По штату в нашей биохимической лаборатории при медицинском университете числилось семь человек – заведующий лабораторией, недавно защитившийся доктор медицинских наук, два его ассистента и четыре лаборанта. Кроме плановых работ, лаборатория выполняла ещё и несколько хоздоговорных НИР, что позволяло иметь дополнительную прибавку к зарплате, вызывающую определённую зависть среди работников лабораторий других структурных подразделений и кафедр университета.
Лаборатория считалась кузницей научных кадров, поэтому попасть в лабораторию даже на должность лаборанта было достаточно сложно, так как все вакантные должности замещались на конкурсной основе. Всё это создавало в глазах окружающих ареол престижности, высокой научности и все мы, увлечённые поставленной задачей, работали с полной отдачей, задерживаясь порой и после рабочего дня.
Одно из основных направлений работ было связано с созданием заменителя крови, элементы которой должны были быть значительно меньше по размерам эритроцитов и лейкоцитов с сохранением их свойств, что позволило бы эффективно очищать кровеносную систему от тромбов, вплоть до самых мельчайших капилляров. Считалось, что такой заменитель крови будет способствовать защите от инсультов, инфарктов и других заболеваний сердечнососудистой системы.
Другое направление было связано с разработкой искусственной кожи, имплантация которой приводило бы к более быстрому заживлению ран и уменьшению страданий людей, получивших ожоги различной степени.
Лаборатория была оснащена современным оборудованием, имелись все необходимые для исследований реактивы, которые своевременно пополнялись за счёт хоздоговорных НИР.
Практически все сотрудники имели определённый задел в научных исследованиях, достаточный для серьёзной научной работы, и, в свободное от основной работы время, с разрешения заведующего лабораторией, занимались исследованиями в рамках своей научной работы.
Все, да не все. Среди лаборантов был некий Лёнчик, стол которого был постоянно завален эзотерической литературой, среди которой были труды Е. Блаватской – «Разоблачённая Изида» и «Тайная доктрина», «Магия чисел» Папюса, «Эзотерическое целительство» Алисы Бэйли, «Нумерология», «Астрология», учебники по высшей математике и статистике, а также множество каких-то переводных фолиантов из древних учений шаманов, ведьм и чего-то ещё непонятного. Он постоянно что-то искал в интернете, делал какие-то вычисления, регулярно проводил анализы своей крови, мочи, слюны, пота, слезы, обобщая эти результаты. Порой мы помогали ему делать его биометрические измерения – вес, рост, размер частей тела, длину и толщину каждого пальца на руках и ногах, размер разреза рта, глаз, лба, носа и многое другое. Всё это он заносил в свою разработанную таблицу, вычисляя среднестатистические значения всех параметров, определяя дисперсию и среднеквадратическое отклонение по каждому параметру.
На наши вопросы, зачем всё это ему надо, он отвечал, что хочет найти ключ к совершенству. Обосновывал это тем, что эволюция видов привела к появлению человека. При этом самое совершенное, что могла создать Природа – это человек. Люди третьей и четвёртой расы были гораздо совершеннее нас – владели левитацией, могли перемещаться в пространстве, использовали свою психическую энергию для синтеза материальных вещей из физического вакуума, достигали других планет солнечной системы, оставляя на них следы своей деятельности, например, на Марсе обнаружены такие же пирамиды, как и в долине Хеопса и многое другое. Но мы в своей пятой расе потеряли ключи совершенства, построили потребительскую цивилизацию и всё более погружаемся в мир животных отношений. При этом он утверждал, что человек – это мужчина и женщина вместе, а не каждый по отдельности, ибо записано в Библии, что «оставит сын отца и мать своих и прилепится к жене своей и будут не двое, а один – одна плоть». Но, как продолжал философствовать Лёнчик, мужчина и женщина – это не противоположности целого, а его противоречия. Противоположности - это разные степени качества целого, между которыми возможны какие-то промежуточные значения. Философский «Закон единства и борьбы противоположностей» предусматривает в процессе их борьбы возможность перехода одной противоположности в другую, их слияние, изменение приоритетности каждой из них и другие отношения между ними, которые приводят к гибели как самих противоположностей, так и целого. При единстве