ВНИМАНИЕ! ЛИЦАМ, НЕ ДОСТИГШИМ 18 ЛЕТ, ПРОСЬБА ПОКИНУТЬ ДАННУЮ СТРАНИЦУ!
Миссис Олимпия Раббиш, строгая молодая женщина, уже много лет работала преподавателем по развитию речи в местном пансионе имени Святого Павла, что стоял на краю Риддлхилла, и вот несколько недель назад заняла почетный пост директора, чем весьма гордилась. Не дожидаясь рассвета, Олимпия просыпалась до восхода солнца, принимала холодный душ, прибирала свои длинные негустые волосы в тугой узел на затылке, опрятно одевалась и совершала чуть ли не торжественный обход по коридорам учебного корпуса, проверяя, все ли в порядке. И проверка эта длилась до тех пор, пока не приходил дежурный по смене и не давал сигнал к началу учебного дня. Как только в коридорах слышался шум детских голосов и хлопанье дверцами учебных шкафов, Олимпия поднималась в свой кабинет и приступала к работе, таким образом держа все под контролем и избегая контактов с работниками школы и ее учениками. Нет, эта женщина не страдала высокомерием. Просто, став директором, она избрала путь отшельницы, максимально, насколько это вообще было возможно для должности директора пансиона, оградив себя от общения с сотрудниками и детьми. Так, с ее точки зрения, было легче спокойно работать и создавать нерушимый образ руководителя.
Сегодняшнее утро, хвала небесам, ничем не отличалось от многих предыдущих. Директор терпеть не могла всякие внештатные ситуации, нарушающие покой и размеренность событий, но, конечно, всё на свете предугадать не могла. Была середина недели. Олимпия Раббиш уже удобно уселась за свой стол и с невероятным интересом просматривала отчеты недельной давности, словно это была какая-то захватывающая книга с приключенческой историей и неожиданным финалом. Несколько членов Попечительского Совета, который, к слову, уже много лет оказывал пансиону юридическую и материальную поддержку, должны были на днях навестить комплекс с проверкой, и директор была просто обязана навести полный порядок в документации. К тому же сегодня должен был приехать некто мистер Стефан Джерниган, специалист из Лондона и претендент на вакансию учителя английского языка. К сожалению, эта вакансия уже долго оставалась открытой, поскольку было невероятно сложно отыскать человека, желающего обучать детей-сирот, да еще и, честно признаться, за весьма небольшое жалование. Все же такой специалист правдами-неправдами нашелся, хотя Олимпия никак не могла понять, что мог найти в этом медвежьем углу на краю света преподаватель из мегаполиса.
В половину одиннадцатого в дверь постучал секретарь Олимпии, худая девушка лет двадцати в больших толстостекольных очках и с гривой непослушных вьющихся волос на голове, робко сообщив, что в приемной сидит соискатель по имени Стефан Джерниган, и директор, убрав в стол бумаги, распорядилась пригласить гостя в кабинет.
Молодой парень, лет двадцати пяти, неуверенно переступил порог, негромко поздоровавшись. Взгляд его бегал из стороны в сторону, а пальцы крепко сжимали старый потертый портфель из кожзаменителя. Выглядел Стефан Джерниган совсем просто, даже неряшливо и совсем не был похож на жителя большого города. Нерасчесанные, взъерошенные черные волосы, двухдневная щетина, старые, перемотанные бесцветной изолентой очки. Одет он был в поношенный серый пиджак, на локтях которого красовались кожаные заплатки, в выцветшую бордовую рубашку и джинсы. На ботинках остались потеки грязи с дороги, что еще раз указывало на то, что парень, претендовавший занять место учителя английского языка – абсолютный неряха. Оглядев гостя с ног до головы, всем своим видом выказав неодобрение, Олимпия, однако, учтиво пригласила его присесть на деревянный стул с мягкой подушкой, стоявший у стены. Как бы ни выглядел этот нескладный молодой мужчина, всё-таки у него было высшее образование, которого было более чем достаточно для работы с детьми в приюте.
«Если бы не необходимость закрытия этой вакансии, я бы гнала его в шею!» - думала Олимпия, понимая, что принять неряшливого юношу на работу всё-таки придётся. - «Да хоть сама королева ручалась бы за него!» Конечно, королева Англии знать не знала нашего героя, однако кое-кто все же замолвил слово за Стефана и крайне настойчиво рекомендовал новому директору нанять этого талантливого, пусть и слегка неказистого, парня. Стефан принес с собой рекомендательное письмо от имени Грегори Гранчестера, который приходился сыном одному из самых старых и уважаемых членов Попечительского Совета, благодаря которому пансион оставался на плаву и по сей день. Также Грегори Гранчестер был давним другом детства Стефана. Разумеется, Олимпия не могла не одобрить подобные рекомендации, хотя и отнеслась к письму скептически, но все же выслушала устное резюме парня и даже рассказала немного о самом пансионе, хотя, честно признаться, она желала, чтобы собеседование длилось как можно меньше времени.
Олимпия распорядилась показать молодому специалисту школу, окрестности, библиотеку, больничный корпус и общежитие, после чего сообщила ему график работы на следующую неделю. А это означало, что впереди было целых четыре дня, чтобы освоиться, расположиться в специально выделенной комнате в общежитии для учителей и собраться с мыслями. Могло показаться, что директор лишь нагнетала ситуацию, но она не могла не напомнить молодому специалисту о вероятных сложностях в работе с детьми-сиротами.
Помимо английского языка и лингвистики, Стефан был большим поклонником мистики и фантастики. Уже несколько лет он изучал всевозможную литературу о сверхъестественных явлениях, даже пару раз посещал старинный замок Лип в Ирландии, известный своей паранормальной активностью. Привидений, однако, Стефан там так и не увидел, но посещение столь знаковой локации стоило того, чтобы потратить на это время. Конечно, многие сверстники и окружающие Стефана люди считали юнца сумасшедшим и инфантильным фанатиком, а его увлечения и интересы - совершенно бесполезными, но парень уже научился не воспринимать подобные суждения и просто делать то, к чему лежит душа.
