина сказала:
– Я вижу, что и Вы не прочь поговорить о нём, – затем она представилась:
– Кстати, меня зовут Раиса Эдуардовна, а Вас?
– Дмитрий, – мужчина так и не понял, почему эта женщина села именно к нему. Возможно, она была хищница, а возможно, просто он ей понравился. Ведь в экспрессе были ещё места. Места у окон, а она села к нему, и вот уже они в принципе познакомились.
Раиса Эдуардовна ответила:
– Очень приятно познакомиться.
– Мне тоже.
Прежде чем продолжить, я хочу рассказать о Дмитрии.
Дмитрий. Молодой человек лет сорока. Приятной внешности, худощав. В свои годы он выглядел гораздо моложе, и ему можно было по крайней мере дать лет тридцать, а то и меньше. В жизни он не был счастливым. Судьба от него давно отвернулась и оставила, полностью сделав его нищим. Но Дмитрий не унывал. Он шёл наперекор судьбе, к своей несбыточной мечте. Мечте, которой вряд ли суждено было когда-нибудь сбыться. За свою жизнь он любил только двух женщин; первая – его мать, а вторая – американская актриса, которая была старше его и никогда бы не приехала в Россию. А он хотел бы уехать в Америку, но он даже не знал английского языка и никогда бы не смог накопить деньги даже в один конец. Ведь в России хоть и говорят, что люди могут ехать за границу, это не так. Люди за границу никогда не попадут. Только её преступное сообщество, которое деньги гребёт лопатой и может себе позволить управлять страной из-за рубежа. Ведь власть – это есть финансовое вложение в экономику страны, а не так, её просто нет. Она вся в руках олигархов. Олигархов первого сословия, тех, кому позволили выжить в начале девяностых годов. И это не русские, поверьте.
Вернёмся к Раисе Эдуардовне и к Дмитрию и послушаем, о чём они ведут беседу меж собой. Итак…
– Я вот вчера была в Раменском, так всё прокляла, пока искала улицу Садовую, – затем она добавила с удивлением: – Ну никто не знает.
Дмитрий усмехнулся:
– Да уж, – в его голосе звучали нотки иронии. – Если сам не найдёшь что-либо, то другие и не подскажут, только посмеются и пошлют, если не в иную сторону, то куда дальше.
Раиса Эдуардовна осторожно поинтересовалась:
– Был печальный опыт?
– Да уж, – недовольно пробурил Дмитрий. – Ещё какой.
– Расскажите, – попросила Раиса Эдуардовна. – Что Вам стоит?
Дмитрий согласился:
– Было это лет пятнадцать назад, – начал он, как вдруг к ним подошёл контролёр и попросил у Раисы Эдуардовны билет. Проверив его валидатором, он пошёл дальше, а Дмитрий продолжил свой рассказ: – Я приехал в какой-то посёлок по делам и не знал, где находится какая из улиц. Такси не было, правда, их потом, как я узнал, вообще не было, а единственный автобус сломался. Я не знал, что мне делать и куда идти, – он, сделав паузу, продолжил: – Помню, что какой-то мальчишка шёл по улице и я был вынужден спросить у него дорогу. Он объяснил мне, по какой дороге идти, и в конце концов я забрёл в дремучий лес, – Дмитрий сделал паузу. – Сукин сын, мать твою, заставил переться. Чтоб ему пусто было, шутнику такому, – было видно, что Дмитрий был зол. Зол на мальчишку, а ещё больше на самого себя. Он так и не понял, как он купился на эту шутку? – затем он продолжил свой рассказ: – Хорошо, что близко деревня оказалась, и я каким-то образом вышел к ней.
Раиса Эдуардовна предположила:
– Бог помог.
– Да какой там бог, – кинул Дмитрий. – Я верю, что тогда мне помог лишь только случай, – затем он добавил: – В тот вечер на небе была полная луна и звёзды мерцали в ночи. Вот они-то и помогли мне, а бог тут совсем ни при чём.
Раиса Эдуардовна не согласилась:
– Вы неправы, Дмитрий, бог везде.
Дмитрий жестоко улыбнулся:
– Я поспорил бы на этот счёт, – затем он продолжил свой рассказ: – Значит так, – продолжал он. – Когда я пришёл в деревню, меня, как и полагается, встретила свора собак, – затем он уточнил: – И это были не просто собаки, а огромные псы непонятной породы с ярко-алыми глазами.
Женщина сказала:
– Мистика какая-то, – и затем добавила: – У собак не могут глаза быть ярко-алыми.
Дмитрий как будто отрезал:
– Только не у этих.
Раиса Эдуардовна вопросила:
– Они что, особенные?
– Не знаю, особенные они или нет, – ответил Дмитрий, – но то, что произошло дальше, – это из какой-то мистической истории.
Раиса Эдуардовна с интересом и настороженностью в голосе поинтересовалась:
– Что же это?
– Начнём с того, что я вышел из леса и попал на тропинку, ведущую в деревню, – продолжил Дмитрий свой рассказ. – На небе светила полная луна, и звёзды мерцали в ночи. Где-то вдали был слышен вой волков, и собаки побежали по дороге, сверкая ярко-алыми глазами, они остановились возле меня. Затем, обнюхав меня, они окружили меня и начали лаять, словно призывая кого-то. И вот из темноты показалась тень. Это была тень при луне, – пояснил Дмитрий. – Так называемая Лунная тень. Вскоре тень обрела свой облик. Я увидел женщину. Старуху в лохмотьях. Она была одета в старую блузку, какую-то грязную юбку. На ногах кирзовые сапоги. её голова была повязана каким-то старым платком, из которого были видны седые волосы. Её лицо было всё в морщинах. Руки сморщены, очевидно, от грязной работы. На пальцах росли необычайных размеров ногти, которые выглядели настолько уродливо, что можно было сказать, что они уже зачерствели оттого, что их никогда не стригли. Теперь что касается её лица. Не сказать о нём ничего – это, конечно, было б милосерднее, если сказать о нём хоть что-то. Если не считать, что оно было всё в глубочайших морщинах, то ещё на правом глазу был виден белый нарост во весь глаз. По-научному «глаукома». Она закрывала не то что зрачок, а весь её правый глаз, на веке которого ещё в придачу святился громаднейший фурункул, и на веке была громаднейшая закрывающая весь глаз бородавка. Второй её глаз не был такой ужасный, и хотя он тоже не был идеальным, но всё же он мог различать достаточно хорошо то, что он видел перед собой. Различать ту информацию, которую он воспринимал. Те образы, которые он видел не очень отчётливо. Нос старухи был длинный, с горбинкой, словно у орла. Его конец напоминал свиное рыло, а ноздри были как у хрюшки: две маленькие точки. Тут Вадим Николаевич увидел в её левой руке какой-то узелок, а в другой руке – старую клюку. Не зная, что и сказать, он ужаснулся. Ещё никогда в жизни Раиса Эдуардовна не видела такую старуху. Старуху словно из сказки, где есть Кощей, Баба-яга, Кикимора, Леший, Водяной. И их антиподы – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович – защитники земли Русской. Герои русских сказок.
Раиса Эдуардовна, выслушав описание старухи, улыбнувшись, сказала:
– Эта какая-то Баба-яга из народных сказок.
– Возможно, и так, – согласился Дмитрий. – Но мне кажется, что эта старуха была что ни на есть колдуньей.
– Колдуньей, – усмехнулась Раиса Эдуардовна. – Скорей, ведьмой.
– Тогда я не знал, кто она такая, – продолжил свой рассказ Дмитрий. – Мне тогда показалось, что я увидел злую ведьму из сказки Вильгельма Гауфа «Карлик Нос».
Раиса Эдуардовна с чисто женским любопытством поинтересовалась:
– Вы любите сказки?
На что Дмитрий ответил:
– Сказки любят все. Жаль, что с возрастом детские сказки становятся реальной жизнью, а не наоборот.
– Вы совершенно правы, – согласилась Раиса Эдуардовна с Дмитрием. – Жизнь – это не сказка, и прожить её – не поле перейти.
– Так оно и есть, – согласился Дмитрий и продолжил свой рассказ: – Когда я увидел эту женщину, я чуть-чуть, признаюсь, вздрогнул, – затем добавил: – Согласитесь, не каждый раз увидишь что-то подобное.
– Я с Вами совершенно согласна, не каждый раз можно такое увидеть, – затем она добавила: – Подумаешь, дрожь берёт.
– Итак, – продолжал свой рассказ Дмитрий. – Вы спросите, что было дальше? – он, сделав паузу, сказал: – Дрожь берёт, – он перевёл дух. – Женщина монотонным тоном, похожим на шипение змеи, спросила: – Кто здесь? – Дмитрий, снова сделав паузу, продолжил: – Я тихо, словно шёпотом, ответил: – Я, – женщина спросила: – Кто я? – не зная, что сказать в ответ, я растерянно произнёс: – Я заблудился, – сказал я, не зная, что сказать ещё, – затем он добавил: – Я был растерян и не мог собрать мысли в едино. Я тогда не знал, что это за место? Я сказал: – Я приехал из города и не знаю, куда попал, – женщина спросила: – Кого Вы здесь ищете? – я ответил: – Марью, – затем добавил: – У меня для неё плохие новости, – старуха поинтересовалась: – Марья, эта которая Мщэртц? – затем ответила: – Её дом на окраине деревни, – затем она показала на дорогу. – Идите по этой дороге, она выведет к хате Марьи, – затем она сказала: – Но Вы прогуляетесь зря. В доме никого нет, – я спросил: – А где она? – Я не знаю, – ответила женщина. Затем она добавила: – Я только оттуда, и дом пуст, – я спросил: – Вы не знаете, где она? – затем добавил: – У меня срочное дело.
Тут Дмитрия прервала Раиса Эдуардовна. Она заявила:
– Стоп, хватит, – затем сказала. – Будьте естественней, не говорите так, как будто бы Вы никогда не рассказывали истории. Слушать – уши вянут, – затем она попросила: – Будьте естественным. Она, я. Это так понятно. Говорите лучше самую суть, – попросила она, а не я и не она.
Дмитрий ответил:
– Хорошо, – затем заверил: – Постараюсь, – затем он продолжил свой рассказ.
И чтобы снова не возвращаться к местоимениям «я» и «она», я продолжу писать эту историю в том смысловом контексте, в котором всё происходящее дальше будет написано в том порядке, если бы Дмитрий был там.
Итак, начнём.
– Этот дом давно пуст, – сказала старуха. – Хозяева давно переехали.
– Переехали? Куда?
– На кладбище.
– Как на кладбище? – удивился я. – Этого не может быть! – тупо переваривал я сказанное этой женщиной. – Не позже, как три дня назад, я имел с ними разговор, и они приглашали меня к себе погостить.
– А Вы кем им приходитесь?
– Я знаю Марью, – ответил Дмитрий и добавил: – Я учился с ней в одном классе.
Старуха поинтересовалась:
– Как Вас зовут?
– Дмитрий, а Вас?
Старуха представилась:
– Пелагея, – затем она сказала: – Мой дом находится в лесу, если не боитесь, то можете переночевать у меня.
– Я согласился, – он сделал паузу, затем продолжил: – Она привела меня к себе домой. Правда, это не было похоже на дом, скорее всего, этот дом выглядел как дом. Он сбыл бревенчатым. И не просто бревенчатым, а бревенчатым с большой буквы этого слова. Мало того, что он был построен более ста лет тому назад, к тому же он был выложен из брёвен целого дерева. Он был построен в два этажа, но можно было сказать, что он был сделан в пятиэтажный дом. Это, по сути, был целый замок. Деревянный замок, в котором проживала Пелагея. Мы вошли внутрь. Внутри он состоял из одной комнаты и кухни. Печь, на которой спала Пелагея. У стены стоял огромный сундук, и висевшие на стене часы с кукушкой прокуковали полночь. Окна были маленькие. На них висели закреплённые на веревке шторы. Света не было, и поэтому на столе, стоявшем у окна, стояла керосиновая лампа. В общем, деревенская жизнь – это деревенская жизнь, и ничего более. Войдя в хату, Дмитрий осмотрелся. Он ещё никогда не видел таких домов, и тем более не был внутри. Как уже было написано, на столе стояла лампа, и тихо её пламя мерцало в ночи. Пелагея попросила меня открыть окно, и, когда я это сделал, я услышал тишину.
– Да, – подтвердил он, – это была самая что ни на есть тишина. Та тишина, которую мы хотим услышать и никогда не слышим, потому что мы разучились слушать тишину.
Раиса Эдуардовна заметила:
– Да Вы романтик.
– Романтик не романтик, а тишину слушать мы разучились, – затем он сказал: – Посмотрите на мир, все куда-то спешат, боятся потерять что-либо, – затем он сделал вывод: – Отсюда стресс, а стресс – это лишь одна тревога и забота, чтобы его снять, – затем он сказал: – Снимая стресс стрессом, человек становится панически нестабильным, и, в конце концов, в лучшем случае, он лечится у невролога, а если нет, то в больнице, – он сделал паузу и добавил: – Согласитесь же, я прав?
Раиса Эдуардовна сразу же согласилась с Дмитрием. Она знала, что Дмитрий прав. Стресс – это худшее, что может представить себе человек. Стресс убивает, а не вдохновляет на подвиги и покойную, безмятежную жизнь.
– Знаете, – сказала она, – порой и мне кажется, что я бегу и бегу по дороге жизни, не могу остановиться. Вокруг меня одни проблемы, а тишины нигде нет.
– Люди разучились слушать, – сказал Дмитрий. – Я их не обвиняю и не могу обвинить в этом. Все люди подстраиваются под быстротечность жизненного пути, а не жизнь под людей, – затем он продолжил: – В доме старухе было тихо и покойно. На улице была тишь. Я слышал пение птиц и шум ветвей деревьев. Тихо и спокойно было вокруг. Старуха Пелагея спросила:
– Тишь – это прекрасно, не правда ли?
– Да, – тихо ответил я. – Здесь покойно.
Старуха Пелагея подошла к печке и сказала:
– Я сегодня сварила пшённую кашу, будете ужинать?
– Не откажусь, – я встал со стула и подошёл к печке, у которой стояла старуха Пелагея, и…
– Давайте договоримся, – перебила рассказ Дмитрия Раиса Эдуардовна и недовольно бросила: – Что Вы старуха и старуха, обидно, ей-богу, – затем она продолжила: – Я же не говорю, что старый мужик – старик, а старуха – баба.
Пристыженный своим невежеством Дмитрий насупился и продолжил:
… – и поинтересовался: – Вам помочь?
Пелагея посмотрела мне в глаза и сказала:
– Дрова принеси, они там, во дворе, у сарая.
– Я вышел из дома и, пройдя во двор, прошёл к стоя;щему неподалеку сараю. Около двери лежали три или четыре полена дров. Я взял их и пошёл обратно в дом. В какой-то миг я услышал вой из глубины лесной чащи. Я остановился и осмотрелся вокруг, – он сделал паузу и признался: – Я вздрогнул. Мне стало жутко. Жутко не по себе. По всему телу пробежала дрожь. И вдруг я увидел в глубине лесной чащи чьи-то алые глаза, – затем он пояснил: – Те самые глаза, которые я видел у собак, которые я видел на дороге перед тем, как я увидел ста… – затем он поправился и сказал: – Пелагею, – затем он продолжил: – Они смотрели на меня, словно изучая меня, – затем он продолжил: – Моё тело остолбенело, и я даже не мог пошевелить ни одним мускулом, – затем он продолжил: – Мы смотрели друг на друга и не шевелились. Что это было? Это я не знаю, – затем он сказал: – Я знаю только одно: этот взгляд был жутким, – он сделал паузу и затем продолжил: – Я не знаю, сколько мы смотрели б друг на друга, если бы ни голос Пелагеи. Она позвала меня по имени: – Дмитрий, Вы где? – я на секунду отвлёкся от алых глаз, и, когда я посмотрел в ту сторону, уже их не было. После чего я облегчённо вздохнул и пошёл к дому. Идя к дому, я чувствовал на себе чей-то незримый взгляд. Подойдя к дому, я спросил Пелагею, есть ли в лесу волки или какие-либо иные животные, у которых есть алые глаза.
Пелагея спросила:
– Вы видели эти глаза?
Я пожал плечами и сказал:
– Я сам не знаю, что я видел, а что нет.
– Возможно, Вы видели то, чего не было?
Я снова огляделся, и мне стало снова жутко. Я знал, что у меня никогда не было таких ощущений, но всё же я знал это ощущение. Оно было мне знакомо. Я не мог вспомнить, где я первый раз ощутил это чувство. Чувство жуткости и страха перед… – Дмитрий сделал паузу, а затем продолжил: – Перед чем-то неизбежным. Я не знал, что ожидало меня там. Я посмотрел на Пелагею и увидел в её взгляде что-то непонятное, что-то мистическое. Словно предвещало что-то мистически-непонятное. Пелагея вдруг сказала:
– Ко мне приехала моя внучка, – она сделала однозначную паузу и добавила: – Я хочу, чтобы Вы с ней познакомились.
 