противоречий в целом ничего подобного не наблюдается, так как не может быть ничего промежуточного между мужчиной и женщиной. Это как «Да» и «Нет» - всё остальное от лукавого. Здесь работает закон исключённого третьего, то есть третьего не дано. Но противоречия – это всегда конфликт и объединить их может только любовь. Все сексуальные меньшинства, по мнению Лёнчика, стараются перевести отношения между мужчиной и женщиной из категории противоречия в категорию противоположностей, меняя пол, образуя однополовые отношения и семьи, создавая какие-то промежуточные явления в виде бесполовых существ и многое другое. Всё это приводит к уничтожению понятия любовь, заменяя её животной любовью, то есть сексом. Поэтому человеку для достижения совершенства в наших условиях, по мнению Лёнчика, необходимо добиться совершенства обеих его половинок – мужчины и женщины и их объединение на основе совершенной любви, чем он и занимается. В то же время сам Лёнчик не представлял собой образец какого-то совершенства. Это был молодой человек неопределённого возраста от тридцати до сорока лет с жидкими светлыми волосами, большими залысинами и огромными очками на носу. Его внешний вид дополняли поношенные красовки, джинсовый костюмчик с вытертыми до белизны коленями и локтями и торчащей из него «цыплячьей» шеей. По мнению наших сотрудниц, у него не было никакой личной жизни, так как всё свободное время он проводил в лаборатории, да и какая современная девушка могла обратить внимание на такого парня. Тем не менее, несмотря на совершенно несовершенный внешний вид, Лёнчик всегда выглядел аккуратным, чистым и опрятным. Свою работу он выполнял бузукоризненно и своевременно, никогда не отказывал в помощи при наших просьбах, но избегал наших вечеринок и сабантуев. Таким образом, Мир нашей лаборатории разделился надвое. С одной стороны это были мы – целеустремлённые и современные, участвующие в научной эволюции – соискатели стремились защитить диссертации и перейти в разряд научных работников, ассистенты стремились стать соискателями, лаборанты – ассистентами, а кто-то стремился попасть в лабораторию даже лаборантом, а
с другой стороны был Лёнчик со своей завиральной идеей совершенства. И хотя никаких конфликтов между сторонами не наблюдалось, но все рассуждения Лёнчика вызывали у нас иронические улыбки и многозначительные переглядывания, а некоторые из нас, незаметно для Лёнчика, даже крутили пальцем у виска. То есть конфликтов не было, но отчуждение чувствовалось. Очень неожиданным для нас оказалось отношение ко всей этой истории нашего завлаба. Внимательно выслушав Лёнчика и изучив его таблицу, завлаб дал ему несколько советов, а затем, по протекции завлаба, Лёнчика «прокрутили» по всем кафедрам и лабораториям университета. Исследовали его слух, зрение, сняли электрокардиограмму, энцефалограмму, записали биоритмы внутренних органов и много чего остального. Результаты всех этих исследований Лёнчик перевёл в цифру и внёс в свою таблицу, рассчитав все статистические отклонения. Таким образом, с помощью завлаба вся таблица Лёнчика была практически заполнена, оставались только какие-то мелочи, которыми Лёнчик и занимался всё свободное время после работы.
Через некоторое время мы заметили, что стол Лёнчика очистился от всей ненужной, на наш взгляд, литературы, а сам Лёнчик весь превратился в ожидание. Он бросался к каждому звонку, вздрагивал при стуке в дверь, а его взгляд выражал такую тоску и ожидание, что мы начали поговаривать между собой – «Не свихнулся ли он на своём совершенстве?». Через некоторое время всё это как-то сгладилось, Лёнчик пришёл в норму и всё своё время, в том числе и свободное от работы, занимался плановыми работами, и жизнь в лаборатории потекла своим чередом. Где-то месяца через два, когда мы считали, что не только мы, но и Лёнчик забыли о его исследованиях, Лёнчик в конце рабочего дня заявил нам, что его исследование сегодня будет завершено, и если мы не возражаем, то он приглашает нас быть свидетелями полученного результата. Каким он будет, никто, в том числе и сам Лёнчик, не может предсказать, но что-то должно произойти. Дело в том, что после завершения своей таблицы Лёнчик опубликовал её в соцсетях и попросил откликнуться человека, аналогичные параметры которого не выходили бы за пределы среднеквадратического отклонения, а вероятность совпадения распределения ошибок, согласно теореме Чебышева, была не менее 0, 954.