Прогуливаясь по окрестностям пансиона, Стефан наблюдал за тем, как усердно некоторые дети учатся, читают книги и обсуждают классическую литературу. Стереотип, что все дети-сироты вырастают хулиганами и смутьянами, никогда не укладывался в голове у новоиспеченного учителя. Глядя, какими добрыми могут быть глаза этих самых детей, не знающих родительской ласки, Стефан мог только предполагать, как значима может быть для них дружба и насколько чисты их души. К тому же, он просто любил детей, хотя считал себя крайне несемейным человеком и пока даже не планировал жениться и заводить собственных отпрысков.
Однако после полудня Стефан стал очевидцем драки между двумя мальчишками на заднем дворе учебного корпуса. Пришлось разнимать малолетних разбойников. После выяснения причины ссоры, Стефан с удивлением открыл для себя, что, оказывается, можно разозлиться лишь потому, что кто-то занял твое место в столовой. Вот такими нелепыми оказались причины разлада между двумя местными мальчишками. Примирив сорванцов между собой, Стефан собрал детей вокруг себя и на полчаса минимум занял ребят захватывающей историей о привидениях в старом ирландском замке. Было знаменательно, что они совершенно не боялись страшных поворотов сюжета и ярких, пугающих метафор, а как раз наоборот, желали подробностей и внимательно поглощали каждую деталь, не пропуская ни слова. Таким образом, мистер Джерниган, новый учитель английского языка, обрел первых друзей в Риддлхилле в лицах непоседливых детей.
Ближе к вечеру Стефан, уже успев разместиться в своей комнате учительского общежития и даже придремнув несколько часов, переоделся в чистую одежду и, поспешив на улицу, вышел за ограждение пансиона. Опершись на железную колонну, Стефан скрестил руки на груди, задумчиво глядя в сторону, словно ожидая кого-то с минуты на минуту. Небо затянуло тучами, и, кажется, собирался дождь. Но это не пугало Стефана. Он был здесь не без причины и уходить не собирался.
Спустя минут десять дверь учебного корпуса распахнулась и к воротам быстрым шагом поспешила Олимпия Раббиш. Закутавшись в теплое шерстяное пальто, она быстро семенила ногами, направляясь к Стефану. Уже смеркалось. Поднялся порывистый ветер. Дрожа от холода, Олимпия окликнула коллегу по имени. Мистер Джерниган посмотрел в сторону директора, чуть заметно улыбнувшись. Холод тоже совсем не страшил молодого учителя: одет он был легко и даже не обращал внимания на понижение температуры воздуха.
-Вы все-таки пришли, - улыбаясь, обмолвился Стефан.
-Конечно, пришла. Я же сказала, что приду! Это моя обязанность как директора! - раздраженно бросила Олимпия, явно недовольная необходимостью находиться на улице в столь пасмурную погоду. – С вашим приходом в наш пансион, мистер Джерниган, покой и безмятежность как-то сами собой исчезли. Теперь еще это. Если бы не уважение к старому доброму мистеру Гранчестеру…
-Полно вам ворчать, директор, - прервал ее Стефан, отметив, что эта хмурая женщина порой может выглядеть крайне забавно, даже в моменты собственного недовольства. – Скоро, наконец, пребудет наш дорогой Грегори, и все будет хорошо.
-Я не понимаю, для чего же все это? По какой причине сегодня сын мистера Гранчестера нанесет нам визит? То, что цель его визита хранится от меня в тайне, вводит меня в состояние недоумения и, честно говоря, раздражает! – продолжала в прежнем тоне директор, ещё сильнее согнувшись от холода, словно эту женщину сжали некие невидимые тиски.
-Произошло нечто важное, Олимпия, - загадочно произнес Стефан. – Иначе бы Грегори в таком срочном порядке не приехал бы из Лондона. Но он просил меня и вас встретить его, а, значит, это важно именно для нас троих. У меня есть кое-какие догадки, но, пожалуй, давайте дождемся…
Олимпия поджала губы и больше не проронила ни слова. Глядя вдаль, директор пансиона и учитель английского языка просто продолжали ждать.
Спустя ещё десять минут легкий туман пронзил луч автомобильных фар и к воротам пансиона подъехала машина, остановившаяся прямо напротив ожидающей пары. Отворилась дверь - и пред ними появился высокий широкоплечий мужчина в длинном черном пальто с поднятым воротником и в старомодной потертой шляпе. Это и был долгожданный Грегори Гранчестер, хотя лицо его оставалось полускрытым. Конечно, Стефан узнал друга детства без проблем и сразу же подошел к нему с объятиями.
-Старина! – горячо произнес Грегори. – Как же давно мы не виделись. Миссис Раббиш, добрый вечер. Рад вас видеть в добром здравии.
Олимпия Раббиш явно не разделяла эйфории этих двух закадычных друзей и лишь сдержанно кивнула в ответ, сухо поинтересовавшись, по какой же всё-таки причине вся эта суета. Грегори Гранчестер снял шляпу и открыл совсем юное лицо. На вид парню было не больше двадцати лет. Голубые глаза, нос с небольшой горбинкой, тонкие губы и скулы: молодой Гранчестер был красив, с этим не поспоришь. Даже Олимпия, которая давно уже оградила себя от всяческих эмоций и чувств, на пару секунд застыла в оцепенении, глядя на юношу. Голос Грегори совсем не сочетался с его внешностью, а скорее подошел бы взрослому, зрелому мужчине. Миссис Раббиш еще раз вопросительно взглянула на гостя, пытаясь не демонстрировать симпатию.
