Андрей Беляков
ГЛИКЕРИЯ.
Окончание
Говорят, время лечит – не знаю. Со мной оно сыграло злую шутку. Я совершенно в нем потерялся. А вот дела, да, дают возможность хоть как-то забыться и отвлечься, с этим я полностью согласен.
На Совете решено было сократить наш экипаж с четырех до двух человек. Интересно так, форма правления Гликерией и ныне остается незыблемой. Я вообще настаивал, чтобы мне разрешили лететь одному. Понятно, что это невозможно, и Совет отказал. Любой летный кодекс подразумевает дублера на корабле, и тут без вариантов. На слушаниях ко мне обратился мой вечный второй пилот, малыш Гай. Малышом его прозвали, потому как когда нас с Марса забирали европейцы, ему едва ли исполнилось 12. Вот и сейчас ему нет и 20-ти. Или есть уже? Ну, не столь важно. Главное, он просился лететь со мной, причем настойчиво и, как мне показалось, искренне. А я уловил в его интонации и взгляде все туже пустоту, что присутствовала внутри и у меня. Не вписывались мы с ним в новый мир. Что-то упустили в нем в своих постоянных, бесконечных полетах. И я, почувствовав родственную душу, улыбнулся своему пилоту:
- Конечно, полетим вместе, Гай. Куда я без тебя.
- Спасибо, командир, я не подведу, - ответил тот и, облегченно выдохнув, подмигнул мне.
- Я знаю, - в свою очередь заметил я.
Люди, нуждающиеся друг в друге, всегда договорятся.
Не стану описывать вам наши проводы. Ну да, у меня оставалась на Гликерии семья: мама, Нина и ее сыновья. Но сестра давно уже взрослый и самостоятельный человек, а ее парни активно включились в деловую жизнь на новой обители. Вот мама, мама да, вопрос отдельный и больной. Но Нина присмотрит за ней, она обещала. Меня же здесь ничего уже не держало, впрочем, как и везде. Гай славный малый, неразговорчивый, спокойный, исполнительный. Нас сближало и объединяло то, что мы друг другу не мешали, полная идиллия двух одиночек…
Когда Гликерия стала стремительно удаляться из виду, я даже внутренне обрадовался, почувствовав некое облегчение. Впереди многолетний сон, а во сне, как известно, возможно все, в том числе и возвращение в прошлое…
Не изменяя правилам, мы задали параметры пробуждения до входа в систему Росс, чтобы войти в нее в ручном режиме . Мало ли с чем придется столкнуться, и у нас было время как следует подготовиться. Нашей колонии как воздух нужны были технологии, источники энергии и медикаменты. Для нас это была судьбоносная, определяющая встреча, которая должна была положить конец нашей изоляции. Отсюда и такое решение. Что же касается другой, встречающей стороны, то они не были уведомлены о нашем визите. Летели мы к ним без предварительного согласования. Сколько бы лет ни длился сон, для человека он все равно проходит скоротечно, поэтому упустим его…
Спустя сутки после пробуждения мы чувствовали себя вполне сносно. Корабль вошел в систему звезды Росс, и я постепенно, порциально принялся уменьшать мощность его двигателей. Уже видны стали планеты, вращающиеся вокруг этого карлика. Наш бортовой компьютер целенаправленно отыскал и свел на монитор изображение каждой. Как вдруг от одной из них в нашу сторону вспыхнул мощный, ярко-бирюзовый луч. Спустя несколько секунд он достиг нашего корабля, озарив все вокруг зеленовато-бирюзовым светом. Мы и отреагировать-то должным образом не успели. «Какова же его скорость?» - лишь мелькнуло у меня в голове. Благо он оказался не смертоносным и разрушительным, а, вероятнее всего, созидательным, потому как на корабле стали происходить странные, поистине удивительные вещи:
- ну, во-первых, на смотровом стекле отобразилась надпись, указывающая расстояние до этой планеты, нашу скорость и расчетное время прибытия, причем все показания считывались в тестовом режиме;
- во-вторых, ниже высветился вопрос: «Цель вашего визита?»