Глава 2. В гостях
 
Итак, Дмитрий вошёл в дом Пелагеи. Прошёл к печи и, сложив дрова у топки, вошёл в комнату. Когда он вошёл в комнату, он увидел сидящую за столом маленькую девочку. У неё были красивые длинные распущенные волосы. Глаза, словно угольки, маленький аккуратный нос. Продолговатое лицо. На вид ей было около девяти-десяти лет, но в отличие от девочек её возраста у неё уже сформировалась полноценная грудь и она носила бюстгальтер.
Дмитрий увидел девочку и поздоровался с ней. Та поздоровалась в ответ и представилась:
– Меня зовут Алиса.
– Дмитрий, – ответил мужчина, чувствуя себя почему-то неловко.
Алиса предложила сесть за стол, а Пелагея, растопив печь, стала варить ужин.
Алиса спросила:
– Как Вы здесь оказались?
Дмитрий посмотрел в окно и ответил:
– Я приехал по делам, и какой-то мальчишка сказал мне, как добраться в пункт назначения. Шутник. Так я и оказался в этом лесу, – затем он добавил: – Если бы не Ваша бабушка, то я и не знаю, что было бы со мной.
– Да, – согласилась Алиса, – у нас тут по-своему гиблые места, – она, сделав паузу, добавила: – Кто в наш лес попадёт, сгинет вовек.
В эту самую секунду, словно слыша, о чём толкуют двое сидящие за столом у окна, Пелагея сказала:
– Не такой уж гиблый у нас лес, – она сделала паузу. – К нам забредают те, кто теряется в… – тут она сделала паузу, а затем добавила: – В суете мирских дел.
Дмитрий удивлённо поинтересовался:
– О чём это Вы говорите?
– Так, – небрежно бросила Пелагея, – пожалуй, ни о чём.
– И всё-таки?
– Всё-таки, – на секунду задумалась Пелагея. – В этом месте покой и тишина, – затем она сказала: – Многие смертные хотели бы попасть сюда, но не каждому это дано.
Дмитрий, слушал Пелагею до конца, но, впрочем, вовсе не понимал её. Что означали в действительности эти слова? Покой и тишина. Помните: «ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ». Может быть, это и был сон? Покойный и безмятежный сон. Так, может быть, всё, что происходило сейчас с Дмитрием, – это сон? Сон, и более ничего. По этому поводу много вопросов, и ещё больше ответов. Но всё же? Для начала давайте разберёмся, что есть сон? Сон – это единственная наша ипостась в отдыхе и перемещение нашего сознания в иную реальность путём перехода нашего сознания по ту сторону само;й реальности и осознание его личностью.
Что такое сон человека?
Сон представляет собой пассивный отдых организма и является важной составляющей здоровья человека. Здоровый сон считается залогом успеха в карьере, учёбе и в жизни. Он способствует переработке и хранению информации, облегчает закрепление изученного материала и реализует подсознательные модели ожидаемых событий. Кроме того, во время сна вырабатывается ряд важных гормонов, идёт регенерация тканей, восполняются физические силы.
В физиологическом отношении сон является условием для восстановления жизненных сил и запаса энергии в организме человека. В психологическом плане сон – это приостановление реагирования человека на окружающий мир посредством восприятия и действия.
Итак, если сон представляет собой пассивный отдых организма и является важной составляющей здоровья человека, а гипноз – это вре;менное состояние, характеризующееся резкой фокусировкой внимания и высокой подверженностью внушению; состояние гипноза вызывается воздействием гипнотизёра. Гипноз – это состояние высокой степени фокусировки внимания, в котором человек очень подвержен внушению. В состоянии бодрствования мозг наполнен разными мыслями, а под гипнозом человек способен очень глубоко сосредоточиться на какой-то одной мысли или ощущении. Где абреакция – это психоаналитический термин, обозначающий переживание заново, чтобы очистить его от эмоциональных излишеств, – своего рода катарсис. Иногда это метод осознания вытесненных травматических событий, а транс – это повышенное нервное возбуждение, помрачение сознания при гипнозе, экстазе и тому подобное. Отсюда возникает вопрос: а не загипнотизировал ли мальчик Дмитрия? И всё, что с ним сейчас происходит, – это на самом деле или лишь всё это ему только кажется. Что, если это только сон и ничего более. Ведь невозможно увидеть то или иное, где есть что-то потустороннее или неземное, это возможно только во сне или в гипнотическом трансе, в который ввели Дмитрия каким-то способом. Мне же кажется, что Дмитрий не спал. Он бодрствовал, и это было жутко.
Дмитрий поинтересовался:
– Что Вы имеете в виду? – затем он предположил: – Я сплю? Я под гипнозом? Я в трансе? Или всё вместе.
Пелагея села за стол и сказала:
– Это здесь ни при чём.
– А что при чём?
Пелагея сказала:
– Только то, во что мы верим, – ответила Пелагея. – В то, что человек хочет получить от жизни, во что попасть, – затем она добавила: – А человек всегда хочет попасть в сказку, – затем она добавила: – Неважно, верит они в них или нет, – затем она пояснила: – Важно то, что наше подсознание верит в несбыточную сказку детской мечты.
Дмитрий спросил:
– И Вы этому способствуете?
Алиса ответила:
– А Вы как думаете?
Дмитрий, Пелагея и Алиса сидели за столом и о чём-то вели беседу. После того как Дмитрий понял, что это всё же не сон, он ничуть не испугался. Дело в том, что он верил в судьбу, и сейчас, когда он оказался здесь, он понимал, что ничто не происходит понапрасну. На всё есть какая-то причина. Вот и сейчас причина найдётся. Ведь не зря он оказался здесь, в этом мире. Вообще, считал он, всё в этом мире не происходит, потому что так происходит на самом деле. Ведь всё в этом мире подчинено законам времени и его временно;го пространства. Дмитрий подумал: «Что, если это и есть сдвиг во времени, в его временно;м пространстве. Ведь время и временно;е пространство – две разные составляющие единого времени – его относительности». Две составляющие этого фактора и были неотъемлемыми составляющими двух временны;х точек: точки времени и точки временно;го пространства.
Так что же Дмитрий? Почему он попал в этот лес, где его уже поджидали Пелагея и Алиса? Что они хотели? Что хотели дать или взять у Дмитрия? Почему мальчик отправил его к ним? Этого Дмитрий не знал.
Тут Алиса поинтересовалась:
– Скажите, если у Вас было желание, которое невозможно было осуществить, Вы нашли бы способ его хотя бы приблизить к минимальной цели?
Дмитрий на секунду задумался. Он подумал почему-то, что это проверка.
– Я много хочу, – сказал он, – но мои все желания не сбудутся никогда, – затем он махнул. – Что толку желать, если знаешь наверняка, что эти мечты лишь останутся мечтами, – затем он добавил: – А фантазии тут совсем ни при чём, – он сделал паузу и спросил: – Ведь это не фантазия, а реальность. Я там, где есть, и нигде более, – затем он снова сделал паузу и горько добавил: – Но почему я здесь, не знаю.
Пелагея спросила:
– Вам у нас не нравится?
Дмитрий посмотрел на Пелагею. В его глазах читалась грусть. Он сказал:
– Нравится, – признался Дмитрий. – У Вас тут покойно.
– Тогда в чём же дело?
Тут неожиданно для самого себя Дмитрий признался:
– Я просто устал. Устал от этой бесконечной лжи правительства. Устал от безразличия. Устал… впрочем, если человек устанет, то слова усталости вряд ли можно подобрать. Человек если устаёт, то устаёт ото всего разом или не устаёт вовсе.
– Всё верно, – согласилась Пелагея. – Если человек устаёт, то он устаёт ото всего, – затем она пояснила: – А устать ото всего, это значит устать от само;й жизни в целом, – затем она спросила Дмитрия: – Скажите, а Вы устали от жизни?
– Нет, – однозначно обескураженный этим вопросом, ответил Дмитрий. – Не устал.
– Вот видите, – ответила Пелагея. – Значит, Вы не устали. А говорите, устали от жизни, – затем она заключила: – Человек не может устать от жизни, если не устал от… – тут много ответов на этот вопрос, единственный правильный на него ответ – это… – бесконечной войны между собой и окружающим Вас миром. Мы стремимся изменить мир к лучшему, и земля этому способствует, – затем она тяжело вздохнула и грустно добавила: – Жаль, что люди хотят изменить мир, думая иначе, чем сама земля, Вы, люди, просто уничтожаете её. Уничтожаете своими войнами и политическими распрями.
Тут Дмитрий предположил:
– Вы что-то от меня хотите?
– Да, – призналась Пелагея. – Хотим.
– Что?
– Мы хотим, чтобы Вы донесли до людей то, что они понять не в состоянии.
– Что же это такое?
– Слово, – сказала Пелагея. – Слово о том, как надо жить и что делать.
Дмитрий заметил:
– Я же не Иисус Христос.
– Разве только Иисус Христос проповедовал в мире? – подметила Пелагея. – Пророк Мухаммед, Будда и многие другие люди, включая апостолов церкви.
– Но я – не они.
Пелагея ответила:
– Многие люди считали себя заурядными личностями, а потом из них получались хорошие правители и диктаторы.
– У многих из них была цель в жизни, – ответил Дмитрий. – А моя цель несбыточна.
– А если это не так, – сказала Пелагея, – и Ваша цель близка, как никогда. Стоит только руку протянуть.
Дмитрий не понял:
– О чём это Вы толкуете?
– Я говорю о том, что каждый человек может себе позволить самые что ни на есть несбыточные мечты воплотить в реальность.
– Я не понимаю.
– А по-моему, понимаете, – ответила Пелагея. – Ведь что есть жизнь? Жизнь – это ненаписанная книга, которую пишет сам человек, – она, сделав паузу, предложила: – Пишите книги. Фантазируйте. И Ваши несбыточные мечты лягут в основу какой-либо истории чьей-либо жизни.
Дмитрий уточнил:
– Вы предлагаете мне стать писателем?
– А что? – раздался непринуждённый голос Алисы. – Вы воплотите свои мечты в жизнь романа и научите людей беречь мир.
– Соглашайтесь, Дмитрий, – уговаривала его Пелагея. – Это то, для чего Вы здесь, – сказала она и пояснила: – В этом мире.
Дмитрий задумался. Он понимал, что это предложение – единственный для него выход из сложившейся ситуации. Он был не так богат, можно сказать, даже беден, и это предложение Пелагеи и Алисы, возможно, обогатит его. Обогатит, а люди наконец поймут, что они делают не так в своей жизни. Что им надо изменить. Но это были лишь фантазии. Дело в том…
Дмитрий признался:
– Я никогда не держал в своих руках перо, – конечно, он солгал. Дмитрий много раз держал в своих руках перо, проблема была лишь в том, что он никогда не писал.
Пелагея сказала:
– Если Вы согласитесь, то мы Вам поможем.
– Поможете? – вопросил Дмитрий. – Но как?
– Мы воплотим Ваши мечты в жизнь.
– Я не понимаю. Какие мечты?
Алиса ответила:
– Вы хотите то, что несбыточно. Я Вас понимаю, и мы готовы воплотить Ваши желания в жизнь, – она сделала паузу и продолжила: – Вы спросите, как это возможно? Я отвечу. Мы дадим Вам историю. Историю из жизни, – пояснила она. – История, которая могла бы произойти с любым человеком, – затем она сказала: – Посмотрите в окно. Что Вы в нём видите?
Дмитрий посмотрел в окно и увидел сидящий вдали чей-то силуэт. Лунный свет освещал место, на котором сидела девочка, и можно было разглядеть, что девочка сидела не на стуле, а в какой-то инвалидной коляске. А на ногах у неё было наброшено тёплое одеяло. К ней подошел какой-то человек и посмотрел вдаль, в ту сторону, где находился дом Пелагеи.
Тут Дмитрий представил, что это он стоит возле неё. Он видит эту девочку, сидящую в коляске инвалида. Вдруг он неожиданно ощутил, что это всё в какой-то мере происходит с ним. Что я являюсь участником этой истории, и этот мужчина, то есть тень от него, есть не кто иной, как я. Я рассказчик этой истории или один из её героев. Итак, я вдруг услышал чей-то голос. Чей-то женский голос. Голос этой молодой женщины или девушки. Она, словно телепатически, сказала: «Как-то раз я была в городе. Моя инвалидная коляска стояла возле какой-то реки. Вряд ли можно было сказать, что эта река была наподобие Москвы-реки. Это, конечно, не так. За городом, недалеко от деревни, где я жила, протекала река. Не знаю, было написано об этом ранее, но что не напишешь? Итак, с этого момента и начинается моя история. История, которую я записала в своём дневнике и рассказала в моих письмах и E-mail. Итак, начнём.
Итак, с чего же начать? Впрочем, начну с того, что ко мне, когда я находилась у какой-то речки, ко мне подошёл какой-то молодой человек и, представившись как Павел, спросил разрешения побыть со мной. Я сказала, что меня зовут Марья, и внимательно посмотрела на Павла. Павел был красив. Он не был силен физически, но был чертовски привлекателен. Правда, у него был один физический недостаток. Он был слеп на один глаз. Он рассказал мне, что он потерял глаз, когда ему было семь или восемь лет. Он рассказал мне, что однажды в школе, во время продлённого дня он играл с ручкой и случайно выколол себе глаз. Да уж, не повезло так не повезло. – Эта история произошла на самом деле, много-много лет тому назад, – затем Павел поинтересовался, как такое произошло, что я потеряла ноги. Я рассказала ему свою историю. Рассказала, как по глупости, цепляясь за электричку и проехав на её крыше, можно получить травмы, которые порой остаются на всю жизнь и которые уже никак не исправишь.
Павел посочувствовал мне и сказал, что ошибки не исправить, если они уже совершены. Да, он прав. Некоторые ошибки нельзя исправить, как бы мы этого ни хотели. Одни ошибки исправлять поздно, а другие просто невозможно. Так или иначе, человек совершает за свою жизнь массу ошибок, и многие из них не исправить.
Павел со мной согласился. Он, как никто, знал, что ошибки, или, как он выражался, оплошности, не исправить.

Глава 3. Мечты сбываются

На следующий день мы встретились на том же месте. В руках у него был букет цветов – только что сломанные с дерева ветки белой сирени. Когда я поинтересовалась, почему белые, он ответил, что я, как эти цветы, чистая и непорочная. Я рассмеялась. Такой комплемент мне никто и никогда не говорил. Он пригласил меня к себе в гости, и я почему-то согласилась. Я не знала, почему я согласилась. Понравился ли он мне или нет? Этого я не знаю. Очевидно, в нём меня привлёк его физический недостаток. Он, так же как и я, был инвалидом. Кто поймёт инвалида, если не сам инвалид.
Тут Алиса сказала:
– Вы слышали сейчас начало истории и её продолжение. Вы сейчас видите девочку, у которой нет ног, – она сделала долгую тяжёлую паузу, затем продолжила: – Мы знаем эту историю. Эту девочку. Она одна из многих прочих, потерявших ноги.
Затем Пелагея попросила:
– Расскажите эту историю. Она грустна и бесчеловечна.
Алиса добавила:
– В мире много таких, как она, таких судеб. Напишите об этом и многом ином, – затем она добавила: – Вы спасёте много жизней, написав эту историю.
Дмитрий отвечал:
– Написать-то тяжело, ещё тяжелее издать эту книгу, – затем он спросил: – Где я на это деньги возьму?
Пелагея отвечала:
 – Всё в этом мире порой идёт не так, как нам бы хотелось, а порой мы не ожидаем от жизни то, что она нам преподносит, – затем она сказала: – Надо надеяться лишь на то, что когда-нибудь наши желания воплотятся в жизнь.
– И сколько ждать?
– Порой вечность, а порой и ждать-то не приходится.
Алиса добавила:
– Человеческие желания порой безумны. Они просто невыполнимы для тех, кто их загадывает.
– О чём это Вы? – не понимал Дмитрий. И, как бы оправдывая самого себя, добавил: – Мои желания не безумно выполнимы.
– Разве?
– Разумеется.
– А любовь к той, с кем Вы никогда не встретитесь?
Дмитрий понял, о чём говорит Алиса. Она знала наверняка, решил он, что несбыточные мечты так и остаются несбыточными мечтами. Хотя они и не такие несбыточные. Но всё же порой они несбыточно-жестоки. Жестоки и бессердечны порой. Дмитрий отвечал:
– Это жестоко.
– Я бы могла Ваши мечты претворить в жизнь.
Тут Дмитрий чуть ли не взмолился. Он в отчаянии, что было у него мочи, выкрикнул:
– Но как?
Алиса отвечала:
– Я могу стать ей.
Обескураженный Дмитрий не понимал, что это? Шутка? Жестокая шутка ребёнка, или она не шутит. Но, согласитесь, это безумие. Безумие, что маленькая девочка могла бы заменить женщину, которая её старше на много лет, и та годилась бы той в матери.
– Стать? – Дмитрий подумал, что ослышался. – Это что, не шутка?
Алиса спокойно ответила:
– Это не шутка, – затем она пояснила: – Для кого-то я могу воплотить их потаённые желания, а для кого-то стать их проклятьем, – она, сделав паузу, добавила: – В этом мире это возможно.
Дмитрий задумался: «Этот мир. Что значит, этот мир? Мир параллельной вселенной или мир в мире планеты земля? Что есть мир без вселенной и вселенная без мира? Ничего. Одно не может сосуществовать без иного, – затем он задумался. – Так где же я? – не понимал он. – Что это за мир? И мир ли вообще? А может быть, я уже умер?» С такими мыслями он пришёл к выводу, что он сошёл с ума.
Алиса, словно читая мысли Дмитрия, поспешила сказать:
– Вы не сумасшедший, и мы реальны.
Пелагея добавила:
– Мы те, кто есть на самом деле, и никто более.
Дмитрий, ничего не понимая, вопросил:
– Так кто же Вы такие?
Автор: – В самом деле, кто же такие Пелагея и Алиса? Никто не может с уверенностью ответить на этот вопрос. Алиса – это безумие, а Пелагея – это простая ведьма. Но что есть ведьмины безумия вместе взятые? Лишь только сущность человека. Его хотения и жажда власти. Ведь безумие власти – поём мы песни, а ведьмы их сочиняют. Вот и Дмитрий попал в сети своего безумия, и ведьма была ему в подмогу. Так что же Дмитрий? Он безумен или нет? В мечтаньях безумия человеческие воплощаются в жизнь, и ведовство нам помогает. Мы сходим с ума от своих мечтаний. Тогда и появляется безумие. Хотя безумие разное. Одно есть гениальность, а второе – это сумасшествие. Есть третье безумие, и оно страшней всего. Это безумство праздной жизни. Вертеп её и непосильная кладь. В совокупности этих составляющих появляются Алиса и Пелагея. Они могут появиться в любом из нас и остаться с нами навечно. Единственный способ этого не допустить – это контролировать свои желания, свои мысли.
Дмитрий контролировал их, но его желание было так велико, что в какой-то момент он не сдержался, и его желание овладело им. Он понимал, что это невозможно, и всё-таки, увидеть ту, которую любишь, было для него сейчас его бичом и спасением. Он понимал, что если это произойдёт, то это всё равно будет нереально. И он сказал:
– Я знаю, что это нереально, и всё же пусть… – тут он прервал свою мысль, и на секунду он ощутил, что чей-то взгляд нежно смотрит на него. Он медленно обернулся и – о господи! Это она. Та самая женщина, американская актриса. Та самая, которую он хотел увидеть. Увидеть, поговорить с ней. Жаль, что он не знал английского языка. Но почему не знал? Знал. Он понял это, когда первый раз увидел её. В эту самую секунду он готов был воспарить от счастья. Жаль, что у него не было крыльев. Хотя почему нет? Стоя перед ней, он чувствовал, что его тело воспарило в небо. Да, оно где-то там, наверху, за облаками. И она вместе с ним.
Дмитрий подумал: «Я знаю, что это не по-настоящему. Что она – это Вы, Алиса. Пусть будет так. Я вижу Вас, и для счастья мне это вполне достаточно, – затем он сделал паузу в рассуждениях, затем продолжил: – Я знаю, что это лишь мои мечты. Мечты – воплощение Алисы в моё сознание. Пусть так. Я согласен».
В этот момент женщина на английском языке спросила:
– Кто такая Алиса?
Дмитрий так же на английском языке отвечал:
– Алиса та, кто нас приблизил друг к другу.
– Что? Не поняла. О ком Вы говорите?
Дмитрий тотчас же ответил:
– А Вы не Алиса?
Женщина отвечала:
– Я вообще не понимаю, о ком Вы говорите? – затем она вопросила саму себя: – Очевидно, я сплю, и всё это мне только снится, – она посмотрела на Дмитрия и тотчас сказала: – Я Вас знаю, – затем она добавила: – Вы снились мне.
– Снился? – удивился Дмитрий. Затем он переспросил. – Я Вам снился?
– Да, – недоумённо ответила женщина. – Вы мне снились, – затем она сказала: – Да, это Вы, – точно сказала, убедившись в том, что она сказала, утверждала женщина. Затем она вопросила: – Как Вас зовут? – затем она ответила сама на свой вопрос: – Дмитрий. Вы говорили мне во сне, – она сделала паузу и, внимательно посмотрев на Дмитрия, спросила:
– А Вы видели меня во сне?
– Я? – нерешительно сказал Дмитрий, сжимая плечи. – Наверное, нет.
– Тогда как же? – не понимала женщина. – Я видела Вас во сне и, очевидно, это тоже сон, а Вы меня видите только сейчас.
Дмитрий признался:
– Я увидел Вас в кино, – затем он пояснил: – В роли… сериале… – затем он добавил: – Тогда я в Вас влюбился.
На что женщина вопросила:
– Может быть, Вы влюбились не в меня, а в мою героиню?
– Нет, – однозначно ответил Дмитрий и однозначно добавил. – В Вас.
Женщина была польщена услышанным. Дело в том, что ей ещё никто и никогда не признавался в любви таким образом. Всё было. И письма от поклонников, и цветы, и многое иное. Но чтобы так? Этого не было вовсе.
– Я Вас понимаю, – ответила женщина. – Каждый мужчина может влюбиться в любую женщину, – затем она с сожалением добавила: – Жаль, что большинство из них влюбляются не в меня, а в моих героинь.
– Мне сразу же понравились Вы, – однозначно ответил Дмитрий. – Вы мне сразу понравились, – снова сказал он. – Понравились, а потом я в Вас влюбился.
Женщина понимала, что Дмитрий говорит правду. Впрочем, это было видно по его лицу. Ведь говорят – лицо не обманешь. А она была ещё и знаменитой актрисой американского кинематографа. Она сказала:
– Я вижу, Вы говорите правду, – затем она добавила: – Вы действительно меня любите, и я Вам за это признательна, – затем она сказала: – Я хочу подарить Вам этот тихий и безмятежный вечер. Смотрите, – сказала она, – вы видите этот корабль? Корабль, в котором есть хорошая кухня, в которой можно отужинать, – она ласково посмотрела на Дмитрия и попросила: – Пообедайте со мной, – и добавила: – Пожалуйста.
Дмитрий, конечно, согласился.
Итак, Дмитрий по трапу зашёл на корабль. Это скорее был не совсем корабль, а лишь то, что называлось плавучим рестораном. Он был двухпалубный, и на обоих палубах расположился роскошный ресторан.
Полумрак и тишина вокруг. Всё спокойно, покойно вокруг. Светило на ночном небосклоне ночное светило. Бабушка-луна улыбалась учтиво. Она будто говорила:
ЛУНА: – Добро пожаловать на ужин. Здесь покой и тишина вокруг. Здесь никто не помешает Вам. Покой и тишина, умиротворение. Садитесь, дорогие гости, за стол и трапезничайте на здоровье. Все горести оставьте там, а здесь веселитесь всласть и отдыхайте, гости дорогие.
Мерцали звёзды, говоря:
ЗВЕЗДЫ: – Добро пожаловать сюда. Ночные гости города. Вы будете довольны.
Покой и тишина вокруг. Часы снова двенадцать бьют ударов ночи. Корабль ожил. Все гости сели за столы, женщина и Дмитрий тоже. Вот официант подошёл к столу – он меню принёс. Подал меню он гостям и поинтересовался:
– Что будете заказывать?
Женщина посмотрела меню и заказала.
– Лобстеров, грибы в сметане, суп «Минестроне», гаспаччо. Жаркое, стейк. Тёплый салат с лососем. И Ким-Лорен по-Амьенски, – затем она спросила Дмитрия: – А Вы что будете? И, видя удивлённое лицо Дмитрия, она поняла, что заказ она сделала самопроизвольно только для себя. Она пригласила Дмитрия на ужин, значит, он первый должен был заказать или она должна была заказать сразу двоим.
Дмитрий сделал глотательное движение. Дело в том, что он был голоден, а заказ женщины разыграл у него аппетит до чёртиков. К тому же он не знал, кто за всё это заплатит.
Женщина сказала официанту.
– Всё это по два блюда, – и добавила: – Пожалуйста.
Официант взял меню и ушёл выполнять заказ.
Дмитрий недоумённо сказал:
– Это дорого, – затем он спросил. – Кто за всё это будет платить?
Женщина успокоила Дмитрия.
– Не беспокойтесь об этом, я угощаю.
В разных странах в ресторанах расплачиваются каждый по-своему. В России за всё платит мужчина. В Европе каждый платит за себя. Вы спросите, почему так? На этот вопрос есть только один ответ. Привычка, чувство достоинства. В России мужчина платит за всех, потому что он по своему принципу идиот. А в Европе каждый платит за себя. Вы спросите почему? Да потому что каждый себя уважает и никогда не позволит заплатить за него кому-то. Так что можно заключить следующее из вышеизложенного. Российские женщины не имеют к себе ни чувства достоинства, ни уважения. Им просто накуриться и напиться, а потом пойти вразнос. Самоуважение на нуле. Что уж говорить об остальном. А ещё будущие матери. Позор.
– Нет, – ответил Дмитрий. – Я не привык, чтобы за меня кто-то платил.
Женщина легонько улыбнулась.
– Позвольте сегодня сделать исключение, – она сделала паузу, затем попросила: – Позвольте мне сегодня показать Вам мой мир, – затем она добавила: – На этом корабле всё бесплатно, – затем она пояснила: – Здесь нет такого понятия, как денежные средства.
– Тогда что же?
– Здесь есть такие понятия, как покой и тишина. Эта и есть плата за ужин. Смотрите, – продолжала она. – Как красиво, неправда ли?
Дмитрий посмотрел на реку и увидел, что корабль плывёт. Вокруг тишина. Пахло лесом. На небе звёзды мерцали, и улыбалась, освещая дорогу по водной глади, бабушка-луна. Покой и тишина вокруг. Душа отдыхает от мирских забот. Два официанта принесли заказ, сделанный женщиной, и, поставив его на стол, ушли. Приятного аппетита.