-Я привез вам ребенка. Он будет расти и воспитываться в вашем пансионе, пока не достигнет совершеннолетия. Это официальное распоряжение моего отца, председателя Попечительского Совета.
Очевидно, что никто ничего не понял. В недоумении глядя на Грегори, Стефан и Олимпия ждали дальнейших разъяснений.
-Его имя Джон. Он сирота. Родители погибли. Несколько недель младенец пребывал в лондонском роддоме, но теперь он будет находиться в вашем пансионе, директор.
-Но, как… зачем? Я ничего не могу понять… - в растерянности бормотала Олимпия, с трудом подбирая слова. – Нам не по силам взять новорожденного. У нас нет и в помине яслей. Кто будет заниматься новорождённым младенцем, скажите на милость? Мы, прежде всего, учебное заведение и пансион. Я глубоко уважаю вашего отца, юноша, но разве вы не понимаете: то, о чем вы просите совсем не в компетенции приюта! И почему именно этот ребенок должен остаться у нас? Почему не отдать его какой-нибудь семье, желающей усыновить мальчика? Объяснитесь же.
Решив больше не тянуть время, Грегори открыл дверь автомобиля и достал оттуда завернутого в одеяло малыша. Ребенок крепко спал, укутанный в пеленки, и, осторожно открывая его лицо, парень неспешно подошел к заинтригованной и даже немного напуганной Олимпии и показал ей младенца, о котором шла речь.
В этот миг, закрыв ладонью рот, директор в ужасе пошатнулась и отпрянула на несколько шагов назад, едва сдерживая эмоции. В глазах ее читался неописуемый страх. Отрицательно качая головой, Олимпия облокотилась на железную ржавую колонну ограды, отдышалась и шепотом произнесла:
-Пресвятая дева Мария… Что это…
Грегори закрыл одеялом лицо младенца, сдержанно восприняв реакцию директора пансиона, словно иного и не ожидал.
-Вы совсем умом тронулись, юноша?! Мы не можем принять такого ребёнка, как он. Вы вообще сами понимаете, что делаете сейчас? – чуть ли не в ярости парировала Олимпия. – Вы обрекаете на мучения и нас, и бедное дитя. Ему нет и не будет места в мире людей! А пребывание в нашем заведении этого ребёнка превратится в ад! То, о чем вы просите, находится за пределами здравого смысла! Опомнитесь!
-Я знал, что вы так отреагируете, - вздохнул Грегори, передав ребенка в руки Стефана, хранящего до сих пор молчание. – Все же, что бы вы ни думали и какие аргументы против просьбы моего отца ни выдвигали, ребенок так или иначе останется здесь. Жизнь этого младенца крайне важна, и большая удача, что мы нашли его раньше тех, кто может причинить ему вред. Здесь, в пансионе Джон будет в безопасности. Он вырастет под вашим присмотром, получит начальное и среднее образование. А когда ему исполнится восемнадцать, я его заберу. Вам понятна задача, миссис Олимпия?
Голос парня приобрел жесткий и требовательный тон, отчего директор пансиона, вероятно, почувствовала себя крайне уязвленной. Прикрыв глаза, она перевела дыхание. Что ж, выбора у нее не оставалось. Понимая, что ребенок будет расти изгоем, что ежедневно сверстники будут обижать его, Олимпия, с невероятной тревогой в сердце, подчинилась воле молодого мистера Гранчестера и безмолвно кивнула, вновь взглянув на нахмурившегося собеседника.
Наконец заморосил дождь. По небу пробежал раскат грома, предвещающий бурю. Стефан, бросив короткий взгляд на друга, осторожно передал ребенка Олимпии, которая, все же глядя на сверток, как на что-то мерзкое и грязное, вновь открыла лицо младенца, пытаясь еще раз разглядеть необычное дитя.
-Ещё раз хочу подчеркнуть, как важна сохранность этого ребенка, - отчеканил Грегори. – Когда-нибудь, спустя много лет, Джон узнает всю правду о себе и своём необыкновенном происхождении. Когда-нибудь мы вернём его туда, где он исполнит своё предназначение. Но пока мальчик растет, эта правда должна быть скрыта от него во что бы то ни стало.
-Да о какой правде вы говорите? – произнесла Олимпия, не отводя взгляда от младенца. – Я услышу сегодня хоть что-то, что не будет вызывать миллион вопросов?
-Просто делайте, что должны, миссис Раббиш. Не более. История, связанная с рождением Джона слишком запутанная и длинная. Если я начну в ней разбираться прямо сейчас, запутаю и вас, и себя. Не сегодня. И не сейчас.
Недоверчиво переводя взор с Грегори на Стефана, Олимпия тяжело вздохнула и кивнула. Ну, что же она могла поделать: подчиняться воле людей, так или иначе связанных с Попечительским советом, – её прямая обязанность.
-Здесь и сейчас, Олимпия. Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что до того, как Джон достигнет совершеннолетия, вы будете заботиться о нем, как о любом обычном ребенке, живущем в вашем пансионе. Вы дадите ему возможность учиться и развиваться, как и каждому нормальному ребенку. И самое главное, слушайте внимательно, это важно: не позволяйте Джону выходить за пределы комплекса. Никогда. Я понимаю, что сейчас накладываю на вас большую ответственность, с которой вам придется жить многие годы. Но иного выбора у нас нет, - произнес Грегори, остановился, перевел дыхание, и поджал губы, словно не нашёл, что добавить.
-Зачем вам моё обещание, если вы не оставляете мне выбора? – раздраженно бросила миссис Раббиш, явно желая поскорее закончить неприятное ей общение. – Я вас поняла. Вы изъясняетесь предельно понятно, Грегори! Все будет так, как вы скажете!
