Часть 6.
Алька был для Сёмки очень важным человеком. С раннего детства Алька восхищался своим дядей Афанасием – бывшим мотористом огромного теплохода “Одесса”. Афанасий всю жизнь провёл в море, остался холостым, и после того, как по возрасту его списали на берег, купил себе небольшой, но оригинальный дом с башней на Большом Фонтане, и жил затворником.
Уже будучи школьником, Алька часто бегал к нему и таскал с собой Сёмку. Именно Афанасию Семён был обязан своим увлечением астрофизикой. В башне у дядьки было много морских атрибутов – начиная от раковин больших моллюсков и кончая штурвалом от старой шхуны. Было множество интересных книг о путешествиях, среди которых попался атлас звёздного неба. Был и телескоп с длинной трубой. Сёмка вдруг открыл для себя бесконечный мир звёзд и галактик. А фраза Афанасия о том, что "Есть две вещи в мире, которые больше всего поражают наше воображение – звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас",- надолго запомнилась своей загадочной силой, которую Семён пытался распознать всю дальнейшую жизнь.
Но был один грех у Афанасия – он часто и много пил виски. Именно у дяди Алька в первый раз тайком попробовал этот напиток и дал его Сёмке, которому стало потом очень плохо. Но Альке тогда напиток понравился.
А когда Афанасий выпивал свою дозу, он становился охоч на рассказы о морских приключениях. Мальчики слушали, раскрыв рты, о далёких диковинных странах, о штормах и крушениях, о больших городах, где люди говорят на разных языках, и в мечтах они видели себя морскими волками, плывущими через пучину океанов и морей...
***
Рыбацкий домик Ларисы оказался очень уютным, отделанным вагонкой. Свежий запах сосны вперемежку с морским бризом приятно расслаблял, они открыли бутылку шампанского - подарок Роберта, и усевшись на открытой террасе, смотрели на звёздное небо. Ночь была ясная, и звёзды сверкали необычайно ярко. Глаза невольно расширялись при взгляде в далёкие миры.
- Ты звездочёт, можно сказать, Семён. Ты доволен жизнью?- спросила Лариса.
- Не знаю, что и сказать,- задумался Семён. - Моя жизнь в работе. Нет ничего интереснее, чем космос и человек, - он поднял вверх лицо и, вскинув руки, будто желая обнять всю вселенную, с пафосом сказал:
- Звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас...
- Как я завидую тебе. Ты нашёл убежище от убожества будней. У каждого есть убежище. Вот у Ромки – музыка. У меня – театр. У тебя – космос... А вот у Альки было одно... Виски.
Несколько минут они напряжённо молчали, слушая отдалённые звуки морского прибоя. Лариса прервала молчание первая :
- Я в последнее время всё чаще думаю о смысле жизни. В мире столько зла и глупости... Как Робка сказал – весь мир бардак, а люди аферисты. И я, как Робка, тоже спрашиваю себя – а зачем мы живём на свете?
- Иначе говоря, в чём смысл жизни? – спросил Семён.
- Говорят, что смысл жизни в самой жизни,- Лариса пожала плечами, словно сомневаясь в сказанном.
- Если говорить о жизни человека, то смысл её понятен: человек становится таковым лишь в обществе себе подобных,- ответил Семён. - Следовательно, биологический смысл жизни человека - в сохранении вида. Если говорить о жизни вообще, как космическом явлении, то смысл появления живых существ во вселенной для нас пока непостижим. Потому, что человек слишком мало знает о вселенной и не понимает её глобально. Наш ум слишком узок, чтобы постичь абсолютную истину.
- Да, Семён, ты прав. Мы даже не понимаем, что и почему происходит у нас в стране, не говоря уже о космосе.
- Космос, Лариса, заставляет по другому видеть себя на земле. Нужно чаще смотреть на звёзды. Может и зла будет меньше?
- А ведь правда – люди уткнулись в земную помойку, копаются, как псы бездомные, вырывают жратву изо рта. Насилие, обман... Зачем?! В этом ли смысл?.. Иногда я думаю, что не мы решаем, как нам жить. Словно режиссёр какой-то написал пьесу “Жизнь”, а мы под суфлёра играем роли. И не знаем финала.
Семён с любопытством посмотрел на Ларису:
- Ты стала философом, Ларка?
- Семён, а ты в бога веришь?- вопросом на вопрос ответила Лариса.
Семён задумался, глядя на луну, висящую близко к горизонту – уже была глубокая ночь.
- Ты хочешь сказать, что всё в мире в руках божьих?
- Я сама не знаю почему, но иногда мне просто хочется молиться, и я молюсь, хотя и не знаю молитв. Просто говорю то, что думаю, когда болит душа. И боль отпускает...