Глава 4. Женщина и мужчина
 
Итак, приятного аппетита, Дмитрий. Вот и сбылось Ваше желание. Мечта, которая преследовала Вас с тех самых пор, как он увидел эту девушку. Что теперь Дмитрий? Что дальше? Сумеет ли он удержать свою мечту в своих руках или отпустит её, как упускал её до сих пор. Впрочем, упускал – это всё же сказано пафосно. В конце концов, Дмитрий мог только мечтать об этой встрече. Надеяться, что она когда-нибудь произойдёт. Но он знал, что это лишь только мечты. Мечты, которые никогда не сбудутся, и надеяться на обратное было бы глупо. И вот теперь, когда он встретил её – любовь всей своей жизни, он был готов говорить с ней. Открыть ей свои чувства. Но как? Как любой мужчина, он не мог найти нужных слов, чтобы начать этот разговор. И, понимая это, женщина сказала:
– Мне скучно, – намекнула она. Затем попросила: – Расскажите о себе.
Дмитрий тяжело вздохнул. Ему было нечего рассказывать о себе. Да и что рассказывать звезде американской киноиндустрии. Она, наверное, всё слышала не раз, и не на сцене также.
– Вы не можете мне ничего сказать, – сказала женщина. – Я Вас понимаю, – затем она подсказала: – Знаете, забудьте о том, что я актриса, и говорите со мной обычно, как с женщиной, а не как со знаменитостью.
Мужчина тяжело вздохнул. Он ответил:
– Это не так уж просто, – затем он сказал: – Я вижу перед собой женщину, но и знаменитость также. И это мне…
Женщина его перебила, сказав:
– Забудьте об этом и расслабьтесь. В конце концов, посмотрите вокруг, я думаю, Вы никогда не были так покойны, как сейчас, – затем она добавила: – Успокойте своё сердце, сгармонируйте его с самим собой. Отбросьте всё, что Вам мешает начать разговор, и, как Вы это сделаете, Вы почувствуете, что Вам будет легко начать этот разговор, – затем она добавила: – Поверьте мне, я видела мужчин, много в своей жизни, которые, увидев женщин, не могли с ними заговорить. Когда же они определятся, с чего начать разговор, они начинают его с одной фразы, будто оправдываясь: «Извините, мы, случайно, незнакомы?» Женщина усмехнулась. Её рассмешило слово «незнакомы». Ведь уместнее было слово «знакомы», а не «незнакомы».
Мужчина усмехнулся. Он понимал, что имела в виду женщина, и это ему было толчком начать хоть какую-то беседу. Он сказал:
– Порой мы говорим на русском языке, – затем он подчеркнул, – да и вообще на всех языках мира так, что не понимаем друг друга, хотя так очевидно, что многие языки схожи друг с другом.
– Я знаю английский и испанский языки, и, поверьте мне, они не так схожи меж собой, как могло бы показаться, – затем она добавила: – Разве только отдельные слова в разных языках схожи по своему произношению и правописанию, – затем она утвердила: – И только.
Дмитрий грустно ответил:
– Люди строили храм и возвели его до небес, – затем он добавил: – Но бог посчитал это за то, что они не любят бога, а хотят сравняться с ним. Тогда он проклял этот храм и людей в определённом смысле этого слова. Затем он просто разобщил их, сделав свой народ многоязычным.
Женщина спросила:
– Вы считаете, что этого он делать не смел?
– Неважно, что я считаю, о чём думаю, – сказал он. – Важно только то, что это произошло, – затем он сказал: – Разве плохо было бы, если люди общались на одном, универсальном языке.
– Такие языки существуют, – ответила женщина и привела пример. – Это язык живописи, музыки и, наконец, универсальный язык в мире – это эсперанто. Я уж не говорю о языке жестов.
– Но люди не говорят на эсперанто, – заметил Дмитрий. Затем подчеркнул: – Так же как и на латыни, – затем он сказал: – Оба языка мертвы. На них мало кто общается, а учат и того меньше, – затем он сказал: – Эсперанто – язык, созданный в Польше варшавским лингвистом и окулистом Лазарем Людвигом Марковичем Заменгофом в 1887 году. Так что он не так стар по сравнению с латынью, которая появилась приблизительно в VI веке до нашей эры. И всё равно, – продолжал он, – он исчез, – затем он предположил: – Так может быть, латынь – это и есть первый язык человечества, который был забыт?
Женщина согласилась:
– Это вполне возможно, хотя и недоказуемо.
– Точно, – согласился Дмитрий и однозначно подчеркнул: – Недоказуемо.
Женщина спросила:
– Что Вы любите?
– В каком смысле?
– Музыку, литературу, живопись? – затем она удивлённо вопросила. – А может быть, Вы любите что-то иное?
Дмитрий спросил:
– А Вы что любите?
– А что?
– Хотелось бы не выглядеть идиотом, – признался он. – Если мы будем говорить о чём-то своем, что…
Женщина поняла, что имеет в виду Дмитрий. Она сама не раз в жизни слушала чей-то бред, делая вид, что она его понимает. Сейчас же она этого не хотела. Она хотела не притворяться, что понимает собеседника, а действительно понимать его. И она предложила несколько тем на выбор:
– Что выбираете? Литературу, музыку или живопись?
Дмитрий, на секунду задумавшись, ответил:
– О живописи.
– Вы любите живопись? – заинтересованно спросила женщина. – А в каком направлении?
– Я люблю абстракционизм, – сказал Дмитрий, – а также жанр человеческой натуры, то есть портреты, а также натюрморты.
Женщина уточнила:
– Вы любите портреты людей обнажённой натуры или просто портреты?
Дмитрий однозначно ответил:
– Портреты, – затем он добавил: – Но если портрет обнажённой натуры маслом, века так семнадцатого-восемнадцатого, то я и на них посмотрю, – затем он добавил: – Я люблю всё прекрасное: картины в каком бы то ни было его представлении, портреты и всё.
Женщина пояснила:
– Я просто хотела узнать, – поспешила сказать женщина. – Какие портреты Вам больше по нраву, – затем она поинтересовалась: – Какой портретист Вам нравится больше других?
– Эмиль Огюст Ублен. Emile Auguste Hublin, 1830–1891, Франция.
Женщина поинтересовалась:
– А что в его картинах Вам нравится?
– На мой взгляд, – ответил Дмитрий, – в них изображена чистота человека. Его горе, печали и радости. Они написаны без прикрас и без того непонятного художества, которое есть сейчас.
– Что Вы имеете в виду?
– Раньше художники писали портреты людей только маслом, и люди выглядели на самих портретах как люди, а сейчас пишут картины чёрт-те чем, – затем он, сделав однозначную паузу, утвердил: – Нет, картина должна быть маслом, а не акварелью.
Выслушав Дмитрия, женщина поняла, что имел в виду он. Действительно, нынешние художники не пишут маслом, это слишком дорого. Они просто лепят, штампуют картины, как конвейер, а чем? Это для них всё равно. Надо только продать, и всё. А об искусстве можно забыть.
Вообще, что делает художник? Художник всегда пишет чувства людей, их радости и страдания. Их превосходство над другими – их беспомощность.
Сейчас же этого нет. Есть только копии картин на продажу, а новых нет.
Женщина поинтересовалась:
– Вы считаете, что художественное искусство искоренило себя?
– Нет, – возразил Дмитрий. – Оно себя искореняет, – затем он сказал: – Осталась только живопись, а чувства искренности нет. Да и откуда ему взяться? – продолжал Дмитрий. – Сейчас все строится на деньгах, – продолжал он, а раньше художники были искренние.
Женщина добавила:
– Искренние, потому что голодные.
– Возможно, – согласился Дмитрий. – Но, мне кажется, что тогда всё же люди были иные, чем сейчас. У них были иные ценности, чем сейчас.
Женщина тяжело вздохнула:
– Возможно, Вы и правы, – затем она поинтересовалась. – Скажите, а какая картина этого художника Вам нравится больше всего?
– Мне нравится портрет Кароль Дюран, написанный Огюстом Убленом в 1890 году, за год до его смерти.
– А что в этом портрете Вам нравится?
– Простота и в то же время загадочность само;й Кароль Дюран, – затем он подчеркнул: – Её чистота и женственность. Затем он поинтересовался: – А Вам какие художники по душе?
Женщина, недолго думая, ответила.
– Хосе де Рибера.
– Кто? – Дмитрий подумал, что ослышался, затем спросил: – Вам нравится испанское искусство?
– Я люблю произведения испанских классиков жанра приключения, и, когда я смотрю на картины испанских художников, я представляю себя героиней какой-нибудь написанной на холсте её истории.
Дмитрий поинтересовался:
– А почему именно Рибера, а не, скажем, Караваджо? – затем он вспомнил: – Хотя Караваджо итальянец, – затем он продолжал: – И всё равно, почему Рибера? А не Хуан Грис, Висенте Лоренс Портанье или Хуан Пандоха де ла Крус?
Женщина пожала плечами:
– Не знаю, – сказала она. – Нравится, и всё.
– А какая картина Вам нравится этого живописца? – спросил Дмитрий и напомнил: – Я Вам уже сказал, теперь Вы.
Женщина нахмурилась. Ей не понравилось, что ей напоминали о том, что она знала и без других. Но всё же Дмитрий был прав. Теперь её очередь рассказать о своей картине.
– Мне нравится картина «Святая Инесса и ангел, укрывающей её одеялом», – затем она добавила: – Как видите, не автопортрет.
Дмитрий не знал, что это за картина. Но её название звучало однозначно. Дмитрий осторожно поинтересовался:
– Что именно Вам нравится в этой картине?
Женщина спросила:
– А Вы её видели?
Дмитрий признался:
– Только на фото.
– А автопортрет Кароль Дюран?
Дмитрий вынужден был признаться:
– Тоже.
Женщина сказала:
– Я видела эти картины живьём. И поверьте мне на слово, смотреть вживую и на фото или в интернете – совсем не одно и то же.
– Я это знаю.
Затем Женщина продолжила:
– Вы спрашивали, что мне нравится в этой картине? – женщина на секунду задумалась, затем сказала: – В этой картине мне нравится простота написанного. Женщина просто смиренно просит о чём-то, наверное, о защите и смирении своей души. А ангел, словно понимая её, защищает её от невзгод и печалей, – затем она добавила: – Нам – женщинам – этого порой так не хватает!
Дмитрий спросил:
– Чего?
Женщина ответила:
– Понимания, – затем она добавила: – Жаль, что Вы, мужчины, этого не понимаете.
– Не понимаем что?
– Что хотят женщины.
Дмитрий предположил:
– Любви?
– Это во-вторых, – ответила однозначно женщина. Затем спросила: – А во-первых?
Дмитрий однозначно сказал:
– Понимания. Вам – женщинам – не хватает понимания. Вы считаете, что Вас никто не понимает, и, извините меня за прямоту, Вас это бесит.
Женщина тотчас же возразила:
– Да не бесимся мы, – обиделась женщина, но не показала виду. – Нам просто порой обидно, что мужчины с нашим мнением не считаются. Хотя если всё бы было иначе, то, может быть, многих ошибок в жизни мужчины могли избежать.
Дмитрий тихо согласился:
– Возможно, Вы и правы, – затем он на секунду задумался и добавил: – А возможно, и нет.
Женщина вопросила:
– Что Вы имеете в виду?
– Если бы мужчины подчинялись женщинам беспрекословно, то их и мужчинами не назовёшь.
– Верно, – согласилась женщина. – Мужчинами не назовёшь, – потом она добавила: – Они подкаблучники, – затем она поинтересовалась: – А Вы подкаблучник или нет?
Мужчина на секунду задумался. Он сам не знал, кто он. Подкаблучник или нет. Он считал, что подкаблучник – это человек, который ходит под каблуком своей жены, подчиняется ей во всём. Он был не таков. Или просто считал, что он не такой. И Дмитрий ответил так:
– Я не люблю, когда мне приказывают.
– То есть? Вы считаете себя подкаблучником или нет?
– Нет, – однозначно заявил он. – Таковым я себя не считаю и никогда не считал.
Женщина предположила:
– Наверное, Вы так считаете потому, что никогда не были женаты, – затем она попросила ответить на вопрос: – Скажите правду, вообще, у Вас был кто-либо?
Дмитрий признался:
– Нет, не было.
На секунду задумавшись, женщина внимательно посмотрела на Дмитрия оценивающим взглядом и, приступив к очередной порции блюд, спросила:
– Скажите, какие женщины Вам нравятся?
Дмитрий удивлённо посмотрел на женщину.
– В каком смысле? – не понял он и уточнил: – Что Вы имеете в виду?
Женщина пояснила:
– Некоторые мужчины любят недалеких женщин, а некоторые нет, – затем она спросила: – А Вы каких любите женщин?
Дмитрий однозначно ответил:
– Я ненавижу человеческую глупость, от неё много бед, – затем он добавил. – Я также ненавижу выёбистых людей, особенно тех, кто считает себя слишком умным, а на самом деле их ум не стоит и ломаного гроша.
Женщина спросила:
– А меня к какой категории Вы относите?
Дмитрий честно ответил:
– Я не отношу Вас к тем или другим женщинам в целом. Я считаю, что Вы умная женщина.
Женщина была польщена:
– Обоснуйте.
– Если бы это было не так, – сказал он, – то мы бы сидели здесь и болтали бы ни о чём. А нет, – продолжал он, – мы разговариваем.
Женщина осторожно спросила:
– И что, разговариваем?
– За всё то время, пока мы говорим, – продолжал Дмитрий, – я ничего так и не узнал о Вас, – затем он добавил: – А Вы обо мне много, – он сделал паузу и тихо, и однозначно добавил: – Разве это не признак женского ума – узнать о собеседнике всё, притом ничего не рассказав о себе.
Женщине было приятно, что её так оценили. Да, признаться, она сама предполагала, что Дмитрий скажет что-то подобное. Проведя с ним несколько часов, она немножко поняла его. Поняла, что он действительно влюблён. Влюблён в неё. Ведь, согласитесь, что не каждый мужчина расскажет о себе всё женщине, не будучи уверенным, что та оценит его искренность.
– Спасибо за искренность, – сказала женщина. – Немногие мужчины готовы сказать правду женщине. Все хотят приврать, а не то и солгать.
Дмитрий заявил:
– Я не такой.
– Я знаю, – сказала женщина, смотря на мужчину ласково-нежным взглядом. – Вы совсем иной. Не такой, как большинство моих поклонников. Поклонники. Только и жаждут продать поскорее, подороже. Для них мы лишь товар и больше ничего.
Дмитрий ответил:
– Не сто;ит ругать их. Все зарабатывают как могут.
Женщина неожиданно спросила:
– А Вы? Вы бы заработали на мне и на таких, как я? – затем она потребовала ответа: – Отвечайте, да или нет?
– Вас – нет, – честно ответил Дмитрий. – Других – не знаю.
Женщина, проанализировав сказанное, тотчас ответила:
– Спасибо за искренность.
Тем временем Дмитрий посмотрел на проплывающий мимо него берег. Темно, на небе светила луна. Мерцали звёзды. Всё стихло вокруг, и вдруг где-то вдали, воспарили в небо стаи птиц и где-то вдали дятел стучит по стволу дерева, и кукушка прокуковала раз.
Женщина посмотрела вдаль и сказала:
– Час ночи.
– Да, – тихо ответил Дмитрий. – Время бежит, оно скоротечно, – он посмотрел на сидящую напротив него женщину и сказал: – Только что была полночь, а уже час прошёл, – затем он сказал: – Я так о Вас ничего и не узнал, а Вы обо мне многое.
Женщина отвечала:
– Не горюйте, – утешала она его. – Мы ещё увидимся.
– Когда?
– Скоро, – ответила женщина. – Я всегда буду в Вашем сердце, оно всегда с Вами, а значит, и я тоже.
К ним подошел официант и, обратившись к женщине, сказал:
– Вам пора.
Дмитрий вопрошал:
– Вы уже уходите?
– Мне пора, – ответила женщина и повторила: – Мне пора.
– Останьтесь, – умолял Дмитрий. – Останьтесь ещё на час.
– Не могу, – ответила женщина. – Это не в моей власти.
– В чьей же?
– В разнице часовых поясов между полушариями, – отвечала женщина. – Когда мы спим – нам снятся сны. Комы бодрствуем – нет, – затем она сказала: – В Америке уже утро, там, где я живу, и мне пора просыпаться.
Дмитрий спросил:
– Мы ещё увидимся?
– Не знаю, – затем она добавила: – Мне бы хотелось познакомиться с Вами не во сне.
– И мне.
– До встречи
– До скорой встречи.
– Я хотела бы что-то подарить Вам на память.
К ним подошёл фотограф:
– Снимок подарите, – сказал он и добавил: – И автограф.
Дмитрий женщине сказал:
– Я хотел бы иметь Вашу фотокарточку, носить её с собой.
Женщина отвечала:
– Хорошо.
Фотограф сделал фото их обоих и по отдельности. А так как это был необычный фотоаппарат, то снимки появились мгновенно. Каждый из них поставил свой автограф на задней стороне фотокарточек, затем обменялись ими.
Женщина сказала:
– Теперь пора.
Плавучий ресторан причалил к берегу, и подали трап. Женщина вышла на берег и, помахав рукой Дмитрию, сказала: – Пора просыпаться, – затем она выкрикнула: – Проснитесь! Проснитесь! – затем она исчезла. Растворилась в воздухе, словно её не было вовсе, оставив Дмитрия на плавучем ресторане.
Дмитрий вернулся к столу и, тяжело вздохнув, подумал: «Почему она сказала проснись? – затем он подумал, что он ослышался и подумал: – Жаль, что это лишь только сон, – он снова тяжело вздохнул и, посмотрев на берег, подумал снова: – Алиса». И здесь он почувствовал, как кто-то или что-то трясёт его за плечи, и откуда-то раздаётся крик: – Проснитесь, проснитесь, проснитесь!
Никто не знал, с чего бы он подумал об этой девочке? Почему после женщины, с которой он общался, он вспомнил об Алисе. Но стоило о ней вспомнить, как он тотчас проснулся и спросонок услышал чей-то голос:
– Он здесь. Сюда.