Эти слова женщина произнесла на одном дыхании, после чего выдержала недлинную паузу, пытаясь отыскать в себе силы не дать эмоциям волю и взять себя в руки, а затем добавила уже присущим ей холодным директорским тоном:
–Но, так или иначе, осознайте, что как бы мы ни старались, в какие условия бы ни поместили этого ребенка, мальчик никогда не станет таким, как обычные дети. И никогда не станет своим среди них. Никогда, мистер Грегори Гранчестер!
-Джону нет необходимости становиться своим среди обычных детей. Но вы можете создать подобную иллюзию.
Юноша, не сказав больше ни слова, пару секунд еще пристально глядел на свою негодующую собеседницу, затем надел свою шляпу, развернулся на каблуках и, пожав Стефану руку на прощание, скорым шагом направился к автомобилю. Открыв дверь машины, он оглянулся, в последний раз бросив взгляд на молодого директора пансиона с младенцем на руках, выдержал небольшую паузу, словно хотел сказать ещё что-то напоследок, но в итоге передумал и сел внутрь автомобиля. Мотор заревел, и машина тронулась вдоль дороги, оставив Стефана и Олимпию Раббиш с ребенком на руках под тяжелым пасмурным небом.
Холодало. Сохраняя тишину и относительное спокойствие, директор, осторожно держащая сверток в руках, и учитель зашли в ворота и заперли их. Вновь грянул гром - и начался сильный дождь, громко застучав по крышам зданий комплекса.
Ребенок, тем не менее, сладко спал и даже не подозревал, что его ждет уже через несколько лет, как несладка будет жизнь в пансионе среди сверстников и, самое главное, насколько необычно сложится его судьба много лет позже.
Время – необычайно интересная штука: бывает, тянется, как бесконечность, а под конец кажется лишь мгновением, промелькнувшим где-то вдали, бросив напоследок ироничный смешок. Вот таким образом и пролетели шестнадцать лет с того дождливого вечера. Мистер Грегори Гранчестер редко посещал пансион, возможно, пару раз в год, потому что многочисленные дела в столице Англии отнимали любые возможности выбраться в Риддлхилл и ещё потому что мужчина в целом был доволен работой Олимпии Раббиш: директор еженедельно отсылала ему отчёты о состоянии Джона и уверяла, что ребёнок живёт вполне нормально, хоть и имеет ряд проблем, впрочем, типичных для всех подростков. С самим Джоном Грегори ни разу не встречался, хоть и видел его несколько раз краем глаза в течение визитов. Зато каждый раз, приезжая в пансион, он всегда находил время, чтобы увидеться со старым другом. И сегодняшний день не был исключением.
Пытаясь развеять напряжение от неприятной беседы с Олимпией, которая глубоко разочаровала мужчину сегодня, Грегори направлялся в учебный корпус, надеясь отыскать там Стефана Джернигана: в разгар учебного дня, вероятно, учитель английского языка должен был пребывать именно там. К счастью, так оно и было.
Комната для учителей выглядела неухоженной и какой-то совсем мрачной, но сегодня уныние вытеснила радость встречи. Грегори громко поприветствовал читавшего книгу друга, который от неожиданности аж подскочил на стуле, а его испуг моментально трансформировался в приятное удивление, очень близкое к эйфории. Мужчины заключили друг друга в крепкие объятия, смеясь и обмениваясь восторженными комментариями.
-Сколько лет прошло! – не веря своим глазам, восклицал Стефан. – Почему не предупредил, что приедешь? Я так рад тебя видеть! Вот умеешь ты удивить, жучара!
В тот момент в учительскую вошла женщина средних лет. Это была учитель истории, Лиана Грейсон, хмурая, но безобидная особа. Она удивлённо взглянула на двух обнимающихся мужчин, словно заметила нечто из ряда вон выходящее, взяла с полки необходимую ей папку с бумагами и спешно вышла из помещения.
-Ты не обращай внимания, - просто сказал Стефан, махнув рукой. – Местные не избалованны посетителями. А с годами мы тут вообще дичаем, честно признаться. Ты бы мог, кстати, почаще приезжать. Когда мы виделись в последний раз? Год назад, кажется? Или нет?
-Ты в курсе, что произошло с Джоном? – внезапно переменил тему Грегори.
Стефан хмыкнул. Он подозрительно посмотрел на друга, словно внезапно получил ответы на все свои вопросы и теперь не знал, что с ними делать. Но тем не менее учитель английского языка пожал плечами, давая понять гостю, что не владеет информацией.
-Я встретился с ним утром в библиотеке. А потом он отправился на урок, - пробормотал неуверенно Стефан, явно подозревая, что что-то упустил. – А что? Что-то произошло?
-А о происшествии и выпавшем из окна мальчишке ничего не слышал? – продолжал спрашивать Грегори.
-Слышал, - кивнул Стефан. – Загадочная история, но вроде никто не пострадал. А при чём тут Джон?
Теперь уже хмыкнул Грегори. Он дал другу возможность всё понять самому. Стефану не потребовалось много времени, чтобы это сделать: его лицо озарило понимание происходящего, но оно скорее испугало его, чем радовало.
-Но ему осталось еще два года до совершеннолетия. Неужели…
Мужчины уселись за учительский стол, заваленный бумагами и потрёпанными книгами. Стефан быстро освободил его от хлама, убрав часть вещей на широкий деревянный подоконник, и поставил две жестяные кружки. Старый электрический чайник долго грел воду, поэтому Грегори, усевшись на скрипучий стул, кратко, насколько это было вообще возможно, рассказал другу о том, что случилось сегодня утром. Конечно, хотя Джон и попал под колёса автомобиля, но не пострадал, Грегори всё-таки был взбешён, что мальчику позволили выйти за пределы пансиона.
-Одному богу известно, что могло бы случиться, если бы я его не нашёл. Случайность! Понимаешь? Нас спасла случайность. Не более! – восклицал мужчина, наблюдая, как Стефан разливает травяной чай в кружки. – Я не думаю, что хулиган мог сам вывалиться в окно. Я практически уверен, что…
-Джон совсем не похож на злодея! – наотрез заявил Стефан, присев на край стола. – Уж мне то можешь поверить. Этот мальчик снисходителен и терпим даже к тем, кто его обижает. Даю зуб, что по своей воли он бы никогда не причинил никому зло.
