Фет прочтён…
Душа ликует.
Распалённое стихом,
сердце радостно токует,
возродясь под яви мхом.
Время ангелов. Витают.
Заоконный сад не спит.
Облака луна латает.
Небо чарами пылит…
Власть земного притяженья
перепутали века.
…Будто в комнате движенье:
голос, Фетова рука…
Он:
- Зашёл по-стариковски.
Виноват душевный зуд:
о тебе в кругах московских
слухи добрые ползут… -
Я:
- Прошу без церемоний!
Диво дивное – ты здесь…
Дверь прикрою на балконе
и уже – вниманье весь… -
Не видать – вуаль тумана –
правда, гостева лица.
Но махнём со стариканом
закарпатского винца…
Удовольствия премного:
рад я гостя принимать.
Одного мы дети бога,
долг – друг друга понимать.
Ну, а годы между нами –
не Китайская стена…
Со своей тоской и снами
отступает тишина.
Говорим легко, неспешно,
больше каждый о своём,
отвечать стремясь прилежно.
Дань напитку отдаём.
Такту гостя умиляюсь:
собеседник – лучше нет.
И совсем не удивляюсь –
что явился он в мой свет.
В вечной связке поколенья:
мировая нить родства,
видно, требует продленья
мыслей, судеб, естества.
Слышать Фета – просто счастье:
как страдал и как творил,
разгонял судьбы ненастье,
диво книжное дарил.
Было, да, не всё как в сказке.
Видно, гения стезя –
переплёты, неувязки…
Обойти же их нельзя.
Слово за слово, и Фета
уловил я зависть вдруг:
ясно – белую, поэта
он коль друг – так верный друг.
Фет: пишу, как бог, теперь я,
на машинке, и в тепле,
не свеча коптит, не перья,
не чернила на столе,
вот и радио, и теле… ,
ручки шарик-хоботок…
До того что жив я еле –
не домыслился браток…
Я в ответ не постеснялся
друга разочаровать:
с ним легко бы поменялся.
Плод трудов своих срывать
ничего ведь не мешало
Фету гению в свой час.
А меня – бедой прижало.
И пошёл о том рассказ…
Жадно слушал Афанасий,
ужасаясь и крестясь,
пятясь мыслью восвояси:
- Ну и тупость! Ну и грязь!
Что за дикие порядки
на земле твоей пошли?!
Это как: томов десятки –
а печатных книг ноли?! –
Фет на рукописи глянул:
- Как такое может быть?!
Брат, у вас иль правят спьяну –
иль безумцы все. Губить
труд достойного таланта –
непростимый власти грех.
Глупость вашего Гаранта
вызывает горький смех. –
Показал я письма Фету –
там чинов каких парад… -
мэру, в Раду, Президенту,
губернатору…
- В набат
бью, прося деньжат на книги.
Результат пока один –
отовсюду крутят фиги:
захотелось, как же… жди…
На свои… издал четыре.
Остальной в шуфлядах труд.
Миллионы – гады! – тыря,
грош на книги не дадут.
Я инстанции напрасно
посещаю день-деньской.
Вот уж бедность, непролазна,
мне грозит своей клюкой.
Благо – есть Москва далече:
силюсь сам себя пробить,
применяю красноречье…
Обещают подсобить. –
Фет:
- Твои за край хватили.
Век нужды я не знавал:
царь, дворяне полно чтили
всё – что я ни создавал…
Въявь тебя нужда заела,
я ж додуматься не смог.
Видишь – жалость одолела,
ты налей-ка полный рог… -
Нашей явью угнетённый,
опечален, зол и тих,
Фет сидит, с душой смятённой:
- Дум исполненный других
я пришёл к тебе, признаться.
Огорченью нет межи.
Тяжко будет расставаться.
Чем помочь тебе – скажи. –
Я:
- Поставлю богу свечку,
не сведу с икон очей,
только ты замолвь словечко
за меня у москвичей…
У себя нам нет везенья,
не бывать добру никак.
Лишь в чужой стране спасенья
ищет всякий мой земляк. –
Ночь. Допит остывший кофе.
Пьём янтарное вино.
Трель… - не спится
птице-крохе.
В сад распахнуто окно.
Вроде всё обговорили.
Я читал свои стихи.
Фет:
- И правду говорили…
Очень даже неплохи… -
Утомясь – времён ухабы!.. –
отдаёмся тишине.
- Добрый Фет, в мой век тебя бы,
легче с другом было б мне… -
С грустью только я подумал,
чую – гостя подле нет.
Что за блажь старик удумал…
Ба, жена включила свет!..
В лунной лени скрылись тени,
душу голоса сгубя.
Милый Фет, далёкий гений,
вновь приди, я жду тебя…
04 января 2005