Глава 5. Спасение Дмитрия
 
Плавучий ресторан причалил к берегу, и подали трап. Женщина вышла на берег и, помахав рукой Дмитрию, сказала: – Пора просыпаться, – затем она выкрикнула: – Проснитесь! Проснитесь! – затем она исчезла. Растворилась в воздухе, словно её не было вовсе, оставив Дмитрия на плавучем ресторане.
Дмитрий вернулся к столу и, тяжело вздохнув, подумал: «Почему она сказала проснись? – затем он подумал, что он ослышался и подумал: – Жаль, что это лишь только сон, – он снова тяжело вздохнул и, посмотрев на берег, подумал снова: – Алиса». И здесь он почувствовал, как кто-то или что-то трясёт его за плечи, и откуда-то раздаётся крик: – Проснитесь, проснитесь, проснитесь!
Никто не знал, с чего бы он подумал об этой девочке? Почему после женщины, с которой он общался, он вспомнил об Алисе. Но стоило о ней вспомнить, как он тотчас проснулся и спросонок услышал чей-то голос:
– Он здесь. Сюда.
Итак, Вы спросите, что дальше? Что произошло с Дмитрием? Для начала давайте поймём, где он находится? А находится он в том же самом лесу, в котором он встретил Пелагею. Он лежал возле дороги и был без сознания. Проходящая мимо него Лика, которая прогуливалась вместе с Марьей и её дочерью Ликой увидели его, и Марья тотчас попросила Лику-старшую подойти к этому человеку и понять, мёртв ли он или находился без чувств. К счастью Марьи и обеих Лик мужчина был не мёртв. Он лежал на земле без сознания и в полной потере ориентации, где он мог бы быть. Так что, когда Лика старшая его как-то привела в чувство, он был в полном недоумении, где он находится и как он сюда попал? Впрочем, он отчётливо помнил женщину, с которой провёл ночь на корабле, – плавучий ресторан. Правда, он так и не понял, слово «плавучий ресторан» – это название корабля или просто плавучий ресторан? Этого он не знал или просто не помнил. Увидев склонившуюся перед ним женщину, он принял её за женщину, с которой трапезничал этой ночью, и тихо, беспомощным голосом сказал:
– А, это Вы… – затем он потерял сознание.
Его нельзя было оставлять в таком состоянии лежащего одного на дороге, и Марья решила перетащить его в свой дом. Хотя она ещё так и не понимала, как это сделать. Она точно знала, здесь он погибнет. Она обратилась к своей подруге Лике:
– Вы можете что-нибудь сделать?
Лика отвечала:
– Возможно, он лежит здесь со вчерашнего вечера, – она посмотрела вокруг и сказала: – Вокруг никого нет, – развела она руками, затем сказала: – Если только за повозкой сбе;гать к лесничему, он поможет.
– Никакого лесничего, – твёрдо отрезала Марья. – У меня в сарае тележка стоит, вот в ней и отвезём его к нам.
Лика посмотрела на мужчину, лежащего на земле, который еле-еле приходил в себя, и спросила:
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
– Что ж, – согласилась Лика. – Дело Ваше.
Сходив домой за тележкой, Лика погрузила в неё Дмитрия, и они поехали домой. Счастье, что в это время и предыдущей ночью была хорошая погода, так что Лика достаточно легко везла тележку на трёх колесах, ту, в которой возят песок или цемент на стройке, домой. А Марья ехала в кресле инвалида по дороге домой.
Поездка для Дмитрия была жестокой. Везде кочки да ухабы, а то и камни на дороге разбросаны после строительства бандитами своих загородных особняков-коттеджей. Так что когда Дмитрия привезли в дом Марьи, он был весь в шишках.
Проснулся он в доме Марьи. Он лежал в тёплой и мягкой кровати и не понимал, где он и как он здесь оказался. Последнее, что он помнил, – это его любимую женщину и ужин с ней. Сейчас, находясь в этом чуждом для него доме, он не мог понять, что с ним произошло и как он оказался здесь. Пересилив невыносимую головную боль, он сел на кровать и обнаружил, что на нём нет абсолютно никакой одежды. Да что там одежды, трусы и то отсутствовали.
«Где это я? – подумал про себя Дмитрий. – Что произошло со мной? – задавал он сам себе этот вопрос. – Мальчишка – гад, – ругал он его. – Что за придурок такой? – ругал он его и самого себя одновременно. – Мальчишка – гад, да и я хорош, поверил россказням идиота. Ведь ясно было самого начала, что он лгал. Подшутил надо мной жестоко».
В это самое время в комнату на своей коляске инвалида въехала Марья. Она увидела, что мужчина встал, и сказала:
– Вам ещё надо лежать, – сказала Марья, подъезжая к нему. – Вам надо лежать.
Дмитрий, увидя Марью, не поверил увиденному. Он видел девочку без ног, её ноги были прикрыты пледом. На ней была надета какая-то серая в полоску блузка. Дмитрий не поверил увиденному, он никак не мог понять, как такая молодая девушка оказалась в таком состоянии – лишилась ног.
Девочка подъехала к Дмитрию и сказала:
– Вам нельзя вставать, ложитесь, – затем она заверила его: – здесь Вы в безопасности.
Дмитрий, ложась на постель, спросил:
– Где это я? Кто Вы? Как я здесь оказался?
Девушка ответила:
– Меня зовут Марья, – сказала она. – Я живу здесь вместе с моей дочерью и подругой, – она, сделав паузу, продолжила: – Мы Вас нашли лежащим на дороге без сознания и привезли сюда.
Дмитрий представился:
– Я Дмитрий, – затем он сказал: – Я этого не помню, – потом он схватился за голову и простонал: – Голова. Как болит голова.
Марья призналась:
– Нам пришлось везти Вас сюда на тележке, отсюда и болит голова, – затем она успокаивала: – Пройдёт, не беспокойтесь.
– Чёрт, – сделал он долгую паузу. – Хорошо, что вы не притащили меня к себе волоком, – пошутил Дмитрий. – Вот было б дело.
– Нет, – однозначно ответила Марья. – Это было бы слишком.
– И то верно, – Дмитрий сделал паузу, затем спросил: – Вы говорили, что с Вами проживает Ваша дочь и ваша подруга, – затем он спросил: – Где они?
Марья измерила Дмитрию температуру и ответила на поставленный им вопрос:
– Они в городе, за лекарствами поехали и лекарем.
– А здесь нет лекаря?
Марья ответила:
– Здесь нет, – затем она добавила: – Мы живём в глуши, и здесь лекарей нет, – затем она добавила: – Глушь, глушь она и есть.
Дмитрий спросил:
– Здесь, это где?
– В…
– Я такую деревню не знаю.
– Она в такой глухомани, не то что название – добираться не доберёшься.
– Но я-то добрался, – заметил Дмитрий. – Да, приехал на электричке.
– А сюда как добрались? Сюда ничего не ездит, кроме автобуса раза три-четыре в день.
Дмитрий тупо вопросил:
– Так я приехал сюда на автобусе? – затем он тупо ответил сам себе. – Не помню, – затем утвердил: – Ну, ей-богу, ничего не помню.
 Итак, прошёл час. Дмитрий вообще ничего не помнил. В его памяти был абсолютный провал. Он подошёл к окну и посмотрел вдаль. Туда, где рос лес. Густой, непроходимый лес. Он всматривался в даль, и чем он дольше всматривался, тем все более жутко становилась у него на сердце. Он чувствовал что-то необъяснимое. Он не мог понять, что именно он чувствовал, но он точно знал, что то, что там есть, не что иное, как нечто ужасающее и в то же самое время прекрасное. Но что это? Этого он не знал.
Марья посмотрела на Дмитрия, затем подъехала к нему в коляске инвалида и, посмотрев в окно, сказала:
– Этот лес полон загадок и сюрпризов, – затем она добавила: – Никто не знает точно, что там, в чаще леса, находится.
Дмитрий озадаченно посмотрел на Марью.
– Никто? – удивился Дмитрий.
Марья утвердила:
– Никто, – затем она добавила: – Кроме самого леса.
Дмитрий удивился. Он понимал или посчитал, что это лишь только легенды деревенских жителей. Как возможно было вообще, чтобы в лесу могло было быть что-то или кто-то? Лес – он и есть лес, и ничего в нём, кроме деревьев, зверей и птиц, не может быть. Тут Марья сказала:
– Этот лес хранит много тайн.
Дмитрий сел на стул и, хоть не веря в сказанное, поинтересовался:
– Каких?
Марья ответила:
– Говорят, что в этом лесу живет одна ведьма, Пелагеей звать.
– Как?
– Пелагея.
Дмитрий уже слышал это имя – Пелагея. Он ещё не мог вспомнить, при каких обстоятельствах и где он слышал это имя. Одно он знал точно: это имя ему знакомо. И на Дмитрия снизошло озарение. Он вспомнил, что он слышал это имя и даже был в гостях у этой женщины. И не просто в гостях, а в её сторожке, в гостях у нее и её внучки Алисы, которая исполнила его сокровенное желание. Но было ли всё это сном или все же реальностью, этого Дмитрий не мог понять. Его мысли были спутаны, а при мысли на эту тему у Дмитрия снова заболела голова и он лёг в постель.
Тем временем из города вернулись обе Лики. Они привезли продукты и лекарства для Дмитрия. Войдя в комнату, Лика-старшая спросила:
– Как он? – имела она в виду состояние Дмитрия. – Он пришёл в себя?
– С ним всё в порядке, – ответила Марья. – Он даже в себя пришёл, – затем она пояснила: – На время, а потом снова уснул.
Лика подошла к Дмитрию и, посмотрев на него, легонько улыбнулась и поцеловала его в губы.
Марья поинтересовалась:
– Что Вы делаете?
Лика посмотрела на Марью и ответила:
– Спасаю его.
Марья недоумённо поинтересовалась:
– Спасаете? Так?
Лика ответила:
– Порой лишь только любовный поцелуй способен оживить человека.
– Любовный поцелуй? – не понимала Марья. – Что Вы имеете в виду? – затем она добавила: – Мы же взрослые девочки и уже мы не верим в сказки, – она сделала паузу и тяжело добавила, глядя на свой обрубок ноги: – Хотя если бы можно было уверовать в сказку, то, возможно, мои ноги снова стали целыми.
– Да, – с сожалением согласилась Лика и добавила: – Жизнь – это не сказка, а жестокая реальность правды бытия.
Марья подъехала на своей коляске-инвалида к кровати, на которой лежал Дмитрий, и, тяжело вздохнув, сказала:
– Если это поможет ему очнуться, то почему бы и нет, – затем она с сожалением сказала: – Если я могла бы поцеловать его, то, возможно, он очнулся бы.
Лика осторожно спросила:
– Вы его любите?
Марья тяжело вздохнула и затем сказала:
– Что толку, что я к нему чувствую, – она снова тяжело вздохнула: – Всё равно он никогда не будет моим, – затем она спросила сому себя: – Кому нужен инвалид? – и, отвечая на свой же вопрос, сказала сама себе: – Никому, – Марья смотрела на Дмитрия, и её сердце разрывалось на две части. Оно мучило её – терзая не только её сердце, но и саму её девичью душу. Затем она добавила: – Порой даже само;й себе.
– Ну, это слишком, – ответила Лика. – Если мы не нужны даже самим себе, то что говорить об иных.
Марья понимала, кого имеет в виду Лика. Она понимала, что всем в этой жизни наплевать на инвалидов. Для всех лучше б их не было вовсе. Но они забывают, что инвалидами могут стать они сами, впрочем, они уже ими стали.
– Это так.
– Ну ладно, – сказала Лика. – Пора что-нибудь поесть, – затем она сказала: – Я пойду что-нибудь приготовлю, – она посмотрела на Дмитрия и сказала: – Сейчас он придёт в себя, – затем она ушла, оставив Марью сидеть у постели Дмитрия, в её инвалидном кресле.
В это самое время проснулся Дмитрий. У него болела голова, но не так, как в первый раз. Она болела у него меньше, и через несколько минут боль прекратилась. Дмитрий посмотрел на Марью и сказал:
– Я всё вспомнил.
Марья недоумённо поинтересовалась:
– Что вспомнил?
Дмитрий ответил:
– Всё.
– Что всё?
– Что со мной произошло, – ответил Дмитрий, добавив: – Но было ли это в реальности, или это лишь только был сон? Этого я так понять не могу.
Марья с присущим женщине любопытством поинтересовалась:
– Так что с Вами произошло? – затем она попросила: – Расскажите, – и добавила умоляюще: – Пожалуйста.
Дмитрий рассказал, что с ним произошло, и, когда он закончил, спросил:
– Вы считаете, что это был сон, или всё же это была реальность?
Марья не знала, что ответить на этот вопрос. Как его обосновать, чтобы убедить Дмитрия в чём-то. Пусть даже это безумие и всего этого не было вовсе. Он верил в то, что это было на самом деле, а может быть, только притворялся, что верил в то, что говорил. Кто знает? Одно было ясно однозначно: он каким-то образом побывал в этом лесу. В лесу, в котором, как верили местные жители, обитало само зло. И этим злом управляла одна женщина. Её звали Пелагея. Но Марья знала Пелагею, и хоть та выглядела словно старая ведьма из народных русских сказок, она никогда не могла причинить кому-либо зла без особых на то оснований. А Алиса? Кто она? Об Алисе она так до сих пор и не слышала. Кто такая была Алиса? Этого она не знала. Но всё же, было ли это на самом деле или нет, этого Алиса не знала. Дмитрия нашли на дороге возле этого леса. А был ли он там или нет, этого она не знала.
– Мы нашли Вас возле дороги в лес, – сказала Марья. – Немудрено, что Вы путаетесь в своих воспоминаниях.
Дмитрий спросил:
– Вы считаете, что я лгу?
– Нет, – ответила Марья. – Вы не лжёте, – затем она сказала: – Но человеческое сознание порой нас подводит, если оно спутанное с реальностью и вымыслом одновременно.
– Вы считаете, что я сумасшедший?
Марья ответила:
– Все в этом мире сумасшедшие, – затем она добавила: – Но в какой степени – вопрос, – она подъехала к окну и, посмотрев вдаль, туда, где рос лес, сказала: – Этот лес хранит много тайн, – она посмотрела на Дмитрия и сказала: – Возможно, он дал Вам те воспоминания, которые Вы хотели, а не те, которые, у Вас были.
Дмитрий согласился с Марьей и добавил:
– В этом случае он выполнил мою самую несбыточную мечту, – у него снова заболела голова, и он поинтересовался: – Лика приехала из города?
– Да, – ответила Марья, – они приехали.
– Что-нибудь есть выпить от головной боли?
Марья ответила:
– Есть, – затем она сказала: – Сейчас я дам Вам таблетку, только мне нужно в кухню… – тут она запнулась и, тяжело вздохнув, добавила: – Добраться, – затем Марья поехала в своей коляске инвалида в кухню, оставив одного Дмитрия, лежащего на кровати.
Дмитрий лежал на кровати и о чём-то думал. Вы спросите, о чём он думал, я отвечу. Он думал о том, как вообще произошло то, что произошло. Он никак не мог понять, что это вообще произошло с ним, и, не найдя никакого ответа, он пришёл к заключению, что, возможно, всё, что с ним произошло, это… что это? Что это? Он ощутил вдруг, как что-то изменилось. Что-то произошло с само;й комнатой. А может быть, это всё было в его сознании? От осознания неизбежного его мозг, от осознания сознания его подсознание, его неизбежного, понимая неизбежного, он понимал, что что-то произошло. Он ощущал нечто необъяснимое, нечто непонятное. Как будто в этом доме находился какой-то иной дом. Помещение, которое находилось в нём. Он не знал, что это за помещение, и вообще ничего не знал. Он мог только догадываться, что есть это помещение, в котором он находился.