- А что, бог без нашей молитвы ничего не слышит и не видит?- тихо произнёс Семён. - Ему мы должны что-то обязательно сказать, говоря себе самим? Значит, он внутри нас? Он везде, и он всё? Он - нечто, непостижимое воображению. Но он - никто. Нет лица у него, ибо не человек он. Узнать его можно только через самого себя. Через молитву. Через покаяние. А каждый ведь молится по своему. Лишь дух его может сойти к нам, но не он сам.
Лариса напряжённо смотрела и слушала Семёна:
- Как интересно ты говоришь. Тебе что-то открылось там, в космосе?- указала пальцем вверх Лариса. – Может дух снизошёл к тебе?..
Семён улыбнулся, встал, подошёл к Ларисе и присел на корточки:
- Я молился богу только дважды – когда хоронил отца, и потом маму. Я просил спасти их души. И когда я смотрю в телескоп и вижу гигантские космические миры, иногда вдруг лицо мамы всплывает передо мной, и я слышу отчётливо голос: “Сёма, мальчик мой маленький, мне здесь хорошо.” Иногда, неожиданно, она зовёт меня по имени, словно предупреждает об опасности. Так было не раз.
Лариса вдруг порывисто обняла Семёна и прижалась щекой к его щеке:
- Сёмочка, мальчик мой маленький, как же я тебя люблю...
***
Когда Сёмка был ещё малышом, он иногда не мог уснуть до позднего вечера. Однажды он лежал в своей кроватке, открыв глаза, и прислушивался к голосу, тихо льющемуся из радиоточки на кухне. Передавали запись какого-то спектакля. Женский голос, - вкрадчивый, мелодичный - что-то декламировал, и Сёмке казалось, что этот голос, как живое существо, проникает в его комнату и витает над ним.
Сёмке становилось страшно, и он звал маму. Она подходила к нему, склонялась над кроваткой и гладила тёплой ладонью лобик, говоря:
- Не бойся, малыш, это пьеса.
- Что такое – пьеса?”,- спрашивал Сёмка. - Это тётя такая?
- Да, да – это добрая тётя,- отвечала мама и пела ему колыбельную песенку, качая кроватку.
А Сёмка будто видел, как эта пьеса – тётя в длинном, тёмном платье – медленно летает где-то под потолком, взмахивая широкими рукавами, как крыльями, улыбается ему, и словно покачивается на волнах в туманном мареве сладкого детского сна...
***
Лариса вкочила с кресла и, сбросив туфли, босиком побежала в темноту пляжа, к морской кромке. Она обернулась и поманила Семёна за собой:
- Сёмка, давай купаться!
Семён снял одежду, оставшись в одних плавках, и побежал догонять Ларису. Вода была тёплой, поверхность моря удивительно спокойной. Хотелось, как в детстве, бесконечно нырять и плавать в ласковой стихии. Лариска смеялась и брызгала водой на Семёна, ускользая из его рук. Он так и не сумел её догнать…
Она вышла на берег, отжимая мокрые волосы и чуть-чуть задыхаясь. Семён залюбовался её сильным и ещё молодым телом, на котором засверкали капли воды в лунном свете. Лариса предложила танцевать вдвоём сиртаки. Она взяла Семёна за руки и, напевая греческую мелодию, всё быстрее и быстрее ускоряла темп танца, пока их ноги совсем не увязли в песке. Она рассмеялась и села без сил на песок.
- Ах, как хорошо, Семён, что ты приехал! Ты вдохнул в меня жизнь. В тебе есть положительный заряд.
Полоска неба над горизонтом уже чуть-чуть посветлела. Скоро утро. Глаза закрывались сами собой. Лариса вынесла из домика два пледа, раздвинула шезлонги и улеглась на одном из них лицом к морю. Семён сделал то же самое. Укрывшись пледом до подбородка, он тут же уснул...
Проснулся от крика чаек, которые летали низко над водой в поисках рыбы. Огромный диск светила словно выплывал из моря, окрашивая всё в красно-оранжевый цвет. Семён встал и подошёл к воде.
Равномерный, спокойный плеск утренней волны рождал лёгкое дыхание в груди и чувство полного спокойствия и радости. Яркие блики чуть слепили Семёна. Он подставил лицо солнцу и закрыл глаза. Море пахло свежестью, и приятная утренняя прохлада бодрила, а тёплые лучики грели веки и шею, ласково спускаясь вниз по ногам.
Семён оглянулся на Ларису. Она крепко спала в лучах солнца, ей что-то снилось – веки чуть подрагивали. Нежная округлость щёк и припухлость губ во сне неожиданно делали её похожей на ребёнка. Семён с трудом оторвал взгляд и медленно побрёл по песку вдоль берега, всматриваясь в горизонт.
Спокойствие постепенно перерастало в неясное чувство тревоги, словно ему предстояло навсегда проститься с этим завораживающим миром. Он вспомнил, как в далёком детстве уже испытывал что-то похожее...
Продолжение
http://proza.ru/2022/06/17/951