А на поверхности пульта управления, вероятно для помощи в ответе, загорелась бирюзовая клавиатура. Наблюдая все эти чудеса, мы с Гаем недоуменно переглянулись.
- Надо что-то набрать, командир, - наконец произнес тот, кивая на клавиатуру.
- Ну и что напишем? Обмен опытом?
- Давай, - согласился Гай.
Клавиатура, несмотря на всю свою виртуальность, исправно работала. И ниже вопроса высветился наш ответ. Спустя секунду появилось сообщение: «отказано».
- Серьезные ребята! – округлив глава, воскликнул Гай. – И че дальше, командир?
Пока я лихорадочно соображал, пришло новое послание: «у вас осталось две попытки». Гай что-то произнес, но я не расслышал его слов. Не обращая внимания на помощника, я спешно отправил: «Установление связей». И сразу же последовал ответ: «отказано».
- Де-ла! – дивился мой второй пилот.
- Думаю, Гай, наш опыт им не нужен, как, впрочем, и наши связи, - рассудил я. – Напишем просто: «поговорить».
Мой помощник, глядя на меня, на этот раз промолчал.
Я набрал. Последовала пятисекундная пауза, затем на экране отобразилось: «разрешено».
- Ничего себе! Как ты догадался, Том? – не переставал удивляться Гай.
Я пожал плечами.
- Знаешь, показалось, почувствовал, что с ними надо чем проще, тем лучше.
Ну, а чудеса, тем временем, не прекратились. Луч взял под свой контроль полное управление кораблем, не забыв при этом просканировать и нас. Довольно любопытное зрелище! Передо мной и Гаем возникли прозрачные экраны с изображением контуров наших тел, где красными точками показаны были проблемные места, с указанием диагноза и его причин. У меня, например, были отмечены больные почки вследствие плохой воды на Марсе и расстройство нервной системы, ну, не буду повторяться из-за чего. Я был так поражен всем этим, что даже не взглянул на болячки Гая. Далее из неоткуда появились капсулки и требование их принять. После употребления препаратов и правда стало легче, какой-то внутренний подъем, хотелось просто улыбаться. Такие вот невероятные вещи происходили с нами и нашим кораблем, двигатели которого полностью отключились. Но что совершенно немыслимо, перемещаться он стал в разы быстрее, словно находясь в каком-то управляемом поле…
И вот спустя несколько часов мы достигли планеты, от которой исходил этот чудо-луч, и зависли на ее орбите. Луч погас, так же неожиданно, как и возник. А от нее к нам уже двигался челнок…
- Гай, побудь на корабле, попробую пока один войти с ними в контакт.
- Уверен, командир?
Я кивнул головой.
- Хорошо, удачи, и повнимательнее, если что – сигнализируй. Ребята-то непростые.
- Да уж, непростые, - согласился я.
А сам подумал, что Гай давно уже не малыш, а зрелый пилот. Должно быть его следующий полет непременно будет уже в качестве командира.
Росситов в челноке не оказалось. Я почему-то так и подумал, что он окажется пустым. Кругом полная автоматика, заставляющая крутить по сторонам головой и каждую секунду поражаться, до какого же уровня развития может довести человеческая мысль…
Спуск на планету происходил штатно, облачность в зоне посадки практически отсутствовала, и с высоты чуть более километра от поверхности взору открылась завораживающая панорама. Строения европейцев, скажу я вам, до этого так удивлявшие меня, не шли с этим ни в какое сравнение. Любуясь, я отвел взгляд, а когда посмотрел вновь, то от увиденного меня бросило в озноб. Картина полностью поменялась! Но такого просто не может быть! – не верил я своим глазам. И тут мне пришла страшная догадка. Я вспомнил, что представлял, рисовал в своей голове такое, подолгу сидя и наблюдая в окно на Европе. «Это невозможно!» - подумал я. – «Неужели я вижу свои воображения?». Я закрывал и вновь открывал глаза, тряс головой, словно пытаясь проснуться. Картинки менялись, но все они были из моих прошлых различных представлений идеального мира. Челнок приземлился…
На стартовой площадке опять никого. Огромные залы с колоннами. Залы?!? «Постойте, а я уже внутри чего-то?» - подняв голову и увидев над собой прозрачный купол, снова поразился я. На мраморном полу высветилась бирюзовая стрелка, указывающая направление движения. Кто-то явно неравнодушен к этому цвету. Пока я ее рассматривал, куда-то исчез челнок. Так я и побрел, разглядывая все вокруг, в полной тишине и одиночестве, скрестив на правой руке пальцы, чтобы окончательно не сойти с ума.