-По своей – нет. Но по вынуждению – разве это невозможно? – Грегори начал сыпать аргументами, но Стефану они всё же казались неубедительными. – Я уверен в том, что ты говоришь правду и что Джон вырос добрым мальчиком невзирая ни на что. Но мы не должны списывать со счетов его происхождение. И уж тем более то, для чего он вообще появился на свет. Ты ведь не забыл спустя шестнадцать лет о Парнасиде…
-Я помню, помню, - немного раздражённо закивал головой Стефан. – Ты ведь знаешь. Не бей по больному.
Парнасида была возлюбленной Стефана много лет назад. А ещё шестнадцать лет назад она трагически ушла из жизни, однако спустя так много лет рана от потери так и не зажила. К слову, это горе было общим для двух мужчин: Парнасида приходилась также и родной сестрой Грегори Гранчестеру. И, конечно, такая трагедия не могла забыться сама собой.
-Джон сейчас в больничном крыле, я сам его туда доставил. И, если судить по тому, что случилось сегодня, то ждать совершеннолетия Джона нам не придётся, - понизив тон голоса, почти шёпотом протараторил Грегори. В учительской комнате не было никого, кроме этих двух мужчин, но Грегори как будто боялся, что кто-то может подслушать их разговор. – Я думаю, пришло время всё ему рассказать.
-Уже? – охнул Стефан.
-А тебя гложут сомнения? – нахмурился Грегори, отхлебнув чай. – Не ты ли однажды сам предложил идею, которая переросла в отличный план? Не ты ли согласился отправиться в Риддлхилл, на край света буквально, чтобы воплотить этот план в жизнь, чтобы дать шанс себе и чтобы, наконец, сбросить груз вины с души? Мы ждали шестнадцать лет. Но сейчас мне кажется, что твоя уверенность поутихла. Скажи мне, что это не так. Ты мне нужен, дружище. Без тебя я не справлюсь, ты это знаешь.
Стефан потупил голову. Мужчина сделался привычно хмурым и озабоченным, даже грустным. Слова друга были чистой правдой. Стефан корил себя за дичайшую неуверенность, которая с каждым годом всё больше и больше овладевала им. Как рассказать Грегори Гранчестеру, что за шестнадцать лет человек может стать совсем другим? И нужно ли рассказывать вообще об этом? Стефан очень любил Грегори и не мог пойти против него и против своего же собственного плана. Такой вывод мужчина сделал в своей голове буквально в течение нескольких секунд, бросил тревожный и короткий взгляд на собеседника и кивнул.
-Делай, что должен… - буркнул он, а затем взял кружку с чаем словно лишь для того, чтобы согреть замерзшие ладони. В учительской комнате, действительно, было слегка прохладно.
Грегори тяжело вздохнул и, оставив чай на столе, поднялся со стула, который всё так же громко скрипнул, пристроился рядом со Стефаном, присев на угол стола. Он приобнял его, положив руку на плечо. Стефан прикусил губы, как будто сдерживался от слов, жаждущих вырваться наружу.
-Мы делаем это ради неё. Ради нашей Парнасиды, - твердил Грегори. – Ты должен доверять мне так же, как и я доверяю тебе. Мы ведь друзья.
Стефан снова кивнул и улыбнулся. Он взглянул на старого друга тяжелым, полным неуверенности взглядом и сквозь это смятение всё же улыбнулся. Грегори догадывался, что гнетёт Стефана, понимал, что, возможно, приехал спустя много лет не с очень хорошей новостью, но этот момент должен был наступить рано или поздно. Грегори убрал руку с плеча друга и добавил:
-Я сейчас отправлюсь в больничное крыло. К Джону. Я не буду его ни к чему принуждать. Предоставлю ему выбор.
-Ну а что потом? – бросил вопрос Стефан.
Разумеется, этот вопрос был риторическим, но Грегори всё-таки ответил.
-Потом всё случится так, как должно случится, - уверенно и спокойно произнёс он и, похлопав друга по плечу напоследок, встал с угла стола, добавив, – Я рад тебя видеть, мой бесценный друг. Я очень скучал по тебе.
Затем мужчина направился к выходу и скрылся за дверью, оставив Стефана в одиночестве и растерянности. Ещё несколько минут учитель английского языка сидел в гробовой тишине, а затем подскочил, словно ошпаренный, и помчался в общежитие, забыв и о своём увлекательном чтении, от которого его отвлёк гость, и об уроке, который должен был состояться через полчаса. Решение было принято: именно в это мгновение шестнадцатилетняя преподавательская карьера Стефана Джернигана была завершена.
Примерно в тот момент Джон открыл глаза: он очнулся. Больничное крыло пансиона имени Святого Павла находилось в северном корпусе и было самым отдаленным от общежития зданием. А это означало, что вероятность увидеть кого-то из сверстников сводилась к нулю, что не могло не радовать Джона. Мальчик не помнил, как попал в больничную палату; последнее, что вертелось в его памяти, чувство холода и боли. Кто же его вернул в столь ненавистное место, оставалось загадкой.
Удивительно, что тело мальчика совсем не болело: ни синяков, ни ранений. Джон лежал в неширокой больничной кровати на мягкой подушке и под очень теплым ватным одеялом и чувствовал себя на редкость отлично, как после качественного длительного отдыха. Так хорошо ему давно не было: тишина ласкала слух, лучи заходящего за горизонт солнца играли на окнах мимолетными бликами, покой казался раем, и даже тревога, что безмятежность может прерваться, заглушалась томным, приятным чувством остановившегося времени.
