Памяти Персика.
У Фунтика было любимое развлечение, почти хобби.
Если он находил ящик из гофркартона, в котором хотя бы один край был доступен его зубам, то он садился рядом и спокойно, методично начинал откусывать одинаковые кусочки и тут же их сплёвывал. Для него это было сродни тому кайфу, который испытываем мы, раздавливая пузырьки на упаковочной плёнке.
Так он мог «съесть» весь ящик, оставив от него только дно. Его уже не было с нами, но ещё долго мы находили в разных местах горки нагрызенного картона.
У Персика было другое «хобби» - он обожал грызть натуральные веники. Не знаю точно, как называется этот злак – в деревне отца его называли сорго.
Не думаю, что он там искал оставшиеся зёрна, просто получал удовольствие, отгрызая прутики. После таких его развлечений мне порой приходилось поправлять «причёску» веника с помощью секатора.
Без Фунтика Персик сразу же занял место вожака и «монополизировал» хозяина. Фунтик на колени залезал редко, для Персика мои колени стали любимейшим местом. Обычно он просил разрешения влезть на колени, а если я работал и не обращал на него внимания, то, считая моё молчание согласием, влезал так осторожно, что я только через время обнаруживал его у себя, когда становилось неудобно через него пользоваться клавиатурой. Это для него было одним из ритуальных действий. Если лежать на коленях жарко, через некоторое время он перебирался на соседний стул. На нём он спал большую часть дня. Причём ему было важно, сижу ли я рядом, за компьютером. Сколько раз он звал меня своим мявом вернуться из кухни в комнату за компьютер, а сам довольный располагался рядом. Если же было достаточно прохладно, то он предпочитал колени, причём стоило ему почувствовать, что я хочу встать – тут же переходил на стул рядом и ждал, когда я вернусь, чтоб самому вернуться на мои колени.
Как-то летом, в жару, он где-то залёг, и я никак не мог его найти. Я его звал, но он не откликался, тогда я пошел на кухню и звякнул его миской. Звук ставящейся миски был для всей тройки священным, на него они являлись все! Кстати, когда их было трое, все ели в разных местах, причём за закрытыми дверями, чтоб каждый съедал свою порцию.
Как я и ожидал, Персик тут же оказался рядом. Посмотрел я на него, и разговаривая как с ребёнком объяснил, что кормить его сейчас не буду, а позвал потому, что никак не мог его найти, и чтоб он показал, где спал. Как ни странно, но он всё понял! Повернулся и, глядя через плечо, мяукнул, мол, пошли. И так, удостоверяясь, что я иду за ним, привёл меня к своей новой лежке, ещё раз глянул на меня, свернулся клубком и закрыл глаза.
Спать на моём стуле, когда меня нет – это отдельное удовольствие! Правда, если он видел, что иду я – долго просить его перейти на соседний стул не нужно было, хотя иногда, если он спал слишком глубоким, непробудным сном, приходилось самому его перекладывать. Да, это в природе звери спят в полглаза и в пол уха, а наши абсолютно утратили этот природный инстинкт. Можно было что-нибудь кинуть рядом с любым из них – они не реагировали. Можно было чем-то накрыть – эффект был тот же.
Ещё Персик тут же освоил нашу супружескую кровать, точнее – мою половину, но, когда я приходил спать, то вставал, отходил в сторону и терпеливо ждал, когда я улягусь.
А вот Гаврик занимая место в ногах, и так, что мне свои ноги было некуда поместить, не уходил и не просыпался, даже когда я его, свернувшегося бубликом, перекидывал на другую сторону. В новой, неудобной позе он мог спать ещё несколько минут и только потом менял положение.
Так вот, дождавшись когда я окончательно улягусь, а я, как правило, засыпаю на правом боку, Персик пробирался к моей голове, и влезал под одеяло, причём тут же разворачивался и появлялся между моим лицом и рукой. В зависимости от температуры в комнате, он мог тут же вылезти и улечься рядом или остаться в тепле под одеялом, прижавшись к моему животу. Всю ночь так он никогда не спал и умел так уходить, что не разбудил ни разу.
Забираясь на колени, Персик старательно прятал когти. Идти по моей ноге спрятав когти – очень неудобно, но он старался. Правда, пару раз поскользнувшись, забывал, что идёт не по бревну, а по живой ноге, но он же не специально!
Часто, так взобравшись на колени, он, в порыве чувств, вставал на задние лапы опираясь на моё левое плечо. Левое плечо его вообще притягивало.
У нас телевизор стоит так, что смотреть его удобно улёгшись на кровать. Как только я так устраивался и Персик это видел – ждать себя не заставлял. Мы с женой уже засекали, сколько времени ему понадобится… и он появлялся! И всегда не с моей стороны кровати, а справа или в правом нижнем углу. Если на пути лежала жена, он перелезал через неё как через неизбежное препятствие и ложился на моей груди всегда по диагонали, головой на моём левом плече. Так он мог пролежать всё время, пока я смотрел телевизор, а если видел, что я собираюсь спать или хочу встать, то не задумываясь слезал с меня и ложился рядом.