Глава 6. Чертовщина

Дмитрий встал с кровати и неожиданно для себя понял, что у него не болела голова. Вообще, он ощущал себя совершенно здоровым, полным сил молодым человеком. Он подошёл к окну и посмотрел вдаль, где рос лес. Вроде бы ничего особенного, лес как лес. Но что-то в этом доме было не то, что-то в нём было непонятное и загадочное. Тут Дмитрий увидел, стоя;щую у калитки пожилую женщину. Вглядевшись в неё, он узнал в ней Пелагею. Она стояла у калитки, и казалось, что она о чём-то думала. Дмитрий не мог видеть, но я могу написать точно, что её глаза были грустны. Она словно жалела, что, возможно, произошло в этом доме. Какая страшная судьба постигла Марью и её мать Клавдию Ивановну Мщэртц. Но что с ними произошло на самом деле, этого никто не знал. Об этом знала только Пелагея. Но она об этом молчала. Да она и не могла говорить об этом с кем бы то ни было. Это была тайна. Тайна, которая ушла вместе с этой женщиной в забвение. Но всё же кое-что осталось. Осталась Марья и её история. Которая была полностью поведана в книге «Мой город 5: инвалид». Я же скажу одно. О человеке! Не цепляйтесь за поезда. Зацепщик – это смерть. Смерть по своей глупости или инвалидность на всю оставшуюся жизнь. Жизнь без каких-либо конечностей и жизнь в инвалидной коляске.
Итак, Дмитрий стоял у окна и видел, как Пелагея пошла дальше. Дмитрий почему-то подумал, что Пелагея пошла к себе домой. А куда она могла идти? Конечно, к себе домой. Но Дмитрий увидел не то, что она шла по дороге, а он увидел, что она, отойдя от калитки, просто исчезла. Растворилась в воздухе.
И тут Дмитрий услышал чей-то женский голос в кухне. Он был весел и радостен одновременно. Дмитрий посмотрел в сторону кухни и увидел, что вся комната изменилась. Она стала светлой и жизнерадостной. Всё горе словно исчезло само собой, и из мрака появился свет. Дмитрий, не понимая, что происходит, направился в кухню. Войдя в кухню, он увидел следующее.
За столом сидели три женщины. Одну из них он тотчас же узнал, сидевшая за столом одна женщина была Марья. К удивлению Дмитрия, эта была не та девочка-инвалид, потерявшая ноги по своей глупости, эта была весёлая и жизнерадостная женщина, со всеми конечностями, которые должны быть у человека.
Справа от неё сидела молодая женщина, которую Дмитрий не знал. Она казалась высокой с ярко выраженными женскими чертами лица, сексуальными формами тела.
Слева сидела маленькая девочка. У неё были чёрные волосы, и были уже видны небольшие окружности в области груди.
Увидев Дмитрия, Марья предложила ему присоединиться к трапезе. Дмитрий согласился. Дмитрий сел на пустующий четвёртый стул и, посмотрев на стол, на котором стоял четвёртый прибор для трапезы, он спросил:
– Что на ужин?
Марья ответила:
– Яичница с молоком.
Вообще. Можно подумать, что, кроме яиц, никто ничего не умеет готовить. Но сейчас простим мы эту неуместность. Ведь сейчас ночь, а ночью какая еда?
Вторая женщина положила в тарелку со стоя;щей на столе сковородки яичницу и налила в стакан молоко.
Марья поспешила сказать:
– Вы незнакомы, – она сначала представила сидевшую с ней за столом женщину. – Это моя подруга Лика, – затем она представила девочку: – А это Лика, – затем добавила: – Моя дочь.
Мужчина представился:
– Меня зовут Дмитрий.
– Очень приятно.
– И мне.
– И мне.
Итак, все наконец познакомились друг с другом. Всё бы ничего, если бы не тот факт, что Дмитрий был в недоумении. Он смотрел на трёх женщин и не мог понять, почему Марья была в полном порядке, а несколько минут назад она сидела в инвалидной коляске и была без ног. Дмитрий не мог понять, как это возможно? Он тупо смотрел на Марью и в его глазах было полное удивление.
Заметив эту удивлённость Дмитрия, Марья поинтересовалась:
– С Вами всё в порядке?
Дмитрий прервал свои мыслительные рассуждения и тотчас же отвечал:
– Со мной всё в порядке.
Марья отвечала:
– Нет. С Вами, очевидно, что-то не так, – затем она спросила: – Что-то произошло, пока Вы были в комнате? – затем она поинтересовалась: – Вам нравится здесь?
Дмитрий нерешительно ответил:
– Нравится, – затем он подумал, что не могло произойти того, что произошло сейчас. Этого просто не могло произойти. Ведь так не бывает, чтобы человек, будучи без ног, а потом у него они появились. Причём собственные. Он смотрел на женщин всё так же удивленно и немного недоумённо. Затем он добавил: – Здесь покойно.
Видя, что Дмитрий так и оставался в раздумьях и нерешительности, Лика поинтересовалась:
– Ваше предложение в силе?
Дмитрий недоумённо спрашивал:
– Какое предложение?
– Ну как же, – напомнила Лика. – Вы обещали сделать предложение Марье.
Дмитрий, услышав эти слова, просто опустил руки. Он не делал никому предложение и не обещал жениться. Он помнил только то, что открыл свои чувства одной женщине, когда они находились на плавучем ресторане.
Дмитрий растерянно отвечал:
– Я никому ничего такого не обещал, – затем он добавил: – Вы ошибаетесь.
В этот самый миг Марья залепила горчайшую пощёчину и, встав из-за стола, выбежала из кухни.
Дмитрий тупо посмотрел на Лику-старшую и тупо спросил:
– Что с ней?
– А Вы не догадываетесь? – отвечала Лика. – Или Вы совсем тупы, или только притворяетесь абсолютным кретином.
Дмитрий вопросил:
– Что?
Лика-младшая сказала:
– Вы лжец.
– Что? – снова не понял Дмитрий. – Лжец? – удивился он и вопросил: – Почему?
Лика-старшая плюнула:
– Дурак, – и, встав из-за стола, ушла.
Младшая Лика сказала:
– Моя мама Вас так любит, – затем она бросила: – А Вы… – затем она вышла из-за стола, оставив Дмитрия одного, в его раздумьях.
Дмитрий тупил. Он не понимал, что вообще происходит? И вот он увидел что-то непонятное. Что-то не поддающееся объяснению. Он не понимал что? Как будто в кухне что-то произошло, но что? Этого он понять не мог. И вот он увидел, как по коридору в инвалидной коляске ехала в кухню Марья. У неё все так же не было ног, и на кресле лежал плед. Увидев Дмитрия, она грустно сказала:
– Вы, конечно, не помните меня, но я Вас отлично помню.
Дмитрий непонимающе смотрел на Марью. Он не понимал ничего. Только что он видел Марью здоровой женщиной, а сейчас? Что с ним происходит? Может быть, он сходит с ума? Этого Дмитрий не знал. Он смотрел на Марью тупым, непонимающим взглядом и наконец еле-еле вымолвил:
– А разве мы должны были быть знакомы?
И в этот миг Марья словно растворилась в небытии. Она попросту исчезла. Исчезла в пустоте временно;го пространства.

Глава 7. Знакомство с родителями
 
И тут, словно по мановению волшебной палочки, всё изменилось. Дмитрий увидел себя в этой кухне, когда он был ещё не в том возрасте, в котором он был сейчас. Дмитрий увидел, что он стоит возле какой-то лавочки, в руках у него были цветы. На нём была надета футболка и брюки. Он раздражительно смотрел на наручные часы, словно ругая кого-то или что-то, очевидно, за задержку.
И вот к нему подошла девушка. Она была красива. Длинные тёмные волосы, тёмные глаза. Да и вообще, она была чертовски привлекательна. Она, словно паря в воздухе, подбежала к мужчине и, увидев у него в руках букет цветов, поинтересовалась:
– Это мне?
– Да, – ответил тотчас же мужчина и добавил: – Это Вам, – и словно подчеркнул: – Дорогая.
Женщина взяла цветы и, понюхав букет, сказала:
– Я очень люблю анютины глазки, – затем она спросила: – Наверное, трудно было сейчас их достать?
Мужчина ответил:
– Совершенно не трудно.
Они любяще посмотрели друг на друга, и их взгляды соединились. Казалось, что они так долго не виделись, что не могли налюбоваться друг на друга.
В какой-то миг девушка прервала молчание и сказала:
– Сегодня я познакомлю Вас с моей мамой, – затем она добавила: – Она у меня непростой человек. Постарайтесь понравиться ей.
– Сделаю все, что смогу, – заверил девушку её парень, затем добавил: – Я не разочарую, уж поверьте.
– Я не шучу, – строго ответила молодая женщина. – Моя мама старой закалки и строгих принципов, – затем она пояснила: – Ей мало кто нравится, – затем уточнила: – Вообще никто.
Парень бодро и жизнерадостно, самодовольно, уверенной интонацией в голосе ответил:
– Только не я. Я понравлюсь.
Девушка отвечала, словно предвещая большое разочарование.
– Дай бог, дай бог, – затем она тихо добавила: – Хорошо, если Вы сейчас правы, а то…
Парень легко улыбнулся:
– Ну не съест она меня.
Девушка тяжело вздохнула.
Парень с удивлением и лёгкостью в голосе поинтересовался:
– Что, съест? – затем он добавил. – Это тогда… – не успев договорить, он запнулся. Дело в том, что его девушка смотрела на своего парня с удивлением. Она не понимала, как возможно такое? Она говорит, что её матушке ничего не нравится в принципе, что ей вообще ничего не нравится. Что она старой закалки и новые веяния политической направленности для неё чужды, и она никогда их не примет, а он? Тут парень, оборвав свою самоуверенную речь, спросил: – Она что, монстр?
Девушка утвердительно покачала головой:
– Да ещё какой.
– Что ж, – сухо ответил парень, у которого с его лица пропала вся спесь самодовольства и уверенности в себе. Теперь он словно боялся того, что с ним может произойти. Ему стало не по себе от взгляда его девушки, который был достаточно прямым и однозначным для того, чтобы жуть охватила собеседника. Жуть и необъяснимый страх перед… Перед чем? Этого парень ещё не знал. Он только тихо добавил: – Я готов принять Вашу маму такой, какая она есть на самом деле.
– Спасибо, – поблагодарила девушка своего парня и тихо добавила: – Спасибо за понимание, – и ласково добавила: – Дмитрий.
Дмитрий тяжело вздохнул. Он понимал, что люди по своей сущности и характеру все разные. Нет ни одного похожего друг на друга человека и его внутреннего мира. Дмитрий шутливо произнёс:
– Что ж, ведите меня, Марья, навстречу моей судьбе.
– Идёмте, – отвечала Марья, волнуясь за будущую встречу. Она надеялась, что всё пройдёт хорошо и её матушке Клавдии Ивановне Мщэртц он понравится.
И, взяв Марью под руку, Дмитрий со своей подругой, а может быть, невестой пошёл навстречу судьбе. Понравится ли он её матушке или нет, это он не знал. Он знал только одно: от этой встречи зависит их с Марьей будущее.
Итак, Дмитрий в квартире Марьи и её матушки Клавдии Ивановны Мщэртц. Сейчас в ней никого не было, поэтому Дмитрий вздохнул спокойно. В глубине души он был рад, что матушки Марьи Клавдии Ивановны Мщэртц не было дома. И хоть эта встреча была неизбежной, Дмитрий надеялся как можно дальше отсрочить её.
Марья же понимала, что если Дмитрий не понравится её матушке, то тот не то, что не войдёт в эту квартиру, этот дом, но и вообще они расстанутся навсегда. Этого Марья не хотела. Она не хотела этого допустить и решила, если что, помочь своему любимому в разрешении какой-либо ситуации.
Марья пригласила гостя в комнату и спросила его:
– Вы голодны?
Услышала ответ:
– От чашки крепкого чая с молоком не отказался бы.
Марья пошла в кухню ставить чай, а Дмитрий остался один, сидя в кресле и смотря телевизор. Канал шестой. Тогда по нему показывали английские и американские программы. В то самое время, когда Дмитрий был в гостях у Марьи, по шестому телеканалу транслировался канал Super-Channel, по которому показывали фильм ужасов «Магазин ужасов» 1960 года Выпуска. В нём растение пожирало людей. Кто не смотрел, Дмитрий рекомендует к просмотру. Этот фильм вроде бы и не ужасный, но ужас в нём присутствует, особенно если не знаешь, где настигнет нас смерть. Казалось бы, безобидное растение, а нет. Оно убийца. И хозяева магазина знали это и никому ничего не рассказали. Посетители приходили посмотреть на этот экзотический цветок, и… смерть настигала их. Но в конце фильма цветок распустил свои цветки зла, и на каждом из них была видна его жертва. Так и поймали тех хозяев магазина, кто скармливал цветку множество человек. Кошмар, не правда ли?
Итак, Марья вернулась и, сев в другое кресло, стоя;щее рядом, посмотрела на экран телевизора и, увидев фильм, довольно неприязненно к этому фильму отнеслась и сказала:
– Когда я первый раз смотрела этот фильм, он у меня вызвал чувство жалости к этим людям, затем безразличия к ним.
Дмитрий поинтересовался:
– Это Вы сейчас о ком?
– Я?! – удивилась Марья. – Об этом фильме, – пояснила она. – Они сами виноваты, что их съел этот цветок.
Дмитрий вопросил:
– Почему?
На что Марья ответила:
– Я считаю, что виноваты эти люди, которые хотели посмотреть на этот цветок и украсть его, – затем она добавила: – В этом надо винить только их самих.
Дмитрий парировал:
– Но это не сто;ит того, чтобы умереть.
Марья однозначно заявила:
– Стоит, – в этот самый момент раздался звонок в дверь. Марья сказала: – А вот и мама пришла, – она встала из кресла и направилась открывать входную дверь.
Последние кадры. Хозяин магазина, видя, что цветок – это зло, попытался его уничтожить, и тот попросту съел его. Пришедшие в магазин две женщины увидели, что этот цветок дал свои плоды. Он разросся на весь магазин и созрел. Увидев раскрытые цветы, женщины, ужаснулись. Они увидели всех тех пропавших людей, которых съел этот цветок. На этом конец.
Следующий начавшийся после него фильм назывался «Сумасшествие 13». Но Дмитрий был вынужден прекратить просмотр, так как в комнату вошла тучная женщина. Лицо выражало полное недовольство, а увидев Дмитрия, сидящего в кресле, как у себя дома, и смотрящего телевизор, она словно плюнула:
– Не успели в квартиру войти, как уже хозяином себя считаете.
Не зная, что сказать, Дмитрий смог вымолвить:
– Да, я…
– Что я? – продолжала женщина. – Стул для такого и то роскошь.
Вбежавшая в комнату Марья, которая по причине не зависящей от неё, отсутствовала, поспешила представить своего парня.
– Мама, это Дмитрий, – затем она представила свою маму: – А это моя мама, – смотрела она на неё и понимала, что сегодняшний разговор будет сложен. Её маман составила своё мнение насчёт Дмитрия, и переубедить её будет почти невозможно. Впрочем, вообще не представлялось ни малейшей возможности. Затем она представила маму, словно понимая, что это было ошибкой. Она поняла, что её мать никогда не примет Дмитрия в свою семью, и нерешительно произнесла: –  Клавдия Ивановна Мщэртц.
– Вижу уж я, какой это парень, – бросила Клавдия Ивановна Мщэртц. Она посмотрела на дочь. – Что, правда глаза колет? – продолжала она бушевать. – Моё имя не можешь произнести, – и добавила: – Шлюшка малолетняя. Всем небось дала, никого не пропустила, – Дмитрий хотел что-то сказать, но Клавдия Ивановна не позволила. – Вам она ещё не говорила о своих любовных похождениях и о выродках, каких родила мало.
– Мама! – неистово воскликнула Марья. – Что Вы говорите такое?
– Говорю то, что знаю, – продолжала неистовствовать Клавдия Ивановна Мщэртц. И Вы меня не затыка;йте, молоды ещё. Молоко на губах не обсохло, а все туда же, трахаться. А подумали ли Вы о последствиях? Вряд ли, – она бросила презрительный взгляд на Дмитрия и словно бросила в него слова, будто уличая его в чём-то: – А Вы готовы на себя взять ответственность, или моя дочь для Вас, Дмитрий, времяпрепровождение, и только?
Дмитрий не мог произнести ни единого слова. За свою жизнь он ещё не встречал таких женщин, как Клавдия Ивановна Мщэртц. Теперь он понимал Марью, которая предупреждала его, что с её матушкой будет сложно договориться. Да что там договориться? С ней говорить было нельзя или проблематично. Дмитрий только открыл рот, а Клавдия Ивановна Мщэртц продолжала неистовствовать.
– Что, нечего сказать? Нечего ответить? – затем она добавила: – Если бы Вы знали точно, зачем Вам нужна моя дочь, то Вы бы сразу же ответили на мой поставленный вопрос, – она сделала однозначную грозную паузу и словно выстрелила из какого-то дальнобойного орудия так, что вокруг, километров так на десять-пятнадцать, а то и более, было слышно её. – А так!!! – грозно прокричала Клавдия Ивановна.
От этого крика, выглядевшего как угроза, Дмитрий в конце концов потерял дар речи. Он просто не знал, что говорить в такой ситуации, что отвечать?
– Мама! – взмолилась Марья и умоляюще воскликнула: – ХВАТИТ! – когда маман усмирила свой гнев, Марья сказала: – Пойдёмте пообедаем, – и добавила: – Яичница на столе.
Тут Клавдия Ивановна Мщэртц усмехнулась.
– Только яичницу готовить умеем, что, больше ничего не приходит в голову? Или готовить разучились, а ещё женский пол – будущие хозяйки. Хранители очага. Да какие из Вас, к чёрту, хранители, если Вы даже щи неспособны сварить, только и яичницу умеем жарить. Одно слово из трёх блюд, – она сделала паузу. – Хотя два, – исправилась она. – Помните фильм «Одиноким предоставляется общежитие»?
И Марья, и Дмитрий положительно покачали головами.
– Героя Фрунзика Мушеговича Мкртчана Вартана помните?
– Ага, – синхронно сказали оба. – Помним.
– Утром яичница, днём яичница, вечером яичница, а вечером омлет, – затем она грустно добавила: – Он даже свою жену возвратил, – затем она грустно кинула: – Кому такая жена нужна? – и затем сама себе ответила на этот вопрос: – Жена, которая не умеет готовить, не нужна никому, – затем она обратилась к Дмитрию: – Я хотела бы, чтобы Вы рассказали мне о себе, – затем она поинтересовалась: – Как Вы на это смотрите?
– Хорошо, – грустно согласился он. – Но, что бы я о себе Вам ни рассказал, – продолжал Дмитрий, – Вы же всё равно уже все решили в отношении меня.
– Я даю Вам шанс переубедить меня, – затем она сказала: – Пойдёмте на кухню, –и, посмотрев с упрёком на Марью, Клавдия Ивановна пробурлила: – Яичницу будем кушать, – затем она упрекнула Марью: – Ведь, кроме яичницы, моя дочь больше ничего не умеет готовить.
Дмитрий был вынужден согласиться. Он встал из кресла и, выключив телевизор, направился на кухню, а женщины проследовали за ним.
– Сюда, – сказала Марья, когда они подошли к двери, ведущей в кухню.
Все трое вошли в кухню и сели за стол, на котором стояла сковорода, в которой лежала сгоревшая яичница, а напротив них стояли тарелки и лежали ложки и вилки.
Увидев, что яичница сгорела, Клавдия Ивановна Мщэртц сказала своей дочери, словно пристыживая её:
– Даже яичница сгорела, – потом она, будто укоряя её словами, спросила: – И чем теперь прикажете гостя потчевать?
Дмитрий поспешил сказать:
– Честно говоря, я не голодный.
– Голодный-голодный, – сказала Клавдия Ивановна Мщэртц. – Мужчины всегда голодны. Это их сущность, – затем она обратилась к Марье: – В магазин, – скомандовала она и добавила: – Быстро, – затем она сказала: – А пока в магазин Вы прогуляетесь, я поговорю с Дмитрием. Да не беспокойтесь о нём. Всё будет в порядке, клянусь.
Марья ушла, оставив мать наедине с Дмитрием. У неё болело сердце потому, что боялась за Дмитрия. Ведь если что-либо с ним случится, она бы себе этого никогда не простила. Она, как можно быстрее, пошла в магазин, надеясь, что, пока она будет в магазине, с Дмитрием ничего не случится.
Итак, Марья ушла, оставив мать наедине с Дмитрием. Пока она шла в магазин у неё было не на месте сердце. Оно ныло и, казалось, что вот-вот да и выпрыгнет из груди. Оно было не на месте и предвещало неминуемую беду. Пройдя по прилавкам гастрономии, правда, как это она сделала, остается загадкой. Ведь это лишь выражение, а не само действие. Вообще, многие фразы русского или советского языков оставляют желать лучшего. Но вернёмся к Марье. Положив в тележку то, что смогла найти на прилавках магазина, Марья подошла к кассе и, расплатившись за покупки, подумала о том, что сейчас происходит в их квартире. Зная свою мать, она отдавала себе отчёт в том, что её мать – монстр. Что она способна на любые пакости и ей ничего не сто;ит выпроводить человека вон лишь потому, что он попросту ей не по нраву. Так что после покупок Марья стремительно, бегом, полетела домой. Подходя к подъезду своего дома, она увидела вылетающего из подъезда Дмитрия. Он был взъерошен, весь на нервах. Увидев Марью, он, быстро узнав её, сказал:
– Я ещё никогда не видел таких женщин, как Ваша мать, – затем он подумал про себя: «Не мать, а что ни на есть сатана, – затем он добавил: – Вот ****ь, какого чёрта я согласился на встречу с ней?» Затем он сказал: – Она сама сатана, не иначе.
Марья напомнила:
– А я говорила, что с моей матушкой нелегко.
– Да уж, легко, нелегко – это понятия относительные.
– Это моя мама.
– Чертовка, чертовка и есть
– Да что случилось? – была в замешательстве Марья. – Что произошло, пока я бегала в магазин?
– У своей матери спросите.
– И спрошу, – однозначно сказала Марья. – Вот сейчас поднимемся и я спрошу, – решительно сказала она.
Дмитрий зароптал:
– Я никуда не пойду, – затем он добавил: – Я никуда не пойду.
– Нет, пойдёте со мной, – твёрдо заявила Марья. – Разберёмся что к чему. Идёмте, – взяла она Дмитрия под руку. – Сейчас разберёмся.
Когда Марья позвонила в дверь квартире, она не знала, что будет дальше. Она не знала, что произойдёт сейчас. И только когда она позвонила в дверь, Клавдия Ивановна Мщэртц открыла дверь и сверкнула ненавистном для неё взглядом на Дмитрия, при этом небрежно бросив: – Зачем вернулся, ещё хошь? – затем она обратила свой взор на дочь: – Что за придурками водишься, один хлеще другого, – всё было ясно. Клавдии Ивановне Мщэртц не был угоден в зятья этот человек.
– Мама! – неистово крикнула Марья. – Вы так оставите меня одну.
Клавдия Ивановна, жестоко усмехнувшись, сказала:
– Лучше быть одной, чем с этим.
Марья вопросила:
– Что значит с этим? – затем она сказала. – Его зовут Дмитрий.
– Много чести для Дмитрия, – искорежилась Клавдия Ивановна Мщэртц. Затем она добавила: – Для него подходит только одно слово: предатель, – услышав очередную ругань в этой квартире, соседи сбежались послушать, о чём спорит Клавдия Ивановна Мщэртц. Что ей опять не по нраву. Увидев сбежавшихся на лестничную клетку соседей, она кричала пуще прежнего: – А Вам что надо? Уроды. Что? Никогда не слышали, как я со своей дочерью беседу веду? – не унималась она. – Да, так и веду, воспитываю, понимаете ли. А Вы? – пристыживала она их. – Партию пропели, предатели. За бабками гонитесь, так я Вам секрет открою. Бабок нет. Нету бабок. Всё кончилось. Новая власть, за которую Вы так хлопотали последние пять лет, привела Россию к нищете, а коммунисты её строили. Как же Вам… не стыдно упрекать меня в том, что я своего ребёнка уму разуму учу, или Вы хотите, чтобы она стала вам под стать? Не выйдет. Во! – показала она фигу. – Выкусите. А со своей семьёй я сама как-нибудь, разберусь, без сопливых, – затем она обратилась к Марье и Дмитрию: – А Вы что здесь стоите, марш в квартиру, там без ротозеев и сопливых разберёмся. – Эй! – крикнула она одной даме, которая внимательно слушала, что говорит Клавдия Ивановна Мщэртц. – Кошёлка. Чего бельма свои вылупила и уши развесила, не оттянешь? А бельма не вылезут наизнанку? Ишь разоделась. Небось на зарплату такое платье не купишь, – затем она сделала вывод из сказанного: – Проститутка.
Женщина, выделявшееся из всех, попыталась оправдаться:
– Позвольте, – сказала она, но тотчас же была перебита Клавдией Ивановной Мщэртц:
– Не позволю – сказала она. Затем бросила: – Шлюха, – после чего она зашла в свою квартиру и захлопнула за собой дверь.
Толпа на лестничной площадке разошлась, а женщина, которую Клавдия Ивановна Мщэртц назвала проституткой, осталась стоять на лестничной клетке. Она не понимала, за что её так оскорбили. Оскорбили перед всем честным народом этого подъезда. И она решила узнать, почему она попала в немилость? Разве только из-за платья? Она подошла к двери Клавдии Ивановны Мщэртц и нажала кнопку звонка.