Спустя несколько минут в больничную палату вошла невысокая полная женщина в белом халате. В руках у нее была стопка чистых полотенец. Увидев, что Джон очнулся, женщина быстро подошла к нему, улыбнулась, и добрым, ласковым голосом промолвила:
-Проснулся наконец. Что-нибудь болит? Есть или пить хочешь? Ко мне обращайся по любому поводу, не стесняйся, мальчик мой.
Джон приподнялся на локтях и сел, опершись на железную спинку кровати. Покачав головой в знак отрицания, мальчик улыбнулся добродушной медсестре.
Женщину в белом халате звали Меган, или же просто сестра Мегги. Она была одним из немногих работников больничного крыла и одним из самых светлых и добрых людей на территории пансиона. Джон чаще остальных попадал в больничные палаты, и встречи с сестрой Мегги всегда были наполнены светом и уютом. Меган тоже очень любила этого мальчика, старалась угодить ему, а когда Джон был совсем ещё совсем ребёнком и попадал в больницу, Меган читала ему на ночь сказки. Конечно, со временем эта традиция сошла на нет: теперь же Меган и Джон просто беседовали за чашкой горячего фруктового чая с овсяным печеньем. Этого угощения во владениях сестры Мегги было, слава богу, в изобилии.
-Тебе обязательно нужно поесть? - произнесла сестра Мегги, отправившись к шкафу, чтобы разложить по полкам полотенца. - Сегодня на ужин рис с заливной рыбой и кусок тыквенного пирога на десерт от мадам Роззи. Ох уж эта повариха, как чувствовала, что ты снова загремишь в больничную постель. Она обрадовалась, узнав, что ты здесь. Конечно, не причине этого, а самому факту. Ну, ты понял меня.
-Я слегка голоден, да, - проговорил Джон, поджав и обняв колени. - А как ты, сестра Мегги?
-Это просто сумасшедший дом, если честно. С утра нам принесли Алекса: я то думала, он снова стал зачинщиком драки, а оказалось, он вывалился из окна. Совсем чувство самосохранения потерял, глупышка. Слава богу, всё обошлось. Он сейчас спит. Потом тебя привёз сам Грегори Гранчестер. Я просто глазам своим не поверила! А примерно час назад приходил Нил, ну мальчишка из младшего класса. Тоже с кем-то подрался. Не живется ведь спокойно ребятишкам, что ни говори. А ещё сестра Агриппина ушла на пенсию наконец-то. Счастливый она человек, ей богу, - отмахнулась, закатив глаза, женщина. - Ты лучше расскажи, что стряслось с тобой. Мы все очень испугались. Говорят, ты хотел убежать из приюта. Мы все так подумал, когда Грегори Гранчестер…
-А кто это? - нахмурился Джон, перебив сестру Мегги, и добавил, - этот мистер Грегори Гранчестер...
-Ну, ты даешь, мальчик, - воскликнула изумленно женщина. - Грегори Гранчестер - это глава попечительского совета, очень влиятельный и, самое главное, щедрый человек. Пансион бы не существовал сейчас, если бы не этот великодушный господин. Когда-то его отец помогал нашему заведению, а теперь вот и сам мистер Гранчестер покровительствует нам. Великие люди. Воистину! Но появляется он у нас довольно редко. А если и наносит визит, то только к директрисе и только по важным неотложным делам. Поэтому я и была безмерно удивлена, когда увидела его в нашем больничном крыле.
Джон никогда не слышал этого имени. Значит какой-то важный господин спас его от чего-то и принёс сюда. Но от чего спас? И можно ли это вообще назвать спасением? Возвращение в приют. Не лучше ли было исчезнуть, пуститься в бега и жить жизнью отшельника? Джон задумался и отвернулся к окну, в котором за лесной горизонт садилось солнце.
-Я думаю, он еще появится здесь сегодня, - улыбнулась Мегги и, разложив, наконец, полотенца, закрыла шкаф и подошла к кровати мальчика.
-Почему ты так решила? – спросил Джон.
-Ну, - протянула Мегги и села на кровать рядом с мальчиком, - Когда мистер Грегори принес тебя, он строго-настрого наказал нам, чтобы мы позаботились о тебе, оказали всю возможную помощь, ну и с намеком на то, что придет и проверит. Вот я и подумала, что странно все это, ведь фактически вы даже не знакомы с ним. Добрый все-таки он, очень добрый…
-Правда, странно... – кивнул Джон.
По сути, еще никто не проявлял о нём такую заботу: совершенно незнакомый человек, которому не наплевать на уродливого малолетнего сироту. Разумеется, Джона это заинтриговало не на шутку и захотелось скорее увидеть этого загадочного главу попечительского совета, мистера Грегори Гранчестера.
-Знаешь, наверное, мы сделаем так, - игриво произнесла Мегги, - Ты останешься в постели, а я принесу ужин сюда. Ты поешь, потом мы с тобой поболтаем, глядишь, и мистер Грегори появится. Тогда уж мы его обо всем расспросим и никуда не отпустим, пока не узнаем всех подробностей. Ну, как тебе, согласен?
Джон оторвался на мгновение от своих мыслей и, взглянув в горящие позитивом глаза сестры Мегги, улыбнулся и кивнул. Странно, но всё-таки место, куда люди попадают с болезнями и травмами, казалось мальчику самым уютным и безопасным из всех, где ему удалось побывать.
-Угу, - выдавил он из себя. Ватное, тягучее состояние притупляло сознание, а речь Мегги казалась запутанной и чересчур быстрой для восприятия.
-Ну, вот и славно, - подытожила медсестра и, развернувшись, поспешила к выходу из больничной палаты.
Джон проводил ее взглядом и снова начал смотреть в окно. Все же не было ничего приятней этой тишины и покоя, чувства защищенности, которое казалось порой таким редким и зыбким. Тяжело вздохнув, мальчик встал с постели и, не спеша, прошёл в туалетную комнату. Взяв чистое полотенце, он перекинул его через плечо и, склонившись над краном, открыл холодную воду и омыл лицо.