И вот на противоположном конце очередного холла показался человек! Я ускорил шаг. Мужчина находился на импровизированной трибуне, расположенной между двумя огромными экранами.
- Приветствую тебя, Том! – улыбаясь, прокричал он мне, когда расстояние между нами сократилось до десяти метров.
- Здравствуйте, - поздоровался я.
- Можно на «ты», - ответил он и выкатился из-за трибуны.
«Биоробот» - расстроился я, глядя на железяки, торчащие из-под его груди и колеса вместо ног.
А он продолжил:
- Вижу разочарование на твоем лице, ожидал другой встречи?
И прежде чем я спросил – «а есть ли на этой планете люди?» , он выпалил:
- Огромное, огромное количество людей! Наш разговор, Том, наблюдают тысячи человек. Тысячи! – вновь подчеркнул он.
– Женщины, - робот указал на левый экран, который вспыхнул, естественно, бирюзовым цветом, кто б в этом сомневался. Сверху на нем крутились цифры, словно счетчик, указывающие количество наблюдательниц. Ниже, бегущими строками, шли их комментарии, а еще ниже, в левом и правом углах, оценки: большой палец вверх – положительные, вниз – наоборот, отрицательные.
- Мужчины, - ведущий указал на правый экран, тот точас же загорелся аналогично левому.
- Ну и? – биоробот свел руки, указывающие на меня. – Хотел поговорить, Том, говори!
- К-хы, - кашлянул я в кулак. – Мы прибыли к вам с планеты Гликерия установить контакт. Нам не хватает технологий и медикаментов…
- Так, Том, стоп, стоп. Ну, во-первых, нет такой планеты - Гликерия, Лейтон-Би, может ты хотел сказать? Во-вторых, договорились же, никаких контактов, просто поговорить, - перебил меня железный человек. На экранах посыпались недовольные комментарии.
- Мы вообще, ну, по крайне мере, большинство из нас, считаем, что планета Лейтон-Би незаконно вами аннексирована, - продолжил он. – Обманным путем вы воспользовались техникой и технологиями европейцев и заняли потенциально подготовленную ими планету. Бедные европейцы, - робот изобразил жалостливую гримасу, - все никак не могут покинуть это несчастное Солнце.
Обвинения вызвали у меня внутри бурю негодования. Я вдруг понял, что если сейчас не заступлюсь за свой народ, то все пропало. И я начал – неторопливо, но громко и членораздельно, жестикулируя руками.
- Каждый народ имеет право на существование. Европейцы не предложили нам помощь, они отправили нас в качестве подопытных кроликов на неизведанный мир, помышляя впоследствии воспользоваться плодами, что достались нам таким потом и кровью. Знаете, какой ценой далось нам освоение Гликерии? Да до сих пор обходится.
На экранах комментариев заметно поубавилось. А те, что я успел мельком прочитать, звучали типа: «У-у-у!» или: «Ох!»
- Знаем, Том! – после короткой пазы продолжил ведущий. – Я Пэт, Том, извини, что сразу не представился.
- И я считаю, Пэт, что мы, люди, должны помогать друг другу, - перебил я его. – Задача более продвинутой цивилизации – помочь отстающей, не дать ей погибнуть или исчезнуть в этом бесконечном, бездушном космосе.
- Согласен, Том! – подхватил Пэт. – Полностью и всецело с тобой согласен!
Я не смотрел больше на экраны, сосредоточив свой взгляд на собеседнике.
- Более того, - продолжил тот, - я считаю, что это касается всего живого!
- Согласен, - подхватил я.
И тут он нанес мне удар под дых:
- А как же суслики, Том?
- Какие суслики?
- Ну те, что с твоей планеты. Почему вы не спасли их? Или ты думаешь, они мечтали поджариться на Марсе?