Глава 8. Госпожа Мщэртц
 
Итак, начнём с того, что толпа на лестничной площадке разошлась, а женщина, которую Клавдия Ивановна Мщэртц назвала проституткой, осталась стоять на лестничной клетке. Она не понимала, за что её так оскорбили. Оскорбили перед всем честным народом этого подъезда. И она решила узнать, почему она попала в немилость? Разве только из-за платья? Она подошла к двери Клавдии Ивановны Мщэртц и нажала кнопку звонка.
Дверь открыла госпожа Мщэртц. Увидев женщину, которую она только что послала куда подальше, она холодно кинула на неё свой леденящий ужасом холодный взгляд и произнесла:
– Что Вам?
Женщина смотрела на госпожу Мщэртц, и её сердце охолодело. Она видела в этой женщине, что в ней нет ни капли сострадания, ни капли тепла. Одна злоба и леденящий ужасом взгляд. Женщина сказала:
– Я хотела бы знать, за что Вы со мной так?
– А Вы что, совсем тупая? Или только притворяетесь?
Эти слова привели женщину в недоумение. Дело в том, что за всю свою жизнь она никогда не притворялась. Она была такая, какая была на самом деле. Женщина с присущей ей уверенностью ответила:
– Я не притворяюсь, – затем она вопросила: – С чего Вы вообще взяли, что я притворяюсь? – не понимала женщина. – Я такая, какая я есть, и никакая иная.
– Вот именно иная, – привязалась госпожа Мщэртц к слову женщины. – Вы не такая, как я или…
– Вам подобные, – перебила госпожу Мщэртц женщина. Затем она поинтересовалась: – Чем же плохи мы, новое поколение?
Госпожа Мщэртц небрежно бросила:
– А Вы не догадываетесь?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Тогда Вы ещё более дура, чем я себе Вас представляла.
Тут женщина разозлилась. Слово, выброшенное в её сторону, оскорбило её пуще прежнего. Вообще, её никто так не смел оскорблять. Тут она с явной неприязнью к госпоже Мщэртц потребовала:
– Перестаньте оскорблять меня.
Госпожа Мщэртц тотчас же кинула:
– А есть за что?
Женщина запнулась. Ей не было чем парировать госпоже Мщэртц. Её оскорбляют, а она слушает госпожу Мщэртц и не может дать достойный ответ.
– Меня Вы оскорбляете напрасно, – ответила женщина. Затем она добавила: – А вот про Вас можно слагать легенды.
Госпожа Мщэртц не поняла издёвку женщины. Она спросила:
– Это Вы сейчас о чём?
Женщина сказала:
– Мы так и будем разговаривать на лестничной площадке или всё же я войду, и мы поговорим?
Госпожа Мщэртц поняла, что сейчас пойдёт разговор о ней и разговор будет долгим. Она решила, что женщина права, и этот разговор следует продолжить в её квартире.
– Входите.
Женщина вошла в квартиру и, оказавшись в прихожей, услышала голос госпожи Мщэртц, который повелевал:
– Тапочки наденьте, а то у меня чисто, не то что там где-нибудь.
Женщина проглотила сказанное госпожой Мщэртц и, сняв туфли и надев тапочки, услышала снова голос госпожи Мщэртц:
– Прошу пройти в кухню.
Две женщины прошли в кухню. Там за столом мирно беседовали Марья и Дмитрий. Увидев свою мать, Марья зароптала:
– Мы здесь… вот.
Тут госпожа Мщэртц строго посмотрела на двух сидевших за столом и, указав им на дверь, твёрдо сказала:
– Вон пошли, недоумки, – затем она прибавила: – Здесь взрослые разговаривать будут, – Марья только раскрыла рот, как Клавдия Ивановна Мщэртц заявила: – А мелочи не место тут, – и однозначно прикрикнула. – Вон.
Дмитрий и Марья тотчас же исчезли. Их сдуло, словно их там вообще и не было.
Когда собеседницы остались одни, госпожа Мщэртц предложила сесть.
Женщина, сев за стол, поинтересовалась:
– За что Вы так с ними? – ей просто стало чисто по-женски жаль Марью и Дмитрия. – Они этого не заслужили.
На что госпожа Мщэртц однозначно ответила.
– Заслужили, – затем она предупредила: – Не вмешивайтесь, вот свои будут, тогда воспитывайте, а в мой огород не лезьте, – затем она прикрикнула: – Ясно?
Женщине ничего не оставалось, как ответить:
– Ясно.
– Хорошо, – спокойно вздохнула госпожа Мщэртц. – С этим выяснили. Теперь поговорим.
– Поговорим, – настороженно произнесла женщина. – Она уже знала, что разговор будет нелёгким, и была готова к нему.
Сев за стол, госпожа Мщэртц поинтересовалась?
– Как Вас прикажете звать-величать?
Это выражение раздражало женщину. Она считала, что это выражение «звать-величать» используется только в сказках и когда человека хотят попросту унизить. Ведь спроси госпожа Мщэртц «как Вас звать?» женщина посчитала б это простой вежливостью, а так… принижение её человечности и просто женщины, какова она и была на самом деле.
Так что этот, с позволения сказать, подъёб не остался без внимания. Женщина кинула холодный взгляд на госпожу Мщэртц и произнесла, словно отчитывая госпожу Мщэртц за её вопрос:
– Нас зовут Эликой, – сказала она. Затем она сухо произнесла:
– А Вас как величать?
Госпожа Мщэртц удивилась.
– Во, как Вы говорите, – затем она добавила: – А я думала, что Вы на «ты» меня назовёте, – затем она бросила: – Культурная тут выискалась.
– А Вы думаете, нынешнее поколение бескультурное и безнравственное?
– А что, нет, что ли? страну-то развалили.
– Так всё же, продолжив этот разговор, я бы хотела знать, с кем имею честь говорить?
– О! – удивилась госпожа Мщэртц. – Я уже и чести удостоена. Спасибо хоть и за это, – затем она представилась: – Меня можете звать Клавдией Ивановной, фамилия моя Мщэртц, – затем она уточнила: – А Вас звать Элика, и всё? – удивилась госпожа Мщэртц и поинтересовалась: – Что, фамилия отсутствует так же, как и отчество?
Женщина отвечала:
– Отчество и фамилия есть, – затем она пояснила: – Но я привыкла, чтобы меня просто называли Эликой.
Госпожа Мщэртц неожиданно бросила:
– А не шпионка ли Вы, а? – и добавила: – Уж имячко какое-то подозрительное, Элика. Что это за имя?
– Имя как имя, женское.
Госпожа Мщэртц вставила:
– Женское иностранное.
– Какое есть, – парировала Элика, – зато единственное в своём роде.
– Да уж, – прокряхтела госпожа Мщэртц, выражая своё презрение, – единственное, – затем она снова спросила: – Так Вы шпионка?
– Нет, – заверила Элика госпожу Мщэртц. – Я не шпионка.
– Тогда почему Вы скрываете Вашу фамилию?
– Я же уже говорила, – твёрдо произнесла Элика. – Мои фамилия и отчество никого не касаются, – затем она добавила: – Я просто Элика, Элика и есть.
– Хорошо, – согласилась госпожа Мщэртц. – Пусть будет просто Элика. В конце-то концов это Ваше личное дело, как Вам себя называть, – затем она поинтересовалась: – Так чем могу служить Вам? – она сделала секундную паузу и добавила: – Просто Элика.
Лика поинтересовалась:
– Я хотела знать, почему Вы на лестничной площадке обозвали меня при всех проституткой? Я требую объяснений.
Клавдия Ивановна Мщэртц небрежно бросила:
– А Вы не догадываетесь?
– Нет. Понятия я абсолютно не имею, за что Вы так со мной?
Госпожа Мщэртц ехидно усмехнулась:
– Тогда Вы тупее, чем я могла бы себе представить, – сказала она. Затем бросила Лике в лицо: – Вы проститутка – проститутка и есть, – затем она вопросила: – Кто развалил коммунизм? Не Вы ли и Вам подобные шлюхи?
Лика удивилась. Она понимала госпожу Мщэртц, за всё то время, пока она её знала, она могла однозначно сказать, и утвердить, и поклясться на чём угодно, что Клавдия Ивановна Мщэртц была ярой коммунисткой, фанаткой партии и учения дедушки Ленина и его последователя Сталина. Сейчас, когда коммунизм сгинул в лучах славы обновленной России и уже никогда не возродится, Элика понимала, что вместе с ним ушло время госпожи Мщэртц. Она была уверена, что именно Ликино поколение развалило Советский Союз. Её поколения сказало коммунизму: «Плохо живём, хотим жить лучше». И стали СССР делить на части. Одни стали бизнесменами, другие остались в политике, а третьи ушли в бандиты. СССР пал, вместо него появилась свободная Россия. Россия, поделённая на три части и получивший благословение четвёртой её, как утверждают, независимой части российского народа. Православие. Православие – церковная иерархия, живущая по своим законам. Законом денежного довольствия и абсолютной власти блата. Они даже отделились от государства, чтобы быть независимыми в своих решениях. Все знают, что церковь – это сплошной блат и деньги. Поэтому только священство идёт по стопам родства, а иных в него не пускают. Об этом можно писать долго, но всё же Вы спросите, почему я это пишу. Это имеет самое непосредственное отношение к этой истории. Ведь, как Вы уже поняли, этот рассказ мистический. А там, где мистика, там возможно всё. Там Бог возможен не такой, какого нам представляют в церквах. Он лучше. Он не коррупционер. Он не требует веры в него. Он просто помогает. Добрый Бог – Милосердный. Бог у каждого свой. И порой Дьявол – это Бог, а Бог – это сам Дьявол. Госпожа Мщэртц тоже верила в Бога. Но она верила в своего Бога, которого она знала. Этот Бог был назван Бог коммунизма, и предавать она его не имела никакого морального и духовного права.
– Что? – продолжала госпожа Мщэртц. – Нечем парировать? – затем она бросила: – Хотя откуда Вам, нынешней молодежи, знать эти слова. Вам бы сейчас только по барам и дискотекам, нажраться до усрачки и трахнуть друг друга. Что, скажете, я неправа? – утверждала госпожа Мщэртц. – Нет, права. Права, и Вы, Элика, знаете, что я права. Знаете и не хотите в этом признаться. У Вас своя правда, правда, которую никто из нас, закалённых жизнью коммунистов, никогда не признает. Не признаем, потому что Ваша правда лжива. Вы слепцы, если думаете, что при новой власти будет все по-новому, – она сделала однозначную паузу и бросила: – Власть меняется, а идеи живут, – затем она сказала: – Идеи коммунизма ещё будут жить, – затем она подчеркнула: – Будут жить вечно, – затем она заявила: – Вы будете жить по-новому, а по сути, по-старому, – затем она усмехнулась: – Глупцы, – обличала она Лику. – Если хотите жить по-новому, то у меня один вопрос.
– Какой?
– Россия до семнадцатого года была монархией. В ней правили цари, – затем она добавила: – Да и язык был не тот, на котором сейчас говорят люди в этой стране, – затем она подчеркнула: – Они говорят на советском языке, а никак не на российском, – затем она спросила Лику: – Вы понимаете, о чём я говорю?
– Да, – ответила Элика. – Понимаю. Вы говорите о тех годах в истории СССР, когда алфавит был упразднён и из него ещё удалили кучу слов и переименовали их в другие слова, схожие по названию с теми, которые они упразднили.
– Верно, – утвердила госпожа Мщэртц. – Так оно и есть.
Выслушав госпожу Мщэртц, Элика поинтересовалась:
– Так в чём же Вы меня обвиняете конкретно?
– А Вы такая тупая, что до сих пор не поняли? – на лице госпожи Мщэртц сияла победоносная ехидная улыбка. По её мнению, она была права, что назвала Лику проституткой. Она была не только проституткой, по мнению госпожи Мщэртц, но и полной дурой. – Я уже Вам битый час толкую об этом, а Вы так и не поняли.
– Позвольте, – заявила Элика. – Вы мне тут говорили обо всей системе, в частности. Я же спрашиваю Вас, Клавдия Ивановна, какие претензии Вы предъявляете мне?
Тут госпожа Мщэртц поспешила отмахнуться:
– Вы часть этой системы.
Лика удивлённо вопросила:
– Какой системы?
Госпожа Мщэртц небрежно бросила:
– Системы, которая развалила весь Советский Союз.
Лика с явным удивлением и непониманием вопросила:
– А я-то здесь при чём?
Госпожа Мщэртц харкнула:
– А Вы не понимаете, при чём?
– Честно говоря, нет, – озадачилась Элика. – Объясните.
– Вы часть этой системы, – сказала госпожа Мщэртц. – Вы как раковая опухоль, которую нужно вырезать. Вы как зараза, которая заполонила Весь Советский Союз, – затем она кинула: – Посмотрите на себя, шлюха, шлюха и есть. Вон, – старалась пристыдить её госпожа Мщэртц, – арбузы оголила, смотри на них. А подол вообще отсутствует. Нагнись, и вот уже ноете, что Вас насилуют. Ну как тут не изнасиловать, когда сами хотите, а платье провоцирует?
Тут Элика парировала:
– У меня хорошее платье, вчера приобрела по блату, из само;й Италии привезли.
– Вот и видно, что не советское, – тотчас же бросила госпожа Мщэртц. – В СССР за такое платье оштрафовали и из партии выгнали к чёртовой матери, – затем она однозначно заявила: – Партии такие не нужны.
Лика тотчас бросила:
– Значит, Ваша партия плохо воспитывала свои кадры, раз позволила им на запад повеять.
– Что? – не поняла госпожа Мщэртц. – Что значит повеять?
– А то и значит, – ответила Элика. – КГБ боролся с такими, как я, – затем она заключила: – Вы нас ненавидите, презираете, – затем она словно выкрикнула: – Да, мы не такие, как Вы. Мы не хотим рабства, ходить по струнке по велению партии. Хватит, – наконец разозлилась Элика. – Надоело, – затем она высказала: – Женщина должна всегда быть и оставаться женщиной, а не партийной марионеткой в глазах партии и её народа, – затем она спросила: – Вот Вам, Клавдия Ивановна, никогда не хотелось себя почувствовать женщиной, а не партийной пешкой в игре, в которой нет победителя?
Госпожа Мщэртц однозначно заявила:
– Партия не делит на классы её членов.
– Вот именно, – заметила Элика оплошность в разговоре госпожи Мщэртц, – членов. Членов общества партийных работников, – затем она вопросила: – Но разве у нас женщин есть член? – и тут же дала на него однозначный ответ: – Нет. Нет, и быть не может. Мы женщины, – продолжала она. – Будущие матери. Мы созданы, чтобы рожать, а не хвастаться, что у нас между ног.
Госпожа Мщэртц тотчас же умолкла. Ей не было что сказать, чем возразить, чем парировать сказанное Эикой. Ведь, что ни говори, она была тоже женщиной, и ничего женское ей было не чуждо. Но все женские инстинкты она убивала в себе. Партия – это единственное, что она знала в своей жизни, чему была предана без остатка. Кому она посвятила всю свою жизнь.
Лика, видя, что госпожа Мщэртц исчерпала свои аргументы, тихо сказала:
– Вам нечего возразить, значит, я права, – затем она сказала: – Я Вас понимаю. Вы всю жизнь проработали в партийных о;рганах и своему делу преданы, – она сделала паузу. – Я это уважаю, – затем она сказала: – Но времена меняются, и жизнь тоже, – затем она попросила: – Дайте молодежи шанс. Может быть, у них, то есть у нас, жизнь будет лучше, чем была у Вас.
Выслушав Лику, госпожа Мщэртц поинтересовалась:
– А чем не нравится Вам наша жизнь?
– Она строго расписана по графику, – затем она пояснила: – Вы жили словно в тюрьме. Даже за границу Вы не ездили до восьмидесятых годов. Власть, наверное, нет, точно боялась, что Вы увидите нормальную жизнь и останетесь в ней навсегда, – затем она добавила: – Партия – вот кто главный враг коммунистической демократии. Она не желала отдавать другим, она желала только брать себе. Отсюда вывод: партия – это единоличная система власти и диктата народа, которая была хозяйкой всего РСФСР. Всех пятнадцати государств. Она и была своего рода капиталистом, но этого никто не замечал. А те, кто хоть как-то догадывался об этом, тех в тюрьмы и психушки прятали, чтобы партии не мешать процветать, – она сделала паузу и заключила: – Так что партия – это единоличный капитализм.
Клавдия Ивановна Мщэртц в защиту себя и партии небрежно бросила:
– Это всё чушь. Партия никогда бы не позволила своим членом быть у неё рабами.
Лика парировала:
– Земля – крестьянам, от каждого по способности – каждому по труду. Все земли общие, принадлежат колхозам и совхозам, то есть партии власти. А кто в СССР у нас была власть? Партия. Вот отсюда и вывод: партия – единоличная хозяйка земли. А кто управлял землёй? Партия и, как не прискорбно, ЦК, – затем она уточнила: – Вы же работали, как я понимаю, в ЦК?
– Совершенно верно, – подтвердила госпожа Мщэртц. – В ЦК.
– Вот видите, – сказала Элика, – в глубине души Вы злитесь и неистовствуете потому, что Вы больше не хозяева земли, – затем она утвердила: – Вас этой привилегии лишили мы – новое поколение. Ваши дети и внуки.
Госпожа Мщэртц сквозь зубы прошипела:
– Посмотрим, как они справятся с этим.
Лика продолжила:
– Так что Вы меня прилюдно оскорбили совершенно напрасно. Да, я не такая, как Вы. Я не раба системы. Я её противоположность. А что касается моей одежды, то каждый человек, а тем более женщина, может носить ту одежду, которую он хочет носить, и насилие тут ни при чём.
– Как же ни при чём? – удивилась госпожа Мщэртц. – Одежда сама говорит: возьми меня.
– Поверьте мне, женщине, – сказала Элика. – Не пройдёт и года, как новые веяния в моде появятся и в Москве, и во всей стране. Мода коммунизма сгинет, и страна станет одеваться так, как захочет.
Госпожа Мщэртц однозначно заявила:
– Этому не бывать.
– Я не буду сейчас спорить, – сказала Элика, – время нас рассудит.
Госпожа Мщэртц небрежно хрюкнула:
– Согласна.