Стук в дверь испугал Джона, и он обронил полотенце. Незнакомый мужской голос за спиной негромко произнес:
-Ты стал таким взрослым…
-Кто вы, - чуть слышно произнёс мальчик. На мгновение затаив дыхание, он вздрогнул, словно чувствуя чью-то невидимую руку, опустившуюся на его плечо. Конечно, это было не так. Незнакомец стоял у порога в туалетную комнату, и Джон следил за ним в отражении.
-Меня зовут Грегори Гранчестер. Возможно, ты слышал уже мое имя.
-Вы принесли меня сюда, - закончил Джон. – Да, сестра Мегги мне рассказала. Здравствуйте, мистер Гранчестер.
-Я хотел бы поговорить с тобой. Давай пройдем в комнату? Там будет удобнее, чем в уборной, как считаешь?
Джон повернулся к незнакомцу. Теперь он мог лучше рассмотреть мужчину, стоящего в пороге туалетной комнаты. У Грегори Гранчестера были короткие темные волосы, лицо, которое уже начинали покрывать морщины, и красивые добрые глаза, внушающие симпатию и доверие. Незнакомец улыбнулся. Он казался даже не столько добрым, сколько знакомым, словно Джон встретил своего неизвестного родственника. Это и пугало, ощущение связи родственной души. Джон просто не знал пока, что думать.
Не сказав ни слова, мальчик кивнул и вышел из уборной. Грегори Гранчестер последовал за ним.
В больничной палате не было ни души. Усевшись на свою кровать, Джон накрыл ноги мягким одеялом. Грегори встал у окна рядом. Сложив руки на груди, он еще несколько секунд глядел на мальчика, словно пытаясь рассмотреть его необычное лицо, что весьма смутило Джона. Хотя мальчик уже привык к тому, что на него беспардонно глазеют, это был один из редких случаев, когда любопытство смотрящего не было сопряжено с отвращением. Как для первой встречи поведение этого мужчины показалось Джону крайне бесцеремонным.
-Как ты живешь, Джон? – мягким голосом произнес Грегори.
Мальчику вопрос показался неожиданно простым.
-Как видите, не скучно… Но в целом – удовлетворительно. Руки, ноги на месте. Голова пока тоже.
Чуть слышно рассмеявшись и отвернувшись на пару секунд, Грегори продолжил:
-Вижу, что не скучно. Меня интересует твое душевное состояние, Джон. Тебе живется неспокойно, вероятно что-то происходит…
-С чего вы взяли? – нахмурился мальчик.
-Ты убежал из приюта прямо посреди учебного дня. Что-то напугало тебя? Ты можешь мне рассказать, что с тобой произошло сегодня утром? Не бойся, наш разговор останется приватным в любом случае.
-Я знаю… - слегка раздраженно ответил Джон. – А почему вас это интересует? Ведь мы с вами не знакомы… Да и закончилось всё нормально. Никто ведь не пострадал. Может забыть обо всей этой заварушке?
-Ну, вообще-то твой сверстник, кажется, его зовут Алекс, выпал из окна. Странная история. Вроде бы несчастный случай, но его друзья утверждают иное, - без намёка на обвинение, а так, между делом, произнёс Грегори. – Джон, ты ведь был там, когда с Алексом случился этот несчастный случай?
Мальчик задумался. Он попытался вспомнить в деталях, что произошло так стремительно утром в коридоре учебного корпуса. Нечто вытолкнуло хулигана в оконную раму. Что-то неведомое защитило Джона от агрессии сверстника. Но что это было? Рассказать этому господину всё на чистоту? Но поверит ли он в столь неправдоподобный рассказ? Сердце мальчика начало колотиться так, что он чувствовал это биение в груди: волнение охватило тело ледяной волной.
-Алекс и его банда… - тяжело вздохнул Джон. – Хулиганы из моей школьной группы. Мы с ними, как бы помягче выразиться, не ладим…
-Это из-за них ты решил убежать? – без малейшего удивления проговорил Грегори.
-Они бывают очень жестокими и несправедливыми… Они говорят, что я… урод и… - Джон задержал дыхание на пару секунд, и, взглянув затем на мистера Гранчестера, закончил, - и что я должен умереть. Иногда я начинаю думать, что так действительно было бы лучше для всех…
Грегори Гранчестер нахмурился. Его слегка морщинистое лицо как будто поникло в грустной задумчивости, отчего образ гостя стал мрачным и даже пугающим. Джон уже начал жалеть, что рассказал этому мужчине про свой конфликт с местными хулиганами. «Вот болтун!» - корил он сам себя в мыслях. – «Надо было держать язык за зубами!»
-Так что произошло утром? – произнес мистер Гранчестер. – Как получилось, что Алекс выпал из окна? Уверен, что ни ты, ни его друзья не сделали бы такого.
-Зачем вы спрашиваете? – слегка встряхнув головой и прикрыв глаза, негромко спросил Джон. Мальчик понял, что сам себя загнал в угол и этот мистер Гранчестер уже просто так не отстанет со своими вопросами.
-Мне кажется, что случилось нечто, что показалось тебе странным. Что-то необычное и необъяснимое. Скажи, пожалуйста, я прав?
По спине мальчика пробежала дрожь: Грегори Гранчестер говорил так, словно ждал определённого ответа. Но если он знал о том странном вихре, который снёс Алекса с ног и нанёс ему урон, то зачем спрашивать об этом? Джон поймал себя на уверенности, что этот мистер Гранчестер не так прост, как могло бы показаться. Мальчик, осознавая тем временем свою невиновность, покачал головой, не находя причин что-то утаивать.