При этом он указал свою электронную почту и адрес лаборатории. Первый месяц на почту приходили какие-то глупости, на которые он даже не отвечал, а потом перестали приходить даже и эти глупости. Поэтому Лёнчик посчитал, что его исследования никого не заинтересовали, и он фактически отчаялся на получение хоть какого-то стоящего отклика, поэтому всё своё отчаяние пытался заглушить работой. И вот два дня назад по электронной почте он получил аналогичную таблицу, все параметры которой соответствовали его требованиям, и через полчаса этот человек придёт в лабораторию. Кто он, Лёнчик не знает, но чувствует, что что-то должно произойти, и просит нас присутствовать при этой встрече. Конечно же, мы все согласились, и даже завлаб вышел из кабинета и присоединился к нам.
Обсуждая какую-то проблему, мы не заметили, как прошли эти полчаса, но вдруг почувствовали, как Лёнчик весь напрягся, а затем послышался стук в дверь. Никто ничего не успел сказать, как дверь открылась и в комнату, где мы находились, вошла… девушка! Если бы Лёнчик не был с нами, то мы могли бы сказать, что это был он, но только в женском виде. Сходство было поразительное не только в их обличие, но даже и в их одежде. Как и Лёнчик, она была в красовках, одета была в джинсовый костюмчик с прорехами на коленях, а из курточки торчала такая же тонкая шея. Бросались в глаза огромные очки на её носу, а также жидкие светлые волосы, гладко зачёсанные назад и скреплённые на затылке хвостиком. Окинув всех нас беглым взглядом, она сразу вычленила среди нас Лёнчика и, обращаясь к нему, сказала – «Вы – Лёня, а я – Лена! Ну вот, я и пришла!». Сконфуженно оглянувшись на нас, Лёнчик, протягивая руку, пошёл ей навстречу. Не знаю, то ли мне показалось, но как выяснилось позже, это заметили все, что когда они сблизились до полуметра, то между ними проскочила какая-то искра, а когда их руки соединились, то произошла вспышка такого яркого белого света, что практически ослепила нас. Когда же наше зрение восстановилось, то мы увидели перед собой двух совершенно других людей. Трудно говорить о совершенстве, когда никогда его не видел, поэтому и сравнивать было не с чем. Нам всем казалось, что к нам в комнату сошли небожители, а все те мускулистые мужчины и женщины с плакатов тренажёрных залов и красавицы конкурсов красоты выглядели грубыми и даже какими-то вульгарными по сравнению с ними. Это был эталон мужской и женской красоты! Совершенно изменился не только их облик, но и одежда. Она не облегала их тела, но в то же время подчёркивала все их изгибы и формы. Из какой она была материи, и какой кутерье был её дизайнером, нам было неизвестно, но, по сравнению с нею, наша современная, модная и стильная, на наш взгляд, одежда выглядела каким-то захудалым ширпотребом.
Красивые белокурые волосы обрамляли их лица. У него волосы спадали к плечам, у неё – до пояса. У неё были яркие голубые глаза, у него – цвета молодой травы. Они смотрели друг на друга и их глаза излучали такой восторг, такое ощущение любви и счастья, что эти чувства передались даже нам. Они улыбались друг другу так, как мы никогда не улыбаемся. От них исходило какое-то излучение, которое обволакивало нас, и нам казалось, что мы погружаемся в пучину благодати, наполненную добром, любовью и счастьем, и из этого состояния не хотелось выходить. Как ни странно, но всем нам казалось, что они как-то дополняют друг друга. Нет, это дополнение не было физическим. В физическом плане они оба были совершенством. Это дополнение угадывалось на нравственно- духовном уровне, создавая впечатление завершённости. Поэтому вместе или рядом они выглядели как единое и неразрывное целое.
Наконец-то, Он, называть Его теперь Лёнчиком наверно ни у кого не повернулся бы язык, оторвал взгляд от своей спутницы и повернулся к нам. В его взгляде на нас не было ни торжества, ни злорадства, ни превосходства. Его взгляд излучал только добро и сожаление, что вот он достиг того, к чему стремился, а мы не поверили ему и не пошли за ним. Как бы прощаясь с нами, он наклонил голову, и, не разнимая рук, они вышли из комнаты и закрыли дверь. Больше никто из нас их никогда не видел!