Глава 9. История Дмитрия: полный кошмар
 
Итак, пока госпожа Мщэртц и Элика имели беседу в кухне, Марья и Дмитрий находились в комнате. Они сидели в креслах, смотрели TV и имели разговор меж собой. Но их беседу то и дело прерывал разговор матери Марьи и пришедшей к ней женщине. Порой Клавдия Ивановна говорила так, что в комнате стены так и трещали. Но Дмитрий и Марья не обращали на это внимания. Ведь Марья знала свою мать и знала, как она умела мотать всем нервы. Что касается Дмитрия, то он уже более-менее привык к громогласности Клавдии Ивановны Мщэртц и старался не обращать на её голос никакого внимания.
 
– Как Вы живёте в одной квартире? – поинтересовался Дмитрий у Марьи. – Ваша мать такая женщина, что с ней не каждый поладит, можно сказать, никто.
– А я Вас предупреждала, – напомнила Марья. – С моей мамой не так-то просто найти общий язык, а Вы говорили, что Вы ей понравитесь, а сами, не дождавшись меня, чуть не сбежали. Хорошо, что я подоспела, а то ищи Вас свищи, не найдёшь, – затем она поинтересовалась: – Так почему же Вы сбежали? – затем она потребовала: – Я жду объяснений, – и твёрдо однозначно добавила: – Ну. Я жду Вашей версии этого побега.
Дмитрий не знал, с чего начать свой рассказ. Всё, что произошло с ним в гостях у Клавдии Ивановны Мщэртц, ужас, кошмар, а может быть, сам хоррор – иначе не назовёшь. Да что там хоррор, террор. Террор личности как таковой. Уничтожение человеческой личности – его морального облика.
Делая человека замкнутым, боязливым. Принижая его все известные и доселе неизвестные достоинства как само;й личности человека. Стремление втоптать его в грязь, а самому возвыситься над ним, подчёркивая его никчёмность и меж тем свою безграничную власть над ним.
Такой и состоялся разговор между госпожой Мщэртц и Дмитрием.
Итак, начнём с того, что, сидя в кухне за столом, госпожа Мщэртц поинтересовалась у Дмитрия.
– Как Вы относитесь к моей дочери? – её голос казался монотонным и словно выстреливал из неё так, что, попадая в цель, собеседник сразу же чувствовал себя в не своей тарелке и, очевидно, проклинал всё на свете и молился, чтобы этот разговор скорей бы закончился.
Дмитрий тотчас ответил:
– Хорошо.
– Что значит хорошо? – возмутилась ответам Дмитрия госпожа Мщэртц. – Это не тот ответ, который я ожидала услышать от Вас, Дмитрий, – скороговоркой, словно пытаясь довести собеседника до полной растерянности и непонимания, говорила госпожа Мщэртц. – Я хочу знать, – продолжала она с напором говорить, словно требуя от Дмитрия однозначного и откровенного ответа, – какие планы у Вас насчёт Марьи?
Дмитрий перевёл дух:
– Самые, что ни на есть, серьёзные.
– То есть?
– Я планирую жениться на ней.
– И? – осторожно бросила госпожа Мщэртц. – Вы уже сделали Марье предложение? – строго и раздражительно одновременно поинтересовалась госпожа Мщэртц. – Она согласна?
– Да, – однозначно ответил Дмитрий, – согласна.
Тут госпожа Мщэртц вставила:
– А меня спросить забыли? Согласна ли я на этот союз или нет.
Дмитрию ничего не оставалась, как ответить:
– Я и пришёл с Вами познакомиться Клавдия Ивановна и просить руки Вашей дочери.
Клавдия Ивановна с издёвкой спросила:
– Только руки? – затем она уточнила. – А сердце?
Дмитрий поспешил поправиться:
– Сердце тоже.
Госпожа Мщэртц спросила:
– В отдельности? – казалось, что она как будто бы издевалась над Дмитрием. Она привязывалась к каждому вопросу и его ответу. И если он был неполон, то она спешила задать вопрос так, что собеседник чувствовал себя как не в своей тарелке и поскорей бы желал прекратить разговор и удалиться. Так произошло и с Дмитрием. Он сразу понял, что если он будет отвечать на вопросы госпожи Мщэртц так, как он ответил сейчас на её первый вопрос, то никакого разговора не получится. А услышав от Клавдии Ивановны фразу «моя дочь не делится надвое», – он понял, что он имеет разговор с человеком жестоким и своенравным. Хоть и она была права, в том смысле, что дети не делятся на два, по её разговору было понятно, она попросту считала себя королевой. Для неё все люди были просто-напросто мусор. Отходы, от которых надо было избавляться. Сейчас её целью было желание избавиться от Дмитрия и, указав ему на дверь, сделать так, чтобы никогда его больше не видеть ни в жизни Марьи, ни в своей жизни.
Дмитрий поспешил отпарить:
– Вы меня неправильно поняли, – затем он пояснил: – Я предложил выйти Вашей дочери за меня замуж, и она согласилась.
Тут госпожа Мщэртц уточнила:
– Разве мужчина сначала предлагает выйти замуж женщине, а не наоборот?
Возмущённый Дмитрий спросил:
– Почему?
Госпожа Мщэртц отвечала:
– Вы, мужики, не желаете брать на себя никакой ответственности. Вы только горазды погулять на халяву и на одну ночь. Что же касается серьёзных отношени, то Вы об этом и не думаете. Сами никогда не предложите выйти за Вас замуж, а если Вам предложат, то Вы тотчас исчезаете. Раз, и нет Вас, не так ли? А? – затем она утвердила, спросив: – Я права? – видя, что Дмитрий задумался. Он не мог противоречить госпоже Мщэртц в её рассуждении, Клавдия Ивановна Мщэртц победоносно продолжала риторику: – Вижу, Вам нечем мне парировать. Отсюда вывод, – заключила госпожа Мщэртц: – Я ПРАВА, – затем она с явным ехидством поинтересовалась: – Что Вы скажете в своё оправдание?
Дмитрий молчал. Ему нечего было ответить. Нечем было парировать её речь. Да и толку было мало. Ведь стоило Дмитрию сказать слово, как на него обрушивалась целая плеяда острых слов, сливающихся в предложения от госпожи Мщэртц. Казалось, что Клавдия Ивановна Мщэртц знала ответы на все вопросы и уличить могла человека в чём угодно, дай только повод.
– Вим нечего сказать, – продолжала свою риторическую речь госпожа Мщэртц. – Вам и не будет чем мне возразить. Не будет, потому что Вы, мужики, все такие, и Вы, Дмитрий, от них не отличаетесь.
– Нет, – однозначно отпарил Дмитрий, понимая всю сложность ситуации, в которую попал. – Я отличаюсь.
Госпожа Мщэртц с присущей женской лёгкостью и в преддверии победоносного окончания этого разговора поинтересовалась:
– Чем же, позвольте Вас спросить?
Дмитрий поспешно спросил:
– Неужели Вы никогда не любили?
На что госпожа Мщэртц однозначно отрезала:
– Я любила, люблю и буду любить только партию.
Дмитрий тотчас вставил:
– Но Вы родили.
Госпожа Мщэртц на секунду задумалась. Она понимала, что имеет в виду Дмитрий. И чтобы как-то прекратить этот разговор, который, очевидно, направился не в то русло, в которое хотела направить его госпожа Мщэртц, она однозначно отрезала:
– Это Вас совершенно не касается, – затем она добавила: – Я как-нибудь со своей жизнью сама разберусь, от кого мне рожать. Вас это не касается.
Дмитрий согласился:
– Вы правы, это меня совершенно не касается, – затем он продолжил: – Но я не спрашивал, от кого Вы родили Марью, я спрашиваю, любили ли Вы когда-нибудь кого-нибудь в своей жизни? – он сделал паузу и небрежно бросил: – А родить можно от любого человека, не выйдя при этом за него замуж.
Дмитрий подумал, что он вот-вот, да и поставит госпожу Мщэртц и разговор пойдёт по тому руслу, которое было выгодно Дмитрию, но он ошибся. Вместо того чтобы услышать от неё ответ на этот вопрос, который бы стал решающим поворотом в этом разговоре, он услышал не ответ на него, а встречный вопрос:
– А Вы можете, не будучи в отношениях, позволить родить женщине, не женившись на ней, а сбежав, как последний трус.
Этот вопрос озадачил Дмитрия. Он не был к нему готов, и ответ на него требовал немедленного ответа. Ответа, к которому он не был готов. Он попросту растерялся и не мог привести свои мысли в надлежащее состояние, и он сказал первое, что пришло ему в голову. Он тупо вопросил:
– А что, Марья беременна?
В этих словах непонимание отражалось полное удивление и тупость сложившейся ситуации. Видя испуганное и непонимающее лицо Дмитрия, госпожа Мщэртц осторожно тихим голоском, который она понизила настолько, насколько была способна, прошептала:
– А что, Вы против?
Дмитрий, придя в себя, тупо произнёс:
– Этого не может быть.
Госпожа Мщэртц, увидев лицо Дмитрия, заключила своё женское и единственное правильное мнение:
– Вы не готовы, – затем она продолжала свои изъяснения. – Как Вы хотите просить у меня разрешение жениться на моей дочери, если Вы как отец ещё не созрели для семейной жизни? – затем она добавила: – А моя дочь родить хочет, да поскорее, – затем она напомнила: – Женский век короток, – затем словно в упрёк добавила: – Знаете ли, – затем она спросила: – Что Вы скажете в своё оправдание?
В ответ Дмитрий тупо пожал плечами. Он не знал, что ответить. Ведь Клавдия Ивановна Мщэртц была права, век женщины короток, а он ещё погулять хотел. Да и считал так: пока не проживёшь друг с другом по крайней мере лет пять, заводить детей не имеет смысла. Авось характерами не сойдёмся или того хуже – разлюбим друг друга. Ребёнок – такое дело, он объединяет двух людей в одно целое и делает из ячейки общества полноценную семейную пару. Семью, с большой буквы этого слова. Этим принципом Дмитрий не мог поступиться. И хоть он хотел бы жениться на Марье, о детях он ещё и не думал. Поэтому он сказал:
– Я считаю, что детей нужно заводить после того, как проживёшь вместе какое-то время.
Госпожа Мщэртц недовольно нахмурилась:
– И сколько это, по-Вашему, должно пройти времени, пока два человека по Вашим словам, будут готовы завести детей?
Дмитрий ответил:
– Пять лет.
– Пять лет? – удивилась она. Затем поинтересовалась: – Так что же Вы за человек? – затем она спросила: – Что же это за семья, без детей? А по Вашей философии, детей должно заводить в глубокой старости, когда уже на кладбище переселяться можно.
Дмитрий удивлённо вопросил:
– А Вы на кладбище собираетесь?
Госпожа Мщэртц не на шутку рассердилась на своего собеседника и залепила ему горячую пощёчину сказав:
– Вы сдохнете прежде, чем я умру.
– Извините за мою дерзость.
Госпожа Мщэртц бросила на Дмитрия свой стеклянный взгляд и, изучающе посмотрев на него, прошипела, будто бы делая одолжение:
– Извиняю.
 
Марья, слушая рассказ Дмитрия, заинтересовалась. Этот рассказ был интересен для Марьи. А учитывая, что она знала свою мать как никто другой, этот рассказ был интересен Марье вдвойне. Но всё же она не могла простить Дмитрия за его невежественность по отношению к её матери Клавдии Ивановне Мщэртц.
– Как Вы могли мою мать в могилу послать? – возмутилась Марья и залепила Дмитрию горячую пощёчину. – Как Вы могли? – не понимала она.
– Я никого не отправлял в могилу, – оправдывал себя Дмитрий. – Это всё она, – утверждал он. – Она сказала, что по моей, стало быть, философии детей должно заводить в глубокой старости, когда уже на кладбище переселяться можно, – затем он добавил: – Вот я и пошутил, что Ваша мать на кладбище собирается.
Марья строго и твердо ответила:
– Скверная шутка.
– Знаю, – тихо и будто виновато ответил он. Затем он извинился. И Марья так же, как и госпожа Мщэртц, твёрдо, словно сделав одолжение, сказала:
– Прощаю, – затем она попросила продолжение этого рассказа.
 