-Я был уверен, что Алекс изобьёт меня до полусмерти. Но сильный сквозняк появился в коридоре. Это было что-то вроде урагана, но этот ветер отчего-то затронул только Алекса и больше никого. И из-за этого ветра Алекс выпал из окна. Я сам не понял, как это произошло, но подумал, что…
-Что в этом обвинят тебя? – закончил мысль Грегори, не дав мальчику закончить фразу.
Джон кивнул, ощутив, как будто тяжёлый камень исчез из его души. Грегори Гранчестер продолжил:
-Но ведь так или иначе Алекс должен был получить наказание за свои злодеяния, хотя увечья – это уже слишком, но этот хулиган получил по заслугам. Не волнуйся, тебя никто не обвинит. Хотя есть, должен признаться, кое-что, что ты должен знать, Джон. На самом деле, есть причины полагать, что к этому происшествию ты всё-таки имеешь отношение. Этот вихрь, я полагаю, дело твоих рук.
Джон поначалу ничего не понял. Он вообще подумал, что ослышался, потому что в последней фразе Грегори Гранчестера не было никакого смысла.
-Ты, наверное, даже не понимаешь всего, что сделал, Джон, - улыбнулся мужчина: в его словах вдруг появилось очевидное восхищение. – Внутри тебя живёт большая сила, и что-то мне подсказывает, что она уже готова в полной мере вырваться на свободу. И я могу помочь тебе, если ты этого захочешь?
Джон не мог вымолвить ни слова. Он слушал Грегори Гранчестера, и его замешательство набирало обороты. Какая сила? Какая помощь? Что этот мужчина вообще несёт? Мальчик хотел произнести именно эти вопросы, но странная немота захватила его губы и вынуждала оставаться безмолвным.
-Скажи, - продолжил Грегори, отойдя от окна и присев на край соседней кровати. – Ты бы хотел уехать отсюда? Едва ли ты когда-либо считал этот приют своим домом, не так ли? Может стоит сделать шаг вперёд? Как думаешь?
-Уехать? – пролепетал Джон. – Но куда? У меня никого нет, а вас я не знаю…
-Ты необычный мальчик, Джон, и ты знаешь это. Ты отличаешься от своих сверстников, и я говорю не только о твоих треугольных наростах на лице…
Теперь Джон был исполнен уверенности в том, что человек, нашедший его на дороге и принесший в больничный комплекс, был совершенно не случайной персоной в его жизни, и разговор, наверняка, имел определенный контекст. Но чего же этот Грегори Гранчестер хочет и куда предлагает уехать?
-Я расскажу тебе о месте, в котором живут необычные люди. Необычные в самом широком смысле. И оно находится отнюдь не далеко отсюда. В этом месте тебя не станут осуждать за то, как ты выглядишь. В этом месте все относятся друг к другу как к равным. А самое главное, Джон, именно там ты наконец обретешь душевный покой и цель. И если ты хочешь, я могу забрать тебя туда прямо сейчас. Все зависит целиком и полностью от твоего решения.
Джон продолжал молчать. Определенно, мальчик не доверял собеседнику. Мистер Грегори Гранчестер был одной большой загадкой, интересной, но опасной.
-Это конечно лишь предложение. И я ни в коем случае не хотел бы на тебя давить. Если ты несчастен здесь, то и терять тебе нечего. Разве не так? В конце концов это ведь ты сегодня предпринял попытку побега.
Мистер Гранчестер, видимо, понял, что Джона, мягко говоря, смутило такое неожиданное предложение и, слегка разочарованно опустив голову, встал с кровати, вероятно, собираясь уходить.
-Почему вы хотите мне помочь? Ведь вы меня даже не знаете. Я вас вообще вижу впервые в жизни… – действительно испуганным голосом проговорил Джон. – В чём здесь ваша выгода?
Грегори посмотрел на мальчика с удивлением, затем снова улыбнулся.
-Ты ищешь подвох в предложении помощи? Хотя твоё недоверие резонно, тут не поспоришь. А насчёт остального – да, ты видишь меня впервые. Но вот я-то тебя – нет. Это я шестнадцать лет назад привёз тебя в пансион имени святого Павла, что стал тебе домом на многие годы. И краем глаза я наблюдал за твоим взрослением. Не бойся моей помощи. Просто подумай. Ты не изменишь свою жизнь, сидя в четырёх стенах. Оставаться в тени для такого необычного мальчика, как ты, - это в крайней степени преступно и несправедливо. Я надеюсь на твое взвешенное и разумное решение.
Джон слушал Грегори Гранчестера, пребывая в шоке. Мальчик просто не мог поверить в то, что только что услышал. Если всё правда, то этот мужчина мог знать все тайны его происхождения, все причины, по которым подросток отличался от сверстников в самом плохом смысле слова «отличие». Джон уже хотел остановить направляющегося к выходу мистера Гранчестера, чтобы дать положительный ответ на его загадочное предложение, но рот предательски отказывался открываться. Чудовищное ощущение ускользающей из рук редкой возможности охватило Джона, сковало его тяжёлым оцепенением.
Остановившись у двери, Грегори Гранчестер обернулся к мальчику и молча, будто бы и сам не желал покидать больничную палату, потянул ещё несколько секунд, всё выжидая.
-Я хочу уехать с вами. Я согласен, - выпалил Джон, сам себе удивляясь. Сердце его колотилось бешеной дробью. Мальчик не понимал, что делает и что говорит. Поехать с этим незнакомцем в неопределённое будущее не опаснее, чем оставаться здесь, в месте, где Джон никогда не был счастлив по-настоящему.
-Тогда вставай и идём, - с очевидным облегчением выдохнул Грегори Гранчестер.
Мужчина просиял улыбкой и протянул навстречу ребёнку руку. Джон, понимая, что дороги назад уже не будет, махнул рукой на все сомнения и, подскочив с кровати, неспешно подошёл к Грегори и взял его за руку. Тёплая ладонь сжала бледные холодные пальцы мальчика.