А ещё он всегда здоровался, увидев меня. Гаврик так не умеет. Просто ему в голову такое не приходит. Только если он видит, что его собираются погладить… Надо отметить, что раньше он терпеть не мог и ласки! Попытка погладить могла обернуться новыми царапинами. Играть с ним, по этой причине, вообще было нельзя! Персик прекрасно ощущал границы игры и, если сильно разыгрывался, когда охотничий инстинкт выходил на первый план перед его деликатностью, то остановить его было легко, он сам понимал, что игра закончилась и «охота на руку» прекращалась.
А что с драками? С уходом Фунтика «социальное положение» обоих котов изменилось, Гаврик понял, что в новой ситуации получил право голоса и стал изредка заявлять свои права. Точнее – пытаться заявлять их. Эти драки были почти условными. Не без взаимных царапин, а как тут без них, если когти острые как иглы, но разнять их можно было не вставая со стула, только голосом – коты меня уважали!
Однажды, в самый обычный день, мы не нашли Гаврика. На крыше его тоже не было. Да и странно было бы его там найти, он спускался на балкон отработанно и легко. Оставался только один вариант – сорвался во время восхождения или спуска. Стали искать на улице, звать… всё было бесполезно. Гаврик, в в отличие от Фунтика и Персика – ни дня не жил на улице.
Искали мы его с неделю, пока супруга не расспросила хозяйку магазина под нами, и та вспомнила, что видела красивого, до смерти испуганного кота с огромными глазами, сидящего недалеко от её магазина, что позвала знакомую, которая опекала бездомных котов, и дала её телефон. Это действительно оказался Гаврик. Женщина относила его к ветеринару, который за бездомных животных плату не брал - то был тот же «соседский» ветеринар, который оперировал Фунтика.
Гаврик отделался испугом. Точнее – глубоким шоком, повлиявшим на его психику в лучшую сторону.
Надо было видеть его радость, когда он попал домой! Сам себе не верил, что нашелся! С тех пор, если он раньше нехотя терпел ласки, то сейчас он стал даже радоваться, подставляя места, где бы ему хотелось, чтоб его почесали. Правда, некая отстранённость в характере осталась. Он не навязывался, но, бывало, хотя очень редко, что и, о чудо, залезал на колени. Это было смешно наблюдать, когда он, позавидовав Персику, лежащему у меня на коленях, забирался вторым ярусом, ко мне на грудь. А ещё бывало, забирался на кровать и проползал ко мне поближе прямо по Персику, лежащему под одеялом. Нюх тут не срабатывал.
Так коты и жили, мирно, но всегда в готовности к борьбе за лидерство.
Как-то у Персика обнаружилась опухоль на том же месте, что и у Фунтика. Странное совпадение, мы уже подумали, что виной этому прививка, которую обоим когда-то делали уколом именно между лопатками и загривком. Оперировали, биопсию делать не стали, не видя в этом смысла. Опухоль, по-видимому, оказалась доброкачественной и заново не выросла.
Как-то мы заметили, что у Персика что-то непонятное с глазом. Обычные глазные капли не оказали никакого действия, ветеринар сказал, что тут нужны ветеринары-окулисты. Пришлось ехать в ветеринарный университет.
Когда мы поехали в первый раз, то и не предполагали, что придётся ездить туда два месяца каждую неделю. Что это вылилось в приличные деньги – думаю, и говорить не надо, но это обернулось ещё и покупкой лекарств. Если в России запрещено лечить животных лекарствами для людей, то тут мы Персика лечили «человеческими» глазными каплями. Причём, если бы мы покупали их для себя, то некоторую часть, от 25 до 90%, как обстоит дело с диабетическими препаратами, оплачивает медстраховка, а тут мы платили полностью.
Лекарства и еженедельные поездки – это полдела, но если к этому добавить процесс закапывания… а закапывать приходилось до десятка раз в день!
Вы когда-нибудь, закапывали кошкам глаза? Попробуйте, удовольствие ещё то, но хорошую дозу адреналина гарантирую!
Впрочем, Персик быстро смирился, понимая, что это делается для его пользы, и к концу лечения практически не сопротивлялся.
Глаз вылечили, и он сверкал как новый.
Жизнь вернулась в привычное русло.
Так прошёл почти год.
И тот день тоже ничем не отличался от других, разве что это была пятница, 13-е мая 2022 года. Коты вели себя как обычно. Когда приблизилось время кормёжки, как обычно, напомнили об этом хоровым мяуканьем. Мы с Персиком поговорили, он внимательно меня слушал глядя прямо в глаза, потом они поели. Персик улёгся под соседним стулом – на ламинате было ему прохладней.
Где-то через час-полтора из под стула раздался вопль, а потом ещё раза три. Никогда раньше Персик таких звуков не издавал. Замолчав, он чуть привстал на лапах и буквально пополз из комнаты. Несколько позже жена обнаружила его мёртвым вытянувшимся вдоль унитаза. Похоже это был инфаркт.
На следующий день я его похоронил.
Персику было около 19 лет.
Без этого, совсем не однозначного кота, в квартире стало пусто.
Гаврик, как ни странно, его место заполнять не захотел…
Правда, неделей раньше, в кладовку нашего ресторана, через такое маленькое отверстие в стекле, что остальные коты и кошки влезть не могли, пробралась беременная беспризорная кошечка, но этого мы ещё не знали.
Продолжение: http://proza.ru/2022/07/14/1
Салоники
13 - 20 июня 2022 г.