Итак, Дмитрий продолжил свою историю. Остановившись на своём извинении госпоже Мщэртц, он продолжил свой рассказ.
– Затем Ваша мать спросила меня:
– Вы думаете, что моя дочь будет ждать, пока пройдёт пять лет? – неистовствовала она. – Да кому нужен такой муж, – кинула она жестоко, – который не может создать полноценную семью? – затем она однозначно заявила: – Нет, моя дочь столько времени ждать не намерена. Так что или сейчас, или… – указала она на дверь Дмитрию и резко оборвала: – Вы поняли меня? – с явной ненавистью крикнула: – Ясно?
Дмитрий не знал, что и ответить. Да и отвечать было нечего. Дмитрий в данный момент был не готов к отцовству, но в будущем? Этого вопроса он как-то не задавал Марье. Они даже не обсуждали никогда эту тему. Он сказал:
– Мы как-то на эту тему не говорили.
– Это только слова в своё оправдание, – поспешила сказать госпожа Мщэртц. – Может быть, – предположила она, – Вы не говорили на эту тему, но Вы должны были знать, что без детей это не семья.
Тут Дмитрий нелепо парировал:
– Понятие «семья» сейчас иное.
Госпожа Мщэртц, чувствуя своё недовольство, которого и без того было хоть отбавляй, спросила:
– Какое же сейчас у молодежи понятие семьи? – затем она предположила: – Семья в Вашем понятии – это перепихнуться и без обязательств. Так, что ли? – затем она продолжила свою полную ненависти речь: – Хороши, нечего сказать, семья, – словно стыдила она его. – Нечего сказать, хорош семейный очаг, просто рвать хочется, – тут она плюнула Дмитрию в лицо. – Да я таких, как Вы…
Тут Дмитрий вытащил платок из кармана брюк и, обтерев им лицо, сказал:
– С меня хватит, – затем он добавил: – Если у Вас принято плевать своему собеседнику в лицо, то я-то не привык, чтобы мне плевали в лицо, – затем он отрезал: – Хватит, – и добавил, словно повторив: – С меня хватит, – затем он добавил: – Довольно.
– Ишь какой интеллигент нашёлся, – недовольно кряхтела она, словно стыдя Дмитрия. – Плевка побрезговал от будущей тёщи, – затем она уточнила: – Ведь я как я понимаю, буду Вашей тёщей. – затем она язвительно добавила. – А со мной Вам всю Вашу жизнь придется общаться, а то ещё и жить. Как же мы уживёмся вместе? – затем она, словно издеваясь, добавила: – А у меня характер мягкий, просто душа.
«Да уж, – подумал Дмитрий, – ангельский, нечего сказать. Тогда какой же у этой дамы чертовский характер, если этот ангельский». Затем он сказал: – Хватит надо мной стебаться, – рявкнул он. – Хватит, довольно.
Клавдия Ивановна бросила:
– Слабак.
Дмитрий, в конце концов, разозлился и, придя в полное отчаяние, что так и не смог поговорить с Клавдией Ивановной Мщэртц, сказал:
– Довольно. Я вынужден откланяться, – затем он попросил: – Передайте Марье, что я её люблю, но не могу быть с ней, – после этих слов он ушёл, оставив госпожу Мщэртц сидящей одну за столом.
Дверь захлопнулась, и госпожа Мщэртц плюнула:
– Дурак.
На этом Дмитрий свой рассказ окончил.
 
Слушавшая этот рассказ Марья ничуть не удивилась. Она, как никто, знала свою мать и знала, что от неё можно ожидать всё, что угодно. И, словно ругая саму себя, она сказала:
– Не надо было Вас оставлять наедине, – затем она спросила: – Наверное, теперь Вы никогда на мне не женитесь?
Дмитрий тяжело вздохнул. Он готов был солгать, но он не мог. Клавдия Ивановна Мщэртц поставила точку на их с Марьей отношениях.

– Вы говорили с моей матушкой?
– Говорил.
– И?
– Она невыносима.
– А я Вас предупреждала.
– Знаю.
– И что теперь?
– Теперь? – задумался Дмитрий. – Если честно, то я бы женился, – словно оправдывая себя, сказал Дмитрий. – Но как я представлю, что у меня будет такая тёща, мне хочется просто сбежать на край света.
– Но Вы же женитесь не на ней, – заметила Марья, – а на мне.
– Это так, – согласился Дмитрий. – Но я уверен, что Ваша мать будет преследовать меня всю свою жизнь, – он сделал паузу. – Она не даст нам житья.
Тут Марья в отчаянии сказала:
– Я беременна.
Дмитрий вопросил:
– И что из того? – затем он сказал. – Ваша мать очень хочет внуков нянчить, – затем она подчеркнула: – Своих внуков, – затем он сказал: – Насколько я помню, мы не спали друг с другом, отсюда вывод, что ребёнок не мой, – затем он высказал: – Ну и сволочь Вы, Марья. Хотите на меня повестить чужого ребёнка. Правильно говорила Ваша мать, Вы шлюха, шлюха и есть.
– Пошёл вон, – указала Марья на дверь Дмитрию. – Чтобы я Вас больше не видела.
– Не увидите, – заверил её Дмитрий. – Никогда.
После того как Дмитрий ушёл, Марья прошла в кухню, в которой разговаривали её мать и Элика, и сказала маме:
– Вы были правы, матушка, Дмитрий оказался не идеал:
– Я же говорила, – победоносно сказала госпожа Мщэртц. – Он не подходит на роль жениха.
Марья завопила:
– Я так никогда не выйду замуж!
– Выйдете, – заверила её матушка. – Я обещаю Вам, что сама найду жениха.
– Но не такого, как Вы, маменька.
– Посмотрим.
Марья бросилась матери в подол, и взмолилась:
– Я хочу, чтобы он страдал, – говорила она. – Я хочу, чтобы он влюбился в женщину, которая ему будет никогда недоступна. В своего рода фантом.
Сидевшая напротив женщина сказала:
– Если хотите, я помогу.
Марья посмотрела на женщину, затем спросила у мамы:
– Кто это?
– Это наша соседка Элика.
Марья посмотрела снова на женщину и представилась:
– Марья.
– Очень приятно.
Затем Марья поинтересовалась:
– Вы точно сможете мне помочь?
– Да, – ответила Элика. – Смогу, – затем она предупредила: – Но продеться заплатить.
Марья ответила однозначно и бесповоротно:
– Согласна, – затем она спросила. – Какая цена?
– Об этом Вы узнаете в своё время, – женщина посмотрела на часы и сказала. – Мне пора, дома заждались.

Глава 10. Проклятия женщины

Итак, продолжим. Вечером Элика шла по улице в гастрономический магазин. У неё было приподнятое настроение. Она сегодня заключила сделку и вызвалась помочь Марье и госпоже Мщэртц. Хоть после разговора с Клавдией Ивановной Мщэртц она считала её самой заносчивой и высокомерной женщиной, считающей себя королевой, но таковой не являющейся. Не являющейся, потому что её безрассудство и её самомнение, считающее всех людей ничтожествами, говорило о том, что она властная женщина, но королевой её никак нельзя было назвать. Хотя почему бы и нет? Ведь такая женщина, как Клавдия Ивановна Мщэртц, была одна на миллиард.
Навстречу Элике шла Марья. У неё было плохое настроение. Ведь сегодня она лишилась не только своего парня, но и будущего мужа. Она знала, что это будет продолжаться всегда. Всегда, пока живёт на этом свете её мать – Клавдия Ивановна Мщэртц.
Встретив на улице Марью, Элика спросила:
– Марья, Вы не передумали?
– Нет, – уныло и тихо ответила Марья. – Я не передумала.
Элика уточнила:
– Значит, всё остается в силе?
– В силе, – тихо ответила Марья. Она была в скверном настроении и не могла показать свою радость по поводу её просьбы. Затем она попросила: – Вы можете сделать ещё кое-что?
Элика заинтересовалась:
– Что же? – она не знала, о чём попросит её Марья. Она не знала, что ей нужно от неё. Она лишь знала точно: Марья сейчас попросит то, что сама сделать не сможет. – Чем я могу Вам помочь?
Марья впрямую попросила:
– Избавьте меня от матери.
Элика ужаснулась:
– Вы просите… что же Вы за дочь такая?
На что Марья ответила:
– Она мешает мне наладить личную жизнь.
– И что же Вы от меня хотите?
– Отправьте её на курорт.
– То есть, – уточнила Элика, – что значит, на курорт? – затем она вопросила. – Убить, что ли?
Марья ответила:
– Боже упаси! Убить – это слишком. Достаточно стереть ей память, как Вы собираетесь стереть её у Дмитрия.
Элика уточнила:
– Вы хотите, чтобы она стала овощем?
На что Марья заметила:
– Дмитрий тоже ведь станет…
Тут Элика перебила Марью, уточнив:
– У Дмитрия сотрутся воспоминания, связанные только с Вами, и я дам ему импульс, который даст его подсознанию любовь к той, которую он никогда не встретит, – затем она утвердила: – Это и будет для него его личный ад, – затем она добавила: – А Вы предлагаете мне убийство, – затем пояснила: – Убийство личности и человека в одном лице, – затем она вопросила: – Марья, Вы точно этого хотите?
Марья утвердила:
– Точно.
Элика предупредила:
– За это придется заплатить.
– Я готова за это заплатить, – однозначно ответила Марья. – Любую цену.
– Что ж, – бросила Элика, – это Ваше решение, – сказала она. – Я к нему не имею никакого отношения. Значит, только Вам нести ответственность за всё, что произойдёт дальше, – затем она сказала: – Вы можете ещё отказаться, пока не поздно, потом назад повернёшь.
– Я к этому готова.
– Что ж, жаль, что мне не удалось Вас разубедить, – сказала Элика. – Что ж, – вздохнула она, как будто бы жалея свою собеседницу, – завтра всё будет выполнено.
Марья спросила:
– Почему же не сегодня?
– Что ж, – ответила Элика, – для Вас сегодня, – затем она спросила: – Вы хотите познакомиться с парнем?
– Жажду этого.
– Сегодня Ваше желание сбудется, – затем она попрощалась с Марьей и ушла.
Марья посмотрела вслед Элике. Она шла по улице, словно плыла по ней. Тихо растворяясь на шумной улице города. Тихо и покойно было вокруг. Святили ночные фонари освещая путь ехавшему по шоссе транспорту. На небе светила жёлтая луна. Она словно тихо говорила землянам, что не сто;ит торопиться, скоро ночь. Завтра дела – сейчас покой и тишина. Звёзды мирно мерцали на небосклоне. Там, где-то в глубине космического пространства сиял млечный путь – символ бесконечности длинного, бескрайного пути человека.
И вот что-то как будто бы изменилось. Секунда, и на мгновение Марье показалось, что что-то произошло. Она не могла понять что? Но чувствовала, что каким-то образом произошло то, что в принципе произойти не может. Она вгляделась в идущую по дороге толпу людей, желая увидеть ещё раз Элику, но Элика исчезла в толпе. Она словно растворилась в ней. Растворилась, как будто её и не было вовсе.
Тут Марье почему-то стало не по себе. Холодный озноб пробежал по её телу и охватил страхом. Марье стало жутко, словно не по себе. Её обуревали сомнения, правильно ли она сделала, что попросила Элику об услуге. Она поняла, что она её не знает. Она никогда не встречала её в подъезде дома, в котором она живёт. Её вообще никто никогда не видел, а разговаривать с ней тем более не мог. Марья только что это поняла, но всё же она не могла всё переиначить. Не могла и не хотела. И, успокаивая себя на мысли, что она скоро будет свободна, а Дмитрий будет страдать, она испытывала чувство покоя и счастливой эйфории. Марья, придя в себя, глубоко вздохнула и, поймав себя на мысли, что это лишь плод её фантазии, с мыслью, что она скоро будет свободна от тирании своей матери, пошла дальше.
Теперь посмотрим, что происходит с Эликой?
Она стояла на улице, на пешеходной дороге, на той само;й улице, на которой она только что имела беседу с Марьей. Но это была не та самая улица, на которой она была, это была совсем иная улица.
Тем временем Элика шла по улице. Вокруг никого. Не было ни людей, ни машин. Лишь горели фонари, освещая улицу. На небе светила жёлтая луна. Она словно тихо говорила землянам, что не сто;ит торопиться, скоро ночь. Завтра дела – сейчас покой и тишина. Звёзды мирно мерцали на небосклоне. Там, где-то в глубине космического пространства сиял млечный путь – символ бесконечности длинного, бескрайного пути человека. Всё было похоже на мир, в котором жили люди, но всё же этот мир чем-то отличался от мира людей. В нём не было злобы войн и страданий. В нём не было того лицемерия и грязи, которую люди выливают друг на друга, чтобы очернить кого бы то ни было, а самому остаться чистым. Небо в этом мире было совсем иное. На небе видны были не только звёзды и луна, а множество звёзд, убегающих в даль бескрайного космического пространства, полного звёзд млечного пути. Пути туда, где покой и тишина. Где нет злобы и зависти. Где все равны и нет богатых и бедных. В мире полной любви и сострадания к… ко всем живущим в космическом пространстве. Его туманностей, созвездий и далёких галактик. Это так прекрасно, не правда ли?
Элика шла по улице, и с каждым пройденным ей шагом мир, в который она попала, становился всё более прекрасным и загадочным. Всё в нём изменялось словно по мгновенью волшебной палочки. Шаг, и вот Элика уже на перекрестке двух дорог, на одной из которой стояли часы, на которых большая и маленькая стрелка стояли на цифре двенадцать. Полночь. Две дороги, соединяющее настоящее и будущее. Вы спросите, где же прошлое? Оно позади нас. Надо лишь только оглянуться, и прошлое придёт само собой.
И вот последний шаг, и настоящее обрело будущее. Элика шла по дороге, которая вела её в будущее. Будущее того, к чему все люди хотят стремиться и порой не достигают своего желаемого. Это мечты, несбыточные мечты и желание претворить их в жизнь. Порой человек желает себе счастья. Претворяет его в жизнь, забывая, что счастье под носом и идти за ним куда-либо – просто безумие. Впрочем, и в безумии есть своя логика. Логика страсти, желания быть любимцем судьбы, само;й жизни и её безумия.
Дмитрий всегда хотел семью, но семья его не хотела. Он так и не нашёл свой идеал, и госпожа Мщэртц поставила жирную точку на его поисках. Он поклялся, что больше никогда ни с кем не познакомится, никогда. И он сдержал своё обещание. Теперь он презирал всех женщин. Они были ему ненавистны и отвратительно тошнотворны. Курящие, пьющие, гулящие. Они никак не подходили к строгому выбору Дмитрия. Он поклялся себе: «Пусть я буду всю жизнь один, чем всю жизнь трепать себе нервы и видеть, как жена каждый божий день приходит пьяная домой или вообще не приходит». И в этом он был прав. Он ценил семейный очаг и считал, что женщина не должна пить и курить. Она должна заботиться о детях – центре семейного очага.
Он не нашел спутницу, которая подходила под все его требования, и в какой-то миг, смотря очередной американский сериал по телевизору, он неожиданно для себя влюбился. Влюбился в женщину, которую он не знал. Да что там знал? Он имени её не знал. Она ему сразу же понравилась, и, продолжая смотреть на неё, он всё больше и больше влюблялся в эту женщину. Она стала его идеалом, иконой женской красоты и добродетельности. Он не пропускал ни единого фильма с её участием, и каждый очередной раз, когда он смотрел на неё, его сердце замирало, и он грустно и безнадежно вздыхал. Он понимал, что никогда не сможет увидеть эту женщину, прикоснуться к ней, быть с ней. Он знал, это невозможно. Невозможно по нескольким причинам. Она никогда не приедет в его страну, а он никогда не приедет в её страну. Да и приехав, он знал, что он её, так же как и она его, никогда не встретит. Это просто невозможно. Это и есть Ад. Личный Ад человека.
Марья добилась своего. Я не знаю, это всё произошло по иронии судьбы, или Элика исполнила просьбу двух женщин, но случилось то, что случилось. Марья потеряла ноги, и при этом она родила ребёнка. Клавдия Ивановна Мщэртц умерла в больнице, а Марья… стала ли она счастливой? Это не мне решать. У каждого человека своё счастье. Очевидно, у Марьи оно тоже своё.
Что касается ребёнка и её подруги Лики, то я хочу пояснить. Она родила его не от Дмитрия, а от совсем другого человека. Человека, благодаря которому она и потеряла свои ноги, прокатившись зацепщицей на электричке. А её подруга Лика появилась после трагедии, произошедшей с Марьей. Никто не знает, откуда она возникла. Возможно, это только…
Жаль мне её. Но она это заслужила.

Глава 11. Просьба Марьи и согласие Дмитрия
 
Итак, Дмитрий сидел за столом в доме Марьи. Он тихо смотрел в окно. За которым лил как из ведра дождь. Впрочем, этот дождь не был холоден, он был тёплым и покойным. Словно понимая Дмитрия, дождь показал в своём великом пространстве очертание женщины. Это была та самая женщина, которую он любил и с которой он не мог общаться. Быть с ней. Очертание женщины словно улыбалось ему и как будто говорило: «Всё будет хорошо, – утешала она его. – Надо только верить в лучшее». Затем очертания женщины исчезли, оставив Дмитрия одного, стоя;щего у окна и мечтающего о том, что когда-нибудь она приедет в его страну и они встретятся.
Тем временем Марья и её дочь Лика, с Ликой-старшей подошли к Дмитрию, и, подъехав к окну, Марья сказала:
– Я жалею, что сделала в своей жизни, и за это я уже расплатилась, – затем она умоляюще посмотрела на Дмитрия и, схватив его руку, взмолилась: – Не оставляйте меня в одиночестве, – затем добавила: – Я не выдержу долго.
Дмитрий посмотрел жалеющим взглядом на Марью и пообещал:
– Не оставлю.
Тем временем по дороге шла старая женщина, скрюченная буквой «Г», с клюкой в правой руке и авоськой на левом плече. Проходя возле калитки этого дома, она остановилась и, посмотрев на него, она тяжело вздохнула и произнесла:
– Бедная семья, – затем тихо добавила: – Надо на кладбище сходить, проведать, – затем она тяжело вздохнула и добавила: – Надеюсь, этот парень, как его там, Дмитрий, будет заботиться о них. Я надеюсь.
Старая женщина пошла дальше, оставив позади себя лишь воспоминание о прежней жизни Марьи.

 
Послесловие
 
Автор: Спросите себя, остался бы Дмитрий у Марьи? У каждого человека свой взгляд на эту ситуацию. Кто-то думает, что Марья не имеет права на жалость, другие думают, что каждый получает по заслугам. Может быть, они и правы и Марья не имела права на прощение. А Дмитрий? Он имеет право на второй шанс? По-моему, да. Мечтать не вредно. Дмитрий – романтик и мечтатель в одном лице. Он философ и мечтатель. Он романтик. Что этим людям надо от жизни? По-моему, только шанс быть счастливым. Но будет ли счастлив Дмитрий? Этого никто не знает. Ведь Вам решать, Вам, дорогие мои читатели, будет он счастлив с Марьей или нет.
На этом все…

Конец