Часть 4.
Робик летом на даче почти ежедневно упражнялся в игре на скрипке, и это было тяжёлым испытанием для его друзей, которые терпеливо сидели и ждали. Под визг и стоны скрипки они ели пирожки с капустой - их угощала добрая бабушка Бася, мечтавшая видеть внука на большой сцене.
- Бася!- слышали они из открытого окна дачи раздражённый голос дяди Изи, мужа Баси Моисеевны.- Бася!..
- Иду-иду! Изя, не бистро вставайте з дивана, бо уроните свой геморрой,- Бася Моисеевна суетливо направлялась из сада к порогу дома.
- Бася, идите сюда,- стонал нетерпеливо дядя Изя.
- Щас!
- Не щас, а зараз!
- За раз, за два,.. а за три?- ворчала тётя Бася, трудно двигая ногами по дорожке.
- Перестаньте сказать глупость, Бася.
Бася Моисеевна вошла и увидела, что старик едва стоит враскорячку - одна нога, до коленки, в деревянном костыле.
- Нет повести печальнее на свете, чем повесть о закрытом туалете,- сказал старик, дрожа от гнева седым, небритым подбородком и указывая пальцем на испачканный пол.
- На вам пятна, Изя!- воскликнула Бася Моисеевна, увидев, что деревянная нога старика забрызгана чем-то красным.
- Замолчите свой рот, Баська! Я истекаю кровью на ваших слепых глазах.
- Изя, не стригите мне нервы. Через ваш геморрой нет жизни. Я грущу за вас!
- Не делайте мне смешно, Бася,- сказал Изя сдавленным голосом и поднял печальные, тёмные глаза, полные слёз, на Басю Моисеевну. Подбородок его снова задрожал.
- В меня вже сердце до гланд прыгает, как я подумаю за вас. Вейзмир!- тётя Бася горестно подняла глаза к потолку.
Она затрясла театрально плечами, всхлипнула и закрыла лицо передником.
- Нет, Басенька, девочка моя, не плачьте за меня, - умоляюще простонал старик. - Я имею счастье за то, что вас есть у меня. Если б не вы, Басенька, я давно вже лежал в гробу... и даже ниже... Простите меня...
- Шо ты! – замахала руками старуха.- Шо ты говоришь, Изя, родной мой!..- обняла его Бася и они сели вместе на диван и сладко зарыдали...
Потом они молча сидели минут пять и Бася спросила:
- Об што вы думаете, Изя?
- Не мешайте, Бася, я думаю об свой геморрой,- печально ответил старик.
- И шо ви думаете об нём?
- Что геморрой не стоит свеч... И ещё об наши родственники. Они не имеют совесть помогать нам… Наши евреи! Воны погрязли в грехах, не соблюдают шабес, кушают некошерную пищу, и ходят по бабам.
- При чём тут наши, Изя,.. и ваш геморрой? Я смеюся з ваших попыток сказать мне хоть раз в жизни шото умного, - Бася Моисеевна с трудом поднялась с дивана и сердито пошла на веранду за половой тряпкой. На ходу обернулась:
- Или вы не знаете, шо риба ищет где глубже, а человек – шо плохо лежит?
- То до меня не касается. Я всю жизнь с детства был за честного мальчика.
- Не надо нервничать наших родственников, Изя. Они долго сидели без ничего и ели обжимки. Денег много не бывает. Их или мало или нету. Тепер Залман врач-гинеколог, и в них есть средства выучить племянника. Он в хедер даже ходит. Это не хухры-мухры. Твои лекарства от Залмана ж... И Фира, моя сестра, имеет за што тебе помочь. Работает на конфетной фабрике от зари до зари. Времени родить нет.
Старик сидел неподвижно, виновато уставившись в пол, и молча, сердито сопел, пока тётя Бася подтирала тряпкой пол...
- И что, Фира не ходит даже до синагоги?
- И шоб да, так нет.
Старик удивлённо поднял длинные ресницы печальных глаз.
- Фира ж хазерша. И мужик в неё кацап,- пояснила старуха.
- Шайка-лейка,- тихо пробурчал дядя Изя и опустил ресницы. – И что, он не мог себе шиксу вибрать?
- Шо кажешь?- не расслышала глуховатая старуха, разгибая спину от пола...
Но Изя вдруг решил переменить тему:
- Бася, где ви идёте сегодня вечером з Робиком?
- В филармонию. Яшу Хейфеца слушать. З нашим Робиком. Там будет старый фильм за него, и концерт на плёнке.
Бася Моисеевна с половой тряпкой в руках подошла к окну, и слушая скрипку Роберта, рыдающую на веранде, мечтательным голосом сказала:
- Изя, я вам скажу за евреев, шо сделали мир. Это Хейфец и Ойстрах, это Раневская и Бернес, Утесов и Иоффе, Ротшильд и Рокфеллер. Я вже не кажу за Пушкина, Эйнштейна, Маркса и Ленина... Шоб люди так жили, если б не евреи!..
- Кто тебе сказал за это, Бася?!- старик удивлённо вскинул на лоб остатки седых бровей.
- Так это наш же Робик!
- Этот Робик!- одобрительно покачал головой Изя. - Его рядом постоять и послушать - за счастье! И это в шесть з половиною лет!
- Изя, ты прав. Наш Робик - талант! Може будет играть, как Иосиф Рувимович?
- Если тоже уедет в Америку, как он,- горько ухмыльнулся старик. - А тут на этом заработаешь дулю з маком,- он отвернулся с тоской в глазах к окну, за которым звонко чирикали птички...
- Бася!- встрепенулся вдруг он.- А ты подумала, где бы мы были, если б фашист победил? Я з ним воевал... Я ногу отдал, а сколько людей умерло на войне! Нас бы не было, и Робика тоже. Немцы сожгли в печке сколько, ты знаешь?..
- Да-да, да-да,- горестно закивала Бася Моисеевна, тяжело со стоном вздыхая.
- А Робик за это знает? Я говорил. Ты тоже имей сказать ему, Бася. Что б евреи так жили здесь, если б…
- Да-да, да-да,- снова закивала седой головой Бася Моисеевна и сгорбилась...
Продолжение
http://proza.ru/2022/06/17/944