- Я не подумал об этом, - честно признался я. – На кону было выживание моего народа.
- Вот, Том, так и все – думают только о себе, максимум о своих близких, единицы о своем народе и никто, повторю – никто, о чужом. Правда жизни!
Я молчал, думая о его словах.
«А он милый!» - прочитал я комментарий на женском экране. «милый и честный, немного наивный даже» - следовало далее. «О-о-о! Как это все проникновенно-трогательно!»
- А хорошо поговорили, да, Том? – вновь обратился ко мне Пэт. – Смотри, сколько у тебя лайков. Ты понравился росситам. А ведь я еще не рассказал им душещипательную историю про вашу с Гликерией…
- Не надо! – прервал я.
- Не буду.
Экраны погасли.
- Говори свою просьбу, и будем закругляться. Впрочем, если ты о медикаментах и энерго-батареях, то Гай уже везет их твоему народу.
- Ве-зет? – я потерял дар речи. – А, а как же я?
- Посмотри на экран, Том.
На нем я прочитал свои ранние мысли: «Меня же здесь ничего уже не держало, впрочем, как и везде…»
- Том, Том, да проснись же ты!
Я открыл глаза. Гликерия трясла меня за плечо.
- Ну что ты, в самом деле! Ты их всех упустил! Столько готовились! Я час с той стороны норы заливала. А ты взял и уснул! – выражение лица Гликерии выказывало недовольство и разочарование.
- Кого упустил, милая? – меня охватил такой прилив чувств, я не мог скрыть своей радости и со слезами на глазах улыбался.
- Сусликов, кого еще, сегодня не отловим их, не перевезем на тот берег, завтра ты снова не спашешь поле, значит, опять не посеем. Чем ты зимой будешь детей кормить, Том? Че ты улыбаешься? Совершенно не смешно. Да убери ты руки, Том, неугомонный какой, пока не посеешь, не смей даже думать об этом!
Гликерия вырвалась из моих объятий и отошла в сторону. Я спал около грузового пикапа, в кузове которого находились пустые ящики, очевидно, предназначенные для сусликов.
- Ладно, милая, не обижайся, задремал что-то. Завтра обязательно всех отловим.
Солнце такое интересное, совершенно не знойное, ласковое, грех было не уснуть.
Гликерия внимательно рассматривала меня.
- Странный ты какой-то сегодня. Совершенно на себя не похож, милой называешь. Не знаю даже, радоваться этим словам или обижаться, но ухо ласкает.
- А сколько у нас детей, милая?
После этого вопроса я схлопотал пощечину и услышал:
- Да проснись же ты наконец…
Пятьдесят лет замечательной жизни пронеслись словно миг. Как счастливый человек я умер ночью, не пережив любимую… Прошел месяц после моей смерти. Здесь на Росс, его называют депрессионным, когда помогают только сильные препараты, без них точно не выкарабкаться, особенно перворазникам - тем, кто прожил свою первую виртуальную жизнь. Вообще человеческий организм способен перенести три- четыре такие жизни.Далее отходить будет все легче и легче. Сейчас у меня реабилитационный период. Время, когда ты свыкаешься и в принципе соглашаешься с тем, что так лучше. Читаешь новости. Гликерианцы воюют с европейцами, сейчас остро стоит вопрос, чью сторону займут проксимианцы. Наверное, человек в поисках своего места в этом мире не может не навредить другому. Такая вот несовершенная тварь, уничтожающая себе подобных. Заканчиваю свое повествование. Каждый по-разному проявляет свои эмоции при реабилитации, у меня они вылились в автобиографический рассказ. Впереди еще месяц, чтобы все как следует обдумать и представить себе новую жизнь, прежде чем меня вновь усыпят. «Зачем это биороботам?» - спросите вы. Да я и сам толком не знаю. Они не говорят нам об этом. Скорее всего – серотонин, гормон счастья, бесценный продукт во Вселеннной. Они предоставляют нам очередную счастливую, идеальную жизнь, мы им топливо или чего-то там еще. Такая вот идиллия людей и машин. Я вот думаю, что выбрать в следующий раз? Гликерия после нашего разговора полетела со мной на Марс или ну его, этот космос, остаться с любимой?..