Боги наказали Физиса за беспечную жизнь, и наказание они придумали настолько легкое, что справиться с ним было не под силу вечно мятущейся и мечущейся человеческой душе, не способной выносить ни гравитации, ни невесомости.
Физис никому не причинял вреда и заботился лишь о том, чтобы его существование было приятным и необременительным. Разве грех себялюбия был настолько тяжел и неискупим, чтобы боги не смогли его простить? В мире, где каждый день причиняются неисчислимые страдания и боль, эгоизм может претендовать на своего рода добродетель. Но, видно, легкая жизнь – не для смертных. Уклоняясь от бремени забот, человек посягает на прерогативу богов (да и среди тех хватает мучеников, мытарей и горемык, а дорога на Олимп ведет и в обратном направлении – в долину печалей).
Разумеется, думая в первую очередь о себе, Физис разочаровывал ближних, желавших найти в нем опору. Но ведь он предупреждал тех, кто связывал с ним судьбу, о своем индивидуализме. А если забывал или не решался (из боязни преждевременно потерять того, в ком нуждался), разве создавал им большие трудности, чем те, что связаны с пересмотром ожиданий в контексте действительности – к слову, процесс безостановочный и без его, Физиса, участия. Нет, Физис был остроумен и приятен в общении, как все, кто не печется об иллюзорном благе идеального человечества, создавая тем самым осязаемые проблемы для окружающих, но скромно блюдет собственные интересы, отчего ближние не только не страдают, но получают шанс насладиться побочными продуктами собранного не для них урожая.
Но вот Физис расквитался со своей земной долей, – так же легко, как жил: во сне, – и был встречен в загробном мире надувным розовым шариком, какие дарят детям на день рождения. Он уже приготовился получить впридачу букет гвоздик, когда ему объяснили его новое посмертное задание, показавшееся Физису добродушной шуткой. Ему вменялось в обязанность хранить шарик на нижней лестничной площадке, у парадной, тогда как самого Физиса поселили на чердаке (поближе к небожителям, как выразились они сами, поскольку разве не в легкости заключалось его истинное предназначение?). Будучи прагматиком и рационалистом, Физис предложил хранить шарик по месту жительства, но боги отклонили его уловку: поднебесье не являлось подходящим местом для антуража земных торжеств. И Физис согласился за неимением альтернативы. В конце концов, хранить шарик внизу и ежедневно проверять его невредимость представлялось ему посильным поручением.
Но у шарика оказался несговорчивый нрав: куда бы Физис его ни клал, к чему бы ни привязывал, и чем бы ни придавливал, вверенный ему предмет норовил взвиться в воздух и очутиться на одном уровне с хозяином. Просыпаясь, Физис неизменно обнаруживал его под потолком своей мансарды. На первых порах такая привязанность забавляла его. Он относил шарик обратно, ласково поглаживая, как верного питомца. Но шарик не унимался. Докучливая игра, в которой не он устанавливал правила, начала злить Физиса. И по мере вынужденного участия в ней, казалось, лестница становилась все длиннее, ноги – слабее, а визиты шарика все чаще.
Ради обнаружения причин, Физис стал внимательно присматриваться к деталям, сопутствовавшим появлению шарика на не положенной ему высоте. Может, обрывавшаяся нитка нуждалась в укреплении или замене? Нет, нитка была цела. Значит, некий недоброжелатель развязывал и освобождал ее от груза, служившего якорем? Физис установил слежку. Он провел несколько ночей на карауле в подвале (где теперь запирал бунтовщика – безрезультатно, ибо тот без труда находил путь наверх), жертвуя сном. Злоумышленник не попадался. Но как только Физис на минуту смыкал глаза, шарик устремлялся ввысь, и его страж был вынужден пускаться вдогонку.
Изнуренный поиском связей и бессмысленным трудом, Физис решил ослушаться распоряжения богов (да и они ли поручили ему шарик? приказ мог исходить от полубогов среднего звена, погрязших в бюрократической волоките и не способных обеспечить послушания). Целые сутки шарик провел в мансарде Физиса, нервно дергаясь на сквозняке. Но на утро следующего дня Физис получил письменное требование доставить шарик по назначению нижнего этажа в кратчайший срок. Физис проигнорировал послание. Еще через сутки он получил повестку немедленно явиться вместе с инвентарем (под которым, очевидно, подразумевался шарик) в подвал. Пользуясь возможностью объясниться, Физис зажал шарик подмышкой и направился вниз. В подвале он не встретил никого. Прождав час, Физис привязал шарик к трубе парового отопления и отправился к себе. Пассивное противление Закону истощило его.
По ночам ему снился шарик, зависший на уровне головы. Физис пихал самозванца и отворачивался от него, но тот продолжал маячить перед глазами. Когда Физис просыпался, он неизменно обнаруживал объект сновидений рядом, хотя в отличие от привидевшегося кошмара, шарик смирно висел под потолком в углу, словно тоже устал от бесконечной Одиссеи.
Переборов страх наказания (нередко менее тягостного, чем мука подчинения закону), Физис пытался проткнуть шарик, но затея – как он смутно предчувствовал сам, избавление от кары богов не могло быть достигнуто так просто – потерпела комический провал: указательный палец с обгрызенным ногтем уходил в дряблую мякоть, лишь временно деформируя округлые очертания. Физис выковырял из балки длинный ржавый гвоздь. Но и это зловещее орудие не смогло расправиться с мягкотелой жертвой, способной уклоняться от опасности, принимая ее форму.
И Физису пришлось навеки смириться с тяжкой ношей. Ибо вес – психологическая величина.